Роль великих держав в функционировании локальной подсистемы международных отношений в Дунайской Европе (1920 -1921 гг.)
В предыдущих параграфах настоящей главы мы продемонстрировали наиболее яркие примеры, свидетельствовавшие о значительном снижении степени прямого контроля великих держав над ситуацией на территории бывшей Австро-Венгрии.
В результате создания Малой Антанты, успешного решения Адриатической проблемы, стабилизации внутриполитической ситуации в Венгрии главными акторами возникшей в Дунайском бассейне подсистемы международных отношений стали государства-наследники. Великие державы не могли полностью устраниться от участия в событиях на территории бывшей Австро-Венгрии, так как обладали стратегическими интересами, для обеспечения которых Дунайская Европа оставалась крайне важным регионом. В заключительном параграфе настоящего исследования мы определим сферы, в которых сохранялось значительное присутствие великих держав, и определим причины выбора политическим руководством ведущих государств Антанты тех или иных аспектов межгосударственного взаимодействия в качестве поля реализации своего влияния в регионе.Среди территориальных споров, сохранявшихся на территории бывшей Австро-Венгрии даже после завершения создания юридической основы новой модели международных отношений, великие державы в течение второй половины 1920 - 1921 годах приняли непосредственное участие лишь в чехословацко-польском конфликте за Тешин и австро-югославянском за Клаген- фурт. На наш взгляд, отличие обеих ситуаций от фактически проигнорированных великими державами Адриатической проблемы и вопроса о Бурген- ланде заключалось в восприятии этих конфликтов политическими элитами великих держав.
Тешинский конфликт находился вне рамок подсистемы Дунайской Европы, так как Польша не рассматривалась в качестве составного компонента международной структуры на территории бывшей Австро-Венгрии, будучи крайне специфической частью геополитического пространства империи Габсбургов, и ориентированной на взаимодействие с Россией и Германией[1002].
В конце июля 1920 года Великобритания, Италия и Франция предпочли воспользоваться сложным положением Польши в условиях войны с Советской Россией, навязав ей невыгодное решение Тешинского вопроса. Урегулирование польско-чехословацких отношений было обозначено великими державами как одно из условий предоставления Варшаве военной помо- щи[1003]. На конференции в Спа лидеры Антанты в очередной раз продемонстрировали свое скептическое отношение к референдуму как способу урегулирования спорных ситуаций, отказавшись от плебисцита в Тешине[1004], проведение которого было запланировано во время мирной конференции, а в зону конфликта даже была направлена специальная комиссия[1005]. Согласно новому решению Конференции послов, граница в Тешине устанавливалась самими великими державами без учета мнения населения. Оправданием возвращения Антанты к диктату великих держав как способу стабилизации ситуации были названы «интересы всей Европы», безопасность которой будто бы находилась под угрозой в виду непрекращающейся польско-чехословацкой конфронтации. Давление, оказанное на Варшаву и в некоторой степени на Прагу, с целью скорейшего разрешения территориального спора имело конечной целью обеспечение единого фронта малых государств региона в борьбе с «большевистской агрессией»: устранив двусторонние противоречия, Чехословакия и Польша могли с гораздо большим успехом координировать совместные действия на своих восточных границах. Даже это решение, казалось бы, принятое в рамках стратегии контроля великих держав за ситуацией в регионе, в значительной степени стало реакцией на действия Польши и Чехословакии, которые фактически саботировали в течение первой половины 1920 года выработанные великими державами решения[1006].Гораздо более либеральную позицию великие державы заняли при решении вопроса о принадлежности Клагенфурта (см. стр. 165 - 166). 15 марта 1920 года Конференция послов великих держав решила удовлетворить требование австрийской делегации и, как можно скорее, сформировать комиссию для проведения плебисцита в районе Клагенфурта[1007].
