Р.С.ОРЛОВ БЕЛОКАМЕННАЯ РЕЗЬБА ДРЕВНЕРУССКОГО ЧЕРНИГОВА

Нас подения над черниговскими рельефами позволяют сделать вывод об их связи с каролингской ос •аментальной традицией и плоскостно-выемчастой резьбой XII в, из Норвегии. Черниговская белокаменная резьба и украшения из черниговских ювелирных мастерских демонстрируют древ- зеїсаие образны того направления в искусстве, которое меньше других зависело от прибывавших на -‘усь византийских и романских мастеров, оказавших большое влияние на формирование и раз- зитие владимиро-суздальской и Галицкой школ орнаментальной резьбы.

3 настс-яшее время с уверенностью можно говорить о вполне сформировавшемся в историографии представлении о трех школах каменной архитектурной пластики XII - ХШ вв.: владимиро-суздальской, галицкой, черниговской. Близость романскому искусству прослеживается во всех трех школах, но более всего в галицкой и владими­ро-суздальской. имеющих теснейшую связь с романской архитектурой (вплоть до един­ства архитектурных и строительных традиций). Эта школы связаны и между собой - ранние галицхие постройки (церковь Иоанна в Перемышле 1124 г., церковь Спаса в Галиче 1152 г.) совпадают с постройками Юрия Долгорукого по конструкции фун­даментов, характеру квадровой кладки. Точка зрения о проникновении на Русь ро­манской техники белокаменной кладки из Малопольши впервые была выдвинута П.А.Раппопортом¹ и нашла подтверждение в работах О.М.Иоаннисяна². Приглашенные Володарем Ростиславовичем мастера строили в романской технике типичные древне­русские крестовокупольные храмы, почта не украшенные резьбой. В конце 40 — начале 50-х годов галицкие мастера уходят во Владимиро-Суздальскую Русь к Юрию Долго­рукому, а в построенном в эта годы Успенском соборе в Галиче широко использу­ются камни с орнаментальной резьбой в перспективных порталах, зооантропоморф- ные рельефы.

По мнению большинства исследователей, к этому времени в Чернигове уже созданы капители Успенской церкви и Борисоглебского собора.

Школы галицкой и владимиро-суздальской скульптуры воспринимаются исследо- зателями как действительно ремесленные школы, где обучались и местные мастера. (Отличительной чертой черниговской скульптуры является ее самобытность — многих а этом убеждает семантика капителей из Борисоглебского собора (образы дракона, волков или барсов, птиц), отражающая языческое мировоззрение⁴. Действительно, попытки связать черниговскую резьбу напрямую с романской нельзя назвать убеди­тельными, Д.В.Айналов сопоставлял капитель 1860 г. с консолями львиных масок церкви його Дам де ля Гард в Пуатье’. И хотя Г.К.Вагнер полагал это не случайным⁶, пластика Нотр Дам имеет отношение к Чернигову не более, чем скульптура фасадов топора Сайт Пьера из Ангулема ; или рельефов портала Мариа-Лаах из Германии. Среди обломков черниговской резьбы нет и распространенных в романском искусстве акан- фоьых листьев, хапит ел ей коринфского ордера.

3 том, что в Чернигове произошла самостоятельная переработка романского стиля, был уверен Н .Макаренко⁷. Правда, ем> было известно немного — несколько облом­ков из раскопок 1909 г-., отнесенных Б.А.Рыбаковым к киворию Благовещенской ©Р.СОрлов, 1990

.’8 ISBN 5-12-002523-4 Проблемы археологии Южной Руси. Киев, 1990

церкви 1186 г. Их плетенку, выполненную в плоскостной манере, исследователь отнес к малоизвестным местным мастерам мотивам, а композицию из ’’сухо выполненных стеблей” и ’’более сочно крылом птицы” колебался отнести к скандинавской или италь­янской системе декорации.

