ВВЕДЕНИЕ
Как окружающий нас физический мир состоит из элементарных частиц, мельчайших известных частиц материи, так и синтаксический строй нашей речи организуется разнообразными, но регулярными комбинациями элементарных, или минимальных, единиц, далее неделимых на синтаксическом уровне.
Представления об элементарных частицах отражают достигнутую современной наукой ступень в познании строения материи.
В лингвистике на современном этапе ее развития созрела потребность осмыслить понятие элементарных синтаксических единиц, из которых, как становится все очевиднее, строятся все другие, более сложные конструкции. Определение исходного понятия, первоэлемента кон- цепционных построений, становится непременным условием самого существования научной теории синтаксиса.
Поиск элементарных объектов как частей, интегрантов сложных явлений, выяснение взаимных отношений «простого» и «сложного», выяснение системных связей между «простыми» элементами и воссоздание на этой основе теоретической картины изучаемой реальности - эти проблемы, конкретизируясь в каждом случае, встают на том или ином этапе в разных областях науки. «В истории науки элементарность никогда не была только простотой, а включала в себя аспекты фундаментальности, исходности, существенности и неделимости. Эти аспекты и составляют, по-видимому, исходный смысл понятия элементарности и его относительно сохраняющееся инвариантное содержание», - пишет современный историк философии[1].
Осуществление задачи Синтаксического словаря - представить синтаксические ресурсы русского языка научно систематизированными в словарных параметрах, впервые в лексикографической практике, - стало возможным на основе предлагаемого решения принципиального вопроса синтаксической теории - выявления конститутивной единицы синтаксиса.
В этом решении находит реализацию плодотворная идея взаимодействия лексики и грамматики, связанная с именами В.
В. Виноградова и других наиболее глубоких и дальновидных лингвистов. Эта идея стала особенно актуальной в наше время, когда синтаксисты обратились к семантике. На теперешнем этапе зависимость правил построения синтаксических конструкций от лексико-семантических характеристик их компонентов стала очевидностью, уже не требующей доказательств, но требующей систематизации материала.Для осмысления синтаксического механизма языка необходим ответ на вопрос о том, в каких единицах, на каком уровне системы это взаимодействие осуществляется. В качестве такой единицы выдвинуто понятие синтаксемы. Синтаксемой названа минимальная, далее неделимая семан- тико-синтаксическая единица русского языка, выступающая одновременно как носитель элементарного смысла и как конструктивный компонент более сложных синтаксических построений, характеризуемая, следовательно, определенным набором синтаксических функций.
Различительными признаками синтаксемы служат 1) категориальносемантическое значение слова, от которого она образована, 2) соответствующая морфологическая форма и 3) вытекающая из (1) и (2) способность синтаксически реализоваться в определенных позициях.
Диапазон синтаксических потенций каждой синтаксемы определяется ее функциональными свойствами, принадлежностью к тому или иному функциональному типу.
Функциональная типология синтаксем базируется на понимании синтаксической функции как конструктивной роли синтаксической единицы в построении коммуникативной единицы. С этой точки зрения для характеристики синтаксической единицы существенным оказывается разграничение и противопоставление трех основных возможностей, трех функций синтаксем:
- Самостоятельное, изолированное употребление единицы.
П. Употребление единицы в качестве компонента предложения.
III. Присловное употребление единицы в качестве компонента словосочетания (или сочетания слов).
Сумма возможностей и составляет основание для разграничения трех функциональных типов синтаксем: свободных (в Словаре помещаются под буквой А), обусловленных (Б) и связанных (В).
Свободные синтаксемы могут выступать в функциях I, II, III, обусловленные - в функциях II, III, реже в I, связанные - только в III функции.
Функция I представлена чаще всего заголовками, а также драматургическими ремарками, экспозиционными предложениями текста. Понятие функции II и III в описании синтаксем детализируется более конкретным понятием позиции.
В функции-П различаются позиции:
- предицируемого компонента предложения;
- предицирующего компонента предложения;
- распространителя предложения (ситуанта);
- полупредикативного осложнителя предложения.
В функции III различаются позиции:
- приглагольная;
- приименная (присубстантивная);
- приадъективная и приадвербативная.
