Глава 6 ПРОБЛЕМЫ НОРМИРОВАНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА: РЕАЛЬНОСТЬ И ПРОГНОЗЫ

Совершенствование культуры речи обусловлено в немалой степени потребностями общежития и имеет целью избежать недостатков в общении, вооружив человека языковыми знаниями, которые необходи­мы для совместной жизни в обществе.

Постоянные обследования норм литературного языка, анализ дей­ствующих тенденций и прогнозирование наиболее вероятных путей развития - эти стороны, по словам С.И. Ожегова, "разумной и объек­тивно-оправданной нормализации языка" составляют важнейшую часть работы отдела культуры речи [18]. В нашу эпоху "вопросы нормали­зации языка, упорядочения грамматики, словоупотребления и произно­шения приобрели большое общественное значение, приняли характер борьбы за повышение культуры речи, за правильность и точность языка, за его ясность и чистоту, за умелое пользование всеми выра­зительными средствами языка" [2, 255]. Отрицание старых норм, сколь бы нигилистическим и ниспровергающим основы оно ни выглядело, должно вытекать как следствие экспериментальных исследований, и чем более оно обосновано теоретически, тем это очевиднее с точки зрения норм современного общения. Важно непредвзято взглянуть на ценностные ориентиры, которыми должна быть проникнута языковая политика: в ней многое зависит не только от лингвистов, но и от мнения, психологии общественных деятелей, писателей, журналистов и масс. Языковая политика считалась и считается не только общим фило­логическим делом, она являлась и является средоточием многих инте­ресов, а главное - всегда проникнута оценочными суждениями нередко прямо противоположного характера.

Термин "колебание" (или "колебание нормы")^[15] широко употреби­телен в лингвистической литературе. При этом, с одной стороны, этот термин сплошь и рядом является неоднозначным, а с другой - оказы­вается связан с проблемами динамики языка. Это приводит к тому, что понятие "колебание" в последнее время все больше привлекает к себе внимание исследователей. В процессе его исследования закономерно происходит расширение круга явлений, связываемых с колебаниями. И как результат исследований имеет место уточнение, углубление пони­мания того, что есть колебание. Поэтому представляется своевремен­ной попытка уточнить статус понятия "колебание" ("колебание нормы") в сфере исследований по культуре речи и тем самым в теории культуры речи. Обобщение накопленных русским языкознанием в этой области теоретических и фактических данных позволяет выделить несколько сущностных моментов, необходимых для понимания колебания.

I. Понятие "колебание" органически связано с языковой системой; оно вытекает из реализации системы языка - в той широко распрост­ранившейся концепции, которая возникла на основе теоретической платформы Пражского лингвистического кружка и известной схемы Э. Косериу. Для пражцев норма охватывает сферу динамики "язык - речь" (см.

Тем самым колебание нормы можно понимать как проявление нестабильности в ходе реализации языковой системы, как форму неста­бильности плана выражения. Такая нестабильность может иметь место и относительно отдельно взятой языковой единицы, и относительно клетки парадигм, и относительно определенной позиции в том или ином фрагменте языковой системы.

И. Колебание столь же органически связано с асимметрией языко­вого знака, с категорией избыточности, вытекающей из присущей зна­ковой асимметрии оппозиции "многозначность/избыточность" [28]. По существу избыточность - не что иное, как стремление к защите знака [24], тенденция к "двойной (точнее, более, чем одной) системе выра­жения" [8, 37].

Традиционно механизм избыточности плана выражения (и соответ­ственно механизма колебания) принято понимать как вариантность, конкуренцию вариантов. Такое уподобление колебания - вариантно­сти - берет свое начало в работах Е.С. Истриной [9] и С.И. Ожегова [18]. Позднее оно было разработано - как два типа колебаний нормы - в орфоэпическом словаре (1959): 1) сосуществование нормативных вариантов - а) равноправных и б) неравноправных и 2) сосущество­вание нормативного и ненормативного вариантов. На основе понимания варианта как момента динамики нормы (А. Едличка [7]) В.А. Ицкович [10] представил эту схему в плане вытеснения одним вариантом дру­гого. Рассмотренные типы колебаний норм интерпретируются в лите­ратуре как: Іа) нормативная вариантность языковой единицы (А.А.

Однако понимание избыточности в плане выражения только как вариантности было бы принципиально некорректным. Следует учиты­вать те сферы языка, где фактически отсутствует вариантность (как внутриединичная изофункциональность плана выражения), но зато дей­ствует функциональность межъединичная, ср. синонимию слов (и выра­жений) в лексике и знаков препинания в пунктуации. Следовательно, диктуемое асимметрией языкового знака колебание, связанное с избы­точностью в плане выражения, может реализоваться и как внутриеди­ничная, и как межъединичная изофункциональность, а это может быть представлено как вариантностью, так и синонимией.

III. Колебание выступает как форма деятельностного проявления языка. Это такая форма функционирования языковой системы (и ее норм), в процессе которой совершается нормально не осознаваемая дея­тельность массы говорящих или пишущих в русле незаметных стихий­ных изменений. По своей функционально-системной направленности колебание есть не что иное, как спонтанный поиск в плане разрешения внутрисистемных противоречий, а по своему механизму колебание - выход за пределы фиксированного правилом, т.е. результат колебания ориентирован на выход за пределы предшествующей кодификации.

IV. Понятия колебания и функционирования языка необходимо взаимосвязаны: "Никакая нормализация не может до конца устранить колебания в литературной речи или обнаруживающиеся в ней непра­вильности. Колебания в нормах - обычное явление живого разви­вающегося языка" [20, 255]. "Языковая структура никогда не бывает полностью сбалансированной, в ней всегда можно наблюдать слабые точки, внутреннее напряжение, конфликтные ситуации..." [27, 290].

Итак, колебание связано с такими сущностными понятиями языка и 179

языковой теории, как "система", "норма", "асимметрия языкового зна­ка".

