ЧТО СЛЕДУЕТ ИЗ ИНТЕГРАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ
Наше утверждение о единстве семантики и прагматики можно сформулировать точнее, как утверждение об их функциональном единстве. Иными словами, процессуальные модели языка не пользуются каким-либо отдельным, независимым уровнем семантической обработки или семантических знаний.
Семантические знания применяются в процессе обработки языковых данных точно так же, как прагматические, при этом задействованы те же способности делать умозаключения и пользоваться памятью, что и в процессах обыденного мышления. Семантика — неотъемлемая часть прагматики, то есть нашего общего знания о мире и об использовании языка. Каковы эмпирические последствия такого утверждения? С психологической точки зрения, наиболее кардинальным является то, что процессуальный подход к языку не включает вычисления некоего уровня семантического представления, независимого от прагматических знаний и служащего входом (или, в случае вербализации, выходом) для отдельного компонента прагматического рассуждения (reasoning). Понимание достигается объединенным применением семантических и прагматических знаний. Значение слова или высказывания представлено кате составная часть памяти, точно так же, как и другие знания. Важнейшим понятием здесь является память. Иные лингвистические теории могут существовать без адекватной концепции памяти, но процессуальные модели естественного языка — нет.Для лингвистической семантики из высказанного взгляда следует два главных вывода. Первый состоит в том, что не существует „словаря", а есть только „энциклопедия". Иначе говоря, лексикон тесно связан с прочими нашими знаниями и неотделим от них. Второй вывод касается проблематичности понятия „буквальное значение". Если представление лексем и высказываний включает структуры, неотъемлемо связанные с прочими знаниями, может оказаться, что, вообще говоря, невозможно обособить части этих структур, отождествимые с буквальным содержанием этих слов и высказываний.
Таким образом, этот взгляд ставит под сомнение основания простых „восходящих" (bottom-up), чисто комбинаторных теорий значения, таких, например, как теория Катца — Фодора или семантика условий истинности.Почему же тогда самостоятельная семантика существует, и почему лингвисты пытались строить теории, основанные на такой точке зрения? По-видимому, эта идея явилась побочным продуктом других доктрин. Например, Луи Ельмслев (Hjelmslev, 1953) сумел подчинить семантику автономной системе морфологии и синтаксиса, постулировав полный параллелизм между структурами „плана выражения" и „плана содержания". Казалось, что в его теорию довольно искусно включалась семантика, тогда как в действительности она была изгнана — типичный пример того, «как заниматься семантикой, на самом деле не занимаясь ею». Доктрина автономного синтаксиса в порождающей лингвистике привела к похожему результату. Если считать, что синтаксис не зависит от семантики, то будет естественно предположить, что семантика, в свою очередь, независима от прагматики. Методологический смысл нашего взгляда состоит в том, что, поскольку семантика связана с прагматикой, она не должна изучаться независимо. Семантические теорий должны использовать такие крупные структуры для представления обыденных (common-sense) знаний, которые изучались когнитивными науками, то есть фреймы (Minsky, 1976; Charniak, 1978) я сценарии (scripts) (Schank, Abelson, 1977). В работе Филлмора (Fillmore, 1976) дается особенно четкий пример такого подхода:
«В английском языке есть семантическая область, связанная с тем, что можно назвать ‘‘торговой сделкой”. Фрейм ее имеет форму сценария (scerfario), содержащего роли, которые можно обозначить как ‘покупатель’, ‘продавец’, ‘товар’ и ‘деньги’; он содержит такие “кадры”, в которых показано, как покупатель отдает деньги и берет товар, а продавец отдает товар и берет деньги. Весь сценарий (scenario) торговой сделки активизируется в сознании всякий раз, когда человек встречает и понимает любое из следующих слов: buy ‘покупать’, sell ‘продавать’, pay ‘платить’, cost ‘стоить’, spend ‘тратить’, charge ‘назначить цену’ и т.
д., хотя каждое из них выделяет, или выводит на первый план, только небольшой участок фрейма. Каждое из этих слов несет в себе одновременно и фон, и изображение, и всю обстановку, и ту часть этой обстановки, на которую указывает данное слово».Сложилось так, что стандартное возражение против такой концепции семантики апеллирует к практической невозможности действительно указать все те знания о мире, которыми обладает человек. Например, Катц и Фодор (Katz, Fodor, 1963), приводя аргументы против уместности прагматики в семантической теории, утверждают, что «необходимым условием, которому должна удовлетворять любая разновидность такого рода теории, является способность представить всю неязыковую информацию, нужную говорящему для понимания предложений...». Далее они пишут, что «полная теория такого рода принципиально невозможна, ибо, чтобы удовлетворять вышеуказанному необходимому условию, эта теория должна была бы представлять все знания о мире, имеющиеся у говорящего.» Уязвимость этого довода в том, что способность представлять все релевантные знания есть нечто иное, чем действительное представление их. Иными словами, чтобы удовлетворить условию Катца и Фодора, единая теория семантики и прагматики не должна действительно представлять все эти знания, так же как семантическая теория типа той, на которую ориентировались эти авторы, не должна действительно представлять значение всех слов некоторого языка. Скорее, в обоих случаях требуется потенциальная способность сделать это. Тот факт, что на практике невозможно точно указать все знания говорящего о мире, не обесценивает предлагаемую нами теорию. Цель такой теории — показать, как некоторая совокупность знаний о мире используется при обработке языковых данных в предположении, что говорящий/слушающий эти знания имеет.
Сходное смешение лежит в основе упорного (хотя, вероятно, не преднамеренного) непонимания исследований в области ИИ со стороны некоторых лингвистов и психологов. Для осуществления исследований в области ИИ — по проблемам ли естественного языка, планирования деятельности или решения задач,— нужно выбрать некоторую сферу знания, из которой можно будет черпать примеры и задачи. Сфера эта может оказаться сама по себе интересной, но чаще она скучна (уже задействованы, например, игрушечные кубики, рестораны, детские дни рождения, сборка водяного насоса), и не требуется особого ума для выявления тех фактов из этой сферы, которые должны быть известны для достижения поставленных целей. Суть исследования в этих случаях составляют не факты сами по себе, а методы их представления, организации и применения для понимания и синтеза высказываний или для решения задач. Утверждать, что в исследованиях по ИИ изучается «знание правильного поведения в ресторанах» (М а г s с h а 1, 1980), значит просто не понимать, о чем речь.