ЕРЕТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ
I.Языческая оппозиция и обгцехристианские ереси. После принятия христианства на Руси развернулась мощная язычес- ко-волхвистская оппозиция. Сведениями о ней пестрят памятники книжности.
Например, в «Повести временных лет» под 1071 г. читаем: «Сиць бе волхв встал при Глебе Новегоро- де; глаголеть бо людем, творяся акы бог, и многы прельсти, мало не всего града... И бысть мятежь в граде, и вси яша ему веру, и хотяху погубити епископа. Епископ же, взем крест и облекъся в ризы, ста рек: «Ріже хощеть веру яти волхву то да идеть за нь; аще ли веруеть кто, то ко кресту да идеть». И раз- делишася надвое: князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва. И бысть мятежь ве-25
лик межи ими». Ничего удивительного здесь нет, ибо крещение Руси совершилось насильно, «огнем и мечем». Народ еще долго оставался при старой вере, видя в пришлом христианстве религию князей и бояр.
Языческо-волхвистская оппозиция послужила социальной базой для проникновения на Русь общехристианских ересей, которые постоянно сопровождали церковь с первых веков ее существования. Они в огромной степени стимулировали развитие «самобытного мудрования» на древнерусской почве. Наибольшим влиянием среди них пользовались арианство и богомильство.
а) Арианство. Своим возникновением эта ересь обязана александрийскому пресвитеру Арик$ жившему в конце III - начале IV вв.(Написанные им религиозные гимны были рассчитаны на ремесленников, матросов, грузчиков. Свое учение он изложил в книге «Талия». Главным противником арианства выступил Афанасий Александрийский: он добился осуждения его на I Никейском соборе 325 г
Бог, утверждал Арий, не всегда был Отцом, поскольку не всегда был Сын. Последний родился из небытия, потому что Бог, оставаясь Богом, сотворил его из «не сущего», т. е. из ничего. «Сущий Бог, - пояснял он, - сотворил из не сущего Сына тем же изволением, которым и все сотворил, произвел, создал, восхотел, чтобы пришло в бытие».
Следовательно, Христос есть Сын Божий не по истине, а только «по причастию»: Бог выделил его из всех существ за совершенство «нрава» и непреложность «в добре». «И мы можем сделаться сынами Бо- жиими,- доказывал Арий,- Бог избрал Христа из всех прочих сынов потому, что знал о нем, что он не отвернется. Не потому избрал его, что он по естеству имеет нечто особенное и преимущественное пред прочими сынами по существу и не по какому-либо естественному отношению его к Богу, но потому, что, несмотря на изменяемость своей природы, он через упражнение себя в нравственной деятельности не уклонился к худому; так что если бы равную с этим силу показали Павел или Петр, то их усыновление нимало не отличалось бы от его усыновления».(Арианство превращало Христа в идеал высоконравственной личности, разрушало иерархические устои церкви]26
Учение александрийского пресвитера пустило глубокие корни в древнерусском обществе. Его влияние возрастало по мере углубления антагонизма между церковью и народными массами! В XVI в.|ярым приверженцем арианства был холоп- еретикФеодосий Косой, которого современники сравнивали с Мухаммедом и Мартином Лютером. При Петре I арианс- кие идеи проповедовал «лекарь» Дмитрий Тверитинов. едва не ставший жертвой преследований местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яво р ско го^Высши м пиком русского арианства явилось толстовство, стоившее его создателю анафематствования и отлучения от церкви.
б) Богамильство.\Эта ересь также получила свое название по имени своего основателя болгарского попаБогуяшла, жившего в X в. Учение богомилов отражено в двух дошедших до нас литературных памятниках: в принадлежащей самим еретикам «Тайной книге», в которой излагается их космогоническая концепция, и «Беседе на новоявившуюся ересь Богу- мила» Козмы Пресвитера, современного богомилам болгарского книжника-полемисту
По воззрениям богомилов, некогда существовал только добрый Бог и его ангелы, управлявшие по его воле семью небесными сферами и четырьмя основными стихиями: огнем, водой, землей и воздухом.
