Вторая Самнитская война (325-305 гг. до Р. X.)

Римляне все далее и далее подвигались на юг. Они овладели уже важным пунктом Калесом и основали в нем колонию, то есть укрепление с гарнизоном, состоявшим из 2500 римских граждан.

По приглашению народной партии самнитяне заняли Палеополь своим гарнизоном. Это дало римлянам повод ко вмешательству. Они

не замедлили воспользоваться этим обстоятельством, чтобы увеличить свое могущество, и заключили союз с луканами и апулийцами, у кото­рых с самнитянами не раз возникали споры. Кроме того, римляне су­мели уговорить к соблюдению если не дружбы, то по крайней мере нейтралитета, жившие к северу от Самниума сабельские племена мар­сов, пелигнов, марруцинов и вестинов. Таким образом самнитяне были совершенно изолированы.

Кавдинское ущелье.

Перед таким важным предприятием, по понятию римлян, для них прежде всего необходимо и полезно было заручиться благосклонно­стью богов. С этой целью был отпразднован так называемый лекти- с т е р н и й, который состоял в том, что изображения богов клали на дорогие подушки и расставляли перед ними столы с кушаньями. Та­ким образом боги, как бы гости, приглашенные народом на торжест­венный пир, вынуждены были оказать пригласившим их свое благово­ление.

основали в нем свою колонию. Отказа этого было вполне достаточно для получения права к формальному объявлению войны.

Из Второй Самнитской войны^[73] мы укажем и остановимся несколь­ко долее лишь на важнейших лицах и событиях. Самой выдающейся геройской личностью является диктатор Л. Папирий Курсор. Строгость его вошла в пословицу. Будучи вызван в Рим для соверше­ния ауспиций, он отдал своему начальнику конницы, К. Фабию Рул- лиану, строжайшее приказание избегать во время его отсутствия вся­кого столкновения с неприятелем. Но Фабий решился воспользовать­ся представившимся ему благоприятным случаем, дал сражение и одержал блестящую победу. По преувеличенным показаниям семей­ной хроники Фабиев, неприятель потерял в этом деле 20 000 человек убитыми. За такое ослушание Папирий угрожал Фабию смертной казнью. Фабий бежал в Рим и искал защиты у народа. Но диктатор по­следовал за ним и только по неотступным просьбам народа и трибунов согласился помиловать нарушителя воинской дисциплины; однако Папирий отрешил Фабия от должности. После этого Папирий вернул­ся к войску, разбил самнитян, опустошил их область и принудил их к перемирию. Оно было для римлян весьма кстати, так как в это самое время в Лациуме вспыхнуло восстание, в котором в особенности при­няли участие Тускул и Велитры. С благоразумной снисходительностью Рим согласился на требования восставших латинян и включил их в число полноправных римских граждан.

Примирение с латинянами вполне отвечало правильной политике. Это не замедлило обнаружиться, когда военное счастье изменило на время римлянам. Самнитский полководец Понций взял в осаду нахо­дившийся в союзе с римлянами город Луцерию. Чтобы спасти этот ключ Апулии, выступили избранные на 321 год консулы Т.

По тогдашним правилам войны Понций мог все войско или обез­главить, или продать в рабство. Он обратился к своему отцу, Герен- нию, с вопросом о том, как следует ему поступить с римлянами. Опыт­ный старец посоветовал или казнить все войско до одного человека,

Аппиева дорога. Реставрация А. Шилля.

II. Римляне

чтобы тем вконец ослабить Рим, или отпустить его без малейшего оскорбления и с почетом, чтобы тем обязать римлян благодарностью. Понций решил избрать среднюю меру. Он потребовал очищения Ка- леса и Фрегелл, признания самнитян свободным, равноправным с римлянами народом и выдачи 600 всадников в качестве заложников. К этому Понций присоединил еще унизительное для римской национа­льной гордости условие: римляне должны были пройти «под ярмом». Ярмо это было составлено из двух копий, вертикально вбитых в землю, на которых было укреплено третье на такой высоте, что человек лишь с трудом мог пройти под ним. Через эти ворота гордые римляне, по сда­че своего оружия и имущества, должны были пройти в одних только туниках. Консулам и военным трибунам ничего не оставалось другого, как принять эти условия. И вот римское войско с консулами во главе, скрежеща зубами от бешенства, с опущенными от стьща взорами, про­шло под ярмом. В Риме был наложен общественный траур, торговые заведения были закрыты, суды прекратили свою деятельность. День Кавдинского позора, подобно дню Аллии, а впоследствии сражения при Каннах, считался с этих пор днем национальной скорби.

Однако сенат отказался утвердить заключенный с самнитянами до­говор. Но надо было искать оправдания неисполнения условий дого­вора, так как, без сомнения, договор был заключен консулами от име­ни римского народа, ибо римское войско, как войско, состоявшее из граждан, могло заступать место римского народа. Конечно, вполне со­знавалось, что это можно было сделать, лишь нарушив данное слово. Но была найдена и отговорка. По предложению, сделанному в сенате консулом Сп. Постумием, договор был объявлен недействительным, как заключенный без согласия сената и народа; вина в этом оказалась на стороне самих самнитян, которые упустили из виду обеспечить ра­тификацию (признание действительным) договора достаточным чис­лом заложников. Но для того, чтобы соблюсти формальную сторону договора, Сп. Постумий предложил выдать неприятелю в его полное распоряжение вместе с двумя народными трибунами обоих консулов, квесторов и военных трибунов, которые поручились самнитянам в ис­полнении договора своим словом. Он сам, присовокупил Постумий, готов тотчас же позволить отвести себя и уверен, что бывший сотова­рищ его и остальные питают не менее благородные чувства.

Действительно, все они изъявили на это полную готовность. Сенат приказал фециалу торжественно выдать самнитянам виновников до­говора скованными и затем счел себя свободным от всякого дальней­шего обязательства. Неприятельский полководец Понций отказал­ся принять их и настаивал на исполнении договора. Он соглашался или на полное исполнение договора, или на возвращение войска на прежнее расположение его в ущелье. Тогда консул Постумий толкнул ногой римского фециала и объявил при этом, что он теперь самвитя- нин и, оскорбляя фециала, дает римлянам законный повод к войне. Понций, глубоко разгневанный такой лицемерной выходкой, вое-

кликнул: «Неужели вам, старикам и бывшим консулам, не стыдно из­деваться так над религией и стараться оправдать свое вероломство по­добными детскими уловками? Иди, ликтор, сними с пленных цепи! Никто не должен быть удерживаем нами насильно!» И в своей благо­родной гордости он не только отпустил выданных ему головой, но и 600 заложников и снова взялся за оружие.

Война возобновилась и, как кажется, вначале не была благоприятна римлянам. Только в 314 году до Р. X. удалось им отнять Луцерию у сам- нитян и снова подчинить своей власти начинавших изменять кампан­цев и в особенности капуанцев. Случившееся в это же время восстание этрусков было также подавлено. Но 22-летняя, полная изменчивости борьба не привела римлян ни к какой решительной победе. Хотя у сам- нитян и были отняты Кампания и Апулия и обе эти области были мно­гочисленными колониями обеспечены от будущих нападений, все же самнитяне оставались непобежденными в своих недоступных горах, куда римляне не отваживались за ними следовать. Поэтому римляне решились заключить мир. Хотя самнитяне и признали главенство Рима, но с тем почетным условием, что они сохраняют свою свободу.

4.