38. М. Я. Чаадаеву Карлсбад. 28/16 августа.
Чего, мой друг, ни хотелось бы мне тебе наговорить, рассказать, пересказать, обо всем на свете, п об себе, и об тебе, и обо всех вас, моих милых, но есть ли возможность! по полгоду не пишешь! [Перестанешь другого понимать], язык не ворочается! Куда это несносно! и этому причиною деньги! Ты ищешь, вероятно, для меня занять, не находишь или в банке не выдают, а между тем, ко мне не пишешь; думаешь: что ему до моих писем! не письма, а деньги ему надобны — верь или не верь, право я пе вовсе блудный сын, есть и во мне сколько- нибудь чувства,— я в сотый раз тебе это повторяю, знаю, что все напрасно.
Вот тебе журнал моего путешествия и разные разности. Из Рима, кажется, написал к тебе, что убежал оттуда от широко.
В Флоренции пробыл две недели, оттуда отправился в Венецию; я был там в самое то время, в которое в старину бывал там карнавал, а выехал в самый день, в который Дож бывало пирует свою свадьбу с морем,— из Венеции поехал в Верону, а оттуда через Тироль в Мюнхен, оттуда в Карлсбад; все это путешествие совершил довольно хорошо и здорово. Здесь живу десятую неделю с добрым приятелем своим Тургеневым 2. Лечусь изо всей мочи; страх как хочется приехать к вам здоровым. Об Карлсбаде имею тебе сказать множество чудесных вещей, главное то, что тебе пепременпо здесь должно побывать когда-нибудь; прочее до другого времени; пе зная, что с тобою делается, право пе знаю, как и что с тобою говорить, пе понимаю сам, как пишу к тебе вторую страницу! Сделай милость, напиши что-нибудь об себе, что угодно, что ни напишешь — всему буду рад. Если б я получил здесь во время своего леченья одно такое письмо, какие ты ко мне писывал с начала моего путешествия, то уверен, что многие симптомы моей болезни сей час бы исчезли, об этом и думать не надобно!Я здесь пробуду не более трех недель. Если вздумаешь писать, пиши в Дрезден, aux soins obligeants de Tembas- sade de Russie; тетушке потрудись сообщить этот адрес, а Штиглицу, когда будешь посылать деньги, скажи только в Дрезден. Не у тетушки ли ты теперь? пора, пора, давно она тебя, бедная, ожидает. В Дрездене должно мне пробыть недель шесть под смотрением доктора, так водится; он мне скажет, что от воды произошло со мною и что вперед мне делать. На родину поеду через Вену. Если же долго пе пришлешь денег или пришлешь мало, так что придется мне дожидаться других денег, то пробуду в Дрездене подолее, а домой поеду прямо через Варшаву.
Хотелось бы мне тебя спросить об разных вещах, но когда получу ответ? разве когда сам к тебе буду! — Бог милостив — свет хорош, есть на свете всякие люди, есть люди не люди, есть и божьи люди, есть люди бестолковые, сверх того есть ленивые люди,— ото всех беда. Прости, мой друг.
Тетушке не пишу; писать здесь не безделица, это письмо написал, так сказать, украдкою сам от себя, в легкую минуту.
Вот в чем состоит леченье. Пьешь воду, до десяти и более кружек, по кружке всякие четверть часа, во все это время ходишь, п еще целый час ходишь после питья; то запор, то попос, то насилу таскаешь ноги, то бегаешь как бешеный с тоски; сверх того случаются разные пароксизмы, припадки, от которых приходишь в со- вершеппое расслабление.— В голову ничего пе лезет, и доктора пе велят, чтоб лезло что-нибудь в тебя, а чтоб все вылезало. Воды, кажется, действуют на меня хорошо; теперь нахожусь в момент критический, то есть решительный; по всем вероятиям надеяться должен хороших последствий.Я просил тетушку, чтоб она поискала занять пять тысяч рублей; если нашла (в чем разум., сомневаюсь), то пошли их в Петербург (не худо через Дазера, т. е. Нюремберца [20]) Его Высокобл. Василыо Алексеевичу Перовскому адъютанту Никол. Павловича, в Михайловском замке,— срок прошел, а это святой долг3; Дазер может воротить расписку; если же нельзя через него, то послать можно крестьянину К. Д. М.4, чтобы доставил Перовскому,— и это кажется лучше.