§ 9. Мироощущение и ментальность в эпоху поздней античности
Это было поистине смутное время. Уже в III веке в сознании рядового римлянина произошел надлом, вызванный временным распадом государства и варварскими вторжениями. IV столетие было заполнено постоянной bella omnia contra omnes (войной всех против всех).
Религиозные и социальные конфликты не прекращались. В V в. смятение еще более усилилось, порой доводя население до панического ужаса.Смута порождалась прежде всего варварскими вторжениями. Яркую и характерную картину умонастроения римлян в Норике дает Евгиппий в “Житии св. Северина”. Быстрый развал административной и хозяйственной организации, голод привели к тому, что умами и чувствами истомленных людей завладели дикие суеверия.
Всеобщее смятение усугублялось страхом. Литература V в. полна рассказов об опустошениях и избиениях людей (Сальвиан, Идаций, Галльские хроники[97]и др.). Войны, голод, эпидемии, дикие звери, варвары и страшные знамения, конечно, были знакомы античному миру и ранее. Но теперь рушились самые основы общества, и это придавало стихийным бедствиям и войнам совершенно особый смысл. Людьми завладело трагическое ощущение катастрофы.
Конец IV века даже по сравнению с его началом показывает резкое снижение интеллектуального уровня. В Риме “людей образованных и серьезных избегают как людей скучных и бесполезных”[98]. “Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились серьезным вниманием к наукам, теперь погружены в забавы позорной праздности. ...Библиотеки заперты навек, как гробницы”[99]. “Сенатору легче потерять половину состояния, чем пережить, что за обедом не оказалось того человека, кого он однажды при- гласил”[100]. Резко упали нравы и на Востоке: император Юлиан сурово порицал жителей Антиохии за их пороки и праздность.
Разгул варварских клик вынуждал даже императорскую семью поступать не по своей воле.
Очень характерна судьба дочери Феодосия Великого Галлы Плацидии, отданной замуж за короля вестготов Атаульфа.В борьбе за власть претенденты легко переходили из одной веры в другую. Так, язычник Аттал, захватив императорскую корону в Риме, принял крещение, но повелел открыть языческие храмы[101].
Полное падение жизненной активности и энергии среди последних римлян давно подмечено историками. К V веку процесс упадка интеллектуальной культуры и отмирания творческой мысли зашел столь далеко, что империя уже не имела ни мудрых беспристрастных историков, ни вдохновенных и увлекательных поэтов; языческие писатели все больше впадали в
цветистую риторику и откровенное пустословие, а христианские авторы заботились лишь о прославлении своей религии, пренебрегая исторической до- стоверностью[102]. Так наглядно проявилось действие возраста римского этноса, который, исчерпав свои силы, начал перерождаться.
Очень популярным в то время было “пророчество Веттия” из Варрона. Уже в III в. его вспоминает Цензорин: “Миновав невредимо 120 лет, пребудет римский народ до 1200...”[103]Срок, отмеренный Риму, истек в середине IV в. Аларих пришел через полвека.
Трудящееся население, особенно сельское, было настолько задавлено налогами, что никаких симпатий по отношения к государству у него не оста- лось[104]. Последние остатки надежд рассеялись вместе с первыми прорывами варваров через границы. Теперь государство не могло обеспечить своим подданным никакой безопасности. На Востоке, где оборона велась успешнее, острота проблемы была несколько смягчена.
Не будет ошибкой отметить известную дифференциацию поведенческих стереотипов и образа мыслей отдельных социальных групп Поздней империи. Общие умонастроения эпохи были кратко освещены выше, но, на наш взгляд, необходимо более подробно остановиться на менталитете западноримского магнатства. Это была главная общественная сила, хранившая античные традиции.
Кроме того, эта проблема достаточно хорошо освещена в источниках.Имперская знать в своем большинстве уже давно оставила активную политику. После военной анархии III в. сенат потерял последние признаки законодательной власти. Политической деятельностью сенаторов осталось лишь прохождение необходимого для поддержания чести предков Gursus hоnоrum, после которого лучше всего было удалиться в свои виллы, чтобы жить среди друзей и книг. Политическое мировоззрение знати - патриотические мечты и реминисценции древнего Рима - скорее настроения, чем взгляды. И только силой обстоятельств эти магнаты превращаются в политиков[105].
Магнаты не любили город, но часто и подолгу жили в нем. Их призывали туда празднества, общественные дела и развлечения. “Немногие магнаты, пережившие резню (набег варваров), просили у императоров цирковых игр, точно лучшего лекарства для опустошенного города”[106]. В городе магнаты виделись с друзьями и толпой стремились туда, где останавливался император и давались особенно блестящие зрелища и пиры (как в 461 г. в Арле)[107]. В городе они часто бывали и по делам: личным, муниципальным, провинциальным. Но симпатии магнатов были на стороне сельской жизни. О
виллах, их обстановке, мелких деталях быта часто пишут Авзоний, Сидоний, Рутилий Намациан, Павлин Испанский, Руриций и др.
