Интроекция.
Поскольку идентификация возможна как с любимым, так и с нелюбимым объектом, то и интроецироваться могут, соответственно, черты и мотивы таких лиц, к которым субъект формирует самые различные установки.
Нередко интроецируется тот объект, который утрачен: эта утрата заменяется интроекцией объекта в свое Я. З.Фрейд приводит интересный пример, опубликованный в психоаналитическом журнале: "ребенок, чувствовавший себя несчастным вследствие потери котенка, объяснил, недолго думая, что он теперь сам котенок: он ползал соответственно этому на четвереньках, не хотел есть за столом и т.д.".[20]З.Фрейд считал также, что меланхолия возникает на основе механизма интроекции: она возникает при утрате объекта любви. Субъект начинает жестоко критиковать себя, унижать свое Я, свое человеческое достоинство. Но оказывается, что, поскольку объект интроецирован в структуру Я, эти упреки, эта агрессивность по существу направлены на объект. Я человека разделяется на две противоборствующие части, причем одна часть видоизменена интроекцией: в нее встроен утраченный объект. Другая является критической инстанцией Я, ее З.Фрейд называет Я-идеалом: это образование осуществляет самонаблюдение и функции моральной совести, цензуры сновидений и вытеснения.[21]
Однако не совсем ясно, чем отличается интроекция от интернализации интериоризации. Для внесения хоть какой-то ясности и однозначности в использование всех этих терминов мы считаем, что интроекция является простейшей формой интернализации, отличающейся тем, что черты и установки другого встраиваются в структуру личности субъекта без психической переработки, т.е. в неизменном виде. Такая интроекция, сочетаясь с проекцией, может стать основой глубоких и фиксированных идентификаций, свойственных детям-дошкольникам и отчасти подросткам. Отличие же интроекции от интернализации, по нашему мнению, состоит в том, что при ее работе интернализуются такие черты других объектов, которые включаются в структуру собственной личности субъекта.
Использование интроекции (как и идентификации) – это путь построения собственной личности, а не просто приобретения знаний, как это имеет место при интериоризации и других формах интернализации. Интроекция, таким образом, как психический процесс мотивирована подсознательным или даже осознанным желанием заполнения каких-то "пустых мест" в структуре собственной личности, наличие которых стало ясно после потери объекта. На основе идентификации с объектом была создана видимость полноты структуры личности. Механизм интроекции действует подсознательно: только при самоанализе или необходимости объективации ее результаты становятся осознанными.Использование интроекции приводит к чисто психологическому преодолению фрустрации. Иначе говоря, здесь мы имеем дело с типичным случаем защитной адаптации с сохранением проблемной ситуации. Таким образом, очевидно, что механизм интроекции начинает работать после глубокой депривации личности, потери любимого, ценного объекта. После работы механизма интроекции возникают новые внутренние конфликты и фрустрации. Прежняя, в целом однозначная позитивная установка к объекту претерпевает глубокие изменения, она становится амбивалентной. Интроекция, таким образом, оказывает влияние на формирование и смену социальных установок и, следовательно, по своей сущности является социально-психологическим механизмом функционирования личности и установления взаимоотношений с другими людьми.
Идентификация, уровни понимания и эмпатия. На явления идентификации и эмпатии обратила внимание Г.М.Андреева, которая отметила, что идентификация как механизм межличностного общения и понимания людьми друг друга, реально существует и критика психоаналитических воззрений (а до последнего времени изучением идентификации занимались почти исключительно психоаналитики) не должна вести к отказу от изучения этого реального психического явления.[22] Идентификация означает уподобление себя другому (или отождествление с другим) и реальность этого явления установлена экспериментально: чтобы понимать других, люди часто стремятся уподобляться им, таким путем стараясь догадаться об их психических состояниях.
Установлено существование тесной связи идентификации с эмпатией. Эмпатия есть аффективное "понимание".[23] Идентификация всегда лежит в основе эмпатии, а в тех случаях, когда человек переживает эмпатию, но продолжает действовать независимо, он. во-видимому, имеет слабую эмпатию, возникшую на основе кратковременной частичной идентификации. Но даже в таком случае частичное подражание действиям объекта эмпатии имеется, поскольку в противном случае мы бы не понимали, как ему помочь.Изоляция как защитный механизм. Этот своеобразный механизм в психоаналитических работах описывается следующим образом: человек воспроизводит в сознании, вспоминает какие-либо травмирующие впечатления и мысли, однако эмоциональные компоненты их разделяет, изолирует от когнитивных и подавляет их.[24] Вследствие этого эмоциональные компоненты впечатлений не осознаются сколько-нибудь отчетливо. Идея (мысль, впечатление) осознаются так, как будто она относительно нейтральна и не представляет опасности для личности. Механизм изоляции имеет различные проявления. Изолируются друг от друга не только эмоциональные и когнитивные компоненты впечатления. Такая форма защиты сочетается с изоляцией воспоминания от цепи других событий, ассоциативные связи разрушаются, что, по-видимому, мотивировано желанием максимально затруднить воспроизведение травмирующих впечатлений. Действие этого механизма наблюдается при разрешении людьми ролевых конфликтов, в первую очередь – межролевых. Такой конфликт, как известно[25], возникает тогда, когда в одной и той же социальной ситуации человек вынужден играть две несовместимые роли. Вследствие такой необходимости ситуация становится для него проблемной и даже фрустрирующей. Для разрешения этого конфликта на психическом уровне (т.е. без устранения объективного конфликта ролей) часто используют стратегию их психической изоляции.[26] В этой стратегии, таким образом. центральное место занимает механизм изоляции.