Термины функция и позиция, следовательно, обозначают понятия более общей и более конкретной ступени абстракции: тот или иной тип функции как потенцию, как виртуальную способность каждая синтаксе- ма реализует в определенной синтаксической позиции в той или иной модели предложения или словосочетания[2].
Функциональный анализ единиц определяет и структуру словарной статьи. «На входе» материал классифицируется по морфологическим показателям (для имен - падежи предлог, по порядку падежей и по алфавиту предлогов), затем проходит сквозь классификационный фильтр синтаксических функций, распределяясь по рубрикам А, Б, В, и «на выходе» показывает набор функций и позиций для каждой формы в каждом из данных структурно-семантических значений.
Поскольку термин «синтаксема» употребляется и применительно к типу, и применительно к манифестирующей его конкретной словоформе, естественно, что как словарная единица синтаксема представлена рядом лексических «делегатов» одного категориально-семантического подкласса в примерах и в иллюстрациях. В случаях, когда синтаксема образуется от слов лексически замкнутого круга, Словарь стремится перечислить их с возможной полнотой. Понятно, что структурно-семантические значения, выявленные у каждой синтаксемы, абстрагированы от множества конкретных употреблений словоформ данного подкласса, регулярно занимающих соответствующую позицию в соответствующей конструкции в текстах, представляющих различные виды общественно-речевой практики.
В результате, подтвердив эффективность понятия синтаксемы, сформулированного и теоретически заявленного в работах автора 1969, 1973, 1982 гг.,[3] Синтаксический словарь впервые в практике грамматического осмысления и описания языков представляет синтаксическое устройство русского языка в виде систематизированного перечня синтаксем с характеристиками и иллюстрациями их комбинаторных свойств, в составе всех моделей словосочетаний и предложений, в которых каждая из син- таксем способна функционировать.
Возникает вопрос о правомерности именования работы словарем, о характере жанра исследования. Сама постановка задачи сталкивается с устойчивым представлением о противопоставленности двух (и только двух) способов описания языка. Согласно этому представлению, словарный состав языка получает отражение в словарях, формы слов и синтаксические конструкции описываются в грамматиках. И накопившийся практический опыт лингвистических описаний, и все большее проникновение языковедов в сущность взаимодействия лексики и грамматики делают это разделение в большой степени условным. Грамматические пометы о формах слов и их синтаксическом окружении сопровождают слова, толкуемые или переводимые в словарях. С другой стороны, грамматические описания, чтобы быть адекватными объекту, все более стремятся использовать в построении синтаксиса лексико-семантические показатели.
Как всякий словарь, книга содержит в виде словарных статей снабженный объяснениями и примерами перечень единиц, расположенных по определенным принципам, выработанным лексикографической практикой (алфавитный порядок предлогов, глаголов, указатели, ориентирующие читателя). Но Словарь устремлен на то, чтобы показать семан- тико-синтаксическое устройство языка.
Таким образом, по способу организации и представления материала работа эта является словарем нового типа, по целям же и по содержанию полученной информации она носит грамматический характер, в Словаре получает отражение функционально систематизированный синтаксический строй языка.
Назначение Словаря может быть оценено и с теоретической, и с практической точек зрения. Практическое назначение Словаря - быть нормативным семантико-грамматическим справочником для широкого круга читателей - филологов и не филологов, для учебно-педагогического использования, для русских и нерусских обучающихся. Установленные между предложением и синтаксемами отношения целого и его частей, образующих предложение компонентов, позволяют извлекать из Словаря информацию как активного характера, о выражающих разные смыслы, о порождающих разные виды предложения средствах русского синтаксиса, так и рецептивного, опознавательного, о роли и значении (конечно, и о правильности формы, если нужно) отдельных компонентов предложения.
Композиция книги обеспечивает несколько вводов в Словарь и позволит читателю удовлетворить интерес к языковым фактам и закономерностям, идущий от разных отправных точек.
В теоретическом отношении Словарь может рассматриваться как первый опыт описания всех элементарных структурно-смысловых единиц русского синтаксиса и их функциональных возможностей и через них, в сущности, - всей картины моделей русского предложения. Словарь послужит источником материалов, обработанных в новом ракурсе, для дальнейших исследований специалистов и в области системных отношений фиксированных единиц, и для обсуждения ряда дискуссионных проблем современной синтаксической науки.