Голосование было назначено здесь на 10 октября 1920 года. Согласно договоренности, с большим трудом достигнутой в ходе Парижской мирной конференции, спорная территория была разделена на две части: зона «А» до плебисцита находилась под югославянским контролем, а зона «Б» - под австрийским. Предполагалось, что голосование будет первоначально проведено в зоне «А», где большинство населения составляли югославяне. Если бы здесь референдум завершился в пользу КСХС, то пришлось бы проводить его и в австрийской части. Выделение двух избирательных округов объяснялось стремлением максимально учесть этнический состав спорной территории, не принимая в расчет искусственные в этом отношении административные границы, сложившиеся в империи Габсбургов.Механизмы контроля над ситуацией в Клагенфурте несколько отличались от применявшихся в других конфликтных зонах. Великие державы взяли на себя весь процесс организации голосования. Их присутствие в спорном регионе в течение 1920 года было весьма значительным: в районе будущего голосования работала межсоюзническая комиссия по плебисциту[1008], также здесь находились отдельные офицеры-наблюдатели.
Естественно, эти методы дополнялись серьезным дипломатическим давлением на все стороны конфликта. В Вене в начале октября 1920 года росли опасения, что югославяне могут попытаться решить проблему силовым пу- тем, отказавшись признавать итоги референдума[1009]. Доказательством реалистичности такого развития событий стал ввод дополнительного батальона югославянских войск в зону плебисцита «А»[1010]. Конференция послов великих держав в течение лета 1920 года несколько раз обращалась в Белград с требованием прекратить оккупацию ряда австрийских территорий, оставленных под суверенитетом Вены по условиям Сен-Жерменского договора[1011]. Определенное беспокойство в Париже и Лондоне вызывали действия Италии, чьи войска в Тироле были расквартированы в опасной близости от зоны проведения плебисцита. По мнению британских дипломатов, это могло стать фактором, препятствующим свободному волеизъявлению жителей Карин- тии[1012].
Британские и французские представители в Риме даже предприняли официальный демарш, чтобы убедить итальянское правительство отвести войска от границы, проведя параллельно такую же дипломатическую акцию в Белграде относительно югославянского военного присутствия в Эслинг- ском треугольнике[1013].Сам процесс голосования прошел очень спокойно: по сообщениям представителей великих держав, никаких нарушений порядка зафиксировано не было[1014]. По результатам голосования даже преимущественно югославянская по своему этническому составу зона «А» высказалась за присоединение к Австрии (22 тыс. против 15 тыс.)[1015], что устранило необходимость проведения референдума в зоне «Б», автоматически также переходившей под австрийский суверенитет. 19 ноября 1920 года комиссия великих держав по плебисциту в Клагенфурте закончила свою работу, утвердив итоги голосования.
Проблема проведения плебисцита в Клагенфурте являлась одним из аспектов юридического процесса мирного урегулирования, так как соответствующее положение было зафиксировано в тексте Сен-Жерменского договора: великие державы видели свою важнейшую задачу в легализации нового международного порядка и не считали возможным отстраниться от участия в данном вопросе даже на завершающей стадии. Сходные параметры имела ситуация с ратификацией Венгрией Трианонского мира. Великие державы в течение июня - ноября 1920 года оказывали на Будапешт коллективное дипломатическое давление с целью ускорить процесс утверждения документа пар- ламентом[1016] [1017].
Стабильным было заметное участие всех великих держав в политической и экономической жизни Австрии. В рамках империи Г абсбургов территория с немецкоязычным населением, ставшая после распада Дунайской монархии независимым государством, представляла собой крупный банковский и финансовый центр. Ликвидация единого экономического пространства нанесла наиболее сильный удар именно по Австрии, так как в этой части империи не было достаточного количества промышленного и сельскохозяйственного производства, способного обеспечить всем необходимым независимую Австрийскую республику и особенно бывшую имперскую столицу с населе-
1023
нием в несколько миллионов человек .
Представители великих держав в различных межсоюзнических структурах постоянно в течение 1919 - 1921 годов обсуждали необходимость нормализации поставок продовольствия и угля в Австрию, которые оказались под угрозой из-за резкого роста протекционизма в таможенной политике государств-наследников[1018]. В 1920 - 1921 годах не раз высказывались серьезные опасения, что ее экономическая несостоятельность приведет к разделу территории страны между соседями[1019].Еще более вероятным являлся вариант аншлюса[1020] [1021] [1022], поддержка которого в
1027
Австрии росла по мере ухудшения экономического положения в стране .