Был у него также сын Сатанаил, во всем равный своему отцу, кроме силы творчества. Страдая от зависти, он пытался поднять бунт, чтобы поставить свой престол рядом с престолом Господа. Бог узнал о черном замысле Сатанаила и низверг его на землю, бывшую еще хаотической и неупорядоченной. Сатанаил решил преобразовать ее и создал горы и моря, растения и животных, новое небо и новое солнце. Из его рук вышло и тело человека, однако ему не удавалось оживить его; тогда он обратился к Богу, который и наделил это тело душой. Так появились Адам и Ева, а затем и все человечество.Захватив с согласия Бога власть над людьми, злой творец стал их единственным повелителем. На протяжении тысячелетий он мучил человеческий род, толкая его на всевозможные преступления с помощью разного рода демонов и лжепророков, вроде Моисея. Наконец. Бог сжалился над людьми и, желая спасти их, послал им своего второго сына Иисуса. Он
27
был Логосом, Словом Божьим, и Мария родила его лишь по видимости, дав плоть призрачно, а не в действительности. Мнимо же умер он на кресте, распятый по наущению Сатана- ила. Поэтому он исполнил волю Всевышнего и заключил Са- танаила в ад, отняв предварительно от его имени последний слог «ил». Но недолго пребывал там сатана: по отшествии Иисуса к своему Отцу он вырвался из ада и снова взялся за прежние злодеяния. Таким образом, возникла потребность в повторном пришествии Сына Божия, без чего стало невозможно восстановить в мире попранное право и утвердить справедливость.
На основе этого общемировоззренческого дуализма богомилы выработали свое антицерковное и антифеодальное учение, которое проповедовали тайно, посвящая в него только простых людей, трудников. Прежде всего они отвергали иконы («кумиры наричуть я»), не признавали литургию и поклонение кресту («како ся ему есть кланяти? Сына бо Божиа жи- дове на нем распяша, да вражда есть паче Богу крест»). Не почитали Богоматери и даже хулили ее, высмеивали веру в мощи и реликвии, говоря, что таким образом сатана вводит в заблуждение легковерных людей.
Причастие богомилы называли жертвоприношением в пользу демонов, а хлеб и вино - совсем обыкновенными. Смешно думать, утверждали они, что во время причастия человек воспринимает плоть Христа; если бы это происходило на самом деле, тело его, будь оно больше самой большой горы, давно было бы съедено. Особенно ненавистен им был духовный сан - священники, монахи, духовные иереи. Они критиковали их за то,что живут не так, как «повелено», «но противне вся творят попове, упиваются, гра- бять и ино зло в тайне творят, и несть им въспретящааго от тех делех злыих». Из молитв богомилы принимали только «Отче наш», поскольку она содержится в Новом завете, который они признавали единственно божественным и толковали в аллегорическом смысле («еще же святое Евангелие в руку си деръжаще и неподобне толкующее, тем улавляють челове- кы на свою си пагубу»). Вследствие этого их критика церковных установлений получала рационалистическое звучание, образуя пеструю смесь доводов религиозного характера и доводов, основанных на разуме.28
Возводя сотворение мира к дьяволу, богомилы полагали далее, что Богу противно всякое земное служение, всякий земной обычай. По их мнению, не подобает жениться и выходить замуж («а женящаяся человекы и живущая в миру Мамо- нины слугы зовуть»), добиваться земного богатства и прелюбодействовать, есть мясо и пить вино. Все это установил дьявол на пагубу и соблазн человеку.
