XLVII. А. де Сиркур
Париж, 21 апреля 1845.
Я получил, милостивый государь, ваше письмо от 15/26 января. Оно ночему-то очень задержалось; я, по крайней мере, отвечаю гораздо скорее. Прежде всего заметьте, что комментарии к двум статьям в журнале «Se- meur» написал в действительности не я, а г-н Люттерот.
То, что вы в них нашли, выражает мнения (а равным образом и предрассудки) протестантской школы пресвитериан, или, скорее, независимой школы, но ни в малейшей степени не отражает мою собственную точку зрения. Я совсем не знаком с необходимыми деталями современной организации и деятельности русской Церкви, ио зато я могу оценить ее дух, и никогда не упускал случая, чтобы исправить у окружающих меня людей неразумные предположения на сей предмет. Если какая-нибудь предвзятость в моих суждениях о России и снижает их ценность, то объяснить ее можно только моей постоянной симпатией к ней. Впрочем, было бы удивительно, если бы на Западе хорошо знали истинный характер — исторический и социальный — славянской нации и русской Церкви. Об этих великих явлениях нам неоткуда узнать, кроме как из клеветнических романов, большая часть которых основана на рассказах и свидетельствах ваших же сооте- чествонников. Современная школа, наряду со своими сильными преувеличениями, вызванными, как обычно, реакцией, оказывает услугу Европе, привлекая ее внимание, вызывая у нее интерес к одному из самых больших регионов этой выдающейся части света. Но покалывая Россию Европе, не следует прятать Европу от России. Безусловно, ваше прошлое величественно; в нем были славные дни, в нем были поколения мучеников, в нем были эпохи упорной борьбы. Да, вы сохранили восточную форму религии Христа. Да, кровавой и израненной стеной вы заслонили Европу от потока, который до тех пор периодически устремлялся на нее из Азьш. Да, вы восстановили и окончательно утвердили превосходство европейского начала над началом азиатским. В эпоху бесконечных политических и духовных осложнений вы сохранили простые начала и плодотворные идеи в их величественной простоте. Но несправедливо было бы отвергать всякую симпатию, всякую общность чувств и интересов с Западом. Это означало бы продолжение тех недобрых дел, которые ваши враги затеяли против вас. Отсюда же — недооценка вашего подлинного прошлого, неправильное представление о будущем, предначертанном вам свыше. Мир — это книга, написанная Богом. Каждый народ должен вписать в нее свою страницу, прочесть же сн должен всю книгу. Чувство собственной исключительности, отгороженности от всего мира было бы для России таким же страшным испытанием, таким же Unheilschwan- ger [87], каким в свое время были Орда, Литва, Швеция,— три суровых бедствия, которые вы пережили и отразили. Это чувство заключило бы вас в заколдованный круг, внутри которого вы вскоре погибли бы. Возвращаясь к истокам ваших учреждений, ваши ученые которые у вас одновременно и поэты, должны стремиться сохранить правильное направление. Ваше подлинное прошлое в высшей степени национально — это, без сомнения, так; и именно оно привело вас к чистой христианской вере, к простым, ясным и здоровым учреждениям. Когда Кирилл и Мефодий приобщили ваш народ к Божественным истинам, апостольская традиция существовала еще в первозданной чистоте; великая христианская семья народов уже не была едина, но ие была еще и разъединена;мир шествовал между уничтоженным Арием и еще не родившимся Фотием. Император Анастасий издал эдикт, который современная Европа считает началом новой священной эры,— эдикт, объявивший вольноотпущенниками всех рабов Восточной Римской империи и объясняющий эту меру духом христианства и интересами человечества. Наконец, ваш народ узнал торговлю, приобщился к земледелию, почитал военное искусство и осуждал рабство. Узы искренней симпатии связывали собственпиков земли с теми, кто ее обрабатывал: отношепия между господином и слугой, клиентом и патроном были патриархальными; а Запад в это время развивался, преодолевая более тяжкие преграды; у славян же фундамент общественного устройства больше подходил для строительства здания христианства.
Но началась эра великих политических революций, и в числе народов, которых они затопили, которым они на более или менее длительный срок навязали свой гнет, оказались и славяне, пропитавшиеся чуждыми, и в общем, дурными началами; слепо отступая к своему прошлому, мы рискуем возродить именно эти начала. Так, в характере Великого князя [88] Ивана IV Васильевича, наследного главы нации,— не находите ли вы в нем какие-то черты Византийского кесаря, развращенного наследника македонской династии? Или черты хана Золотой орды, верховную власть которого и, к сожалению, такие же жестокие методы управления, перенял покоритель Казани? И мпо- жество других подобных сравнений. Поверьте, мы устремляемся вперед, а не возвращаемся назад!
