Что лучше в преддверии войны: выждать или нанести первый удар
Мне неоднократно приходилось слышать, как люди, достаточно искушенные в ратном деле, спорили о том, что лучше делать государю, которому объявил войну примерно равный по силам, но более дерзкий соперник, — ожидать врага в своих владениях или напасть самому и вступить на его территорию.
Обе стороны приводили различные доводы. Сторонники решительных дей-ствий ссылаются на совет, который дал Крез Киру, когда тот стоял на границе с массагетами, собираясь начать с ними войну, и их царица Томирис через своих послов спросила у него, желает ли он, чтобы она ждала его у себя, или ей следует выступить ему навстречу. При обсуждении ответа Крез, вопреки мнению других, сказал, что нужно идти к царице, потому что, если она потерпит поражение на чужой земле, то успеет собраться с силами и царство не потеряет, а если Кир победит ее на родине, то он сможет ее преследовать и, не давая опомниться, лишит ее власти. Приводят также совет, который Ганнибал дал Антиоху, когда названный царь собирался воевать с римлянами. Ганнибал доказывал, что римлян можно победить только в Италии, потому что там можно завладеть их оружием, богатствами и союзниками; если же сражаться вне Италии и оставить ее в распоряжении римлян, то они всегда смогут черпать из этого жизненного источника и поставлять оттуда подкрепление во всех необходимых случаях. По мнению Ганнибала, у римлян легче было отнять их столицу» нежели остальные владения, Италию, нежели другие провинции* Ссылаются еще на Агафокла, который не мог вынести войну своей территории, напал на своих противников карфагенян 11 заставил их просить мира. Упоминают и Сципиона, высадившегося в Африке, чтобы избежать войны в Италии.Сторонники противоположного воззрения утверждают, что враг, удалившийся от дома, попадает в тяжелое положение. Они ссылаются на пример афинян, которые всегда одерживали верх, пока с удобством для себя воевали на родине, но когда они покинули ее и двинулись походом на Сицилию, он закончился для них утратой свободы.
Припоминают в этом случае и поэтические вымыслы, в которых говорится об Антее, царе Ливии, сражавшемся с Гераклом Египетским. Этот царь был непобедим, пока ожидал противника внутри собственных пределов; перейдя через них вследствие хитрости Геракла, он распростился с государством и с жизнью. Отсюда родилась легенда об Антее, который, стоя на земле, породившей его, набирался у нее сил, и о Геракле, припод-нявшем его и оторвавшем от земли. Но приводят и современные суждения. Всякому известно, что неаполитанский король Фер-динанд считался в свое время одним из мудрейших государей. Когда за два года до его смерти распространился слух, что французский король Карл VIII собирается на него напасть, Фердинанд стал готовиться к войне, но заболел и перед смертью наряду с прочим завещал своему сыну Альфонсу ожидать противника в собственных владениях и ни за что на свете не выходить за пределы своего государства; собрав войско, следовало держать его наготове. Однако Альфонс поступил по-своему и отправил войско в Романью, после чего без боя потерял и свою армию, и свои Падения.Кроме вышесказанного, обе стороны приводят еще следующие аргументы: у нападающего боевой дух выше, чем у того, кто жДет нападения, поэтому его войско надежнее. К тому же проявник лишается возможности пользоваться своим имуществом, ибо его подданные подвергаются грабежу; перед лицом врага пра- вйтель бывает вынужден обременять их и облагать поборами с ^ЛьШей осмотрительностью. Таким образом, для него иссякает Источник, питающий, как говорил Ганнибал, его военные расхо- Далее, солдат, находящихся в чужой стране, заставляет сражаться необходимость, а из нее, как мы неоднократно отмечали, рождается доблесть.
