§ 3. Особенности и характер сообщений о смерти ордынских правителей на страницах русских летописей.
Русская летописная традиция важное место отводила сообщениям о смерти. Это было связано с особым отношением православных христиан к
переходу в новое состояние человека: смерть есть лишь переход к вечной жизни.
При этом записи некрологического характера посвящены в основном кончине представителей правящих династий и высших церковных иерархов.Т.В. Жданова представила классификацию княжеских летописных некрологов (в зависимости от объема заключенной в них информации) и выявила наиболее часто встречающиеся структурные элементы княжеских некрологических записей1. По ее мнению летописный некролог является не только литературной традицией, но и обязательным элементом погребальной практики. Последняя, в свою очередь, включает в себя не только погребальный обряд, но и меры по сохранению памяти об усопшем, а также является «зеркалом» общественного статуса правящей элиты.
Особенности некрологических записей о смерти иноземных правителей, их сходство и отличие от летописных записей о смерти русских князей дают нам информацию об отношении русских книжников к соседним государям, об их представлении о месте Руси в ментальной картине мира и реальной геополитической ситуации в тот или иной период[377] [378]. Кроме того, в ситуации зависимости русских княжеств от ордынских правителей, свидетельства об их кончине позволяют уяснить степень вовлеченности Руси в культурное поле степного государства, о представлении книжников о природе и характере ханской власти в XIII- XV вв., а также о степени признания этой власти над православными княжества. Анализ летописных памятников позволяет утверждать, что со времени появления в пределах Восточной Европы монголо-татарских завоевателей и потери независимости русскими княжествами, записи о кончине ордынских правителей на страницах русских летописей становятся регулярными. В первую очередь обращает на себя внимание сообщение в составе Ипатьевского свода, в так называемой Галицко-Волынской летописи, под 1224 г. о смерти Чингиз-хана: «Ожидая Бога покаяния крестьяньскаго и обрати и воспять на землю восточную и воеваша землю Таногоускоу и на ины страны тогда же и Чаногизъ кано ихъ Таногоуты оубьень бысть»[379]. Наиболее часто и регулярно о смерти ордынских правителей сообщает Рогожский летописец и подробный компилятивный Никоновский свод (XVI в.). Рогожский летописец впервые упоминает о кончине ордынского правителя под 6756 (1248) годом: «Въ лето 6756... Тое же зимы оумре царь Батыи и по немъ седе на царстве Сартакъ сынъ его»[380] [381] [382]. С этой записи, сообщения о смерти или гибели ордынских ханов становятся регулярными -э («Въ лето 6767 царь Оулачиа оумре, а Кутлубеи седе на царстве» ; «Въ лето 6773 оумре Татарьскыи царь Беркаи»[383]; «Въ лето 6821 оумре Токта царь»[384] и т.д.). Всего Рогожский летописец содержит записи о смерти или гибели 16 ордынских ханов, о насильственной смерти 2-х цариц и 4-х случаях убийства в жестокой борьбе за власть сыновей правителей[385]. Однако о смерти не всех ордынских ханов сообщает даже внимательный к степному миру Рогожский летописец. Во-первых, датировка смерти Батыя не точна - 1248 г. Тогда как установлено, что завоеватель Руси умер в 1255 г.[386] Во-вторых, не упомянуто о смерти Сартака, смерти Менгу-Тимура и смерти Туда-Менгу. Необходимо при этом отметить, что первый (Сартак) умер (отравлен Берке и Беркечаром), не доехав до столицы Орды и не вступив в полномочия в отношении русских княжеств. Последний (Туда- Менгу) был отстранён и обстоятельства его смерти после этого не известны. Потому оба они на момент смерти могли не представлять для русского книжника интереса как действующие правители. Менгу-Тимур является первым ордынским ханом, начавшим чеканить собственную монету. Однако в летописной традиции о его кончине не упоминается. Это можно объяснить тем, что в Лаврентьевской летописи - с 1263 (Жития Александра Невского) до 1283 г. (события в Курском княжестве) - наблюдается дефект - отсутствует несколько листов. А текст Рогожского летописца вплоть до 6796 (1288 г.) «представляет довольно краткую компиляцию, основанную на двух источниках - суздальском летописце, доведенном до последней четверти XIII в., и кратких выдержках из Летописи Новгородской IV»2. Вероятно, сведения об Орде и русско-ордынских отношениях на рубеже 1270-1280-х гг. выпали из поля зрения летописцев. Тем не менее, показательно, что с 1291 г. наблюдается регулярная фиксация смерти ордынского хана с обязательным упоминанием преемника. До этого времени отмечается смерть важных для русских княжеств ханов. К примеру, Батыя (не точно) - завоеватель, Улагчи - при нем проведена перепись, Берке - представитель иной веры - мусульманин. Регулярность фиксации смерти ордынского «царя» прослеживается и в 1360-1380-е гг. - 1 период «великой замятни», когда русские летописи скрупулёзно фиксируют смену хана за ханом, время его правления (с точностью до дней), судьбу его преемника. При этом с 1363 г. смерть сарайских ханов не фиксируется - появляются записи о смерти ханов Мамаевой Орды, а затем и о смерти самого Мамая. Данный факт свидетельствует о переориентировании русских князей на крымское правительство могущественного временщика. С 1412 г. регулярные записи о смерти ханов прекращаются. Отмечается лишь гибель Ахмата после его поражения на Угре в 1480 г. 1. Надо полагать, что для русских летописцев с этого времени (1410-х гг.) смерть хана перестала быть актуальной, а её фиксация особенно важной. Показательно, что в Новгородской I летописи за весь период ордынского владычества отмечена только смерть Узбека. Этот факт свидетельствует, с одной стороны о