Разработанная в Словаре система информации может способствовать прояснению некоторых актуальных для грамматической теории вопросов.
Среди таких теоретических результатов словарного описания синтаксического строя отметим следующие.
- Установление релевантного для синтаксиса уровня абстракции от конкретного, с учетом взаимодействия трех составляющих синтаксемы - категориально-семантического, морфологического и функциональносинтаксического ее признаков - дало основание увидеть на этом уровне то взаимодействие формы и содержания, которое позволяет синтаксеме функционировать как единице формы и значения.
Язык осуществляет возможность выразить содержание мысли средствами синтаксиса путем предикативного сопряжения синтаксем, т.
е. элементов, являющихся одновременно конструктивными и смысловыми.Этот результат вносит коррективы в распространенные представления о соотношении синтаксиса и семантики как двух будто бы независимых друг от друга ярусов языка. Способы проявления этой бесспорно существующей зависимости неоднородны. Словарь дает основания для предварительных обобщений и дальнейших размышлений по этой проблеме.
Характеристику каждой синтаксемы можно представить схематически в виде таблицы, в которой формы и значения синтаксем составляют вертикальную координату, функции и позиции - горизонтальную. Схема наглядно выявит разнонаправленность взаимодействия этих координат: семантика свободных синтаксем (локативных, темпоративных, директивных, делиберативных и др.) независима от их позиционных возможностей, она заключена в синтаксеме как бы «до предложения», на «до- коммуникативном» уровне (диагностическим показателем чего и служит типичная для них возможность изолированного употребления в качестве единиц номинации); значения обусловленных и связанных синтаксем (субъектных, объектных и др.), напротив, производны от реализуемой ими позиции.
- Вступая в предложение определенной структуры, синтаксема приобретает статус его компонента. Предложение любого состава и с точки зрения организации и с точки зрения членения может рассматриваться как одна из исчисляемых комбинаций синтаксем. Таким образом преодолевается затруднение, в котором оказалась стратификационная концепция языковых уровней, вынужденная констатировать, что между предложением и словом нет отношения целого и части[4]. Недостающим звеном системы, частью по отношению к целому - предложению, оказывается не слово-лексема (в исходной форме), а слово-синтаксема, или синтаксическая форма слова. Проясняются отношения синтаксемы со словом и предложением, с одной стороны, и отношения синтаксической и морфологической формы слова - с другой: объем понятия и дифференциальные признаки морфологической и синтаксической формы слова не совпадают. В пределах одной морфологической формы, как правило, различается ряд омонимичных и полисемичных синтаксем. Понятно, что синтаксемы (1) о + Предл. с делиберативным значением и (2) о + Предл. со значением признакового партитива являются, при морфологическом подобии, структурно-смысловыми омонимами, они различаются и значением и набором позиционных возможностей, что определяет и их функциональную характеристику:
синтаксема (1), представляющая тип свободных синтаксем, реализует свои потенции в изолированных позициях заголовка или те магиче- ски-экспозиционного отрезка текста (1.1.2.: О вреде табака; О детях; Об очередных задачах и т. п.); в позиции предицирующего компонента предложения, при предицируемом имени информативного значения (И.
- Рассказ - о детях; Стихи - о любимой; Доклад - о задачах... и т. п.); в качестве присловного распространителя при глаголах и именах той же семантики (III. 1. рассказывать о детях, петь о любимой; Ш. 2. рассказ о детях, песня о любимой и т. п.);
синтаксема (2), представляющая тип обусловленных синтаксем, характеризует предмет по количеству его составных частей либо в предикативной позиции (И. 2. Всякая вещь о двух концах; Домик был о трех окошках и т. п.), либо в атрибутивной, приименной (Ш. 2. домик о трех окошках; храм о двух шатрах и т. п.); оттенок устарелости в этой син- таксеме делает ее возможности и лексически и стилистически ограниченными.