Самоограничение как механизм нормальной адаптации.
Суть механизма самоограничения состоит в следующем: когда человек понимает, что его достижения менее значительны по сравнению с достижениями другого (или других людей. работающих в той же области), тогда его самоуважение страдает, снижается. В такой фрустрирующей ситуации многие просто прекращают свою деятельность. Это своеобразный уход, отступление перед трудностями. А.Фрейд назвала данный механизм "ограничением Я" (Эго-рестрикцией). Она отметила простоту и распространенность этого механизма, а также то важное обстоятельство, что он свойствен нормальной психической жизни на всем протяжении развития личности.Рационализация или защитная аргументация. Рационализация является одним из самых распространенных и психологически интересных защитно-адаптивных механизмов. В психологии понятие "рационализация" ввел известный психоаналитик Э.Джонс в 1908 г., а в последующие годы оно закрепилось и стало постоянно использоваться в работах не только психоаналитиков, но и представителей других школ психологии.[27] Рационализация как защитный процесс состоит в том, что человек изобретает вербализованные и на первый взгляд логичные суждения и умозаключения для ложного объяснения, оправдания своих фрустраций, выражающихся в виде неудач, беспомощности, привации или депривации. Выбор аргументов для рационализации – преимущественно подсознательный процесс. В значительно большей степени подсознательна мотивация процесса рационализации. Реальные мотивы процесса самооправдания или защитной аргументации остаются неосознанными, и вместо них индивид, осуществляющий психическую защиту, изобретает мотивировки, приемлемые аргументы, предназначенные для оправдания своих действий, психических состояний, фрустраций. От сознательного обмана защитная аргументация отличается непроизвольностью своей мотивации и убеждением субъекта, что он говорит правду. В качестве самооправдывающих аргументов используются различные "идеалы" и "принципы", высокие, общественно ценные мотивы и цели.
Рационализации являются средствами сохранения самоуважения личности в такой ситуации, в которой этот важный компонент ее Я-концепции оказывается под угрозой снижения. Хотя человек может начать процесс самооправдания и до наступления фрустрирующей ситуации, т.е. в виде предвосхищающей психической защиты, однако чаще встречаются случаи рационализации после наступления фрустрирующих событий, какими могут быть действия самого субъекта. Действительно, сознание нередко не контролирует поведение, а следует за поведенческими актами, имеющими подсознательную и, следовательно, сознательно не регулируемую мотивацию. Однако после осознания собственных действий могут развертываться процессы рационализации, имеющие цель осмыслить эти действия, давая им такое толкование, которое согласуется с представлением человека о себе, о своих жизненных принципах, о своем идеальном Я-образе.Рационализация для себя и для других. Как защитный процесс, рационализация традиционно (начинная с вышеупомянутой статьи Э.Джонса) определяется как процесс самооправдания, психологической самозащиты личности. В большинстве случаев мы, действительно, наблюдаем именно такие защитные аргументации, которые можно назвать рационализациями для себя. В качестве примера рассмотрим известный типичный случай "зеленого винограда", в художественной форме представленный в известной эзоповой басне. Снижая ценность объекта, к которому он безуспешно стремится, человек рационализирует для себя в том смысле, что стремится к сохранению самоуважения, собственного положительного представления о себе, а также для сохранения того положительного представления, которое, по его мнению, другие имеют о своей личности. Путем защитной аргументации он стремится сохранить свое "лицо" перед собой и значимыми для себя людьми.
Однако человек способен к идентификации как с отдельными людьми, так и с референтными группами. Мы считаем, что во всех случаях позитивной идентификации человек может использовать механизм рационализации в пользу лиц или групп, с которыми он в той или иной степени идентифицируется, если последние оказываются во фрустрирующей ситуации.