Отсюда понятен и смысл богомильского отрицания труда («не подобаеть тружатися, делающе земная»). Богомилы ожесточенно выступали против представителей светской власти, уклоняясь от каких бы то ни было обязательств пред ними. Как писал с негодованием Козма Пресвитер, они «учать же своя си не повиноватися властелем своим, хуляще богатыя, царь ненавидять, ругаются старейшинам, оукоряють боляры, меръзькы Богу мнятъ работающая царю и всякому рабу не велят работати господину своему». Такова была та «правда» богомилов, за которую их беспощадно преследовали всюду, где только они ни появлялись.
Богомильство отличалось страстной политической энергией, социальностью, несло яркий протест против угнетения и эксплуатации.
На Руси оно с самого начала сблизилось с арианством и активно формировало религиозные убеждения и идеалы крестьянских масс, питало «самобытное мудрование» в древнерусском обществе.2. Стригольничество. Первой самобытной ересью, зародившейся в древней Руси, было стригольничество. Его основателем считается псковский дьякон Карп, «художеством стригольник», как сообщается в одном полемическом сочинении XVI в. Из Пскова стригольничество быстро перекинулась в Новгород, найдя там горячий отклик среди посадского населения и низшего клира. Церковные власти, обеспокоенные распространением ереси Карпа, приняли самые суровые меры. В летописи под 1375 г. сказано: «Тогда стригольников побиша, дьякона Микиту, дьякона Карпа и третее человека его, и свергоша их с мосту». Но с казнью руководителей движения стригольничество не исчезало. Оно захватило еще большие слои древнерусского общества, начало влиять на церковную политику московских князей.
Чему же учили новгородско-псковские еретики? Прежде всего они отрицали необходимость посредников между верующими и Богом, называли священников «лихими пастухами», разбойниками. Не признавали церкви («... Христос днесь на земли церкви не имать...»), ее таинств, обрядов. Молиться предпочитали «духовно» - под открытым небом, в «ширинах градных». У стригольников было свое «писание книжное, еже и (они) списана помощь ереси своей, дабы чем восставити народ на священничьский чин». Доказывая, что «Павел и простому человеку повеле учити», еретики поставляли собственных «учителей» из числа тех, «чисто житье» которых «видели люди». Кое-кто из них доходил даже до сомнения в воскресении мертвых. Поэтому, говорили они, «не достоит де над мрътвыми пети, ни поминати, ни службы творити, ни приноса за умершего приносити к церквам, ни пиров творити, ни милостыни давати за душу умершаго». Сердцевину стригольничества составляла проповедь нестяжания, морального самосовершенствования. О церковных пастырях они отзывались, как о «пьяницах», поставляемых «по мзде», которые «ядят и пьют с пьяницами, и взымають от них злато и серебро и порты, от живых и мертвых».
Многое из того, чему учили новго- родско-псковские еретики, совпадало с богомильскими воззрениями, находилось в непосредственной преемственности сними.Примечательной особенностью стригольничества было то, что оно исповедовало обряд поклонения земле, которой приписывалась способность прощать и отпускать грехи. Сведение об этом содержится в «Поучении против стригольников» (1386) епископа Стефана Пермского. «Еще же,- писал он,- и сию ересь прилагаете, стригольницы, велите земли каятися человеку... А кто исповедается земли, то исповедание не исповедание есть: земля бо бездушна тварь есть, не слышит и не умеет отвечати и не въспретит съгрешающему. Того для (ради) не подает Бог прощения грехов к земле исповедаю- щемуся». Отмеченный факт имеет принципиальное значение для понимания истоков мировоззрения стригольничества, так как свидетельствует о наличии в нем элементов народной языческой религиозности.
Другим подтверждением языческой ориентации древнерусских вольнодумцев служит обожествление ими неба. В
30
послании митрополита Фотия во Псков (1427 г.) по этому поводу говорилось следующее: «... Тие стриголници, отпадающей от Бога и на небо взирающе беху, тамо Отца собе на- рицают: а понеже бо самых того истинных еуаггельскых бла- говестей и преданей апостольскых и отеческых не верующе, но како смеют, от земли к въздуху зряще, Бога отца собе на- рицающе, и како убо могут отца собе нарицати?» Таким образом, два вероисповедных момента - поклонение земле и обожествление неба - сближают стригольничество с традицией народного язычества, ставят его в прямую связь с волх- вистским движением.