Наблюдения Н.Макаренко подтвердились после 1953 г., когда при раскопках на Неревском конце Новгорода были найдены две деревянные колонны с плоскорельеф­ной резьбой, время бытования которых 40 — 80-е годы XI в.⁸ А.ВАрииховскин, сопос­тавив плетение деревянных колонн с рельефами Далмации и Вавеля, прямых аналогов в древнерусской пластике не нашел, — по-видимому, черниговские рельефы ему оста­лись неизвестными⁹. В 70-е годы Е.В.Воробьева отметила близость рисунка плоско- рельеФной резьбы черниговских камней и новгородских колонн¹⁰. Принципиально новым, в сравнении с выводами Н.Макаренко, является признание их местного ’’архаи­ческого” характера, сопоставление с новгородской резьбой, включая ручки ковшей, с оковками из Черной Могилы, колтами Святозерского клада 1908 г.

Несмотря на постоянный интерес к черниговской резьбе, ожидаемого вывода о происхождении ремесленной традиции не последовало. В этом сказывается и состоя­ние источника - за все годы найдено шесть капителей и несколько более мелких облом­ков. Большая часть находок происходит из поздних закладок в Борисоглебском собо­ре, с площадки Благовещенской церкви, а один фрагмент — из Ильинской церкви. Спор­ная датировка памятников черниговского зодчества заставляет обратиться к обстоя­тельствам находки резных камней.

Особенностью черниговской скульптуры является вторичное залегание ее памятни­ков в культурном слое, отсутствие прямой связи с сохранившимися храмами. Кроме того, в Чернигове неизвестна техника строительства из каменных блоков — извест­няковые резные камни украшали кирпичные постройки.

Больше всего разных камней происходит из Борисоглебского собора:

1. Капитель 1860 г., названная ’’черниговской”.

2. Фрагмент полуколонии 1860 г.

3. Угловой камень с изображением дракона и птицы.

4. Капитель с изображением волков (собак) в ленточном плетении, переходящем в головки хищников. В забутовке южного портала.

5. Капитель с изображением парных волков (собак), аналогичных предыдущим, но в плетении, переходящем в крин (цветок). В забутовке южного портала.

6. Фрагмент капители с фигурой льва или волка в плетении. У западного портала.

В поздней закладке Ильинской церкви найден:

7. Фрагмент капители с изображением головы льва.

При раскопках В.П.Коваленко в 1984 г. во дворе усадьбы Художественного музея, в слое развала каменного сооружения ХИ — XIII вв. найден:

8. Камень перекрытия дверного проема, с плетением на двух плоскостях¹².

Небольшая коллекция резных камней происходит с территории Благовещенской

церкви:

9. Фрагмент плоского фриза с изображением птицы в ленточном плетении. Раскоп­ки 1909 г.¹³

10. Фрагмент прямоугольной тяги архивольта или колонки с плетением. Раскопки 1909 г.

11. Фрагмент округлой тяги архивольта с ребрами. Раскопки Б А.Рыбакова 1946 г- Восточная часть южного нефа.

12. Обломок камня с рельефной волютой. Раскопки 1946 г.

13. Обломок плоского фриза с плетением. Раскопки 1946 г. Юго-восточный пилон.

14. Обломок камня с тонкой резьбой. Северо-западный угол.

15. Обломок камня с ленточным плетением, в том числе с мотивом двойной ленты, разделенной рядом кружков. Раскопки 1946 г. Юго-западный угол галереи.

16. Обломок резного камня, найденный Д.Я.Самоквасовым в 1878 г. и назван­ный’’узорчатым гипсовым украшением”¹⁴.

17. Фрагменты профилированных плит. Раскопки 1946 г. Поцкупольное про­странство.

По предложению Б А.Рыбакова, часть резных камней из раскопок Благовещенской церкви происходит от кивория, стоявшего в алтарной апсиде. Если это так, то датиров­ка рельефов еще более затруднительна — киворий мог быть создан не одновременно с собором, а раньше или позднее

Другие резные камни традидионнно связывают с декором памятников зодчества.