Принципиальным представляется положение о том, что "колебание нормы" как особое сущностное понятие проявляется по-разному приме­нительно к различным ярусам языка. С этой точки зрения "произноси­тельная, грамматическая и лексико-стилистическая сферы современной литературной речи по свойствам своей структуры требуют различного подхода" [18, 17]. Нельзя считать случайностью тот факт, что на про­тяжении трех последних веков (ХѴІІІ-ХХ) вопросы нормализации лите­ратурного языка решались русистами на основе отечественной тради­ции и с намерением проникнуть в суть тех закономерностей, кото­рые отличают один уровень языковой системы от другого. Так, прин­ципы упорядочения орфографии в русской традиции разрабатыва­лись, начиная с трудов по орфографии В.К. Тредиаковского в ХѴІП в. и особенно активно в конце XIX - первые десятилетия XX в. (см. работы Я.К. Грота, Д.Н. Ушакова, К.И. Былинского, С.И. Ожегова [19] и др.).

Особые свойства структуры акцентологической и орфоэпической нормы русского литературного языка исследовались в работах Р.И.

Следующий уровень - грамматический. Упорядочение грамма­тических норм распространяется прежде всего на совершенствование принципов кодификации форм, учитывающихся при составлении норма­тивных грамматик и словарей. Нормализация в области грамматики опирается также на результаты исследования закономерностей и тен­денций употребления грамматических дублетов, в особенности на рег­ламентацию грамматических вариантов с указанием их стилистических дифференциаций [6, 143-146].

Нормализация современного литературного языка на лексическом уровне особенно сложна. Она требует постоянных обследований состоя­ний живой речи и четкого определения существующих границ совре­менного литературного языка. С этим связана в первую очередь проб­лема совершенствования и обновления толковых и специализированных словарей.

Справедливым представляется суждение Д.С. Лихачева по этому поводу: "Четырехтомник, вышедший под ред. А.П. Евгеньевой, с моей точки зрения, нужно переиздавать, перерабатывать каждые пять лет, - так, как это делается, скажем, в Англии или во Франции в отношении словаря Вебстера, Оксфордских словарей разного типа, которые постоянно совершенствуются и постоянно переиздаются" [15,61].

Нормализации лексического состава и прежде всего пластов оце­ночной лексики, круга заимствованных слов и разного рода стилисти­ческих модификаций языковых явлений способствуют разработка прин­ципов и критериев нормативности и тщательное исследование ха­рактера изменчивости и взаимодействия лексики в пределах сущест­вующих функционально-стилистических и жанровых разновидностей языка.

Постулат о необходимости дальнейшей и более углубленной раз­работки теории поуровневой нормализации языка представляется осно­вополагающим. Чтобы эта мысль не казалась слишком отвлеченной и схоластической, приведем конкретные иллюстрации, касающиеся кате­гории вариантности, которая составляет один из важнейших объектов внимания нормализаторов.

ВАРИАНТНОСТЬ следует рассматривать как свойство по терми­нологическому значению прилагательного вариантный. Она обозна­чает особое качество, связанное с существованием разновидности, ви­доизменения второстепенных элементов языковых сущностей, их част­ностей (вариантов) при сохранении того, что является основой (инва­риантом). С помощью этого термина характеризуются способы сущест­вования и функционирования дублетных элементов языковой системы на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях. Принци­пиальным представляется соображение о том, что языковые вариан­ты, относящиеся к разным языковым уровням, существенно разли­чаются.

I. Варианты, различающиеся произношением звуков, составом фо­нем, местом ударения или комбинацией этих признаков, относятся к фонетическим с уточнением характера варьирующегося признака. Так, вариации произношения составляют круг орфоэпических вариантов: т[е]рапйя - т[э]рапйя, дож[д’]ы - дб?[ж’ж’]к, дое[яСж'}ать - дое[жж]ать, ж[ы^э]ря - ж[/\}ра и т.д. Вариации слов по месту ударения относятся к акцентным вариантам: звонит - звонит, алфавит - алфавит, лемех - лемех, маркетинг - маркетинг и под. Варианты, раз­личающиеся по составу фонем, являются фонематическими: галоша - калоша, шкаф - шкап, валериана - валерьяна, ойраты - ойроты, тоннель - туннель и др.

Существование этих групп вариантов определяется состоянием звуковой системы русского языка. Поэтому различия между ними подчиняются определенным закономерностям этой системы: суще­ствуют варианты по произношению сочетаний согласных, безударных гласных, долгих согласных в заимствованных словах и т.д. "Орфоэпи­ческий словарь русского языка” (М., 1983) насчитывает = 63500 слов - величина, свидетельствующая о размахе колебаний норм на орфоэпи­ческом уровне^[16].

II. Гѵамматические варианты характеризуются прежде всего тож­деством грамматической функции. Ведущим признаком грамматических вариаций оказывается критерий грамматической системности, предполагающий регулярное колебание грамматической формы. Так, строение ряда вариантов грамматической модели предполагает три необходимых элемента:

1) грамматический тип вариантов, т.е. ряд варьирующихся форм­моделей, например словоизменительный тип инфинитива ряда глаголов;

2) варианты формы-модели внутри каждого типа: все формы на -нутъ (один грамматический вариант этой модели) и все формы на -чь (второй вариант модели);

3) варианты словоформ: это лексемы, которые принимают один из варьирующихся формантов. В приведенном примере могут быть сле­дующие варианты словоформ: достигнуть - достичь, застигнуть - застичь, настигнуть - настичь, постигнутъ - постичь.

Варианты словоформ выступают в качестве параллели к вариан­там слов. Однако у вариантов слов грамматическое значение не реали­зуется в ряду вариативной грамматической модели (ср. качественное различие между лексическими вариантами типа брег - берег и ва­риантами форм род.п. ед.ч. у сущ. муж.р. на твердый согласный типа сыра - сыру, творога - творогу, сахара - сахару и т.д.).