3. Московские антитрипитарии. С подавлением стригольничества антицерковное движение на Руси возродилось во второй половине XV в. в форме «жидовства» - ереси антитри- нитариев. Они углубляют критику официальной церковной доктрины, содержавшуюся в идеологии их предшественников. Новая ересь нашла многочисленных последователей в самых разных слоях московского людства. «Аще кто и не отступи в жидовство,- писал Иосиф Волоцкий, - то мнози на- учишася от них писания божественааукаряти, и на торжищих и в домех о вере любопение творяху, и съмнение имяху. И толико бысть смущение в християнех, яковаже никогдаже быша, отнелиже солнце благочестиа начат восияти в Русской земли».
Наивысшая активность движения антитринитариев приходится на рубеж XV и XVI вв. Именно в этот период русской истории наблюдается бурная вспышка народной религиозности, с одной стороны, и последующее развитие скептицизма и свободомыслия - с другой. Дело в том, что конец XV в.- это пора мучительного и тревожного ожидания «второго пришествия Христова». В 1492 г. заканчивались те самые «седьм тысяч» лет, которые христианство отводило существованию мира, опираясь на библейский миф о семи днях творения. В соловецкой пасхалии против этой даты написано: «Зде страх! Зде скорбь! Аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное твое пришествие».
Церковь искусно подогревала эсхатологические настроения в русском обществе, ссылаясь на бедствия и неурядицы в
31
самой действительности. Конечно, в еретической среде эсхатологические пророчества воспринимались скептически. Так, еще стригольники, отрицая воскресение мертвых («въскресению не надеюще быти мняху»), объявляли ложной и идею «конца света». Однако их критика не могла иметь особого успеха вследствие простого хронологического казуса: все должно было разрешиться само собой и в назначенное время. Вот почему страх и робость, владевшие людьми до наступления злополучной даты, по прошествии ее сменились самым решительным критицизмом, неверием в «богодухно- венность» евангельских и отечественных писаний. Сам митрополит Зосима, этот «злобесный волк», по выражению обличителя, доказывал: «А что то царство небесное? А что то второе пришествие? Ачто то въскресение мертвым? Ничего того несть! Умер кто ин, то умер, по та места и был».
Вольнодумство распространилось повсеместно. Наибольшей была группировка тех, кто, отвергнув новозаветные книги, сохранили вместе с тем религиозный пиетет в отношении «Моисеева закона». Это и дало повод называть их «жидовству- ющими». Вслед за стригольниками они выступили против церковной иерархии и поставлення по «мзде», требуя дешевой и праведной церкви. Отрицали необходимость украшения храмов, не признавали святых таинств, мощей, икон. Игнорировали монашество: «Глаголюще сице, яко, аще бы было иночьское жительство богоугодно, был бы убо и сам Христос и божественний апостоли во иночьском образе, ныне же видим Христа написана, и святых апостол в мирьском образе, а не во иночьском».
Кроме того, еретики считали ложным само евангельское учение о божественности Христа. Бог, заявляли они, не имеет никакого сына; он единосущен и сопрестолен себе. И если в Писании говорится о слове Бога, то это обычное слово, которое произносится языком и воспринимается слухом. Монахи называют его Христом, а он еще не родился; когда же родится, будет Сыном Божьим, но не по существу, а только по благодати, как Моисей, Давид и прочие пророки. А тот, кто слывет Христом-Богом, был простым человеком, его распяли на кресте, и он истлел в могиле.