С парными звеоями из Борисоглебского собора,

1947 - 1948 гг. 70-72

С головой льва из Ильинской церкви 110

Был сделан и соответствующий .вывод о принадлежности капителей таким постройкам: капитель 1860 г. — Успенскому собору Елецкого монастыря, ка­пители с парными зверями — Борисоглебскому собору или дворцовым пос­тройкам рядом с ним, углового камня с драконом и птицей - княжеским пос­тройкам Давидовичей, капитель из Ильинской церкви - Благовещенской церкви. Ю.С Асееву такой взгляд на черниговскую резьбу представляется аргументиро­ванным¹⁶ . Более осторожно высказался П.А.Раппопорт, придерживаясь точки зрения, близкой Н.В.Холостенко, о принадлежности встреченных в Борисоглеб­ском соборе капителей разным частям здания, а углового камня — западному порталу галереи¹⁷.

Определяя принадлежность резных камней, исследователи придерживаются тех или иных датировок храмов, своих взглядов на историю черниговской строительной традиции. Так, определяя капитель 1860 г. как древнейшую на ос­новании стилистических особенностей, Е.В.Воробьева считает ее древнее углового камня, полагает возможным отнести ее к дворцовым сооружениям у Борисог­лебского собора.

Примечательно и то, что самая большая капитель - фрагмент из Борисоглебского собора с головой льва — также демонстрирует объемную резьбу, насечки на обрамле­нии (рис. 2). Резьба других камней более плоская, по-существу, это контурно-выем­чатая резьба, типичная для деревянной скульптуры Новгорода, позднее проявив­шая себя в белокаменной резьбе порталов собора Рождества Богородицы в Суз­дале¹⁸ .

Затруднения, возникающие у исследователей в датировке черниговских рельефов, выразились в том, что И.П.Моргилевский капитель 1860 г. отнес к XII в., Ю. С Асеев, оговаривая вероятность изготовления в разное время разли лыми мастерами, датирует черниговскую резьбу серединой - второй половиной XII в., Г.Н.Логвин — второй поло­виной XII в.¹⁹ ,Е .В, Воробьева — первой половиной XII в., ПА.Раппопорт относит часть камней к 1097- 1123 гг. и тд.

Датировки черниговских храмов (кроме Благовещенской церкви 1186 г.) спорны и вызывают у исследователей разногласия:

византийских мастеров)

Е.В .Воробьева

А.А.Тиц 1110 —1120гг. 1120- 1130гг.

Стилистические особенности построек таких разногласий не вызывают: все от­мечают бесспорные черты романского зодчества У спенской и Борисоглебской церквей— полуколонны на фасадах, аркатурные пояса на фасадах и барабане. К таким же призна­кам можно отнести разбивку наружных стен полосами белого раствора на квадры, имитирующие белокаменную кладку. Подобная разбивка затирки наружных стен на русты в подражание каменной кладке, расчленение арочных перемычек на клинчатые ’’камни” встречены в Ильинской церкви²⁰.

Каменные блоки встречены и в кладке (38—40 X 18—20 X 6,5—7 см). Из квадров тесаного камня выведен цоколь Успенской церкви, а известняк-плитняк и плиты ис­пользованы древними зодчими при закладке -фундаментов Успенской и Борисоглеб­ской церквей. Благодаря таким особенностям черниговского строительства, исполь­зование резного камня не выглядит случайным или кратковременным событием в ху­дожественной жизни Чернигова.

Исходя из характера плетенки черниговских камней, аналогичной резьбы Далма­ции, Польши, Новгорода, Б.В.Воробьева говорит о традициях ’’славянской художе­ственной культуры”, уходящих в языческую древность. Эту культуру выделяет посто­янство художественных вкусов одного рода Святославовичей, - по ее мнению, изобра­жения зверей в родовой усыпальнице Давида Святославовича не выглядят случайными. Такой взгляд на происхождение черниговской белокаменной резьбы однобок, так как не учитывает профессионализм творчества мастеров-создателей. Кажущийся исследо­вателям ’’архаический” характер плетения и его языческая семантика не служат осно­ванием для датировок рельефов, определения их происхождения. Трудно представить, что тематика рельефов со зверями восходах к "тотемистическим представлениям славян” - идейный замысел скульптурных композиций скорее отвечал целям возве­личения княжеской власти.