В соответствии со структурой грамматики различаются три состава грамматических вариантов: 1) словоизменительные, пред­ставляющие собой варианты словоизменительных форм (форм рода типа спазм - спазма, падежных форм типа длиною - длиной, верховий - верховьев, причастных форм типа промерзший - промерзнувший и под.); 2) словообразовательные, у которых вариативны слово­образовательные аффиксы (типа накатка - накат - накатывание, экранизация - экранизирование, туристский - туристический, дву­сторонний - двухсторонний, межсоюзнический - междусоюзнический и под.); 3) синтаксические, к которым относятся варианты управления, согласования и примыкания (типа большинство стре­милось - большинство стремились, две основные задачи - две основ­ных задачи, нельзя купить спичек - нельзя купить спички, просьба предоставить убежище - просьба о предоставлении убежища и под.)^[17].

В отличие от других типов языковых вариантов грамматические варианты отвечают четырем критериям: грамматической системности, регулярной взаимозаменяемости (эта черта присуща всем типам ва­риантов), функциональной эквивалентности грамматического значения в пределах взаимозаменяемых контекстов, однородности сравниваемых грамматических структур (подробнее см. [6, 143-146]).

III. Лексические варианты, представляющие собой разновидности одного и того же слова, которые характеризуются тождественной лек­сико-семантической функцией и частичным различием звукового состава неформальной части слова (типа средина - середина, ветр - ветер, огнь - огонь, посребренный - посеребренный, позлатить - позо­лотить и др.). Группировки лексических вариантов определяются представлениями о системности лексики и обусловливаются характером парадигматических и синтагматических отношений в ней. В отличие от грамматических вариантов ряд лексических вариантов одномерен — он располагается только по горизонтали, и при этом варианты слов характеризуются тождеством не означающего, а означаемого.

Различие в качестве вариантов определяет их историю, время сосуществования, т.е. характер и продолжительность фазы вариант­ности, что особенно важно в нормативно-историческом аспекте. Орфо­эпические и акцентные варианты существуют только в устных формах речи (однако проявляются и в стихотворных произведениях). С одной стороны, вековая история грамматических вариантов и, с другой сто­роны, иногда однолетнее существование фонематических вариантов, на письме закрепленных в вариантах написания (типа фломастер и фло­мастер, постижерский и пастижерский), должны осмысляться как неизбежная закономерность, осуществляющаяся для контрастных яв­лений языка по-разному. Бернард Шоу выразил эту мысль в остроумной форме: «Есть пятьдесят способов сказать "да", пятьсот способов сказать "нет" и только единственный способ написать эти слова».

Проведенные исследования по проблеме вариантности (К.С. Гор- бачевича, Р.П. Рогожниковой, Н.Н. Семенюк и др.) убедительно пока­зали, что вариантность в системе живого языка - это извечная форма ее развития. Как элементы, неизбежно сопутствующие языковой эво­люции, варианты появляются в результате трансформации языковых средств вследствие контакта литературного языка с разного рода стратами (диалектами, другими языками, профессиональной речью, просторечной или жаргонной стихией и т.п.).

Всем типам вариантов свойственны такие общие черты, как струк­турность, регулярная воспроизводимость в пределах всей исторической фазы сосуществования вариантов, употребительность, связь с внеш­ними и внутренними факторами, воздействующими на их функцио­нирование. Процесс взаимодействия этих факторов предстает перед нами как процесс многовариантного типа. Современная лингвоста­тистика показала "иллюзорность строгого детерминизма" (по выраже­нию статистиков), установила вероятностный характер употребления вариантов в речи. Элемент неопределенности может быть сведен к уточненному характеру распределения вероятностей функционирования конкурирующих языковых единиц.

Исследование вариантов убедило также в необходимости систем­ного подхода, который позволяет комплексно сочетать все необходи­мые аспекты - количественные, функционально-семантические, сти­листические и структурные. Принципиальным является тот факт, что значительные группы вариантов состоят из взаимосвязанных катего­риальных подсистем различной природы, автономия каждой из которых соответствует отдельным подсистемам фонетического, граммати­ческого или лексического уровня. Так, по грамматическим свойствам языка разграничиваются варианты имени и глагола; варианты имени, в свою очередь, распадаются на варианты существительных, прила­гательных, местоимений и т.д. Существенным признаком систем ва­риантности является определенный порядок взаимозависимости и сопод­чинения определенных подсистем и в то же время некоторая степень неопределенности в употреблении варьирующихся единиц.

Недостаточная кодифицированность нормы, отсутствие норматив­ных указаний об употреблении некоторых вариантов в словарях (толковых и ортологических), слабая разработанность правил в учеб­никах и грамматиках являются существенными причинами, оказываю­щими влияние на процесс развития варьирования языковых единиц. Нормативные решения должны разрабатываться с учетом влияния как факторов, постоянно действующих в течение длительного периода, так и временных, периодических или случайных факторов.

Проблема соотношения эмпирического и теоретического уровней в работе, связанной с активной нормализаторской деятельностью язы­коведов, всегда вставала перед исследователями как один из важ­нейших аспектов их культурно-речевой деятельности. Сама жизнь заставляла придавать русскому языку высокий государственный статус. Вместе с тем вопрос о государственном нормировании русского языка широко никогда не ставился, если не считать, конечно, времени начала работы Российской Академии во главе с Е.Р. Дашковой. Этим занимались трудолюбивые и талантливые составители словарей и грамматик - и только! На протяжении прошедшего семидесятилетия после октябрьских событий русский язык благодаря деятельности средств массовой коммуникации превращался в язык казенной идеоло­гии. Достаточно вспомнить, как говорили и писали партийные деятели в звеньях государственного аппарата, как говорила и писала хрущевско­брежневская верхушка.

Партийный "спецяз", бюрократический канцелярит... - все урод­ливые явления, обусловленные навязанными "сверху" идеологемами, относятся к сфере функциональных и стилистических особенностей современной речи в определенных ее жанрах. Очевидно, лингви­стическое вмешательство должно проявляться не только в отборе и рекомендации предпочитаемых литературных языковых средств (орфо­эпических, грамматических, лексических), но и в определении системы ценностных стилистических ориентаций, касающихся и языка средств массовой коммуникации, и языка делового партнерства, и языка улицы.

