§ 150. Продолжение. Регион «вещь» как трансцендентальная руководящая нить
После того как сделали теперь понятными — в самом что ни на есть общем виде — бесконечности, что таит в себе созерцание вещи как таковое (по ноэсису и ноэме), или же, как тоже можно сказать, после того как мы сделали понятными идею вещи и все измерения бесконечности, какие только таит она в себе, — мы сможем вскоре понять и то, насколько регион «вещь» может послужить феноменологическим исследованиям в качестве руководящей нити.
Созерцая индивидуальную вещь и следя в созерцании за тем, как она движется, приближается и удаляется, крутится и вертится, как изменяется ее форма и качество, каким способом ставит она себя причинно, мы совершаем плавные непрерывности созерцания, таковые же покрываются так-то и так-то, сливаются в сознания единства, — взгляд направляется при этом на тождественное, на X смысла (и, соответственно, позиционального или нейтрализованного предложения), на одно и то же — изменяющееся, крутящееся и т.
д. Так и тогда, когда мы в вольном созерцании следим бесконечно возможные модификации по различным основополагающим направлениям, в сознании безграничности в поступательном движении такого процесса созерцания. И вновь все точно так, когда мы переходим к установке идеации и, скажем, доводим до ясности региональную идею вещи, — при этом поступая подобно геометру в свободе и чистоте его геометрического созерцания.И однако, вместе со всем этим, мы ничего не знаем еще о процессах самого созерцания, о принадлежных таковому сущностях и сущностных бесконечностях, ничего не знаем о его материалах и ноэтических моментах, о его ноэматических составах, о слоях его —
двусторонне различимых и схватываемых эйдетически. То, что мы актуально переживаем (и, соответственно, сознаем — помимо рефлексии — в модификации фантазии), — этого мы не видим. Итак, необходимо изменение установки, необходимы различные — гиле- 5 тические, ноэтические, ноэматические — «рефлексии» (все по праву называемые так, поскольку они суть отвлечения от первоначальной, «прямой», направленности взгляда на X).
Эти рефлексии и открывают для нас обширное и внутренне связное поле исследований ю и, соответственно, обширную, подчиненную идее «регион вещь», проблематику.Тут встает именно такой вопрос:
Как систематически описывать принадлежные к единству наглядно представляющего сознания ноэсы is и ноэмы?
Если придерживаться сферы ноэматической, то тогда вопрос гласит:
Как выглядят многообразные полагающие созерцания, «предложения созерцания», в каких достигает 20 своей данности «действительная» вещь, обнаруживая и подтверждая, по мере созерцания, в изначальном «опыте», свою действительность?
Как выглядят, чтобы абстрагироваться от докси- ческого тезиса, просто ноэматически разумеемые яв- is ления, какие «доставляют к явлению» одну и ту же, ' всякий раз вполне определенную вещь, принадлеж- ную, в качестве необходимого коррелята, к такому многообразию созерцания и, соответственно, явления? Феноменология в принципе не застревает на зо расплывчатых речах, на темных всеобщностях, она требует систематически определяемого, внедряющегося в сущностные взаимосвязи — вплоть до самых последних достижимых обособлений таковых — прояснения, анализа и описания: феноменология требу- 35 ет работы, какая доводит дело до конца.
x -6- )X
2
U lt;D
и
О)
с*
_о
Региональная идея вещи, тождественное X таковой с определяющим смысловым содержательным наполнением, положенное как сущее, — предписывает правила многообразиям явлений. Сказанное зна- 40 16* чит: это — не вообще многообразия, случайно сошед- шиеся, что проистекает ведь уже и из того, что сами в Я себе, исключительно по мере сущности, они сопряжены с вещью, с определенной вещью. Идея региона предписывает совершенно определенные, определенным образом упорядоченные, поступательно продолжающиеся in infinitum, взятые же в качестве идеаль- g ных совокупностей строго замкнутые ряды явления, § определенную внутреннюю организацию протекания ф ю таковых — организацию, какая, по мере сущности и о доступно для исследования, связана с частичными g идеями, что начертаны в региональной идее вещи в качестве ее компонентов. Так, к примеру, обнаруживается, что единство простой res extensa мыслимо по- о is мимо того единства, что формирует идею res materialis, хотя не мыслима ни одна res materialis, которая не | была бы res extensa.
