XLIV. С. /7. Шевырев (1844)
Милостивый Государь Петр Яковлевич,
Я виноват перед Вами, что не был давно у Вас: в прошедшую середу собирался, но Языков отвлек многих от Вашей середы \ Завтра надеюсь Вас видеть; но предварительно прошу Вас покорнейше принять от меня билет на мой публичный курс2 в знак моего всегдашнего к Вам уважения и преданности.
Позвольте мпе надеяться, что Вы будете постоянным моим слушателем: я смею думать, что если не всему, то многому в моем курсе Вы будете сочувствовать.Вам душевно преданный С. Шевырев
Ноября 21.
СП /. С. 404. Чаадаев ответил письмом № 122.
- Среда - «приемный день» Чаадаева в 40-х гг. Н. М. Языков, по-видимому, отвлек многих от «середы» Чаадаева своими стихами «К ненашим» и др., которые он читал среди знакомых в конце 1844 г. (см. примеч. 2 к № 125).
- Речь идет о первом публичном курсе С. П. Шевырева по истории русской словесности, который он читал зимою 1844-1845 гг.
XLV. А. С. Сиркур (1844)
Возвращая книгу \ за которую, сударь, я еще раз сердечно вас благодарю, хочу сказать, что в ней нет ничего восхитительнее страницы 425, начиная со слова Русь2. lt;...gt; 3. Но как грустпа эта книга: поневоле задумаешься, чего здесь больше — сатиры или правды \ стоит ли разоблачать этих жалких и смехотворных персонажей, позволительно ли принуждать высший талант к изображению подобных явлений? Невольно думаешь о картинах фламандских мастеров, считающихся шедеврами, несмотря на тривиальность некоторых сюжетов, и вспоминаешь, что идеал придает искусству возвышенность. Осмеливаюсь попросить у вас еще какие-нибудь произведения этого автора, нужно их все прочитать, ибо автор описы- вает события, происходящие в определенных географических пределах.
Могу ли я надеяться, сударь, на честь еще не однажды вас увидеть? Это мне тем более приятно, что нас объединяют общие воспоминания.
Я не могу принести вам никакой пользы, но я умею правильно оценить все ваши качества.Л. де Снркур.
Я бы хотела получить «Тараса Бульбу» [86].
Перевод выполнен с оригинала, хранящегося в ГБЛ, ф. 103, п. 1032, ед. хр. 59, лл. 3-3 об. Датируется по времени пребывания супругов Сиркур в Москве.
- Речь идет о «Мертвых душах» Н. В. Гоголя; первое издание книги вышло в свет в 1842 г.
- А. С. Сиркур имеет в виду то место из 11-й главы, которое начинается словами: «...Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного прекрасного далека тебя вижу...». Этот отрывок по своему настроению весьма близок мнению Чаадаева о России, высказанному в ФП 1. О «высоком лирическом пафосе» этих страниц Гоголя писал и В. Г. Белинский в своей рецензии на первое издание «Мертвых душ» (Белинский В. Г. Статьи и рецензии. М., 1948. Т. И. С. 291- 292).
- В первой и второй фразах письма несколько слов написано неразборчиво, перевод первой фразы выполнен приблизительно, вторая - опущена.
- Ср. со словами В. Г. Белинского: «Нельзя ошибочнее смотреть на „Мертвые души" и грубее понимать их, как видя в них сатиру» (Белинский В. Г. Указ. соч. С. 291).
XLVI. С. И. Мещерская (1845)
Зная ваше безграничное доброжелательство ко всем Мещерским, я не сомневаюсь, что вы благосклонно воспримете просьбу, с которой я осмеливаюсь к вам обратиться. Вот о чем идет речь. Мой любимый племянник студент и добрый малый, как вы его называете,— изучает «Бориса Годунова» Пушкина** и нуждается в верных суждениях о поэте, который был одним из ваших близких друзей. Просветите его — разрешите ему придти к вам — назначьте день и час, дорогой и глубокоуважаемый г-н Чаадаев. За эту милость я сохраню к вам сердечную благодарность. Вы и теперь мне дороги по мно- гим причинам. Оказав мне эту услугу, вы докажете, что не чужды самопожертвованию.
Благосклонная к вам
Софья Мещерская 30 марта, пятница
Перевод выполнен с оригинала, хранящегося в ГБЛ, ф. 103, п. 1032, ед. хр. 30, л. 3-4 об.
1 Имеется в виду Александр Васильевич Мещерскпй, впоследствии автор «Воспоминаний» (М., 1901), где рассказывается, в частности, об отношениях Чаадаева с С. С. и С. И. Мещерскими. О личном знакомстве А. В. Мещерского с Чаадаевым свидетельствует описание внешности последнего в этих «Воспоминаниях»: «Он был небольшого роста, худой и довольно болезненного вида. Его наружность располагала к нему людей добротою, выражавшеюся в его глазах, необыкновенною изящностью его манер и симпатичным голосом; в его наружности было что-то среднее между элегантным католическим монсипьором и философом французского типа» (С. 14).