Сложившееся массовое употребление (особенно в просторечной или еще более сниженной уголовной среде) - это далеко не то употреб­ление, которое может служить моделью для подражания. Следова­тельно, система рекомендаций языковедов должна опираться на то употребление, которое соответствует не только правилам, установлен­ным в словарях и грамматиках, но и другим существенным критериям: национальному этикету, хорошему вкусу, системе этических норм - словом, всему складу традиционной отечественной культуры, которая воспринимается обществом как образцовая.

Нельзя не признать справедливыми предложения, высказанные Е.Н. Ширяевым по поводу проблем нормализации: "Следует заметить, что лингвисты в области нормирования литературного языка обычно выполняют функцию фиксаторов того, что есть. Между тем их роль могла бы быть более активной" (см. подробнее [31, 40]). Одним из условий успешной экспертизы должно быть и соблюдение высоких требований, предъявляемых к экспертам. В качестве экспертов долж­ны выступать бесспорные авторитеты, чьи глубокие и профессио­нальные знания в области современного литературного языка и пони­мание ими существующих тенденций развития норм не вызывают сомнений. С этой точки зрения могут представлять определенный инте­рес разработки вопросов прогнозирования развития языка и использова­нием экспертных оценок.

В 1988 г. в отделе культуры русской речи был подготовлен сборник статей на тему "Лингвистическое прогнозирование и культура речи", рекомендованный к печати, но так и неопубликованный. В нем рас­смотрена проблема изучения общих принципов регулирования языковых явлений, связанных с оценкой тенденции развития языка и прогнозиро­ванием путей и процессов его обновления. Объект исследования - фак­ты и явления русского языка на всех его уровнях (варианты, ошибки, диалектные и просторечные отклонения от литературной нормы).

Научная цель исследования закономерностей развития нормы обус­ловлена в первую очередь необходимостью теоретического решения ключевых вопросов формирования и осуществления научно обоснован­ной лингвистической политики. Не менее актуальны задачи, стоящие перед нормализаторской деятельностью, когда речь идет о выработке достаточно аргументированных рекомендаций в трудных случаях язы­кового употребления.

Выбор рациональных нормативных решений не может основы­ваться только на интуиции лингвиста или простого носителя языка и на его здравом смысле. Современные ортологические исследования нужда­ются в систематически разработанных прогнозах, которые должны опираться на обширный и доброкачественный фактический материал. Прогнозирование пороговых величин процессов развития нормы, зна­менующих ее переломное изменение, - этот аспект анализа связан с представлением о продолжении в будущем тех тенденций, которые сложились в прошлом. Нормативно-целевой прогноз должен опираться на установленную систему активных показателей, с тем чтобы пред­видеть возможность их дальнейшего воздействия на языковой процесс.

Уже начиная с 50-х годов в нашей стране разрабатывались основы прогностики как научной дисциплины, которая изучает общие принципы и методы прогнозирования развития объектов любой природы [1]. Термин ’’прогноз" вошел в научный обиход сравнительно недавно, но к понятию, им выражаемому, наука обращалась на протяжении дли­тельной истории. В сборнике рекомендуемых терминов, изданном Коми­тетом научно-технической терминологии, предлагается следующее определение прогноза: "Научно обоснованное суждение о возможных состояниях объекта в будущем и (или) об альтернативных путях и сроках их осуществления" [23]. Обычно прогноз носит вероятностный характер. Это значит, что всегда остается возможность для сомнения. Важно все же, что позитивное прогностическое утверждение обладает определенной степенью достоверности. Оно тем более обоснованно и полно, чем надежнее и полнее исследование базового периода, прог­нозного фона и всей совокупности условий, существенных для прогноза.

Конечно, методы и приемы лингвистического прогнозирования раз­работаны пока еще недостаточно, и работ в области прогнозирования нормы не так уж много. Посвященные прогнозированию нормы впер­вые были опубликованы в 60-70-е годы [5; 6].

В 1971 г. вышла в свет книга "Вероятностное прогнозирование в речи", а в 1974 г. - "Прогноз в речевой деятельности". В этих работах понятие прогноза в речевой деятельности относилось к комплексу опе­раций обнаружения, сличения, идентификации, которые обеспечивают текущее распознавание речи человеком. Психологические аспекты речи, связанные с ее порождением и восприятием у людей здоровых, с одной стороны, и больных шизофренией - с другой, были избраны в качестве основного объекта исследования.

Вероятностный прогноз речевого поведения основан на обширном анализе статистических данных и, как считают авторы, значительно расширил "арсенал методов исследования речевого поведения" [22, 6]. Эти работы подтвердили широкие возможности экспериментальной лингвистики. Многосторонний подход к постановке прогностических задач проявился в том, что в исследованиях учитывались не только лингвистические факторы, но и данные экспериментальной психологии, психофизиологии и клинической психологии.

В 1984 г. была опубликована популярная книга К.С. Горбачевича "Русский язык. Прошлое, Настоящее. Будущее". В главе "Взгляд в будущее" автор писал: "Прогнозирование развития языка, установ­ление продуктивных тенденций и наиболее перспективных, наиболее вероятных форм выражения в будущем - это не гимнастика ума, не отвлеченная схоластика, а живое, нужное дело, подсказанное самой практикой нормализаторской деятельности... Конечно, прогнозирование языкового будущего - дело в то же время необычайно трудное, трудо­емкое и даже рискованное, а результаты его весьма ограничены и относительны. Языкознание делает пока первые шаги на этом тер­нистом пути..." [4, 154].

Излагая тактику языковых прогнозов, К.С. Горбачевич подчер­кивал мысль о необходимости комплексного использования всех воз- 186

можных методов, которые могут быть применены в процессе прогно­стического исследования: экспериментального и статистического, ана­литического и дедуктивного, гипотетического и т.д. [4, 165]. В развитие этой плодотворной идеи хотелось бы добавить следующее. В разра­ботанной методологии прогностики существуют неформальные способы оценки предположений, исходящие из общетеоретических принципов. Таков, в частности, метод исторической аналогии, "основанный на уста­новлении и использовании объекта прогнозирования с одинаковым по природе объектом, опережающим первый в своем развитии" [23, п. 76].