Источники часто говорят о хозяйственных заботах магнатов, о защите от разбойников: “Если бы я мог воспользоваться здоровым воздухом полей, я давно восстановил бы свое здоровье. Но окрестность теперь полна разбойниками, и поэтому пусть лучше терзает тебя противный город, чем угрожают опасности сельской жизни”, - пишет Симмах[108][109].
Доминирующее настроение у позднеантичных писателей-магнатов - наслаждение и удовлетворение жизнью, кругом друзей и литературными интересами. Источник таких эмоции - ощущение традиционного, переданного от великих предков строя жизни. Магнатам ничего не хочется, либо им хочется только того, что у них уже есть в изобилии, и это - черта, наиболее ха- 109
рактеризующая настроения этого круга .
Чем хуже шли дела империи, тем с большей любовью магнаты лелеяли образованность. Они как бы предчувствовали время, когда не придется уже украшать свой род отличиями новых должностей, и когда образование останется единственным отличием знатного человека[110].
Последние интеллектуалы остро ощущали свою исключительность и отсутствие преемников. В одном из писем к другу Сидоний выражается так: “В тебе, покуда ты жив и говоришь, с падением на границе латинских прав не умолкла еще латинская речь”[111].
Сохранение государства на Востоке империи в значительной степени поддерживало и существование последнего слоя государственных служащих-язычников или формальных христиан. Еще на самом рубеже V-VI вв. создается чисто языческая “История” Зосима (498 г.). Еще работает последний философ-неоплатоник Прокл (ум. 485 г.). Еще не закрыта Афинская школа (до 526 г.). Светский образ жизни, занятия философией или государственная служба оставались питательной средой для сохранения традиционного мировоззрения[112][113]. Еще в VI в. Агафий, Павел Силенциарий, Македоний Консул пишут чисто античные эпиграммы, а Прокопий создает последнюю монументальную “Историю” по античным канонам.
Неизбежным следствием принятия христианства большинством населения империи был всевозрастающий отказ верующих от служения обществу, концентрация на личных духовных переживаниях и появление презрения к окружающей жизни. Это повлекло за собой ослабление государственных и семейных связей, распад общественных структур. Люди зачастую отказывались защищать свой родной край и даже продолжать свой род. В стремлении спасти свою душу и души своих близких, они равнодушно смотрели на то, как гибнет окружающий их реальный мир, который стал для них 113
символом греховности .
В эпоху поздней античности росло локальное самосознание, сужался кругозор. Человек замыкался но только в своем внутреннем мире, но и в реальном мирке укрепленного поместья, монастыря, города.
Практически прекратились какие-либо частные поездки по частным делам.Таков был этот суровый мир, которому не были нужны энергичные и талантливые люди, который предоставил каждому искать спасение по своему усмотрению - на Земле или на небесах.
* * *
Итак, поздняя античность - это не просто переходная эпоха, а время, отличающееся глубоким своеобразием, которое завершает историю античной средиземноморской цивилизации.
Главным элементом позднеантичной цивилизации было государство. Это была огромная тотальная организующая сила, влиявшая на все формы общественной жизни.
Сложные и противоречивые процессы, происходившие в экономике, политике, культуре позволяют поставить вопрос о многовариантности исторических перспектив развития общества в то время. Выбор пути развития зависел от ряда конкретных условий и обстоятельств, и прежде всего - от состояния государства.
Мы наблюдаем общий кризис цивилизации, процесс разложения ее структурообразующих элементов, но мы видим также и процесс ее перерождения, трансформации. Развал государственной машины и вторжения варваров, на Западе пресекли возможность эволюционного пути. Римляне последних веков привыкли видеть империю разделенной между многими вла- 114 стителями, не допуская в мыслях существования вместе многих империй .Символ единой мировой власти римского императора достался в наследство средним векам именно от античности последних веков. Главной идеей, которую усвоили новые народы от погибшего Рима, была идея государства, приобретшая форму «римского мифа».
В V в. главной защитницей общественных интересов была церковь[114][115]. Постепенно на Западе она заменила собой государство. В этом ее непреходящая роль сохранения цивилизованных форм общественной жизни.
История дала два варианта преодоления общественного кризиса в эпоху поздней античности. На руинах старого мира родились новые цивилизации, но они восприняли от него формы и облик именно поздней античности.