А именно, выясняется (все это — в эйдетически-феноменологическом интуировании), -в- что любое явление вещи необходимо таит в себе слой, о 20 который назовем вещной схемой, — это всего лишь исполненная «чувственных» качеств пространственная фигура — помимо какой бы то ни было определенности «субстанциональности» и «каузальности» (в кавычках, ибо в ноэматически модифицированном 25 разумении). Уже и прмнадлежная сюда идея простой res extensa — это рубрика для настоящего изобилия феноменологических проблем. о_ Все, что мы в феноменологической наивности сво-
8 ей принимаем за голые факты, — то, что простран- зо ственная вещь всегда является «нам, людям » в извест- 5 ной «ориентации », к примеру, в визуальном поле зре- ния ориентированной по верху и низу, по праву и lt;тgt; леву, по близи и дали; что мы можем видеть вещь лишь в известной «глуби», на известном «удалении»; что 35 все эти переменные удаления, на каких можно видеть вещь, сопрягаются с незримым, однако прекрасно известным нам в качестве идеальной точки границы центром любых ориентаций по глубине, с центром, какой «локализуется» нами в голове, — все эти мни- 40 мые фактичности, стало быть, случайности про-
странственного созерцания, чуждые «истинному», «объективному» пространству, оказываются— за вычетом незначительных эмпирических особенностей — сущностными необходимостями. При этом оказывается, что нечто подобное пространственно- вещному доступно созерцанию — притом не только для нас, людей, но и для бога, — лишь посредством явлений, в каких это самое пространственно-вещное дается — и должно даваться не иначе, как именно так, — лишь «перспективно», со сменой многообразных, однако определенных способов явления, и притом в сменных «ориентациях».
Теперь важно не просто обосновать сказанное как общий тезис, но проследить его во всех единичных сложениях. Проблема «происхождения представления о пространстве », глубочайший феноменологический смысл, которой никогда не был постигнут, сводится к феноменологически-сущностному анализу всех ноэматических (и, естественно, ноэти- ческих) феноменов, в каких наглядно репрезентируется пространство и в каких «конституируется» как единство явлений, дескриптивных способов репрезентации, пространственное.
Проблема конституирования вполне недвусмысленно означает при этом не что иное, как то, что все ряды явления, упорядоченные и необходимо со-при- надлежные к единству такого-то являющегося, могут интуитивно обозреваться и теоретически постигаться, несмотря на все свои (как раз однозначно овладе- ваемые в определенности своего «и так далее») бесконечности, что они в своей эйдетической особливосте вполне доступны анализу и описанию и что закономерное достижение и производство корреляции между таким-то являющимся как единством и определенным бесконечным многообразием явлений может быть вполне усмотрено, и тем самым с него могут быть совлечены все его загадки.
объявляет выражение «материальная вещь», т.
е. вещь субстанциально-каузальная. Все такие единст- g ва конституируются на ступени опытно постигающе- ^ го созерцания в «многообразиях», и везде и повсюду должны полностью, во всех слоях своих, проясняться 2 обоюдосторонние сущностные взаимосвязи — по0 т
X
I
о
gt;х
о
Это значимо и для единства, заключающегося в res extensa (и в res temporalis), но не менее того и для высших единств, для единств фундируемых, о каких смыслу и смысловой полноте, по тетическим функциям и т. д. В конец концов должно возникать совершенное усмотрение того, что в феноменологически ф ю чистом сознании репрезентирует идея действительно ной вещи, каким образом вещь есть необходимый g коррелят структурно исследуемой и, по мере сущности, описываемой ноэтически-ноэматической взаимосвязи.
§ 15