В некоторых статьях упомянутого выше неопубликованного сбор­ника "Лингвистическое прогнозирование и культура речи" используется как раз метод исторической аналогии. Так, в статье Н.В. Новиковой "Новообразования в фантастике: современность и предвидение" пока­зано, каким образом происходит номинация в жанре фантастики, как авторы, создающие неологизмы будущего, раскрывают и реализуют потенциальные возможности, заложенные в современной языковой системе. Многие из тех номинаций, которые совсем недавно использо­вались только в фантастической литературе, теперь уже стали настоя­щим литературного языка: гуманоид, сталкер, глайдер, кибер, гипно и т.д. Анализируя многочисленные словообразовательные ряды этих номинаций, В.Н. Новикова замечает: научная фантастика «является как бы своего рода экспериментальным полигоном, на котором писа­тели "обкатывают" не только новые идеи, но и довольно много­численные языковые новшества».

В ряде статей сборника разрабатываются экспертные методы прог­нозирования, а также методы, связанные с прогнозированием поведе­ния системных единиц в тексте (на основе изучения законов порож­дения текста). Автором же данной главы использованы приемы пер­спективного прогноза на базе моделирования временных рядов. В данной главе представляется важным не столько показать приемы частных прогностических решений В применении К отдельным ЯЗЫКО­ВЫМ явлениям, сколько дать представление о прогнозе как о едином целостно-системном подходе к языку, в основных своих звеньях скреп­ленных общей идеей.

Сама задача системного лингвистического прогноза не является чисто формальной - она должна определяться постановкой проблемы, т.е. исходить из назначения прогноза, природы и конкретных особенно­стей изучаемых лингвистических процессов, характера полученных исходных данных. Важно подчеркнуть одно: системный подход позво­ляет комплексно сочетать все необходимые аспекты, которые должны быть учтены в исследовании, - количественные, функционально-семан­тические и структурные. Сущность системного подхода особенно ярко обнаруживается в применении к явлениям грамматической вариант­ности.

Сочетание "ошибочного" и "правильного" в употреблении вариан­тов, объективного и субъективного факторов, влияющих на это упот­ребление, относительная автономность отдельных грамматических ка­тегорий и пути взаимодействия категорий с грамматической подсис- 187

темой и системой в целом - все эти разносторонние аспекты процесса варьирования должны быть отражены в модели системного прогноза. Поскольку лингвистический прогноз мыслится как важный ориентир в разработке определенных решений, важно, чтобы в модели прогноза были отражены все основные стороны наблюдаемого процесса.

Подчеркнем главную мысль: в настоящей главе предпринимается попытка создания модели системного прогноза, в которой сводятся воедино, синтезируются наиболее существенные показатели, оказы­вающие влияние на эволюцию нормы. При этом оказываются важны­ми и внешние, и внутренние факторы. В прогностике их называют экзогенными (вызываемыми внешними причинами) показателями и эндогенными (вызываемыми внутренними причинами) показателями. Так, к экзогенным показателям относится рост частоты употребления вариантов в связи с актуализацией инвариантной формы. Показатели, относящиеся к социологическому аспекту речи, также должны рассмат­риваться в тесной связи с факторами, внешними по отношению к язы­ковой системе.

Как уже упоминалось, наряду с экзогенными показателями в моде­ли должны быть учтены показатели эндогенного характера, вызывае­мые внутрисистемными языковыми причинами. Структурные компонен­ты составляют наиболее важную часть всей модели системного прогно­за. Ниже дано графическое изображение модели системного прогноза. При этом следует отметить, что, поскольку системный прогноз можно корректировать в различных направлениях, схема, содержащая наибо­лее существенные компоненты, может видоизменяться в каждом конк­ретном случае при непосредственном обращении к языковому мате­риалу.

Одно из назначений модели - обнаружить зависимость (эластич­ность) показателей, динамика которых выявляется с помощью расчетов на основе экспериментальных наблюдений. Системная модель помогает наглядно показать сложившийся стереотип динамического равновесия взаимодействующих факторов, который оказывает влияние на ход варьирования, а тем самым и на характер выводов, заклю­чающих экспериментальную работу. На схеме отражены, с одной стороны, варьирующиеся переменные, которые служат отправными для прогнозных расчетов величинами. С другой стороны, в правой части графика помещены стабильные структурные показатели, кото­рые влияют на динамику переменных величин. В левой части схемы помещаются статистические данные, полученные в результате прове­денного эксперимента. В целом схема носит обобщенный характер.

В представленной модели сочетаются количественный, качествен­ный, семасеологический и структурный аспекты. Что касается "кванти­фицированной" части прогноза, количественно и хронологически отне­сенного к ближайшему периоду времени, то для него обязательно на­копление необходимой статистической информации. Поскольку процесс эволюции литературной нормы развивается сравнительно медленно, на первый взгляд плавно и в одном направлении, целесообразным пред­ставляется обращение к традиционному, наиболее испытанному и раз-

Модель системного прогноза для грамматических вариантов

работанному приему перспективной экстраполяции ряда численных значений показателя количественных соотношений конкурирующих ва­риантов за длительный период времени. Тенденция изменений, выяв­ленная в прошлом, продолжает действовать и в ближайшем будущем. Суждения о будущей литературной норме основаны на детальном исследовании ее прошлой эволюции. Согласно английской пословице, "Грядущие события назад свою бросают тень".

Ниже помещена модель системного прогноза для грамматических вариантов. Если каждую из клеток заполнить конкретными показа­телями, то на выходе будет получена прогнозная информация, которая позволит определить предпочтительность нормативных квалификацион­ных характеристик.

