Присоединение Македонии и Греции. Разрушение Коринфа (146 г. до Р. X.)

Одновременно с карфагенянами была решена и участь македонян и греков. Предоставленная им римлянами призрачная свобода удовлет­ворила их ненадолго. Поэтому они воспользовались войной Рима с Карфагеном для того, чтобы снова сделаться независимыми.

Андриск. С античной монеты.

низкого происхождения, но выдававший себя за сына Персея и при­нявший имя Филиппа. Среди недовольного народа он нашел себе множество приверженцев. С помощью толпы храбрых фракийцев Ан­дриск долго держался против римлян, разбил претора П. Ювенция Фалну (в 149 году), но затем был разбит претором Кв. Цецилием Ме- теллом (в 147 году). Метелл победил его в двух сражениях, взял в плен и привел в триумфе в Рим. Чтобы положить конец всяким дальней­шим попыткам к восстанию, Македония была присоединена к римскому государству в качест­ве провинции (в 146 году).

В числе 300 ахейцев, которые получили в 151 году дозволение вернуться из ссылки в Италии на родину, находились два мужа, жаждавшие свободы своего отечества, Критолай и Дней. Стремления их были направлены к унич­тожению римской власти и к восстановлению свободы Греции. Для достижения этой цели они желали собрать все силы Греции; Ахейский союз должен был составить ядро соединенных сил греков. Но так как Спар­та вышла из состава союза, то Дней, бывший в это время стратегом со­юза, решил вести войну против изменивших союзу спартанцев. Тогда спартанцы обратились за помощью в Рим.

Обстоятельство это явилось для римлян самым лучшим предлогом для вмешательства в греческие раздоры. Явились римские комиссары и созвали в Коринфе собрание союзников (147 году). На этом собра­нии комиссары объявили постановление сената, по которому все горо­да, присоединившиеся к союзу после 200 года до Р.

Монета Ахейского союза.

Первой Македонской войны с Филиппом V) и между ними Спарта, Коринф, Аргос, должны были снова отделиться от него. Таким обра­зом римляне желали вторично хитрым разделением совершенно обес­силить Грецию. Но едва только жители Коринфа услыхали о таком ре­шении, как с чисто греческим легкомыслием напали на всех находив­

шихся в стенах города спартанцев, как на виновников этого ненавистного постановления, и умертвили их. Они разыскивали бег­лецов даже в домах самих комиссаров, причем сами римляне не избег­ли оскорблений со стороны разъяренного народа.

Как ни неприятны были подобные поступки, но Рим не желал на­чинать новой войны, пока не кончится война с Карфагеном и Андри- ском, и поэтому вторично отправил в Ахайю комиссаров, которые ста- явлению войны самим римлянам. Патриотическое одушевление пере­шло в заносчивость. Римское посольство, отправленное в 147 году на­чальствовавшим войсками в Македонии претором Метеллом на собравшийся в Коринф сейм, было осмеяно и прогнано.

рались дружеским тоном скло­нить ахейцев к сохранению мира. Но в этом дружелюбии слишком ясно видели временное затрудни­тельное положение Рима и пола­гали, что им-то и необходимо вос­пользоваться. Критолай настаи­вал на объявлении Спарте войны, не соображая всей важности тако­го поступка, равносильного объ-

Монета Коринфа.

Но едва был побежден Андриск, как Метелл двинулся со своим вой­ском в Элладу. Критолай выступил к нему навстречу с поспешно на­бранным отрядом греков. При первом же столкновении, при Скар- ф е е в Локриде, отряд этот вместе с его предводителем был уничтожен. Преемник Критолая, Дией, собрав остатки войска и усилив его рабами, занял укрепленную позицию на перешейке близ Коринфа.

Медалъ в честь Метелла.

Между тем место Метелла за­ступил консул Л. М у м м и й. Он немедленно двинулся к Коринфу. Муммий рассчитывал, что ему придется вести продолжительную осаду. Но запальчивый Дией сам облегчил ему эту задачу. Он напал на Муммия со всем, своим вой­ском при Левкопетре, был разбит, сжегши свой дом, отравился.

бежал в свой родной город Мегалополь и, убив сперва свою жену и

Остатки войска, обратившиеся в бегство, нисколько не помышляли защищать древний знаменитый город. Вследствие этого консул бес­препятственно вошел в Коринф, который отворил ему свои ворота. Своей гибелью он должен был искупить оскорбление римских послов. После того как все драгоценные произведения искусства были вывезе­ны, а женщины и дети проданы в рабство, разграбленный город был превращен в груду пепла.

Герой этого подвига нисколько не походил на облагороженного греческим образованием Сципиона. Когда во время публичной прода­

жи добычи уполномоченный пергамского царя Аттала предложил око­ло 30 000 рублей на наши деньги за знаменитую картину живописца Аристида, изображавшую Дионисия, консул приказал удержать ее за собой, полагая, что только волшебная сила может придать такую иену простой раскрашенной доске. Точно также было смешно, когда Мум- мий, видя что солдаты без всякой осторожности берутся за мраморные статуи, незаменимые произведения давно умерших художников, угро-

Разва.шны храма Минервы в Коринфе

жал солдатам, что если кто из них изломает или испортит какую-либо из них, то он заставит его сделать новую.