Защитное оправдание объектов идентификации мы называем рационализацией для других. Рационализации, приведенные родителем в пользу ребенка, путем интернализации превращаются внутренними рационализациями для себя. Таким образом, мы видим, что рационализация для других генетически предваряет рационализацию для себя, хотя ребенок уже с самого начала периода овладения речью, оказавшись во фрустрирующих ситуациях, может изобретать рационализации в свою пользу. Механизм рационализации для других основывается на адаптивном механизме идентификации, а последняя, в свою очередь, обычно тесно связана с механизмом интроекции или основывается на ней. Поэтому мы имеем дело с защитно-адаптивным комплексом, состоящим из интроекции, идентификации и рационализации, к которым присоединяется также подавление (вытеснение). Прямая рационализация состоит в том, что фрустрированный человек, осуществляя защитную аргументацию, говорит о фрустраторе и о себе, оправдывает себя, переоценивает силу фрустратора. Это поистине рациональная рационализация, в процессе которой человек в общем остается в кругу реальных вещей и отношений. Непрямая рационализация. Фрустрированный человек использует механизм рационализации, но объектами его мысли становятся такие предметы и вопросы, которые прямого отношения к его фрустраторам не имеют. Мы полагаем, что в результате подсознательных психических процессов эти предметы и задачи получают символическое значение. С ними индивиду легче оперировать, они нейтральны и не затрагивают непосредственно конфликты и фрустрации личности. Прямая рационализация в таком случае была бы мучительной, порождая новые фрустрации. Поэтому подсознательно вытесняется истинное содержание фрустраций и конфликтов и их место в сфере сознания занимают нейтральные содержания психики.Следовательно, при переходе от прямой (или "рациональной") защитной аргументации к непрямой (или косвенной, "иррациональной") рационализации большую роль играет механизм подавления или вытеснения. Здесь любопытно то, что умственные операции как бы навязываются индивиду, продолжают осуществляться против его воли. При переходе от прямой рационализации к непрямой содержание мыслей меняется, но их раз заведенный механизм продолжает работать как бы по инерции. Можно предположить, что в таких случаях два параллельных процесса рационализации протекают на двух уровнях психики: на подсознательном уровне вследствие работы механизмов подавления и вытеснения имеет место прямая или первичная рационализация, а в сфере сознания – непрямая. Причем последняя есть такое выражение первичной рационализации, которая приемлема для сознания, изолирована от связанных с фрустраторами эмоций и до некоторой степени символизирована. Как мы видим, в деле создания вторичных или непрямых рационализаций играет роль еще один защитный механизм – изоляция. Поучительны гипнотические эксперименты Э.Хильгарда, один из которых был организован следующим образом: субъекту под гипнозом внушалось, что после пробуждения он должен смотреть на карман гипнотизера. Как только гипнотизер вынет из своего кармана платок, испытуемый должен открыть окно. Была также внушена полная амнезия всего того, что с ним происходило в гипнозе, в том числе формулы внушения. После выведения из загипнотизированного состояния испытуемый почувствовал себя в легком дремотном состоянии, однако охотно общался с присутствующими и участвовал в нормальном разговоре. Однако он все время украдкой подсматривал за карманом гипнотизера и когда тот как бы случайно вынул платок, субъект почувствовал в себе импульс открыть окно. Он сделал шаг в этом направлении, затем в нерешительности остановился. Э.Хильгард объясняет это тем, что субъект бессознательно мобилизовал свое желание быть разумным человеком и, в поисках объяснения своего неразумного импульса открыть окно, нашел следующий аргумент: "Здесь, кажется. немного душно. не так ли?" Изобретая такое оправдание, он открыл окно и почувствовал облегчение.[28] Каким образом испытуемому удалось найти аргумент, оправдывавший его иррациональное, непонятное для самого себя поведение, тот внутренний импульс, который толкал его к определенным действиям? Здесь мы видим любопытный путь изобретения аргументов, нужных для осуществления рационализации: ложный аргумент создается на основе искаженного восприятия ситуации и вербализации этого восприятия в виде мысли "В комнате душно". Мы полагаем, однако, что у самого испытуемого остается некоторое ощущение, догадка о неистинности этого суждения, о чем свидетельствует вопросительная форма суждения и потребность в поддержке присутствующих. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что рационализации только тогда приводят к успеху, т.е. к нормальной защитной адаптации, когда получают социальную поддержку. Рационализируя, человек невольно обманывает не только себя, но и других.
Еще две разновидности рационализации: 6. Проективная рационализация, которая опирается в первую очередь на механизм проекции. Возможно, что можно говорить о более широком типе – об атрибутивной рационализации. 7. Вытесняющая (подавляющая) рационализация, опирающаяся в первую очередь на механизм подавления (вытеснения) из сознания образов и мыслей, относящихся к фрустрирующим ситуациям. Как видим, существуют еще неиспользованные возможности расширения классификации типов рационализаций, которые должны реализоваться в ходе дальнейших исследований.