Приведенная схема ориентирована на конкретный прогностический анализ ряда грамматических явлений. Например, в этом отношении привлекала внимание подвижная, колеблющаяся норма употребления топонимов в современном литературном языке. Склонение топонимов представляет собой один из неустойчивых фрагментов грамматической системы. Как известно, топонимы составляют достаточно крупный пласт наименований. Во второе издание "Словаря географических наз­ваний СССР" (М.: Недра, 1983) включено более 17 000 названий, а в третьем издании "Словаря географических названий зарубежных стран" (М.: Недра, 1986) содержится 40 000 названий. Поскольку пословной кодификации топонимов в наиболее известных нормативных словарях не проводится, в практике работы отдела культуры русской речи ИРЯ РАН приходится постоянно сталкиваться с вопросами, касающимися грамматических характеристик топонимов. В частности, одним из наиболее спорных является вопрос о склоняемости или несклоняемости топонимов в сочетаниях с географическим термином (типа в местечке Хансунг - в местечке Хансунге, из города Чан-лин-сянь - из города Чан- лин-сяня). В наши дни создается "Энциклопедия российских деревень". Составителями энциклопедии были заданы вопросы о склоняемости названий типа Ликино-Дулево, Соболево-на-Камчатке, Юрьево-Девичье и т.д.

В конце 70-х годов автором данной главы была проведена работа по теме "Современная норма склонения топонимов". Под этим же заголовком в сборнике "Ономастика и грамматика" была опубликована статья (М.: Наука, 1981). На обширном статистическом материале, методика получения которого детально охарактеризована, в статье прослеживалась история становления нормы склонения топонимов с начала XX в. до середины 70-х годов. Тенденция развития нормы про­являлась в изменении количественных показателей, приуроченных к по­следовательно сменяющимся хронологическим периодам - начала XX в., середины XX в. и конца 60-х - начала 70-х годов. Однако "жизнь неуклонно транспонирует будущее в настоящее, настоящее - в про­шедшее". На основе полученных статистических данных, характери­зующих употребление топонимов на протяжении всего шестидеся­тилетия, выявленная динамика нормы в середине 80-х годов послужила фактической основой для построения прогнозной ретроспекции.

Таблица 1

Динамика роста несклоняемой формы топонимов в конструкции "географический термин + топоним" в косвенных падежах

*

В таблице указывается средняя частота употребления несклоняемых форм за исследованный отрезок времени.

На основе этих данных рассчитан ряд необходимых статистических показателей (см. табл. 1).

С помощью среднего коэффициента роста (1,74) сделаем расчет: 0,407 х 1,74 = 0,70818. Этот результат ориентирует относительно уровня ряда для десятилетия. Частота несклоняемых вариантов не должна быть ниже частоты ~ 0,7. Такова экстраполированная теоре­тическая величина, которая хорошо согласуется с полученными эмпири­ческими данными, помещенными в табл. 2. Таблица содержит данные по употреблению склоняемых и несклоняемых вариантов топонимов в профессионально-публицистической речи.

Вследствие большой инерционности лингвистических процессов в рамках относительно коротких временных интервалов (от 10 до 30 лет) основное внимание приходится уделять выявлению общих тенденций эволюции нормы. Вместе с тем итоги предыдущего исторического развития непосредственно ориентируют нас не только на современную норму и существующие формы ее воплощения. Тенденция изменений, выявленная в прошлом, может быть перенесена на будущее, при этом характеристика процесса исследования может принять и более конкрет­ные очертания. Здесь важно подчеркнуть различие между прогнозом и тенденцией. Функция прогнозирования заключается в оценивании в недалеком будущем конкретных реализаций изучаемых процессов, тог­да как тенденция есть не что иное, как преобладающее направле­ние развития событий, некоторые общие закономерности эволюции. Прогнозируемая величина в конкретной форме характеризует ре­зультаты процесса, осуществляющегося в рамках действующей тен­денции.

Выявленная в ходе исследования существенная черта однонаправ­ленности развития получает яркое выражение в таком важном аспекте динамики нормы, который характеризуется понятием необратимости процесса. Несмотря на морфологическое своеобразие топонимики, ее современные грамматические свойства находятся в прямой зависимости от состояния нормы в общеязьтковой системе. Поэтому те граммати­ческие формы, которые были нормативными в ХѴІІІ-ХІХ вв., в наши 191

Таблица 2

Употребление конструкции "географический термин + топоним" в косвенных падежных формах ( в письменных текстах 1966-1985 гг.)

дни будут интерпретироваться как отклонения от современной нормы литературного языка. По существу, возврат к старым грамматическим нормам в современном литературном языке невозможен. Ни один современный писатель не назвал бы свой рассказ так, как назвал его И.С. Тургенев - "Вечер в Сорренте" - в XIX в. еще были употреби­тельны склоняемые формы иноязычных топонимов на -о, -и. Теперь такие формы могут использоваться только со специальным стилистиче­ским заданием, а в нейтральной строго нормативной речи склоняемость этих форм не рекомендуется грамматикой.

Конечно, можно в разговорной речи или в интеллигентском просто­речии услышать выражения, подобные следующим: "невеста Мехики", "отдыхал в Сочах" (аналогично склонению несклонямых апеллятивов - "поехать на метре"). Однако в литературном языке такие формы могут быть употреблены как характерологические, как специально задуман­ное и обыгранное автором целесообразное отступление от литератур­ной нормы, которое лишь подтверждает существование твердого правила. Можно привести такой пример. Е. Марков в книге "Россия в Средней Азии" в XIX в. писал: "Впрочем, русскому сердцу все-таки уте­шительно вспомнить, что теперешние безопасные наши странствия по всем этим Новороссийскам, Афонам, Сухумам - далеко уже не то, чем были когда-то сношения с этим злополучным берегом прежних плава­телей" (цит. по [13, 1]).

В XIX в., да и в начале XX в., названия кавказских городов Сухум, Батум, Тифлис, Пассанаур употреблялись в склоняемой форме. Лишь в послереволюционные годы утвердилась иная, неизменяемая фонетико­морфологическая форма названий. В современном литературном тексте употребление склоняемых вариантов в выражениях типа "природа города Сухума", "виды города Батума", "старая дорога в Тифлис" вос­принимается как дань прежним историко-этнографическим описаниям. Склоняемые формы этих топонимов стали типичными историзмами.