В Лондоне видели два варианта выхода из кризиса: вступление Австрии
в союзные экономические или политические отношения с Германией или
1028
создание «Дунайской Конфедерации» . Последний вариант вовсе не являлся для британского политического руководства совершенно неприемлемым, как это иногда представлялось в историографии[1023]. Формирование такого рода объединения могло начаться с возникновения таможенного союза между Австрией и Венгрией. Ключевую роль в реализации этого плана предстояло сыграть Великобритании, престиж которой в проигравших государствах- наследниках на тот момент был несколько выше, чем у Франции или Италии[1024]. С точки зрения Великобритании, экономическая поддержка Австрии, которая сохраняла за собой статус крупного финансового центра должна была привести к нормализации социально-экономической и политической ситуации во всей Центральной и Юго-Восточной Европе[1025] [1026] [1027]. В январе 1920 года Великобритания выделила Австрии кредит в 10 миллионов фунтов стерлин-
1032
гов . Решение о предоставлении странам Дунайской Европы так называе-
1033
мых «длинных» кредитов , принятое британским правительством в конце 1920 года, также было прежде всего направлено на сохранение Австрии как крупного банковского центра региона[1028].
Франция занимала относительно Австрии сходную позицию. Первым мероприятием французской дипломатии в рамках курса А. Мильерана в начале 1920 года стало давление на Прагу с целью заставить Чехословакию оказать помощь в снабжении продовольствием Австрии[1029]. «Серый кардинал» французской внешней политики Ф. Бертело в инструкциях представителю в Праге настаивал на необходимости убедить чехов в важности поддержания экономической состоятельности Австрии как гарантии ее независимости от Германии[1030] [1031] [1032]. Несмотря на различные мотивы (для Великобритании стремление утвердить свое экономическое преобладание в регионе, а для Франции не допустить стратегического усиления Германии за счет территорий бывшей Австро-Венгрии), действия Парижа и Лондона, направленные на поддержание экономической состоятельности Австрии, объективно способствовали стабилизации ситуации в регионе.
Предельно жесткая и единодушная реакция великих держав последовала на попытки проведения в Австрии плебисцита об аншлюсе. И в государст- вах-наследниках, и в великих державах сохранялись серьезные опасения относительно возможной реализации германских планов «Срединной Европы». По-прежнему, весьма популярными оставались работы таких публицистов
1037
как Андре Шерадам , еще в годы мировой войны писавших о стремлении Германии к расширению сферы влияния в Центральной и Юго-Восточной Европе. В апреле - мае 1921 года сразу в нескольких землях Австрии были проведены голосования по вопросу о возможном присоединении к Германии. Результаты в Тироле и Зальцбурге не стали неожиданностью: за аншлюс про-
1038
голосовало более 98 % принявших участие . Разумеется, огромное беспокойство эти события вызвали в Париже[1033] [1034]. Однако первой из великих держав с предложением о коллективной дипломатической акции выступила Ита-
1040 г-р
лия : владение немецкоязычным по преимуществу южным Тиролем заставляло Рим серьезно опасаться возникновения общей границы с Германией.
Рост настроений в пользу объединения с Германией, видимо, беспокоил и австрийское правительство, опасавшееся негативной реакции государств- победителей. Руководство Австрийской республики пыталось представить народные опросы как форму неофициального социологического исследования[1035]. В оценках дипломатических представителей великих держав главной причиной отказа Австрии от продолжения движения к объединению с Германией являлась позиция государств-наследников[1036]. Соседи Австрии в качестве меры воздействия выбрали различный уровень угроз: Румыния и Чехословакия направили в Вену официальные протесты[1037], югославянское правительство уведомило австрийское, что в случае аншлюса войска КСХС немедленно войдут в Каринтию[1038]. Эти различия не укрылись от дипломатов великих держав, позволив им сделать важный вывод об особенностях функционирования подсистемы международных отношений в Дунайской Европе: «главную роль в любом кризисе будет играть тот, кто имеет под рукой армию и готов ее использовать»[1039]. Великие державы оказывались в изначально слабой позиции, не обладая механизмами прямого силового участия в процессах на постгабсбургском пространстве.