Совершенно очевидно, что московские антитринитарии
32
менее всего были апологетами ветхозаветной религиозности. Хотя они критиковали христианское учение о Троице с позиций библейского монотеизма, их целью в данном случае была не сама по себе защита «Моисеева закона», а реабилитация под прикрытием последнего свободного мышления, знаний. Что это действительно так, убеждает факт широкой образованности и начитанности еретиков, признаваемый даже их противниками. Им были известны такие книги, не обращавшиеся в церковной среде, как особая псалтырь, именуемая в литературе «Псалтырь жидовствующих», «Аристотелевы врата» - сочинение, излагающее наставления, данные будто бы Аристотелем Александру Македонскому, и разделенное на «врата», т. е. главы, «Шестокрыл» - астрономические таблицы, по которым предсказывали небесные явления. Еретиком Иваном Черным, членом московского кружка вольнодумцев, включавшего многих известных представителей государственного аппарата (дьяки Федор и Иван Волк Курици- ны, Истома Старший и др.), были переписаны Еллинский летописец в 1485 г. и Лествица Иоанна Лествичника (с пер. Кип- риана 1387 г.) в 1487 г., оказавшие существенное влияние на древнерусскую мыслительность. В обращении у московских антитринитариев находились также «Книга, глаголемая логика» и «Логика Авиасафа». В первой из них давалось разъяснение терминов логики, перечислялись виды суждений, различались «прилог» - утвердительное суждение и «уем» - отрицательное суждение. Обсуждалась проблема силлогистического мышления. В «Логике Авиасафа» содержалась характеристика основных источников познания, давалось подразделение логики на отделы. Переводчики трактатов много потрудились над созданием древнерусской логической терминологии; всех терминов зафиксировано около 150. Некоторые из них перешли в позднейшие труды по логике, вошли в академическую философию XVII в.
По мнению еретиков, знание не враждебно Богу; напротив, потребность в нем заложена в самой природе человека. В принадлежащем им «Написании о грамоте» на вопрос «Коеа ради вины грамота состроена?» - давался ответ. Бог, сотворив человека, наделил его «самовластием ума», чтобы он познал добро и зло, «путь откровенна изяществу и невежествию».
По мере умножения рода человеческого стала возрастать в людях «злоба», от которой «изнемогаша... человецы». «Сия виде Бог и милосердова о человечесте роде, не хотя оставити в забвении своего создания человеча рода, но всю на разум приводя и на спасение, яко Бог милостив, благоволи на се состро- ити грамоту». От грамоты люди «собирают ум» и приходят к познанию Бога. « И тоя ради вины, - резюмировал автор, - грамота сосгроена, да искуснее будут человецы и не удаляются от Бога». По логике антитринитариев, не Сын Божий спасает человечество, а грамота, знание.
Прославление еретиками разума, знаний свидетельствовало о пробуждении в московском обществе конца XV - начала XVI вв. стремления к образованности, просвещению. В их постановке проблема грамоты приобретала широкое культур- но-историческое значение, способствовала подрыву основ православной ортодоксии.
4. «Новоеучение» Феодосия Косого. Вершиной еретической мысли русского Средневековья явилось «новое учение» Феодосия Косого.
О жизни самого ересеучителя известно, что он был холопом московского боярина, бежал из кабалы и принял постриг в одном из нестяжательских монастырей в Белозерье. Это произошло где-то в конце 40-х годов XVI в. Глубоко изучив Священное писание и сопоставив его с действительным положением вещей, Феодосий Косой, обладавший острым критическим умом, «развратишася в ересь, называемую безбожную», как писал о нем его церковный обличитель Зиновий Огенский. Сперва он проповедовал свое учение среди монахов, а затем «начаша своей ереси учити и иныя», т. е. мирян. В 1554 г. он был схвачен и предан суду церковного собора. Однако ему с двумя единомышленниками удалось бежать из-под стражи и перебраться «в Литву» - на территорию нынешней Белоруссии. И здесь он продолжал смело и энергично проповедовать свои идеи, «и многие съвратиша от православной веры в свою прелесть». Как утверждал Зиновий Огенский, «Восток весь разврати (дьявол. - A3.) Бахметом (т. е. Мухаммедом. -A3.), Запад же Мартином Немчином, Литву же Косым». Обличению «безбожия» Феодосия Косого он посвятил два обширных сочинения: «Истины показание к вопросившим о
34
новом учении» и «Послание многословное», являющихся основными источниками наших сведений о ереси беглого холопа.