Как показывает проведенное исследование, в самом развитии новой нормы отчетливо выделяются три фазы, в течение которых проис­ходило созревание будущих элементов нормы. Прежде всего обращает на себя внимание латентный период, когда зарождались предпосылки новых норм внутри старой нормативной системы. Прояв­ления новых форм были случайными, спорадическими, единичными. В литературном языке этот период относится к дореволюционному времени. Исследователь О.И. Лабунько, которая изучала склонение географических названий на протяжении ХѴІІІ-ХХ вв., отметила тот факт, что рост несклоняемых форм стал особенно заметным только в литературном языке XX в. Однако уже и в начале XIX в. можно было встретить несклоняемые варианты. О.И. Лабунько приводила, в част­ности, такие примеры несклоняемости топонимов в начале XIX в.: "Маршал Виктор и генерал Груши... остановились на выгодном место­положении, заняв войсками правого крыла Диенвиль, утвердя средину в Ларотьер..." (Ф. Глинка. Письма русского офицера. 1815. Ч. 7. С. 157); "Я нашел себе очень приятное убежище от скуки в Гемниц, где стоял наш Вагенбург" (Р. Зотов. Рассказы о походах 1812-го и 1813-го годов. 7 Культура русской речи 193

1836. С. 153). Тогда же изредка употреблялись и первые несклоняемые топонимы в функции приложения, конечно в тех случаях, когда географические названия были иноязычными и обозначали отдаленные неизвестные населенные пункты: "Сей залив называется... от уездного города Чан-лин-сянь на юг - Мин-хай" (И. Бичурин. Статистическое описание Китайской империи. 1842. С. 8) [13, 136].

Новая фаза развития характеризуется чертами становления нового качества. В этот переходный период количественные накоп­ления достигают пикового состояния и знаменуют собой переход к новой норме. Для склонения топонимов в функции приложения таким переходным периодом стали 40-50-е годы XX в. Можно согласиться с теми исследователями, которые предполагают, что в период Великой Отечественной войны норма испытывала воздействие экстралингвисти- ческих факторов - под влиянием языка военного времени, стиля военных приказов тенденция к несклоняемости географических назва­ний еще более углублялась и упрочивалась [17]. Однако и в после­военный период процесс усиливался, а не угасал. Эта переходная ста­дия характеризовалась наиболее острой конкуренцией форм, неопреде­ленностью и неустойчивостью нормы, равновероятностью употребле­ния вариантов.

На третьей стадии развития заметно более определенное станов­ление новой нормы, пришедшей на смену старой. Именно эту фазу исторического развития проходит сейчас склонение топонимов в функ­ции приложения.

Необходимо отметить, что количественные показатели, с помощью которых объективируется и конкретизируется динамика нормы, все же не раскрывают полностью качественного своеобразия протекающего процесса. Поэтому задача научной прогностики предполагает необходи­мость анализа не только количественных, но и качественных парамет­ров системы.

Исследователи проблем прогнозирования справедливо отмечают, что в процессе прогностического анализа следует иметь в виду «...характер отношений как в "пространственном" плане (синхронном), что дает будущее как "сеть", так и во "временном" плане (диахронном), что дает будущее как "стрелу"» [23]. В связи с этим необходимо вернуться к приведенной выше схеме - модели системного прогноза. Наряду с количественными показателями модель включает экзогенные и эндогенные показатели, расположенные на схеме в порядке значи­мости и силы влияния на характер варьирования форм. Представляется целесообразным в прогностических целях прокомментировать собран­ный материал с точки зрения влияния отмеченных факторов.

Факторы, связанные с грамматическими свойствами топонимов, в модели системного прогноза помещены на второе и третье место. Однако значение этих факторов нельзя недооценивать. Морфологи­ческая структура топонима и тип его конечной морфемы в значи­тельной мере определяют выбор того или иного варианта. Прежде всего следует сказать о структуре топонима. В тех случаях, когда то­поним не является однословным названием, а представляет собой или сложносоставное наименование, или словосочетание, вероятность выбора несклоняемого варианта в составе приложения резко возрас­тает. За ограниченностью места можно привести лишь некоторые примеры подобных топонимов из выборки последнего десятилетия: на реку Северная Сосьва, у реки Большая Алмаатинка, на реках Левая и Правая Фролиха, по реке Аян-Юрах, у реки Биамо Кхуцинская; к городу Камень-Каширский, в районе города Новоград-Волынский, в городе Корсунь-Шевченковский, до города Спасск-Рязанский, в районном центре Старо-Субхангулово, в местечке Мария-дель-Кармен, у нанайского села Улика-Национальная, у села Вяжи-Заречье, к селу Вита-Почтовая, в поселении Красные Станки, у села Марфин Брод, в село Пролей-Каша, в деревне Воля-Высоцкая, по озеру Улуг-Куль, за водоразделом Ямпо-ты-Вис, до ледника Восточный Мугур, до горы Печорья-Голях-Чахль, на горе Ери-Тайга, с вершины Северная Демерд- жи и мн. др. Как свидетельствуют примеры, такие наименования в составе приложения удобнее употреблять в несклоняемой форме. Лишь в конструкции "топоним на реке" сохраняется склоняемость названия: в городе Николаевске-на-Амуре, из г. Ростова-на-Дону, близ города Комсомольска-на-Амуре и т.д.

Внешняя морфологическая форма топонима относится к ряду сильнодействующих факторов, влияющих на способность наименования к формоизменению. Эта черта особенно ярко прослеживается в скло­нении иноязычных топонимов. Иноязычные топонимы на -и, -у, -о, -е без колебаний вошли в разряд несклоняемых слов (в столице Финлян- ции Хельсинки, в царстве Урарту, около Пунта-дель-Эсто, в Бурки­на-Фасо, в крепости Чуфут-Кале).

Некоторые колебания испытывают наименования на -а с предпоч­тительным употреблением несклоняемых вариантов: в порту Осака, к городу Санта-Клара, из деревни Кеврола, в селе Онага, на острове Абрука. Практически не склоняются топонимы на -а в сочетании с административными терминами "штат", "республика", "княжество", "королевство", "провинция", "муниципия", "департамент", "кишлак", "аул", "аил": в штате Флорида, Алабама, Баиа; из Республики Куба, Гана, Ботсвана, Уганда, Гайана, Гватемала, Панама и др.; возле киш­лака Ахмета, из кишлака Гохона (исходные формы - Ахмета, Гохона) и под.

