Исторический экскурс
В последнее время стали часто вспоминать библейское изречение «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» [Мф.
19.24] и на этом основании делать вывод о принципиальной несовместимости православия и стремления к богатству. Заметим, что это и другие положения Нового Завета относятся не только к православию, но ко всему христианству, а значит, и к протестантизму, рассматривающему достижение материального достатка через труд, профессиональное служение как основной «критерий» богоугодности.Можно по-разному относиться к богатству и бедности, но нельзя не признать, что за каждым из этих понятий в условиях стратифицированного общества стоят разные возможности. Как отмечал русский социолог и историк М. И. Туган-Барановский, «важнейшей задачей всякой общественной организации является создание богатства, материальной основы про-
46
гресса» .
Понятия богатства и бедности в российской истории имели разное конкретное наполнение, получали различную общественную оценку. В Древней Руси основой богатства были движимые ценности, результаты торговли и промыслов, землевладение еще не было критерием материального благосостояния. Как пишет М. В. Довнар-Запольский, «представление о богатстве заключалось исключительно в том, что человек обладает большим количеством драгоценных металлов, дорогими одеяниями, конями и слугами. Оно придавало человеку силу, знатность, влияние у князя, в стране. Серая масса населения находилась в зависимости от богатых и сильных людей, потому что богатые могли "неправду творить" и работить сирот,
бедный человек всеми был обидим.
Это была, конечно, экономическая зависимость худших людей от больших» .С точки зрения древнерусских понятий богатый человек был в то же время и сильным человеком: он всегда мог нанести обиду людям слабым, т. е. бедным. Если опираться на соответствие налоговой тяготы, то дистанция между богатым и бедным оказывалась весьма значительной. Простой человек по понятиям того времени был маломощнее боярина в 225 раз и менее состоятелен, чем староста в 125 раз. При этом, отмечает автор, капиталы, которыми частные лица обладали в Древней Руси, представляли собою огромное состояние, и количество таких лиц, бесспорно, было велико .
Раннехристианскому взгляду на богатство свойственна отрешенность от собственности. И в православии, и в западных религиозных течениях праведник мыслился бедным, «ибо бедность - добродетель, каковой ни в коем случае не могло стать богатство. Имущество - воплощение земных интересов, отвлекающее человека от мыслей о загробной жизни и от забот о спасении души... Праведному последователю Христа богатство должно внушать презрение. "Презирай земные богатства, дабы ты мог приобрести небесные", - говорил Бернаро Клервоский. Собственность - препятствие для любви к Богу и к людям... В монашеских орденах заповедь бедности была основополагающим принципом.» .
Церковью осуждалось корыстолюбие, стяжание, стремление к наживе. При этом критерием различия между допустимой и недопустимой собственностью оказывались даже не сами ее размеры, а те цели, которые преследовались собственниками, и средства, употреблявшиеся для получения богатства. Богатство для феодала - средство поддержания общественного влияния, авторитета, орудие социального общения, утверждения своей чести. Само по себе обладание богатством не дает никакого уважения, наоборот, купец, хранящий несметные ценности и выпускающий из своих рук деньги только для того, чтобы приумножить их в результате коммерческих или ростовщических операций, внушает в среде феодалов какие угодно эмоции: зависть, ненависть, презрение, страх, но только не уважение.
Богатство, по утверждению Фомы Аквинского, не может служить конечной целью, оно лишь средство достижения иных целей, находящихся за пределами хозяйственной сферы. Соответственно бедность долго не вос-принималась как социальное зло, как показатель неустроенности человеческих дел. Нищета была не вынужденным состоянием, из которого желательно было бы выбраться, а состоянием самоотречения и отвержения мира, поэтому нищенский промысел был неотъемлемым элементом средневековой практики. Не богатство, а нищета, но, прежде всего, нищета духа, смирение - идеал средневекового общества .