Ее исходным моментом было отрицание божественности Христа. В этом вопросе Феодосий Косой явно придерживался арианской линии. «Един бо есть Бог и един ходатай Богу и человеком человек Иисус Христос»,- гласил один из ключевых постулатов «нового учения». Бог являлся для него абсолютно трансцендентной сущностью, с чем связано его представление о «самобытии», несотворенности мира. Феодосий Косой полагал, что в основе бытия лежат элементы, или стихии : «суша, мокро, студено, горяче, рекше земля, вода, воздух, огонь», кои суть несотворенны и вечны.
Опровергая мнение древнерусского ересеучителя, Зиновий Отенский прибегал к аргументу, выдвинутому еще Аристотелем: противоположности не могут существовать одна рядом с другой, не уничтожая друг друга. На его взгляд, нам только кажется, что стихии никем не сотворены и пребывают изначально. В действительности этого не может быть, ибо они «сами собе супротивны и другому губительни сущи»: вода погубляет огонь, огонь погубляет воду и т. д. И то, что они сохраняются, не погибают до конца - это всецело заслуга Бога. «Явлено же убо есть, - утверждал Зиновий, - яко есть сила кая, возбраняющия сопротивления их, возмогающия со- блюдати сих от губительства самех от себе их, и уравняющия мирно сия на состояние движимым. Сия же сила единого без- начальнаго Бога действо есть, от него же и бытие имут».
Судя по всему, «самобытие мира» Феодосий выводил главным образом из идеи неизменности стихий, в чем убеждает его рассуждение о том, что все роды вещей и животных, сами по себе изменчивые и непостоянные, получают свое бытие от «непременяющихся» земли и неба (воздуха). Здесь-то и скрывался слабый пункт философских позиций древнерусского еретика, который тонко уловил Зиновий. Со ссылкой на «мужей-мудролюбцев» он писал, что это лишь по видимости стихии не изменяются: на самом же деле они подвержены изменению, и от этого происходит изменение всею сущего. Если бы стихии «не пременялись», не возникали бы и вещи. Причина же их изменения - «страсть»; каждая из сти-
35
хий «подлежит невольным страстем, рекше, нужу имат движения». А все, что изменяется, движется, обладает началом, каковым и является Бог.
Вся аргументация Зиновия, как видно, строилась на принципах схоластического богословия, в котором, судя по всему, не особенно был силен Феодосий. Но зато он «вострепетал от ужаса», ознакомившись с его критикой церковно-дог- матических установлений. Прежде всего Феодосий отвергал учение о боговоплощении, усматривая в нем возможность многобожия. «Богу единому быти, а не многим, - заявлял он, - и что Богу восхотети воплотитися, какоже и во чреве ему лежати женете, и како сия достойно будет Богу в месте таком калне лежати и таковым проходом пройти?». Отсюда следовал важный вывод: раз Бог сущностно не соединим с плотью, значит, и почитание его не может быть обрядовым, внешним. На этом основании Феодосий признавал «незаконным» существование церковных храмов: «Писано - апостоли на горницу въеходили, а не в церковь; не беаху бо церкви при апосто- лех... Ныне не церкви сия създаны, но кумирницы суть и зла- токузницы». Молитвам он предпочитал «чистое сердце» и «отступление от неправды». Подвергал осмеянию постные дни: «Кто дни разделил на постныя и не на постныя? Дни изначала Богом единакы сътворены». Для него ничего не значили все церковные таинства - священство, причащение, покаяние. «Не подобает,- гоюрил он далее,- много почитати рожшую Христа»: во-первых, сам Христос - простой человек, а во-вторых, и та, которую называют Богородицей, «яко же и вси жены, тако же и она». Словом, Феодосий был решительным противником церковной религиозности трактуя «истинную веру» исключительно в контексте морального совершенства и «правды». Человек, по его мнению, сотворен свободным, и никто не вправе требовать от него покорения - ни светская, ни духовная власть, само существование которых противно божественным заповедям.