В наибольшей степени склонность к формоизменениям в функции приложения обнаруживают топонимы на согласный. Однако и в этой группе по сравнению с XIX в. неустойчивость в употреблении форм усилилась: численное превосходство в современной письменной речи - на стороне несклоняемых форм: в женевском аэропорту Куантрэн, в районе Куррам, на реке Альмендарес, в городке Певек, вокруг города Кайлай, от города Георгиу-Деж, цирк ледника Терскол, за рекой Оюмрак, к полонине Мунчерык, мимо урочища Дилок, в окрестностях холма Саулескалнс, из ущелья Джиналач и др. Иноязычные наименова­ния княжеств, королевств, герцогств, штатов, провинций на согласный и на -й употребляются только в несклоняемой форме: в Народной

Республике Бангладеш, из Демократической Республики Вьетнам, из Восточной Республики Уругвай, в Объединенной Республике Камерун; за Республикой Чад, Эквадор, Сенегал, Заир; в Княжестве Лихтен­штейн, в Королевстве Непал, в деревне департамента Коррез, в провинции Зя динь и мн. др.

Склоняются иноязычные топонимы на твердый согласный в тех случаях, когда они называют известный город, реку, населенный пункт: в столице Северной Ирландии Белфасте, из города Нью-Йорка, в городе Загребе, на реке Тибре, на реке Ниле и т.д.

В итоге анализа материала можно считать доказанным положение о том, что при изучении нормы нельзя рассматривать факты варьиро­вания изолированно, в отрыве от взаимосвязей с условиями не только системно-грамматическими, но и позиционно-синтаксическими. Наблю­даемые закономерности должны быть увязаны, синтезированы в еди­ный комплексный узел. Хотя в процессе исследования приходится препарировать материал, рассматривая его в зависимости от тех или иных факторов, на конечном этапе исследования процесс должен быть охарактеризован комплексно, причем принципиальное значение приоб­ретает иерархия факторов, анализ которых выявляет наиболее сущест­венные линии взаимодействия.

Поскольку конкретный анализ материала дал возможность сде­лать отбор существенных, доминирующих факторов и определить нап­равление кодификации, в итоге важно показать практическую зна­чимость проведенных разработок, усилив их прогностический харак­тер.

На базе сделанного прогноза оптимальное решение предполагает необходимость установления различий между разными подходами к задачам кодификации. При одном подходе осуществляется тенденция к унификации варьирующихся языковых форм. При другом подходе рассматривается более широкий спектр допустимых вариантов. По­скольку кодификация по своей природе консервативна, исследователю надо по отклонению от нормы, по характеру функционирования зафик­сировать тип переломных сдвигов, когда употребление нетрадиционных вариантов выходит за границы кодифицированной нормы и происходит рождение новой закономерности. Второй подход позволяет динамично применять критерии нормативности в зависимости от фиксируемого состояния вариантности.

Первый и третий периоды по времени намного более продол­жительны, чем переходный период, характеризующийся острой конку­ренцией вариантов, равновероятностью их употребления. Этот период у топонимов приходился на конец 40-х - 50-е годы и составлял немно­гим более одного десятилетия, тогда как в первом периоде пред­посылки развития новой нормы складывались на протяжении целого ряда десятилетий - в XIX в. и в первой половине XX в.; третий же период зафиксирован с начала 60-х годов и длится по настоящее время. Как видим, процесс не развивался равномерно и каждому новому этапу не соответствуют хронологические отрезки равной длины.

Естественно, что в каждый из этих трех периодов в процессе кодификации нормы на первый план выдвигаются разные критерии нормативности. Поэтому и задачи нормализации на протяжении всего наблюдаемого процесса эволюции нормы существенно меняются. В латентной фазе, пока еще не обнаружились слишком явно диссонансы между кодифицированной нормой и употреблением, нормализатору важно сохранить привычные грамматические нормы. Критерий тради­ционности литературной нормы в этом случае является ведущим. Когда же развитие новой нормы достигает пика и варианты смешиваются в употреблении, естественно признать факт их сосуществования. Крите­рий употребления, или речевого узуса, т.е. реализации языковой систе­мы в определенных условиях общения, на этой стадии развития выдви­гается на первый план. Упоминается факт существования традицион­ной нормы и констатируется факт возникновения новой. На третьегг же стадии более отчетливого становления новой нормы появляется необхо­димость существенного пересмотра старых норм, которыми приходи­лось руководствоваться прежде. В этом случае на первый план выдви­гается критерий соответствия новым стилистическим условиям употреб­ления, новым коммуникативным потребностям.

Как показано на схеме модели системного прогноза, недостаточная кодифицированность нормы отнесена к числу самых важных внешних факторов, влияющих на динамику процесса. Поскольку и широкий пласт топонимических названий (так же как и ономастических) в толковые словари не включается, а грамматические правила употреб­ления применительно к этой лексике не детализированы в нужном объеме, было бы целесообразно, чтобы в переизданиях "Словаря гео­графических названий СССР" (при переиздании он будет, конечно, переименован) и "Словаря географических названий зарубежных стран" приняли участие лингвисты. В первую книгу включены названия всех городов, поселков городского типа, райцентров, наименования адми­нистративных единиц первого и второго порядка. Второй словарь "имеет целью установить единое русское написание названий наиболее крупных географических объектов зарубежных стран во всех публи­куемых научных, справочных, информационных изданиях, в периодиче­ской печати и т.д." [26, 3]. В обоих словарях дается только исходная форма. Необходимо добавить к этой информации хорошо разработан­ные нормативные грамматические пометы.

Предложенный метод представляется перспективным, когда в качестве объекта для изучения избираются группы вариантов, которые относятся к высокочастотным зонам, входят в состав емких грамма­тических моделей и охватывают значительные пласты лексики. В этих случаях установление вероятностных закономерностей развития лите­ратурной нормы помогает научному обоснованию языковой политики. В решении задач такого рода могут быть с успехом использованы достижения техники: применение компьютера повышает произво­дительность труда. Формализованные операции приучают к более стро­гим логическим процедурам в исследовании и сулят в дальнейшем открытие новых, неизвестных еще закономерностей.