Падежная грамматика

Было предложено считать (В і г n b a u m 1970), что существует два типа глубинных структур: с одной стороны, имеется то, что Бирнбаум называет «инфраструктурой», она лежит в основе поверхностной струк­туры конкретного языка и может быть использована для объяснения случаев неоднозначности и синонимии предложений в этом языке; другая глубинная структура называется «глубокой структурой» и счи­тается универсальной.

«Существует вариант теории трансформационной грамматики, в котором имеется фиксированная базовая грамматика В, которая должна выступать в качестве базового компонента грамматики любого естественного языка».

Если это действительно так, то такая база могла бы стать идеальным основанием для КА. Как сказано в (D і Pietro 1971, 3) : «предполо­жение о том, что существуют универсальные ограничения на язык, лежит в основе существования КА», поскольку без такого предположе­ния КА может представлять собой не более чем перечисление индиви­дуальных свойств языка и случайную классификацию в лучшем случае. Существование некоторого универсального набора базовых категорий позволяет объединять в пары соответствующие индивидуальные свой­ства Я1 и Я2, поскольку они могут быть соотнесены через отсылку к одной и той же глубинной категории. Даже утверждение о несуществова­нии в данном языке некоторой поверхностной категории (например, в русском языке нет артиклей) будет бессмысленным, если не призна­вать наличие некоторой глубинной категории, реализуемой в разных языках в виде разных поверхностных явлений. Иными словами, мы определяем, какие понятия выражают в английском языке артикли; затем исследуем, как те же самые понятия выражаются в русском: оказывается, что, по крайней мере отчасти, средством выражения поня­тия определенности служит в русском языке система глагольного вида (ср.

По отношению к этим языковым универсалиям я использовал термин «понятия». Лингвистами было установлено два других типа универса­лий: «формальные» и «субстанциональные». Когда речь идет о формаль­ных универсалиях, то требуется среди прочего, чтобы во всех граммати­ках использовались трансформации, которые, как мы видели в преды­дущем разделе, упорядочены и могут применяться циклически. В каче­стве субстанциональных универсалий рассматривается обычный набор языковых категорий, таких, как существительное, глагол, именная группа, субъект и т.п. Однако, когда мы обращаемся к «понятиям», мы подразумеваем теорию семантических универсалий. Эта теория, согласно Хомскому (Chomsky 1965, 28), «...может утверждать, что каждый язык будет содержать термы, обозначающие людей, или лекси­ческие единицы, относящиеся к конкретным видам объектов, чувств, поступков и т.п.»[28] (курсив автора). Лингвист, которому принадле­жит часть разработки теории универсальной семантической базы язы­ков, — Филлмор, его модель известна под названием «падежной грам­матики» (Fillmore 1968). Знаменательно, что наиболее солидная монография по КА после книги Ладо — «Языковые структуры в со­поставлении» Ди Пьетро (Di Pietro 1971) - следует концепции Филлмора.

В соответствии с подходом, принятым в падежной грамматике, «глу­бокая» глубинная структура любого предложения в любом языке долж­на иметь форму:

S

(A.O.I.D.L.)

Это означает следующее: предложение (S) состоит из пропозиции (Р) и модальности пропозиции (М). Р — является «содержанием» предложе­ния, а М объединяет такие признаки, как отрицание, время, наклонение, вид и отношение говорящего — это признаки, которые Хомский в проци­тированном выше отрывке нестрого называет «чувствами». Р состоит из глагольной лексемы (ср. с «действиями» Хомского) и одного или двух имен, различающихся падежом: агентив (А), объектив (О), инстру­менталис (I), датив (D), локатив (L).

«набор универсальных, возможно, врожденных понятий, иденти­фицирующих некоторые типы суждений, которые человек способен делать о событиях, происходящих вокруг него, — суждений о вещах такого рода, как „кто сделал нечто", „с кем нечто случи­лось" и „что подверглось некоторому изменению"» [29]

Глаголы можно классифицировать в соответствии с тем, с какими комбинациями имен в том или ином падеже (или, по Филлмору, «па­дежными рамками») они могут употребляться. Некоторые глаголы могут употребляться в составе более чем одной падежной рамки, как глагол open в примерах (1) — (4) :

1) The door opened. (—0) ‘Дверь открылась’.