После разрушения Коринфа римское войско прошло весь Пело­поннес, чтобы разметать стены тех городов, которые принимали учас­тие в восстании, жителей их обезоружить, а лиц, стоявших во главе управления, увести в плен. Затем явились девять комиссаров, чтобы обратить и эту страну в римскую провинцию. С этой целью республи­канское правление во всех городах было отменено, управление ими было вверено богатейшим гражданам, и все союзы городов уничтоже­ны.

Победы Муммия и Метслла обогатили храмы и общественные зда­ния Рима множеством прекрасных картин и статуй. Перед триумфаль-

ной колесницей Метелла шел в цепях Андриск, а в числе добычи кра­совались 25 бронзовых конных статуй из македонского города Диона, работы знаменитого Л изиппа, отлитые им около 200 лет перед этим по приказанию Александра Великого в воспоминание павших при Гра­нике боевых его товарищей. В награду за свои заслуги Муммий полу­чил прозвание «Ахейского», а Метелл — «Македонского».

«Побежденная Греция, — говорит римский поэт Гораций, — взяла в плен дикого победителя и пересадила науки и искусства в грубый Лациум». Выражение это совершенно справедливо. Римская образованность начинается только с того времени, когда римляне пришли в бли­жайшее соприкосновение с греками. Римляне сами по себе были мало чувстви­тельны к красоте и художественным заня­тиям. Хотя богачи и расточали несметные суммы на приобретение греческих картин и статуй и наполняли ими свои загород­ные дома, но они делали это более из любви к роскоши, чем из истинного вле­чения к искусству. Мы также не встреча­ем среди самих римлян великих художни­ков. Все, что созидалось прекрасного в Риме, являлось произведением греков, переселявшихся целыми толпами в Ита­лию, чтобы служить римской роскоши. Прекрасные дворцы, загородные дома, храмы и бани, построенные в риме и его окрестностях, суть произведения грече­ских архитекторов; многочисленные пре­красные статуи и камеи¹ изготовлялись в Риме греками. Римские корабли постоян­но ходили из Италии в Грецию и обратно и перевозили в Рим знаменитые произведения давно умерших грече­ских художников подобно тому, как в новейшие времена произведе­ния эти вывозились из Италии и других стран в Англию и Францию.

Многие из греков, переселившихся в Рим, добывали себе средства к существованию в качестве грамматиков, другие в качестве учителей риторики или же наконец философов, математиков и музыкантов.

Камеями называются драгоценные камни с искусной резьбой. Искусство шлифо­вать и украшать резьбой благородные камни, как то: агаты, аметисты, яшму, ониксы, сапфиры, топазы, рубины, алмазы, перешло в Грецию из Индии и Египта. Образцовым произведением этого искусства является камея Гонзаго, представляющая грудное изоб­ражение Птоломея Филадельфа и сестры и супруги его Арсинои. Этот оникс неизвест­ного нам художника есть прекраснейшее, тончайшее художественное произведение этого рода, дошедшее до нас. В настоящее время он составляет собственность русского императора.

Деметра. С фрески в Помпее.

Ловкость обращения греков приобрела им скоро почитателей среди римской молодежи, желавшей быть настолько же образованными, как и они. С изумлением внимали римляне тому, как греческие философы в своих диалектических спорах умели остроумно и красноречиво гово­рить, без всякого приготовления, целыми часами на всякую предло­женную тему. Таким же путем познакомились римляне и с образцовы­ми произведениями греческой поэзии и красноречия и, без сомнения, ясно увидели тогда, насколько им недоставало еще умственного обра­зования и какую неповоротливую, сухую фигуру представляет из себя гордый римский консул или претор рядом с беднейшим греческим остряком.

Многие из римлян, частью совершенно основательно, как напри­мер престарелый Катон, относились с предубеждением к этим но­вым просветителям. Старец Uhцерон также имел привычку говорить: «Чем лучше узнаешь грека, тем больше убеждаешься, что он хитрый плут». Не подлежит сомнению, что среди этого народа было много рас­путных людей, и что хотя некоторые из них и удивляли своими не­обыкновенными способностями, но вообше в Риме имя грек (Graecu- lus) было презрительным прозвищем.

Искусство, в котором римляне начали с этих пор всего более упраж­няться, было судебное красноречие, ив нем они сделали огром-

Вилла Плиния.

Реставрация Канины.

ные успехи. Поощряемые греками, появились также и писатели, сна­чала, конечно, довольно еще грубые и с необработанным языком, но которые видимо совершенствовались с тех пор, как Плавт, а позднее Тсрениий переделали греческие комедии для римского театра. До нас дошли от них обоих по несколько пьес.

Сам Рим по своему наружному виду все еще продолжал быть жал­ким, грязным городом, с домами, построенными из глины, дерева или черепицы. Только со времени победы над Персеем начали мостить улицы, и хотя уже и в это время роскошь весьма распространилась и стали уже употреблять золотую и серебряную домашнюю утварь, но эта роскошь все же не особенно еще проявлялась в постройке домов. Бога­тые землевладельцы предпочитали выказывать страсть к роскоши в поместьях, рабах и пирах.

14.