неважности для Новгорода событий, связанных с Ордой и не вовлеченности Новгородской земли в ордынскую государственную систему и политическое поле1. С другой стороны, упоминание хана Узбека в новгородском летописании подчеркивает значимость личности хана, жизнь, деятельность и, главное, смерть которого оказывается важной и достойной упоминания в летописном памятнике. Таким образом, регулярность записей о кончине ордынских правителей свидетельствует об их особом положении в череде упоминаемых в летописных памятниках персонах. Обуславливается это тем фактом, что ордынская власть признавалась более высокой по статусу - «царской»2 - и имела реальное право (в отличие от «царской» византийской) распоряжаться русскими землями и судьбами русских князей. Показательно при этом, что в русской летописной традиции было не принято называть ордынских правителей «преставившимися»: «оумре царь Беркалий» (Суздальская летопись)3; «умре царь Озбякъ» (Симеоновская летопись)4; «Тое же зимы оумре царь Батыи» (Рогожский летописец)[391] [392] [393] [394] [395]; «оумре Токта царь» (Рогожский летописец)[396]; «И умре царь Беркай» (Тверская летопись)[397]. Вероятно, это напрямую связано с тем, что «преставиться» значит предстать пред Богом (церковь молилась, чтобы «душа преставившегося взошла на святую гору небесного Синая, удостоилась лицезрения Божия, достигла обетованного ей блаженства»1). Ордынские ханы-язычники, а после 1312 г. - мусульмане, не могли, по мнению русских книжников, войти в царство Божие. Поэтому кончина для них - это смерть, т.е. путь в Царствие Небесное для них закрыт. Сообщения о смерти ордынских ханов ни в одном из русских источников никогда не содержали подробностей смерти и погребения: точной даты и времени кончины, имен присутствующих на похоронах, места погребения; но во многих случаях называется имя приемника (который зачастую имел непосредственное отношение к гибели хана): «Въ літо 6756 (1248) Тое зимы оумре царь Батыи и по немъ сіде на царстві [Сар]такъ сынъ его»[398] [399] (Рогожский летописец); «Въ літо 6767 (1259) Царь Оулавчиа оумре, а Кутлубеи сіде на царстві»[400] (Рогожский летописец); «(1313) Понеже тогда Тохта царь умре, а новыи царь Озбякъ с^ъ на царстві и обесерменился»[401] (Симеоновская летопись); «В літо 6849 (1341)... Тоі же осени умре царь Озбякъ, а на зиму Жданибік оуби два брата Тинибіка и Хьідьірбіка, а самъ сіді на царстві»[402] (Рогожский летописец); «(1357). Того же літа Бердиб^ъ царь въ орді сіде на царстві, а отца своего убилъ и братью свою побилъ»[403] (Симеоновская летопись) и т.д. Таким образом, сообщения о смерти ордынских правителей для Рогожского летописца не являются «некрологами» в подлинном смысле этого слова (торжественными записями в память о почившем). Они представляют собой информационные сводки, которые уточняют, когда и при каких обстоятельствах произошла смена власти. Московский летописный свод конца XV в. называет умершего татарского хана Джанибека добрым: «В літо 6865 (1357)... а в Орді тога замятня бысть велика, умре бо добрый Чжанибік»1. Эта запись оказывается в какой-то степени хвалебной, что по отношению к ордынским правителям больше не встречается. Необходимо отметить, что в отношении ордынских ханов русские летописцы никогда не позволяли себе создавать антинекрологи. Сообщения о смерти ордынских ханов, как отмечалось выше, - это информационные сводки: когда произошла смена власти, при каких обстоятельствах - не более. Так Тверская летопись сообщает: «Въ літо 6774. И умре царь Беркай, и Руси ослаба бысть отъ насильа бесерменска»2. Оценки заменены фактами. Такое осторожное отношение к ордынским правителям связано с признанием легитимности власти Орды по отношению к русским землям в XIII-XV вв. Тем не менее, в летописях идет четкое разделение на «свой русский православный мир» с устоявшимися (в том числе и некрологическими) традициями и ордынский мир, признаваемый, но чуждый, соседний. Таким образом, сообщения о смерти ордынских ханов занимают особое место в ряду некрологических записей в летописных памятниках. Будучи признанными верховными правителями православной Руси - «царями», занимая чётко определённое место в политической картине мира, они должны были оказаться на страницах летописей. Собственно, до первой четверти XV в. в различных летописных памятниках мы наблюдаем регулярную запись о кончине ордынских правителей. Однако, являлись язычниками или мусульманами, восточные ханы не могли быть включены в ментальную картину мира как положительные примеры. Негативная же их оценка вступала в различного рода противоречия в картине мира: сакральные [404] [405] - почему наблюдается подчинение заведомо не праведным «царям»; политические - не лояльность к правителю может вызвать его гнев (как собственного князя, так и хана). Находившиеся в зависимости от Орды и постоянно с ней контактирующие русские княжества жизненно были заинтересованы в информации о том, что происходило у соседей, по каким правилам политической этики они играют. Хладнокровная расправа нового претендента на власть со своими родственниками, не предвещала «теплых» отношений и с русскими князьями и ожесточала нравы самих князей. Именно потому фиксация кончины ордынских правителей не оказывается некрологом в прямом понимании его как посмертной записи, посвященной почившему1. Несмотря на тесные контакты с иностранными государствами, политические и родственные связи, ситуацию внешней зависимости, период раздробленности внутри русских земель, иностранные правители никогда не ставились на страницах летописей на одну ступень с русскими князьями. Даже в период существования отдельных самостоятельных княжеств сохранялось общественное единство русского мира[406] [407].