Принципиальная разница между скульптурой Чернигова и остальными, памятника­ми, включая немногочисленные рельефы Рязани, входящей в состав Черниговской епархии, настолько значительны, что объяснить ее можно только новой строительной традицией. П.АРаппопорт отметил за период с конца X до конца XI в. не менее четырех случаев приезда византийских мастеров. Подобное, по его мнению, произошло и в кон­це 30-х годов XII в.в Киеве, откуда уходят в Полоцк киевские мастера — в начале 40-х годов строится Кирилловская церковь в новой технике равнослойной кладки²¹. Новая техника связана с переходом в Киев черниговских мастеров, начавших новое строительство в конце XI — начале XII в. в Чернигове и построивших Успенскую, Бо­рисоглебскую, Ильинскую церкви. Наблюдения П.АРаппопорта подтверждают более ранние даты сооружения этих памятников, предложенные Н.В.Холостенко.

Новые мастера византийского круга (плинфа, цемянка) из провинции (равно­слойная кладка) находились под влиянием романской архитектуры (аркатурные пояса и др.). Органическое сочетание технических и художественных средств убедили П .А .Раппопорта в выработке приемов строительства до прихода на Русь. Безусловно, как тип храма, так и резьба отвечали местным вкусам, но талантливые мастера были приглашены в Чернигов Олегом Святославовичем не ранее 1094 г., после десятилет­него пребывания в Тьмутаракани,, а до этого - в Византии (о-в Родос).

Наблюдения над черниговскими рельефами не противоречат картине строитель­ной деятельности новых мастеров, обрисованной П.А.Ралпопортом. Сложная плетенка 31

капителей с парными зверями и камень 1984 г. из усадьбы Художественного музея ассоциируется, конечно, не с ’’архаической” языческой культурой, а с вполне кон­кретной каролингской традицией, Отдаленно напоминающие старохорватское плете­ние ЇХ - X вв. (Сплит, церковь Трифуна в Которе, церковь Софии в Двограде, церковь Стефана в Перье), черниговские рельефы не имеют плоскостной резьбы и такой же геометрической четкости деления на круги, ромбы, угольники²². Хорватские рельефы, как зпрочем и резьба Вавеля, и порталы Сулеюв в Польше, ближе лангобардекой тра­диции, хорошо известной в Верхней Италии, в Риме и Венеции²³.

Более свободнее, раскованнее и ближе к черниговскому плетение староболгарских рукописей X в. (Зографское и Ассеманиево Евангелия)²⁴, ’’каролингское” плетение торевтики Великой Моравии (кружка из Клепино)²⁵. В деталях плетения заставки Ассеманиева Евангелия второй половины X в. и камня 1984 г. совпадают диагностиче­ские признаки: • крин внутри лепестка. Завиток лепестка на этой плите, как и в Зограф- ском Евангелии, завершается точкой — прием и болгарской, и венгерской, и чернигов­ской торевтики X в.

С другой стороны, нельзя не обратить внимание на сходство зверей (волков или собак), трактовки деталей: шерсти, глаз, полураскрытой пасти капителей из Борисог­лебского собора с плоскостио-выемчастой резьбой интерьеров XII в: из Норвегии²⁶. Достаточно сравнить маленькие головки хищников, перекусывающих ленту плетения на черниговских камнях (рис, 3) с резьбой деревянного портала церкви Торпов Хал- лингдале, с резьбой в церкви типа ’’Ставкирке” в Хилестаде (рис. 4). К X - XI вв. в искусстве эпохи викингов в Скандинавии произошло слияние ленточного плетения векдельского периода с англо-ирландскими, каролингскими мотивами. Черниговский стиль рельефной резьбы в художественной культуре Руси представляет течение, во мно­гом родственное зллингскому стилю, но в фигурах зверей в отличие от фигуры ’’боль­шого зверя” нет резких поворотов, порыва, сцен терзания — они геральдичнеє, утверж­дают идеи миропорядка (рис. 5).