На протяжении всей двухтысячелетней истории церковь, являясь крупнейшим землевладельцем как в России, так и в Западной Европе, освящала частную собственность, осуждала ее насильственное перераспределение. Не случайно, одна из основных христианских заповедей - «не укради». «Единственное предписание церкви, направленное на частичное перераспределение благ, сводилось к проповеди подаяния нищим. Бедные и не-имущие считались стоящими ближе к Христу, чем собственники, в них видели образ самого Христа. Поэтому благотворительность в пользу бедных всячески поощрялась» . В этом сходство ранних западных христиан-ских установок и православия, которое «более почитало бедность, а богатство представляло, напротив, нравственно сомнительным. Бедность сама по себе уже как бы предполагала добродетельность, а богатство - по-рок» .
Однако с распространением протестантизма и особенно кальвинизма происходит заметное расхождение западноевропейских и российских религиозных взглядов на собственность, богатство. Трудовой успех и, как следствие, материальный достаток становится критерием богоизбранности, а такие добродетели, как благотворительность и милосердие теряют свою нравственную подоплеку.
В православии не произошло подобных социально значимых изменений. Одним из свидетельств угодности Богу по-прежнему остается монашеская бедность, непритязательность и аскетичность. Как отмечает видный русский философ и богослов Г.
П. Федотов, «в русской мучительной, кенотической жалости мы видели основное различие нашего христианского типа от западной моральной установки» . Исконно христианский, кенотический мотив «никогда с такой исключительностью не проникал вцелую культуру, как это случилось в России в девятнадцатом столетии. И не только в непосредственно религиозных видениях, в непосредственно религиозном опыте сказывается эта основная склонность русской души, но и в той зачарованности всем смиренным, униженным, падшим, что "сквозит и тайно светит" повсюду в самом глубоком, что было у нас создано» .
Вместе с тем, как отмечает епископ Дмитровский Филарет, «Христос никогда не осуждал само богатство. Богатство, бедность - сами по себе эти категории нравственно нейтральны. Греховной является страсть сребролюбия, любостяжания, которая настолько привязывает человека к тленным благам мира сего, что человек забывает о Боге и служит мамоне» . Бедность или богатство не служили критерием церковной оценки человека. К лику святых причисляли за деяния, за служение Отечеству и Богу. Среди возведенных в святые купцы, князья. Осуждалось стремление к обогащению как самоцели, тем более предосудительными путями.
Вот как о назначении богатства высказывался в своем оригинальном труде «О богатении» один из основателей знаменитой Прохоровской мануфактуры Т. В. Прохоров: «Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы - богатство для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет "в Боге". Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия и пр. Это нехорошее, вредное богатство: оно ведет к гибели души. Богатство то хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда он делится с другими и приходит им на помощь.
Богатство необходимо должно встречаться в жизни; оно не должно пугать человека, лишь бы он не забывал Бога и заповедей Его. При этих условиях богатство неоценимо, полезно . Не будь богатства, не было бы ни открытий, ни усовершенствований в различных областях знаний, особенно промышленных. Без средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство его рычаг. Нужды нет, что иногда отец передает большие средства сыну, сын еще более увеличивает их, как бывает в коммерческом быту. Это богатство хорошо: оно плодотворно; лишь бы тольконе забывать заветов религии, жить хорошей нравственной жизнью. Если богатство приобретено трудом, то при потере его оно сохранит от гибели человека: он станет вновь трудиться и еще может приобрести больше, чем у него было, он живет "в Боге". Если же богатство случайно досталось че-ловеку, то такой человек часто не думает ни о чем, кроме своей похоти, и такой человек при потере богатства погибает. Вообще честное богатение, даже коммерсантов или банкиров, полезно, если наживающий богатство живет по Божьему» .
Опустив почти столетний период, рассмотрим, как преломился социальный опыт уже далеких предшественников в сознании современных подростков, как повлияли на их отношение к богатству и бедности установки советского периода и события последнего десятилетия.