Противная сторона возражает: в ожидании врага есть свои преимущества, без особых хлопот ты можешь затруднить его снабжение провизией и другими припасами, потребными для войска, можешь расстраивать его планы благодаря лучшему знанию местности; можешь выставить против него более многочисленное войско, легко соединив все свои силы, а ведь он не в состоянии привести всех своих воинов в чужую страну. Наконец, будучи разбит, ты можешь без труда поправить свое положение, ибо многие из твоих солдат спасутся, имея по соседству убежище, и за пополнением не придется далеко ходить.
Таким образом, ты ставишь на карту все свои силы, но проигрыш не лишает тебя надежды, а удалившись от дома, в случае неудачи ты рискуешь потерять все, но не можешь поставить на кон все силы.-Некоторые полководцы позволяли противнику, чтобы ослабить его, углубиться в свои земли на несколько дней пути и даже занять ряд городов; оставляя в них гарнизоны, он уменьшает свое войско и тем ослабляет его боеспособность.Но поскольку я хочу теперь высказать собственное мнение, думаю, что необходимо сделать следующее разграничение: идет ли речь об обороноспособной стране, как та, где жили римляне, и та, в которой живут швейцарцы, или о бессильной, как в свое время Карфаген, а ныне страны французского короля и итальянцев. В последнем случае врагов следует держать подальше от дома, ибо все твои силы заключаются не в людях, а в богатстве, и когда путь к нему заказан, ты обречен на поражение; и ничто так ему не угрожает, как война в собственных владениях. В пример можно привести карфагенян, которые благодаря своим доходам могли воевать с римлянами, пока их родина оставалась свободной, но когда она подверглась нашествию, они не сумели сопротивляться Агафоклу. Флорентийцы никак не могли справиться с правителем Лукки Каструччо, потому что он воевал на их территорий в конце концов ради собственной защиты они были вынужден*1 отдать себя под покровительство короля Роберта НеаполитаН' ского. Но после смерти Каструччо те же флорентийцы отваЖ** длсь потревожить герцога Миланского в его владениях и посягать на его власть; такую доблесть выказывали они, сражаясь вдалеке, и такое ничтожество — у себя дома. Но если население царства готово к войне, как оно было готово в Риме и как оно готово сейчас у швейцарцев, его тем труднее победить, чем меньше расстояние до его жилищ. Ибо для него легче собрать большие силы, чтобы противостоять натиску извне, чем идти в поход в чужие земли. Меня не убеждает в этом случае и авторитет Ганнибала, который в разговоре с Антиохом руководствовался своим интересом и увлечением.
Ведь если бы римляне потерпели во Франции три поражения на протяжении того же времени, что они были разбиты в Италии Ганнибалом, вне всякого сомнения, им не удалось бы оправиться, ибо они не могли бы собрать остатки войск, как это было в Италии. Им не представилось бы таких возможностей, и у них не было бы такого количества людей, как те, что нашлись в Италии. Вторгаясь в какую-либо провинцию, они никогда не отправляли туда более 50 тысяч солдат, а для защиты своих очагов от французов после Первой Пунической войны они подняли на ноги 1 миллион 800 тысяч человек. И уже в Ломбардии они не смогли бы нанести такого поражения французам, как в Тоскане, ибо не смогли бы выставить против столь многочисленного противника, находящегося на далеком расстоянии, соответствующие силы, да и сражаться им было бы труднее. Кимв- ры разбили в Германии римское войско, и римляне ничего не могли с ними поделать. Но когда кимвры пришли в Италию, они были разгромлены римлянами, собравшими все свои силы. Швей- Чарцев легко победить за границей, где их войско может насчитать не более 30—40 тысяч человек. Но справиться с ними на Р°дине, где их насчитывается 100 тысяч, очень трудно. Итак, в заключение я снова делаю вывод, что государь, вооруживший и ПоДготовивший свой народ к войне, должен всегда ожидать нача- Ла большой и тяжелой войны дома и не выступать навстречу вра- ГУ> а тот, чей народ безоружен и непривычен к войне, должен отмсти ее как можно дальше от своих владений. Так каждый из сможет защититься наилучшим для себя способом.Глава XIII