Черниговский стиль белокаменной резьбы проявился в орнаментации украшений, в деревянной резьбе Новгорода не только на колоннах, но и на других категориях изделий. Наиболее выразителен камень перекрытия 1984 г. (рис, 6,1,2). По сложив­шейся традиции сопоставив ширину дверного проема по крайним точкам боковых отесов — 74 см, приходим к выводу, что камень вполне мог перекрывать дверной проем (76 см) однокамерного терема, раскопанного в 1950 — 1951 гг.²⁷ Н.ВХолос- тенко и В.А.Богусевич отнесли его постройку ко второй половине XI в., но, по мне­нию П.А.Рэлпопарта, он вполне может относиться к началу ХИ в.²⁸ Н.В.Холостенко связывал гибель и разрушение теремов с периодом острого борьбы между Олегом Святославовичем и Владимиром Мономахом — с пожаром княжеского д вора в 1096 г. В этом случае версия П.АТаппопорта о приходе новых мастеров в конце XJ в. исклю­чает белокаменный декор теремов, сооруженных вскоре после Спасского собора. С другой стороны, стилистические особенности плиты 1984 г, указывают на ее плетенку как на более древнейшую, отражающую каролингскую традицию. Показательно пле­тение на фасадной стороне из сдвоенных узлов с трилистником (рис. 6,7) с мотивом линии с точкой. Подобное можно видеть на рукоятях мечей типа S(Подгорцы Львовской обл.,Блистава Черниговской обл.)²⁹.

Выпуклая сторона камня покрыта густым плетеїмем с четырехлепестковой фигу­рой, ромбом и кругом в центре. Одноленточное, по характеру заполнения фона подоб­ное новгородской колонне, оно отдаленно напоминает плетение в арке Большого Сиона из Софии Новгородской. Определенное сходство .черниговская плетенка имеет в одно­ленточном плетении с отростками ,в инициалах Псалтыри Фолхарда школы Санкт Галле- на в Швабии (IX - X вв.) ³⁰ ’

Капители из Борисоглебского собора с изображениями полков (№ 3, 4, 5) (рис. 7, I. .?) к фриз с птицей (№8) характером ленточного плоскостного плетения наследуют каролингскую традицию, являясь предшественником тератологической орнаментации ХШ - XIV вв. Иконографическая близость к древнерусским украшениям проявляет­ся, в первую очередь, в сравнении с гравировками на колтах и пластинчатых створча­тых браслетах. Мастерская, локализованная Б.А.Рыбаковым в районе Чернигова, произ­водила колты с изображением зверя в плетении, заглатывающего ленту: для колтов -Святозерского клада найдена матрица с княжеским знаком Всеволода Ярославовича. 32

К статье Р. С. Орлова «Белокаменная резьба древнерусского Чернигова»

Рис. 1. Борисоглебский собор. Угловой камень «объемной» резьбы

Рис. 2. Борисоглебский собор. Обломок капители «объемной» резьбы

Рис. 3. Борисоглебский собор. Камень «плоскостного» плетения с изображением волков в гплпнпк хиптников. пеоекусываюших плетение

Рис. 4. Норвегия. Плоскостно-выемчастая резьба из церкви Торпов в Хал- лингдале (/) и церкви типа «Ставкирке» в Хилестаде (2), датируемые XII в.