2) John opened the door. (—0+A) ‘Джон открыл дверь’.

3) The wind opened the door (—0+1) ‘Ветер открыл дверь’.

4) John opened the door with a chisel. (—0+1+А) ‘Джон открыл дверь стамеской’.

Заметьте, что во всех четырех предложениях лишь одна из падежных именных групп употребляется с предлогом: chisel ‘стамеска’ в примере

(4) управляется предлогом with ‘с’. Сравните это слово со словом wind ‘ветер’ в примере (3), оно, как и chisel в примере (4), стоит в инструмен­талисе, однако поскольку the wind ‘ветер’ является (поверхностным) субъектом предложения, предлог опускается. Представляется, что при превращении именной группы английского языка в субъект, она теряет предлог, маркирующий падеж. Напротив, в немецком языке субъектные именные группы скорее склонны сохранять свои предлоги, сравните следующие примеры: (ср. Zimmermann 1972,175—177):

Cancer kills many people.

An Krebs streben viele Leute.

‘От рака умирает много людей’.

$100 buys you a nice vacation.

Fiir $100 konnen Sie sich einen schonen Urlaub machen.

‘3a 100 долларов Вы хорошо отдохнете’.

The German-Polish Treaty begins a new era.

Mit dem deutsch-polnischen Vertrag beginnt eine neue Ara.

‘С заключения немецко-польского договора начинается новая эра’.

The car burst a tyre.

An dem Wagen ist ein Reifen geplatzt.

‘У машины лопнула покрышка’.

В той же связи Никкель (Nickel 1971, 13; см. наст, сб., с, 362 — Прим. ред.) отмечает, что, поскольку немецкий язык в отличие от анг­лийского способен превращать в субъект локативную именную группу, в этом языке проводится различие между следующими двумя предложе­ниями:

1) Der Ofen ist warm ‘Плита теплая’ (на ощупь).

2) Im Zimmer ist es warm букв. ‘В комнате (есть) тепло’ (воздух в комнате).

The room is warm ‘Комната теплая’.

Существенно, что немецкое и английское предложения примера (2), несмотря на поверхностно-синтаксические различия, сводятся к одной и той же (глубинной) падежной конфигурации, а именно :

Ди Пьетро (D і Pietro 1968) демонстрирует, каким образом из одной и той же падежной конфигурации могут быть выведены даже более не­схожие поверхностные структуры: это предложения I like tea ‘Я люблю чай’ и его перевод на итальянский язык Mi piace il t£. Глубинная структу­ра в этом случае имеет приблизительно следующий вид:

S

be warm Prep+NP

sein warm

s

Правила реализации для итальянского языка переставляют три состав­ляющие пропозиции Р в порядке [D + V + О] и «реализуют О в виде субъекта, a D в виде косвенного объекта» в том случае, когда имеет место глагол piacere, между тем как в английском языке при порядке [D + V + О] и при наличии глагола like D становится субъектом, а О — прямым объектом:

Indirect Obj + V + Subject Subject + V + Direct Object

< Mi piace il tb и I like tea

D+V+O D+V+O

Падежная грамматика могла бы стать моделью, идеально пригодной

для целей КА. Во-первых, ее конечное универсальное множество катего­

рий дает нам точку отсчета для любой пары предложений, структуры ко­торых мы хотели бы сравнить. Действительно, тот факт, что пара струк­тур Я1 и Я2, несмотря на поверхностные различия, может быть сведена к одной общей падежной конфигурации, служит оправданием осуще­ствленного сравнения — данная падежная структура является tertium comparationis.

Тем не менее в связи с теорией падежной грамматики возникает ряд проблем. Боас (Boas 1977) обращает наше внимание на три основ­ных проблемы: 1) Сколько падежей нужно вводить? 2) Как можно оп­ределить падежи? и 3) Как в рамках падежной грамматики можно объяс­нить «различия в возможностях выбора субъекта при эквивалентных лексических единицах разных языков, допускающих один и тот же набор падежей» (Boas 1977, 23). Поскольку третью проблему мы уже обсуж­дали, необходимо остановиться только на первых двух.