Минимизация политического влияния великих держав не означала их окончательного ухода из региона. Ведущие государства Антанты оставались важнейшими участниками экономической жизни государств-наследников. Главная тенденция экономического развития Дунайской Европы в первые послевоенные годы заключалась в стремлении государств-наследников достичь максимального обособления. Малые страны региона практически сразу после получения фактического суверенитета пошли на резкое ограничение торговли со своими соседями путем повышения таможенных пошлин[1040]. Основной задачей новые государства считали построение независимой экономики[1041]. Радикально протекционистская политика в области внешней торговли вела к разрушению хозяйственных связей и в конечном итоге ухудшала социально-экономическую ситуацию в регионе[1042]. Великие державы не могли, по выражению Д. Ллойд Джорджа, постоянно давать государствам- наследникам на жизнь[1043]. В общих интересах ведущих государств Антанты было «перезапустить» экономическую систему Дунайской Европы.
Посредничество великих держав в данной сфере могло сыграть положительную роль. Для лидеров Антанты рынок Центральной и Юго-Восточной Европы стал после завершения Первой мировой войны более привлекательным в виду потери доступа в Россию[1044]. Западноевропейскому бизнесу, конечно же, выгоднее было работать в регионе, где таможенные и административные барьеры минимальны[1045]. Британскому премьеру в парламенте напоминали о необходимости добиться сохранения высокого уровня экономического взаимодействия между государствами-наследниками[1046]. Неудивительно, что общей чертой в подходах всех великих держав к вопросу об экономической стабилизации в Центральной и Юго-Восточной Европе являлась на протяжении 1918 — 1921 гг. идея о создании таможенного или торгового союза между государствами-наследниками[1047]. Эти настроения пытался использовать бывшей император Австро-Венгрии Карл Габсбург, позиционируя себя перед дипломатией великих держав как фигуру, способную обеспечить формирование экономического союза государств-наследников[1048]. Высказывались идеи о создании комиссий контроля за бюджетной, налоговой и таможенной политикой государств-наследников[1049]. Британские дипломаты предлагали усилить наблюдение за транспортом на территории бывшей Австро-Венгрии[1050], наделив широкими административными полномочиями Комитет по контролю за железнодорожными перевозками, состоявший из представителей стран региона под председательством Франции[1051]. Вне совместных действий великие державы направляли в регион специальные экономические миссии. В течение нескольких лет в Румынии действовала британская миссия по контролю над железнодорожным транспортом[1052].
Экономическое восстановление государств-наследников было затруднено наличием двух взаимосвязанных проблем: необходимостью выплачивать репарации и долги бывшей Австро-Венгерской империи. В интересах великих держав было равномерно разделить финансовую нагрузку среди государств Дунайской Европы. Если репарационные платежи по условиям Сен- Жерменского и Трианонского договоров были обязаны выплачивать только Австрия и Венгрия, то долговые обязательства распавшейся империи было бы вполне логично распределить среди всех ее наследников. Долгое время этот вопрос оставался неурегулированным из-за сопротивления тех малых стран региона, которые считались победителями в войне и не желали возлагать на себя дополнительное финансовое бремя[1053].
Благоприятная ситуация для решения экономических проблем через компромисс государств-наследников возникла в конце 1920 года, когда проблема территориального разграничения несколько потеряла свою остроту. При участии великих держав государства-наследники в мае 1921 года провели встречу в Вене, на которой смогли договориться о ликвидации Австро-
Венгерского банка[1054]. В ноябре 1920 г. при поддержке французского, итальянского и британского правительств началась подготовка экономической конференции, в которой должны были принять участие Австрия, Венгрия, Румыния, Чехословакия, Польша, КСХС[1055]. Из великих держав наибольшие дивиденды из этой конференции надеялась извлечь Италия, которая, подчеркивая свой статус государства-наследника, пыталась отстранить Францию и Великобританию от участия в переговорах и использовать встречу госу- дарств-наследников для лоббирования идеи экономического интеграционного блока с центром в Риме[1056]. Почти год готовившаяся конференция, которая в итоге состоялась в ноябре 1921 г. в итальянском городе Порто-Роза, принесла скромные результаты: участники согласились лишь на сотрудничество в сфере железнодорожного сообщения[1057].