Бог един, едино и откровение. Оно не может ни дробиться, ни дополняться в соответствии с частными интересами. Именно из идеи универсальности, общезначимости божественного откровения Феодосий постулировал принципиальное положение о равенстве всех людей и всех народов:
36
«...вси людие едино суть у Бога: и татарове, и немцы, и прочие языцы».
Таким был завет, проповеданный Феодосием Косым, недавним «рабом», освободившимся из неволи «мужеством и разумом» своим, бросившим клич всем «срабным» подняться на борьбу, разрывая тяжкие вериги обособляющих народы религий и вер. Он и его единомышленники были предтечами крестьянских восстаний в России XVII и XVIII вв.
5. Ересь Дмитрия Тверитинова. Последним бурным всплеском древнерусского еретичества стала «новая догма» Д. Я Тверитинова (ок. 1670 - ок. 1750), возникшая в обстановке петровских преобразований. Это время было особенно благоприятно для вольнодумных брожений. Пример подавал сам царь, действовавший по внушению протестантских пасторов из Немецкой слободы. Петр I с необычайной настойчивостью приучал русское общество к пренебрежительному отношению к церкви, разрушая православные стереотипы и установления. Он никогда не сознавал себя в чем-либо виноватым в нравственном смысле и своей глубокой уверенностью в собственной правоте научил подданных не бояться церковного греха. Петр любил толковать цитаты из Священного писания, придавая им противоположный церковному православию смысл. Его неизменно оставлял равнодушным догмат Троицы, и он предпочитал апеллировать к Богу вообще - единому и суровом^-. «Истинным благочестием» для него было «карать злодеяния». «Для Бога нет более приятной жертвы, как кровь беззаконников», - говорил он патриарху Адриану. отправляя на казнь стрельцов. И нигде он не упоминал Христа. Так на фоне церковных «кощунов» и политического сыска совершалась секуляризация государственной идеологии, приведшая в конечном счете к упразднению патриаршества.
Неудивительно, что с началом европеизации зарождаются бесчисленные ереси, нередко доходившие до прямого атеизма. Об этом, в частности, писал сторонник Петра, известный публицист И. Т. Посошков: «... Неции из нас (православных- A3.) глаголют и не токмо глаголют, но и стоят в том, яко несть на свете Бога, но сей свет сам по себе стоит, несть у него ни создателя, ни владетеля, но мы-де сами собой и всем
37
светом владеем; и кой де человек умен, той умно и живет, а кой глуп, той глупо и живет. И все-де человецы пока живы, то их приобретение, а егде-де кто умрет, тут ему и конец весь, и ни царства небесного, ни муки вечныя, ни воскресения мертвых не сказуют но егде-де кто умер да сгинул, тут-де ему и конец весь». К сожалению, автор не приводит имен еретиков, однако примечательно, что он ставит их вольнодумство в прямую связь с учением Коперника: «Проклятый Коперник, Богу суперник, тот творительный глагол Божий спорит», т. е. оспаривает божественное сотворение мира.
Ересь Дмитрия Тверитинова, возникшая в те же годы, не отличалась особенным мировоззренческим радикализмом, но тем не менее характеризовалась последовательной анти- церковной сущностью.
Настоящая фамилия ересиарха была Дерюжкин Дмитрий Евдокимович. Он происходил из чернослободцев града Твери - отсюда его новое прозвание Тверитинов. В 1692 г., двадцати двух лет от роду, он приехал в Москву и первое время жил «в самой мизирности», едва сводя концы с концами. Сперва подрабатывал у разных иноземцев, потом поступил учеником аптекаря в Немецкой слободе. Выучился цирюльному мастерству, составлению лекарств и лекарскому искусству. Тогда же овладел латинским языком и познакомился с разными христианскими учениями. Более всего по нраву пришелся ему протестантизм, и он «совратишеся с правого пути, утвердишася в ереси Мартина Лютера». Ересь Тверитинова вызвала появление двух обличительных сочинений: «Камня веры» Стефана Яворского и «Записки» Леонтия Магницкого.