Как указывалось выше, в оригинальном виде (Fillmore 1968, 24)* теория признавала шесть падежей: агентив, инструменталис, датив, объектив, локатив и фактитив. Первые пять наименований совершенно прозрачны, шестой падеж (фактитив) — это тот случай, когда объект или сущность возникают в результате глагольного действия. Так, в следующих предложениях именные группы, выделенные курсивом, являются поверхностными объектами, при том что в (1) имеет место объектив, а в (2) фактитив:

1) John painted the old kitchen chair red.

‘Джон выкрасил старый кухонный стул в красный цвет’.

2) Sutherland painted a controversial portrait of Churchill.

‘Сатерленд написал противоречивый портрет Черчилля’.

По мере развития теории возникла необходимость в увеличении числа падежей; сам Филлмор ввел падежи экспериенцера, источника, цели, времени, маршрута и результата, другие исследователи предположили необходимость падежа комитатива и реципрока, как в следующем примере:

John and Mary are going out tonight.

Джон и Мэри идут куда-то сегодня вечером’.

В этом примере субъектная именная группа, состоящая из двух сочинен­ных собственных имен, подразумевает, что Джон идет с Мэри, а Мэри с Джоном, — т.е. имеет место комитатив.

Hans und Maria schreiben einander seit Jahren.

‘Ганс и Мария пишут друг другу в течение многих лет’.

В данном предложении действие писания является с каждой стороны взаимным, поэтому можно сказать, что субъектная именная группа стоит в реципроке. Тот факт, что по мере развития теории приходится вводить все новые и новые падежи, уменьшает ее первоначальную при­влекательность, по крайней мере для использования в целях прикладной лингвистики, а обещание Филлмора дать инвентарь универсальных па­дежных отношений, «определенных раз и навсегда для всех естественных языков» (Fillmore 1971, 247), представляется несколько легко­весным. Одно из решений этой дилеммы, возможное в рамках КА, — отказаться от требования универсального набора падежных категорий, удовлетворившись инвентарем, необходимым и достаточным для двух сопоставляемых языков. Однако при таком подходе возникает противо­речие между абстрактностью этих падежных категорий, с одной стороны, и их специфичностью (в том смысле, что они значимы каждый раз толь­ко для двух языков) — с другой. Конечно, когда инвентарь падежей составляется для данной пары языков, ему может быть предъявлено обвинение в том, что он составлен случайным образом, практическая целесообразность этой процедуры не оставляет надежды на то, что КА дает универсально значимый «модус операнди». Возможный выход из этого явного тупика, предложенный Боасом (Boas 1977, 25), мог бы заключаться в том, чтобы не считать все падежи неанализируемыми примитивами и представлять некоторые из них состоящими из двух или более компонентов. Однако мы не будем развивать здесь это положение.

В данной главе мы попытались, избегая соблазна предоставить читате­лю обзор лингвистики (каковых сейчас имеется много), наметить основ­ные части лингвистики, соприкасающиеся с КА. При этом мы выделили три лингвистических аспекта, которые должен осознавать и учитывать контрастивист; это — организация лингвистических описаний по уров­ням; необходимость набора лингвистических категорий, составляющих базис и словарь КА; необходимость выбора модели лингвистического анализа, с тем чтобы можно было дать сопоставимые описания двух язы­ков, для которых осуществляется КА. В плане выбора модели я должен отметить, что мой обзор не является исчерпывающим: я, например, не упомянул тагмемную модель Пайка, системную модель Хэллидея, стратификационную модель Лэма, любая из которых является подходя­щим кандидатом для КА. Не следует воспринимать это как дискредита­цию этих моделей. Я сосредоточил внимание на трех моделях, рассмот­ренных в разделе 3.3., по двум причинам: во-первых, потому, что на­ибольшее число публикаций в области КА используют именно эти три модели, и во-вторых, потому, что эти модели — наиболее известные из моделей современной лингвистики.

Итак, заложены теоретические основы КА — как психологические, так и лингвистические; теперь мы можем перейти к более практическим вопросам. Соответственно, в следующей главе будут приведены примеры осуществления пробного частичного КА.