Отношения полисемии возникают в пределах делиберативной син- таксемы в позициях III. 1 и 2: помимо распространения глаголов и имен информативного значения, она выступает как распространитель глаголов и имен так наз. «горестного чувства» (сетовать, тужить, тосковать, печалиться, грустить, плакать о ком-чем; тоска, печаль, грусть о ком- чем и т. п.). В этом случае делиберативное значение синтаксемы о + Предл. осложняется каузативным оттенком, эта же объектно-каузативная синтаксема в свою очередь вступает в синонимические отношения с объектно-каузативной синтаксемой по + Дат. (тосковать по дому, по друзьям). Многообразие конкретных условий проявления полисемии и синонимии в разных синтаксемах будет импульсом для последующих наблюдений
Естественно, что в синонимические отношения (на основе сходства значений и функций, при различии формы) вступает не морфологическая форма, например о + Предл. во всей совокупности объединяемых ею синтаксем, а делиберативная синтаксема о + Предл. с делиберативной синтаксемой про + Вин. (о детях - про детей), так же как с рядом других делиберативных синтаксем, образуемых с помощью производных предлогов (насчет детей, по поводу детей, относительно детей и т. п.). То, что отношения омонимии, полисемии, синонимии, антонимии возникают именно между синтаксемами, а не между предложно-падежными формами вообще, может служить еще одним доказательством объективного существования в системе языка выделенных единиц.
Соотносительность единиц описания обнаруживает системность отношений между ними более наглядно по синтагматической, но, что не менее важно, и по парадигматической оси. Регулярность одних из этих отношений становится явной из самого описания, другие дают стимул для дальнейших исследований.
Известен тезис о принципиальной полисемии языкового знака. Выявляя положение знака - элементарной синтаксической единицы - в системе координат, синтагматических и парадигматических, Словарь позволяет с большей достоверностью судить о тождестве и различии определяемых знаков.
- Тройственная характеристика каждой синтаксемы - с точки зрения формы, значения и функции - позволяет более объективно дифференцировать значения падежных форм и семантических групп глаголов. Количество выделяемых единиц (степень дробности деления) - один из самых спорных вопросов семантических классификаций - определяется здесь не произвольно устанавливаемой шкалой обобщения, не интуитивным представлением о типах ситуаций, а синтаксическими условиями употребления.
Функциональный анализ выявляет семантические группировки глаголов (и имен существительных - соотносительных и не соотносительных с глаголами), подтверждая реализацию каждой из них в соответствующих наборах именных распространителей. Внимание к категориально-семантическим характеристикам компонентов позволяет более четко, чем это делалось в ряде описаний и словарей, разграничить типы глаголов - знаменательных, способных быть самостоятельными предикатами, и неполнознаменательных, лишь способствующих выполнять эту роль именным признаковым синтаксемам.
Разграничение именных распространителей по признаку конкретность/ абстрактность дает основание различить глагольные словосочетания с предметным именем как средства номинации расчлененного действия, используемые в качестве распространенного предиката глагольной модели, и сочетания с абстрактным именем, служащим в свою очередь способом номинализованного представления предикативной единицы, содержащим, таким образом, имплицитную предикативность (ср.: Соседи говорят о пироге - Стихи говорят о бедности его воображения и под.).
Различение характера синтаксических связей в основных моделях и их модификациях, с одной стороны, в монопредикативных и полипреди- кативных предложениях - с другой, дает возможность представить всю совокупность «простых предложений» русского языка в иерархически организованном порядке.
Вопрос о семантических классификациях, поставленный на синтаксические опоры, позволяет более четко представить проблему типологии самих семантических отношений. Можно вывести из морфологически похожих сочетаний слов столб из мрамора и спор из озорства отношения предмета и его материала, в одном случае, действия и его мотивации - в другом. Существенно при этом, что признак по материалу - имманентное свойство предмета, которое может быть констатировано как атрибутивно, в распространенной номинации, словосочетании, так и предикативно - в именной модели предложения; что касается причинноследственных отношений, то это отношения на другом рече-мыслитель- ном уровне - между пропозициями, или событиями. Описание синтаксем и семантико-синтаксических условий их реализации ориентирует на корреляцию семантических отношений с разными видами мыслительного процесса, получающими выражение в синтаксических построениях разной сложности.
- Получены основания уточнить соотношение понятий функции и формы.