Рис. 5. Борисоглебский собор. Капитель «черниговского стиля» с изображением геральдиче­ских зверей

Рис. 6. Черниговский детинец. Камень перекрытия из раскопок 1984 г. Плетение на фасад® ной стороне (2) и его фрагмент (J)

Рис. 7. «Черниговский» стиль орнаментации на капителях Борисоглеб­ского собора первой половины XII в. (7, 2) и литейных формах из усадьбы Десятинной церкви XII — начала XIII в. (3, 4)

Окончание рис, 7

К статье Г. А. Вознесенской «Технология производства древнерусских ножей в I половине XIII в.

Рис. 2. Микроструктура ножей с клинками из сварочного Дамаска 1, 2 — ан. 2441, ув. 70; 3, 4 — ан. 2324/ув. 70

Рис. 3. Микроструктура ножей с 1 — ан. 2341, ув. 70

клинками из сварочного Дамаска. ; 2-— ан. 2381, ув. 70

Похожий зверь изображен на колтах из клада у Спасского собора, в кладе 1879 г. у с. Льгова. К этому типу относятся колты из рязанских кладов 1879 и 1973 гг., из Тереховского клада 1876 г.³¹. Лента плетения может быть одинарной (Рязань), двой­ной (Льгов), тройной (Терехово).

Ленточное плетение с зооморфными мотивами встречается на обручах — створчатых браслетах. Драконы обручей Киевского клада 1903 г. и Тереховского иконографи­чески близки дракону углового камня (№ 3), но характер плетения иной - геометри­зацией и законченностью композиции напоминает инициалы Юрьевского Евангелия. Это более поздний этап развития черниговского стиля: обруч из Киевского клада (903 г., литейные формы для сиринов и зверей из усадьбы Десятинной церкви (рис. 7, j. 4), обруч Тверского клада 1906 г. демонстрируют обогащение новыми мотивами. Новая орнаментика - ’’черниговский стиль” - распространяется по всей территории Руси, превращаясь в общедревнерусский стиль.

Наблюдения над развитием черниговского стиля орнаментальной резьбы позволя­ют внести коррективы в намеченный Т.И .Макаровой эволюционный ряд типов колтов. В основе ее схемы — представление, достаточно традиционное: о развитии ремеслен­ной традиции из центра на периферию, из Киева в соседние области. Картина развития оказывается сложнее: сосуществуют несколько центров, как в архитектуре, так и в белокаменной резьбе, и ювелирном ремесле.

Происхождение черниговской резьбы может оказаться связанной не только с визан­тийскими мастерами, прибывшими ко двору Олега Святославовича. Достаточно вспом­нить, что и Владимир Мономах был женат на английской принцессе Гите, дочери короля Гаральда (ум. 1066 г.) В XI в. обстоятельства складывались так, что норвежские конун­ги на Руси — частые гости³². Возможно, какие-то мастера прибывали с ними к кня­жеским дворам — орнаментальное искусство скандинавов обогащало каролингскую плетенку, хорошо известно местным мастерам. Во всяком случае, черниговская бело­каменная резьба и украшения черниговских ювелирных мастерских демонстрируют древнейшие образцы того направления в искусстве, которое менее других зависело от прибывавших византийских и романских мастеров и оказывало большое влияние на формирование и развитие владимиро-суздальской и галицкой школ орнаменталь­ной резьбы.

¹ Раппопорт ПЛ. К вопросу о сложении галицкой архитектурной школы // Славяне и Русь. - М., 1966. - С. 459 — 461.

² Иоаннисян О.М. О раннем этапе развития Галицкого зодчества//КСИА. -1981.-№ 164.-С. 35-42.

³ Вагнер FJC Скульптура Древней Руси, XI в.: Владимир. Боголюбове. - М., 1969.- 480 с. Воробьева £J9. Семантика и датировка черниговских капителей // Средневековая Русь. - М., 1976, — С. 175 - 183; Асеев Ю.С. Стилистические особенности черниговского зодчества XII — XIII вв. // Чернигов и его округа в IX - XIII вв. - Киев, 1988. - С. 135 - 143.