Во главу угла своих воззрений Тверитинов клал принцип очевидности, доступности истины ощущениями. Поэтому он отрицал необходимость какой бы то ни было тайны или чуда в религии. Характерно его рассуждение о евхаристии. Создатель, говорил он, дал мне чувства, «а теми данными мне от Бога чувствами, зрением посмотрю - оное тело Христово является мне хлеб же пшеничный, осезанием осяжу - является хлеб же пшеничный, вкушением спроблю, но и то являет ми хлеб пшеничный, а опсуду у вас тело Христово - того не ведаю; так же и кровь, а по свидетельству данных мне чувств является красное вино, а Бог де нам дал чувствы те не на прелесть, но
38
истинну разсмотрять». «Правая вера», по мнению Тверитино- ва, требует не ложных чудес, а добродетели Нельзя преследовать, а тем более убивать человека за то, что он по-своему понимает Бога. Преследование за религиозное инакомыслие он считал несогласным с христианской заповедью любви к ближнему. С его точки зрения, угроза наказания никогда не исправляет человека Страх лишь извращает его сущность, толкая на безнравственные поступки. Воспитание должно опираться на силу слова, убеждения. Поэтому Тверитинов отстаивал право на диспут, свободное выражение взглядов.
Следует заметить, что проповедь веротерпимости в его время хотя и вызывала недовольство церкви, тем не менее все более начинала находить поддержку в русском обществе. Преследование иноверцев, нетерпимое отношение ко всякому инакомыслию, светским знаниям тормозило процесс европеизации России, формирование новых социальных институтов.
Учитывая это, Петр I указом от 1702 г. открыто провозгласил свободу совести. «Мы,- говорилось в нем,- по дарованной нам от Всевышняго власти, совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность пещись о спасении души своей».
Подобные новации, утверждавшиеся в русской жизни с петровскими преобразованиями, не могли не воодушевлять всех здравомыслящих людей, которые активно принимали сторону науки, просвещения. К их числу относились и члены кружка Дмитрия Тверитинова.
Продолжая традиции древнерусского вольномыслия, они отвергали церковную иерархию, объявляли священнослужителей «лживыми пастырями», невеждами. Ни во что не ставили поклонение иконам, кресту. Противно натуре, говорил ересеучитель, почитать крест - древо смертоносное; это все равно, что почитать меч, которым убит твой отец. Не надобны и иконы, ибо от них плодится многобожие, идолопоклонство.
Столь же негативно отзывался Тверитинов о святых: «До дня Страшного суда нельзя называть кого-либо праведным или грешным. Святые не бывали в аде, но не были также и в
39
присутствии Бога, как и ныне». А значит, бессмысленно поклоняться святым и воздвигать в их честь храмы.
С этим связано и отрицание им посреднической роли церкви между Богом и человеком. «Я сам - церковь,- заявлял Тве- ритинов. - Всякий христианин находится в чину иерейства». Для него Христос был идеалом духовного наставника учителя. Каждый может и должен стремиться к этому идеалу.
Совершенно неприемлемой для самосовершенствования представлялась Тверитинову патристика. Ее неприятие он обосновывал тем, что «писания отцов несогласны между собою; отцы поправляли один другого и прежних порицали за невежество». Только учение Христа единосущно и самоценно; в нем одном претворены высшие начала человеческого разума.
Таким образом, воззрения «нового московского философа», как именовали Тверитинова его противники, перекликаются с идеями отечественных еретиков XV - XVI вв., составляя своего рода их завершение на переломе русской истории.