Сумма позиционных возможностей каждой синтаксемы, представленных в Словаре, характеризует «объем употребления» синтаксемы, или ее функциональное пространство. Эти данные словаря могут получить числовое выражение, коэффициент, обычно в пределах от 1 до 10. Так, обусловленная синтаксема от личного имени в дательном со значением субъекта состояния (Саше не спится, но весело ей) употребляется только в качестве предицируемого компонента модели, другие позиции ей не свойственны. Эта синтаксема получит коэффициент 1 (или 3, если считать разными позиции одноименной субъектной формы при разных предикатах: Саше не спится; Ей весело; Ей пора вставать). Равным единице будет и функциональный коэффициент связанной синтаксемы винительного объекта действия: у этой синтаксемы единственный способ включаться в связную речь - при переходном глаголе.
Равный двум коэффициент у ряда обусловленных синтаксем признакового значения: у синтаксемы из-под + Род., характеризующей предикативно или атрибутивно предмет - вместилище по бывшему содержимому (Эта бутылка - из-под кефира; бутылка из-под кефира), у упомянутых выше синтаксем признакового партитива о + Вин. (Стул - о трех, ногах; стул о трех ногах), фабрикатива из + Род., характеризующего предмет по материалу (Столб - из мрамора; столб из мрамора).
Полный набор из 10 основных позиций, дополненный грамматическими вариантами моделей, дают многие локативные синтаксемы.
При этом не следует абсолютизировать никакую классификацию, в классификации часто отражается тенденция к противопоставленности явлений, при наличии промежуточных случаев.
Кроме того, функциональные рубрики служат сетью, улавливающей отображение в синтаксических потенциях онтологических свойств предметов и явлений, стоящих за синтаксемами. Явлениям же в самой действительности свойственна разная степень «свободы» осуществления. Так, например, предметно-пространственное понятие принадлежит к наиболее «свободным»: оно может представать восприятию в самых разных связях, поскольку «все существует в пространстве». Отсюда - самый полный набор функций и позиций у локативных синтаксем. С другой стороны, свободные же синтаксемы с орудийным значением (топором, из лейки, на машинке, в микроскоп, через увеличительное стекло, с помощью рычага и т. п.) обладают узким синтаксическим диапазоном, потому что в самой действительности категория орудия неотделима от категории действия. Тем не менее употребление их при глаголах не делает эти синтаксемы связанными, управляемыми: их форма не задается конкретными глагольными лексемами, она в себе (в единстве предметнокатегориального значения имени и предложно-падежного оформления) заключает инструментальное значение, что подчеркивается также парадигматической корреляцией с рядом орудийных синтаксем (начертить окружность циркулем, с помощью циркуля, при помощи циркуля; увидеть в микроскоп, при помощи микроскопа; поливать из шланга, с помощью шланга и т. д.).
Но так или иначе, состав и количество занимаемых синтаксемой позиций определяет объем и способы ее употребления в языке. Любые подсчеты частотности тех или иных форм недостаточно достоверны, не будучи соотнесены с функциональным коэффициентом. Основания исчисления его могут быть детализированы, но в принципе они обусловлены функционально-типологическим характером синтаксемы.
- Изучение функциональных свойств именных синтаксем обнаружило разнообразие их конструктивно-смысловых возможностей, не сводимых к зависимости от глагола. Это наблюдение дало основание для принципиально иного решения структуры Словаря.
Существующие словари, толковые или специальные практического назначения справочники сочетаемости, в большинстве своем исходят из имплицитного или эксплицированного понятия глагольного управления (глагольной валентности), строятся от «управляющего» слова, и с большей или меньшей полнотой раскрывают возможности того или иного глагола быть распространенным теми или иными предложно-падежными формами. При несомненной полезности подобных словарей, в которых реализуется лексикографический опыт лингвистики, в них не получает достаточного отражения собственно синтаксический аспект отношений между сочетающимися элементами, остаются невыясненными синтаксические потенции, которыми располагают эти элементы.
Во многих семантических исследованиях последнего времени, отечественных и зарубежных, в работах в области так называемой падежной грамматики недостаточен интерес к собственно синтаксическим, конструктивным свойствам и возможностям падежных форм. Между тем, в силу богатства и разнообразия падежных и предложно-падежных форм при разнородности их функций функционально-синтаксический аспект проблемы для русской грамматики приобретает особую актуальность.
