Благоразумные государи и республики должны довольствоваться одержанной победой; в большинстве случаев, если ее недостаточно, они проигрывают
Бранить врага обидными словами заставляет обычно дерзость, вызванная победой или обманчивой надеждой на нее. Подобные надежды делают людей неразборчивыми не только в словах, но И в поступках.
Укоренившись в человеческом сердце, самоуверен' 0сть притупляет чувство меры и чаще всего заставляет упустить душное благо ради призрачного. Это обстоятельство заслуживает'рассмотрения, ибо люди обманываются очень часто и с боль- иійм ущербом для себя, и я думаю показать это с помощью ста- инных и современных примеров, которые объяснят все лучше всяких доводов. Когда Ганнибал разбил римлян при Каннах, он оТправил в Карфаген своих посланцев с известием о победе и с просьбой о помощи. При обсуждении дальнейших действий в Сенате Ганнон, умудренный годами карфагенский гражданин, советовал воспользоваться этой победой для заключения с римлянами выгодного мира и не ждать, пока к этому вынудит поражение, потому что теперь можно было выставлять почетные условия, Карфагену было бы достаточно показать римлянам, что он может с ними справиться, и, одержав одну победу, не следовало рисковать ради еще более внушительной. Этот совет не был принят, и Сенат признал его разумность лишь тогда, когда случай был упущен.Когда Александр Великий овладел уже всем Востоком, Тир- ская республика, в те времена благодаря своему господству на море славная и могущественная, наподобие Венеции, обеспокоившись величием Александра, направила к нему посольство с предложением перейти в добровольное подданство и приняла все его условия, за исключением пребывания царя и его войска в самом городе. Александр разгневался на жителей Тира, которые закрыли перед ним ворота, в то время как весь мир распростерся Средним. Он отверг все их предложения и осадил город. Благодаря водной преграде и богатейшим запасам продовольствия и пР0чих припасов, необходимых для обороны, город против всякого ожидания на протяжении 4 месяцев успешно сопротивлял- Ся> и Александр, убедившись в том, что бесславно теряет время, Ре*ил пойти на мир с горожанами и уступить им то, о чем они с&Ми просили.
Однако возгордившиеся жители Тира не только Не Пожелали пойти на соглашение, но и казнили прибывших на Пе?ег6воры посланцев Александра. Взбешенный царь бросил на *|РИступ такие силы, что взял и разрушил город, после чего пере- W я увел в рабство его жителей.В 1512 году во флорентийские владения вторглось испанское войско, чтобы восстановить во Флоренции правление Медичи ц обложить город данью. Испанцев призвали некоторые из гор0. жан, пообещав выступить им в поддержку с оружием в руках когда те окажутся в пределах республики. Спустившись на рав- нину и не обнаружив обещанного подкрепления, испанцы, испытывая недостаток провианта, попытались заключить перемирие, но народ Флоренции высокомерно не пожелал вступить с ними в сговор, что повело к падению Прато и гибели государства.
Таким образом, для государей, подвергшихся нападению, нет ничего хуже, чем отказываться от любых соглашений, если противник гораздо сильнее их, особенно если предложение исходит от него, ибо это предложение никогда не может быть столь унизительным, чтобы в нем не было хоть какой-нибудь ВЫГОДЫ для принимающего, которая составляет долю и его победы. Народу Тира довольно было принять от Александра те условия, которые он сначала отверг, и для них было немалой победой с оружием в руках заставить такого человека склониться к их желанию. Также и флорентийский народ должен был удовлетвориться такой немалой победой, при которой испанское войско уступало некоторым из его требований, а свои не могло выполнить целиком, ибо в намерения испанского войска входили изменение государственного строя Флоренции, расстройство ее союза с Францией и получение контрибуции. Если бы из этих трех намерений испанцам удалось выполнить только два, а именно последние, а на долю народа осталась бы одно, то есть сохранение его власти, в этом уже заключались немалая честь и немалое удовлетворение, потому что, продлевая свое существование, народ не должен был заботиться об остальном, и не следовало ставить все на карту, да$е если надо было испытывать милость судьбы ради гораздо более крупного и почти верного успеха; благоразумные люди никогда не идут на такой риск без крайней необходимости.
Когда Ганнибал после 16 лет славных битв покинул Италию, призванный кар' фагенянами для спасения родины, он узнал о поражениях ГаС' друбала и Сифакса, о потере Нумидийского царства и о том, чТ° единственную надежду Карфагена, запертого в своих четыретенах, составляют он сам и его войско. Понимая, что это последняя ставка его отечества, Ганнибал не захотел рисковать ею, пока были испытаны все прочие средства, и не счел постыдным про-
#Є v
сцтъ мира, полагая, что выход для его страны заключается имен- н0 в этом, а не в войне. Но так как в мире ему было отказано, он не преминул дать бой, хотя и без надежды на выигрыш, ибо в этом случае оставалась возможность победить или, погибнув, покрыть себя славой. И если Ганнибал, который был столь доблестным вождем и располагал всем своим войском, прежде чем дать сражение, попытался заключить мир, видя, что на карту поставлена свобода отчизны, то как же следует поступать людям, не обладающим его доблестью и опытом? Но одно из людских заблуждений состоит в неумении полагать предел своим несбыточным мечтаниям, основываясь на которых и не соизмеряя своих сил, они погибают.