Прошлое было лишь приготовлением: великим и внушающим почтение во многих отношениях; мрачным и мучительным — во многих других, приготовлением к великому воздействию Провидения на род человеческий. Adveniat regnum tuumf [89] РІдя праведными путями, мы мимоходом открываем все то великое и доброе, что достойно жить и в настоящем. В мире существует только одна Истина, но эта Истина многолика; одна Справедливость, но разные способы ее практического осуществления; одна Цель, но к ней ведут различные пути. Не будем судить и ниспровергать; будем народом разума и любви. Ненависть, отрицание, насилие не присущи славянам ни в мысли, ни в действии; а слабое развитие интеллекта у славян есть все же меньшее зло, чем негибкая организация готических народов, чем одностороннее, хотя и блестящее мышление народов, ведущих свое происхождение от пеласгов. Славянский дух — по-суще- ству дух всепроникающий. Это — дерево, готовое к любым прививкам, способное увеличивать свое естественное плодородие. В Европе всегда была и будет лишь одна цивилизация. Она подобна божественной страннице: кто способен обеспечить ей особый климат, исключительный язык? Греция была первой страной, оказавшей ей гостеприимство, и греки утверждали, что Боги спустили ее с небес для того, чтобы она пришла к ним.
Из Греции цивилизация перешла в Италию, которая, в свою очередь, раскрыла ей двери на запад; позднее она поднялась на север, и оттуда с каждым днем своего путешествия снова приближается к своей колыбели. Ни один народ не может назвать ее своей исключительной собственностью, ни один парод не может отвергнуть ее как совершенно ему чуждую. Она вдохновляла Владимира и Карла Великого, и точно так же — Кесаря Анастасия, как и норвежского Олафа или Этьена Венгерского.Петр Великий неверно понял дух своей нации, когда пожелал надеть западное платье на эту, по сути, космополитическую и одинаково принадлежащую всем народам, цивилизацию. Но Петр, этот суровый наставник смышленого ребенка, открыл своему ученику его высокое предназначение, исполнить которое можно было лишь стремительно двигаясь на запад. Вам не следует отвергать преимуществ, которые принесло вам это движение; огромная цена, которую вам пришлось за него заплатить, отныне оправдана. Соблюдайте только те обязательства, которые теперь накладывает на вас это движение. Вы знавалн тяжелые времена и не сгибались под жестоким игом} так пусть же теперь зависящим от вас народам ваша власть покажется легкой!
Стоя лицом к лицу с Западом, оставьте ваши взаимные упреки и ненависть к нему, «Venti contrari alia vita serena» [90], и заслужите право называться великой державой, оставаясь разумными и милосердными. Дружески обменивайтесь с нами идеями,— теми идеями, которые выросли и утвердились иа оспове ваших первоначальных основных институтов, которые преодолели шаткие основы Запада, озабоченного междуусобной борьбой. Ищите согласия с нами в разумной симпатии к нам. Будьте европейцами, оставаясь русскими! Ничего нет более европейского, чем дух славян; ничего нет более европеизированного, чем дух христианства! Видите, каковы чаяния человека, не принадлежащего к вашей стране, но испытывающего к ней самый живой и глубокий интерес. Хотел бы иметь право добавить: и самый прозорливый.
Передайте привет г-ну Хомякову [91].
Мы давпо пе имеем известий об Александре Николаевиче Р.[92] и боимся, что он все еще болен; передайте ему от нас нежпый привет и дружески попеняйте ему за то, что он так надолго оставил нас в неведении насчет того, как поживает он сам и СашокГорячий привет Павлову [93], Васильчикову ***, Фоме Яковлевичу ***2, князю Петру Д. Моя жена все еще под впечатлением ваших любезных и сердечных слов, она просит вам передать самые искрепние и дружеские пожелания. Вы можете найти в Bibliotheque Unversclle de Geneve мои статьи о поэзии Гебеля, о Карисбруке, об истории Мексики Прескотта и о стихах графа Платена: последняя заметка была написана иа Дмитровке3. Если будет случай, скажите почтенному митрополиту, что в двух статьях Semeur'a мне принадлежат лишь выражения уважения к духу и деятельности русской Церкви. Источник и окраска всего остального вам хорошо известны. Примите уверение в моей искренней преданности вам и в чувстве живого удовольствия, которое я испытываю, вспоминая время, проведенное в вашем обществе.Адольф де Сиркур.
Перевод выполнеп с оригинала, хранящегося в ГВЛ, ф. 103, п. 1032, ед. хр. 60, лл. 11-16 об.; там же, ф. 233, к. 52, ед. хр. 17, лл. 10—14 хранится писарская копия письма, имеющая падпись рукой С. Д. Полторацкого: «Копия с оригинала сделана в Москве в субботу 11/23 марта 1850 г. Возвращеп Чаадаеву в попедельник 13/25 марта 1850». В пер. Б. Н. Тарасова письмо (без последнего абзаца) было опубликовано в журнале «Литературная учеба». 1988. № 2. С. 97-99. Написано в ответ па письмо Чаадаева от 15 января 1845 г. (см. № 123, коммент. и примеч. к нему).
- Дочь А. Н. Раевского.
- Эванс.
- Т. е. в 1844 г., когда супруги Сиркур были в Москве.