Исследование конститутивных единиц русского языка подтвердило мысль В. В. Виноградова о том, что имена существительные служат в русском языке «опорой большей части синтаксических конструкций»[5]. Именные, а не глагольные синтаксемы оказались главным ключом к синтаксическому механизму русского языка. Описание субстантивных син- таксем составило основную часть Словаря. Принятая в лексикографии каталогизация валентностных свойств глагола минует особенности безглагольных конструкций, нивелирует различия в синтаксическом статусе субстантивных форм в глагольных предложениях, наконец, не отражает и многих глагольных конструкций, не укладывающихся в рамки глагольного «управления», «присловного синтаксиса». Ср., например, несо- относительность с глагольными сочетаниями таких предложений, как Собак набежало; Больного знобит; Воды прибывает (при невозможности глагольных словосочетаний * набежав собак, набеги собак; зноби больного, знобивший больного; прибывать чего и под.). В предложениях Счет подписывается чернилами и Счет подписывается контролером одноименные формы творительного падежа представляют разные син- таксемы, находящиеся в разных отношениях с глаголом.
Путь от именных синтаксем, с характеристиками соответствующих глаголов в необходимых случаях, дал возможность полнее представить состав и безглагольных, и глагольных моделей русского предложения.
В результате такого положения вещей глагольная часть Словаря получила отраженный характер, повторяющий закономерности, установленные в именной части. За критерий отбора глаголов, включенных в раздел «Глагольные сочетания», приняты словосочетательные свойства глаголов, способность их вступать в присловную связь с «правыми» распространителями - связь, сохраняющуюся при изменении форм глагольного слова (например, напиться воды - напился воды, напьемся воды, напейтесь воды, напившись воды и т. д.). Не включены глаголы, реализующие только «левую», субъектную связь, поскольку она возникает на принципиально иной основе - не для распространения слова, а для построения предложения. Связи второго рода с достаточной полнотой представлены в именной части, с необходимой характеристикой соответствующих глаголов, с двусторонней информацией о синтаксических свойствах обеих сочетающихся сторон.
Глагольные сочетания сами по себе представляют различные типы по характеру взаимной связи с именной синтаксемой, что получает частичное отражение и в используемых терминах: глагольным словосочетанием называется сочетание глагола со связанной синтаксемой, типа В, сочетанием слов (при глаголах, при именах и т. д.) - сочетания с синтак- семами свободными, типа А, и обусловленными, типа Б. Особую разновидность сочетаний слов составляют сочетания именных синтаксем с неполнозначными (фазисными, модальными и вспомогательными) глаголами. Глагольные сочетания в Словаре даны дважды: в порядке, повторяющем расположение соответствующих субстантивных синтаксем (с индексами, отсыпающими к их более подробной квалификации), и в алфавитном порядке. Наблюдения над собственными возможностями субстантивных форм позволили установить, что большинство сочетаний глаголов с именами строится не на основе управления, глагольного «требования», а на основе синсемичности, взаимной готовности обеих сторон к соединению, при наличии общих сем. Круг собственно управляемых, связанных синтаксем, отражающих индивидуальную, лексическую сочетаемость, оказался минимальным.
Сочетаемость, таким образом, предстает в Словаре не как лексическая, а как семантико-грамматическая проблема, устремленная к выявлению обобщающих закономерностей синтаксических связей.
- Функциональная классификация синтаксем дает ответы на ряд центральных вопросов теории предложения: о предикативном минимуме предложения, о возможностях и способах выражения главных компонентов различных моделей русского предложения, о возможностях и способах распространения моделей, о характере и степени присловной связи. Ряд нерешенных синтаксических проблем: проблема субъекта предложения, проблема «детерминантов», проблема сильного и слабого управления и др. своим затянувшимся существованием обязан тому, что наблюдались следствия, а не причины - причины еще не были выявлены. Эти причины - в наличии системно-синтаксических потенций у синтаксем определенных функциональных типов.
Последовательное описание моделей как результата реализации потенций предназначенных для их построения синтаксем подтверждает тезис о принципиальной двусоставности русского предложения. В этом тезисе, как в фокусе, сходятся логико-философские, гносеологические предпосылки и языковые данные: отображающий разные виды отношений действительности рече-мыслительный акт, претворяющийся в предложение, заключается в предикативном (в плане модальности, времени и лица) отнесении признака к предмету, его носителю. Именование предмета само по себе или именование признака, не приписываемого ничему, не составляет содержания предложения.