⁵ Айналов ДЛ. О новых архитектурных находках в Чернигове // ЗОРСА. - 1913.- № 13. - С.ЗЗО.

⁶ Вагнер ГД. Указ. соч. - С. 72.

⁷ Макаренко М. Скульптура й різбярство Київської Русі передмонгольських часів // Київські збірники історіїй археології, побуту й мистецтва, 36. 1. - К,, 1930. - С. 27 - 96.

® Колчин БЛ. Новгородские древности: Резное дерево. - М.,.1971. - С. 62. - (САИ; Е1-55). ’ Арциховский АЛ. Колонна из новгородских раскопок // МИА. - 1969. - № 169. - С. 16 - 21. ⁰ Воробьева ЕЛ. Указ. соч. - С. 178.

¹¹ Остапенко МЛ. Дослідження Борисогпібського собору в Чернігові // Архітектурні пам”ятки. - К., 1950. - С. 64 - 72.

¹² Коваленко BJ1. Исследования в Чернигове // АО 1984 г. — М., 1985. - С. 245 - 247.

¹ Макаренко М. Указ. соч. — С. 27 — 96.

¹⁴ Самоквасов ДД. Могилы Русской земли. — М.^1908.

⁵ Моргилевський І. Успенська церква Єлецького монастиря в Чернігові // Чернігів і Північне Лівобережжя. - К., 1928. — С. 197 - 204.

Асеев Ю.С. Указ. соч. — С. 140.

¹⁷ Раппопорт ПЛ. Русская архитектура X - ХІП вв.: Каталог памятников. - Л., 1982. - С. 136 - (САИ; Е1-47).

Вагнер ГД. Белокаменная резьба древнего Суздаля: Рождественский собор, ХШ в. - М., 1975.-

С. 184.

19

Логвин Г. Чернигов, Новгород-Северский, Глухов, Путивль. - М., 1980. - 288 с.

Холостенко ПЛ. Ильинская церковь в Чернигове по исследованиям 1964 - 1965 гг. // Древно- русское искусство: Художественная культура домонгольской Руси. - М., 1972. - С. 88 - 99. Раппопорт ПЛ. О роли византийского влияния в развитии древнерусской архитектуры // Ви­зантийский временник. - 1984. - № 45. - С. 185 - 191; Раппопорт НА. Из истории киево-чер­ниговского зодчества XII в. // КСИА. - 1984. - № 179. - С, 59 - 63.

Maruxic 8. xomolefcs ЬагШке sv. Sofije u E^ogradu 33 // Histtia arhaeoiogica. God. 2, sv. 2. - Pula.

1971. - 90 s.: Marttsic S, Istarska grupa spomenika sakralne arhitecture s upisanom apsidom // His- rria arhaeoiogica. God. 5. sv. 2. - Pula, 1974. - 188 s.

Зффенбергер а Памятники византийской скульптуры из собраний Государственных музееев

Берлина: Каталог выставки. - Л., 1982. - С. 48.

Болгарская рукописная книга X - XVIII в‘в.: Каталог выставки. ~ Киев, 1978. - С. 116.

"⁵ Даркевич ВЛ. Художественный металл Востока, VIII - ХШ вв. - М., 1976. - С. 200.

"’6 Scandinavia romanska. - Warchawie, 1970.

‘' Холостенко П.В- Черниговские каменные княжеские терема XI в. // АК, -1963,— № 15. - С.3-17. -³ Раппопорт ПЛ. Русская архитектура ... - С. 41.

¹⁹ Кирпичников АЛ. Древнерусское оружие. — М.; Л., 1966. — С. 180. — (САИ; £1*36, вып. 1).

⁵⁰ Skulbizewski Р. Malarstwo Kaxolinskie і przedromanskie. - Waiszawie, 1973. - S. 68.

⁵¹ МакароваІ'Л. Черневое дело Древней Руси.- М., 1986,- С. 156,

³² Джексон ТЛ. Скандинавский конунг на Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. -

М„ 1978.-С. 282- 288.