Великие державы получили юридическую возможность вмешиваться в вопрос о судоходстве по Дунаю, имевшем ключевое политическое и экономическое значение для региона. В британском военном и дипломатическом истеблишменте необходимость утверждения влияния в данной сфере обсуждалась еще в ноябре 1918 года[1058]. Британские представители в регионе настаивали, что планируемая Дунайская комиссия должна получить военные силы для того, чтобы успешнее диктовать малым странам волю великих держав в превращении Дуная в важнейший элемент международной торговой коммуникации[1059]. Инструментом установления британского контроля над Дунаем предполагалось сделать специально созданный финансовый синдикат (British River Syndicate Ltd)[1060]. Естественно, Франция стремилась помешать своему союзнику, пытаясь в период осуществления курса Мильерана -
Палеолога получить через группу Шнайдер доступ к венгерским портам на Дунае. В итоге этого соперничества ни одна из великих держав не добилась исключительного контроля над венгерской портовой инфраструктурой.
Более успешными оказались совместные действия держав- победительниц, которые смогли навязать государствам-наследникам режим свободного судоходства по Дунаю, зафиксированный в Дунайской конвенции от 23 июля 1921 года[1061]. По ее условиям, контроль за использованием одной из важнейших рек Центральной Европы возлагался на международную Дунайскую комиссию, в которую помимо всех прибрежных государств вошли Великобритания, Италия и Франция[1062]. Наличием серьезных коммерческих интересов объяснялось в тексте соглашения участие трех великих держав и в Европейской Дунайской комиссии[1063], которая была создана еще в 1856 году, и полномочия которой подтвердила конвенция 1921 года. Эта комиссия занималась обеспечением свободы судоходства в устье Дуная, расположенном на территории Румынии. Великобритания, Франция и Италия юридически зафиксировали свой особый статус участников подсистемы международных отношений в бассейне Дуная, заявив о наличии особых (в данном случае экономических) интересов как об основании включения в этот механизм.
Непосредственное участие великих держав в функционировании подсистемы международных отношений, сложившейся в Дунайском бассейне в результате процесса мирного урегулирования, к концу 1921 свелось к ограниченному вмешательству. Великие державы стремились активно влиять на события на территории бывшей империи Г абсбургов только в ситуациях, когда самостоятельные действия государств-наследников потенциально могли изменить расстановку сил в рамках всего европейского континента. Великие державы оставались акторами подсистемы международных отношений Дунайского бассейна, но не обладали в ее рамках теми возможностями, которые обеспечивали их особый статус в других регионах.
В течение второй половины 1920 - 1921 годах подсистема международных отношений окончательно вытеснила стратегию контроля великих держав в качестве главного механизма международного взаимодействия на территории бывшей Австро-Венгрии. От стремления к контролю за процессом мирного урегулирования и ситуацией в Дунайском бассейне великие державы пришли к сознательной минимизации собственного участия в проблемах региона. Изменение объяснялось как отсутствием эффективных механизмов давления на государства-наследники, так и противоречиями между самими великими державами, каждая из которых начинала преследовать собственные интересы, когда речь заходила о взаимоотношениях с Австрией, Венгрией, Румынией, Чехословакией и Королевством СХС как с субъектами уже сложившейся системы международных отношений, а не объектами предрешенного лидерами Антанты процесса мирного урегулирования.
Создав юридическую основу локального международного порядка и сохранив за собой важнейшие рычаги экономического влияния, великие державы своими действиями сформировали подсистему международных отношений в Дунайском бассейне. Сложно утверждать, что это являлось изначальной целью внешнеполитических курсов держав-победительниц в этом регионе, но оказалось, что замещение контроля великих держав механизмом локальной подсистемы международных отношений полностью удовлетворяло интересам Франции и Великобритании, и в значительной степени Италии. Не имея достаточных ресурсов для установления полного контроля над государ- ствами-наследниками, великие державы нуждались в стабильности в этой части Европы, которая со второй половины 1920 года могла быть обеспечена при помощи прямого взаимодействия малых стран Дунайского бассейна.