Выделение односоставных предложений было исторически прогрессивным шагом в упорядочении синтаксических конструкций на том этапе синтаксической теории, когда она:
во-первых, не преодолела морфологического ограничения, наложенного на представления о способах выражения предицируемого (подлежащего); в силу этого синтаксически не оправданного ограничения за односоставные принимались предложения с обязательным субъектным компонентом (предицируемым), выраженным определенными формами косвенных падежей;
во-вторых, не разграничивала язык и речь; в результате этого нераз- граничения за односоставные принимались речевые реализации двусоставных языковых моделей с контекстным или ситуативным эллипсисом предицируемого компонента (подлежащего): в силу присущей речи си- туативности (актуализованности категорий «я - здесь - сейчас») и сопротивления избыточности этот компонент часто оказывается избыточным, хотя место и способы его выражения остаются фиксированными.
Полученные в Словаре перечни моделей выявляют регулярные способы выражения предицируемого компонента русских предложений разных типов: обусловленные синтаксемы со значением личного субъекта предицируемого признака (Он в тревоге; У него озноб; Ему весело; Его знобит; С ним обморок; В нем недоброта и недоверчивость и т. п.), свободные синтаксемы с локативным значением, некоторые темпоративные в предложениях, предикативно характеризующих неличный субъект - называемое место или время (За окном (на дворе, на улице) мороз (морозно, морозит); Над равниной побелело (месяц, туманно); На солнышке тепло (припекает, капель); В лесу сумрак (сумрачно, смеркается) и т. п.; Восьмого марта - Международный женский день; Сейчас - полночь и т. п.); отвлеченные имена и инфинитив во вторичных, полипредикатив- ных моделях - с иным набором предикативных признаков; особые формы выражения главных компонентов закреплены за экспрессивномодальными модификациями предложений.
Диалектическая противопоставленность в предикативном единстве предметного и признакового содержания в разной степени абстракции от конкретного - вот структурно-семантическая основа предикативного минимума (модели) предложения и вместе с тем основание для иерархической классификации моделей по типам отображаемых внеязыковых отношений, в их соотнесенности с соответствующими языковыми средствами и ступенями логико-мыслительного процесса осмысления действительности.
Что касается «детерминантов», или распространителей предикативного минимума предложения, существование которых как особого синтаксического явления было отмечено А. Х. Востоковым, А. В. Добиа- шем, Л. В. Щербой, позже В. В. Виноградовым и терминологизировано
Н. Ю. Шведовой, следует сказать, что множественность обсуждавшихся в литературе их признаков, или критериев опознавания, необязательных в совокупности, лишь частично применимых в разных случаях, свидетельствует сама по себе о принципиальной неоднородности наблюдаемого объекта, рамки которого оказались неправомерно расширенными. Дискуссия о детерминантах может идти далее либо путем наращивания как перечней детерминантов, так и их факультативных признаков, либо путем дифференциации материала с иной точки отсчета.
Действительно, изучение функциональных потенций именных син- таксем показывает, что роль распространителей предложения свойственна только свободным и обусловленным синтаксемам, но не связанным, которые не способны разорвать присловную связь (речь не идет, конечно, о случаях эллипсиса). То, что детерминантами, т. е. распространителями предложения, считают «основные семантические компоненты предложения субъект, объект», выражаемые формами косвенных падежей (Ему весело; У него бодрое настроение; С женщиной беда; За ним долг; Сыну год; Старику нездоровится; У отца три сына; От муравьев польза; С сердцем плохо, На уме - развлечения; В ребенке нет зла и т. п.), можно объяснить только как результат наложения привычных падежных критериев членов предложения на реальные структуры.
Думается, что задача дальнейшего изучения распространителей предложения - не столько в распределении их по разрядам обстоятельств, сколько в дифференциации характера их отношений с распространяемым целым: существенно различны связь, допустим, между действием и локальной его характеристикой, с одной стороны, и между действием и его причиной, следствием, условием - с другой: в первом случае связь поддается непосредственному наблюдению, во втором конструируется в результате логической операции в сознании субъекта речи. Эти различия ставят соответствующие конструкции в разные парадигматические ряды в системе синтаксических средств.