§ 70. Метод прояснения сущности и роль восприятия в нем. Преимущественное положение нескованной фантазии
Выделим следующие особо важные черты метода сущностного схватывания. От общей сущности непосредственно интуитивного сущностного постижения 40 неотделимо то, что оно — мы и прежде придавали
с;
-е-
2
U cd
X
cd
-е-
этому особое значение2 — может осуществляться на основе просто лишь того, что мы вызываем в себе показательные детали.
И, как мы уже говорили выше, такое вызывание, например фантазия, может быть столь совершенно ясным, что допускает совершенное 5 схватывание и усмотрение сущности. В общем и целом восприятие, дающее саму доподличность, обладает преимуществами перед всеми видами вызывания, особенно же, конечно, внешнее восприятие. И притом не просто как акт постижения в опыте, дающий ю основания для констатации наличного существования — о чем нет у нас сейчас и речи, — но как фундамент феноменологических сущностных констатации. Внешнее восприятие располагает совершенной ясностью в отношении всех предметных моментов, 15 которые на деле достигают в нем данности в модусе доподлинности и, соответственно, совершенства, в каком они доподлинны. Однако восприятие при возможном соучастии и рефлексии, возвратно направленной на него, предлагает также некоторые ясные и 20 выдерживающие критику обособленные единичности для всеобщих сущностных анализов в феноменологическом духе, даже конкретнее — для анализа актов. Так, гнев испаряется благодаря рефлексии и по содержанию своему быстро модифицируется. Он не 25 всегда пребывает в той готовности, что восприятие, ' и его не породить по мере необходимости простыми экспериментальными средствами. Рефлексивно исследовать гнев в его доподлинности значит изучать гнев, который тает и испаряется; правда, и это не ли- зо шено значения, но, возможно, не то, что следовало бы изучать. Внешнее же восприятие, несравненно более доступное, напротив того, не «тает» и не «испаряется» вследствие рефлексии; его общую сущность, как И сущность общих ОТНОСЯЩИХСЯ К нему компонентов и 35 сущностных коррелятов, мы можем изучать в рамках доподлинности, не особенно беспокоясь о достижения ясности. Если нам скажут, что и восприятия раз- личны по степени ясности, поскольку бывает воспри- ятие во тьме, в условиях тумана и т. д., то мы не станем 8 пускаться сейчас в обсуждение того, равнозначны ли подобные различия тем, о каких речь шла выше. Достаточно того, что нормальным образом восприятие не погружено в туман, и, если нам надо, то ясное восприятие всегда находится в нашем распоряжении. Будь преимущества доподлинности чрезвычайно § важны методически, нам следовало бы обсудить сей- ш 10 час вопрос о том, в какой мере реализуются они в о различных видах переживания, какие из видов переживания ближе в этом отношении области чувственного восприятия и всякие подобные вопросы. Между тем мы можем отвлечься от всего этого. Есть основа- о is ния для того, чтобы в феноменологии, как и во всех § эйдетических науках, вызывание, а точнее — свобод- | ное фантазирование, обретало преимущественное по сравнению с восприятием положение, причем даже -о- и в феноменологии самого же восприятия, правда, за 20 исключением феноменологии данных ощущения.
.0
?
X
Геометр в своем исследовательском мышлении несравненно больше оперирует с фигурой или с моделью в фантазии, чем в восприятии, причем геометр Ц- «чистый», т. е. такой, который не пользуется алгеб- 25 раической методикой. Правда, в фантазии он обязан стремиться к ясности созерцания, от чего освобождают его рисунок и модель. Однако, рисуя и модели- о_ руя на деле, он связан, тогда как, фантазируя, он и пользуется несравненной свободой, поскольку мо- зо жет произвольно преобразовывать воображаемые фигуры, пробегать целым континуумом модифицируемых форм, порождая таким путем бесчисленное ГП множество новых фигур; такая свобода впервые открывает перед ним доступ в широту сущностных воз- 35 можностей с их бесконечными горизонтами сущностного познания. Поэтому нормальное положение таково, что рисунок следует за фантастическими конструкциями, следует за осуществляющимся на основе фантазии эйдетически чистым мышлением и 40 служит главным образом для того, чтобы фиксиро-
вать этапы уже пройденного процесса с тем, чтобы их в свою очередь было легче вызывать в сознании.
И даже тогда, когда мысль «следует» за фигурой, начинающиеся вслед за тем новые мыслительные процессы — это процессы фантазирования по их чувствен- 5 ному основанию, процессы, результаты которых фиксируются в новых линиях фигуры.В самом общем смысле ничуть не отличается от этого положение феноменолога, который имеет дело с подвергшимися редукции переживаниями и относя- 10 щимися к ним по мере сущности коррелятами. И феноменологических сущностных образований тоже бесконечно много. Вспомогательным средством доподлинной данности он может пользоваться тоже лишь в ограниченной степени. Правда, в его полном 15 распоряжении, причем в их доподлинной данности, все основные типы восприятий и вызывания — они доступны ему в качестве перцептивных экземплифи- каций для целей феноменологии восприятия, фантазии, воспоминания и т. д. Точно так же он располага- 20 ет в сфере доподлинности, — что касается наиболее всеобщего, — примерами суждений, предположений, чувств, волнений. Однако, разумеется, он располагает примерами не всех образований, как не располагает и геометр рисунками и моделями всех бесконечно 25 многообразных видов тел. Во всяком случае, и здесь I свобода сущностного изыскания необходимо требует оперирования в фантазии.
С другой стороны, и здесь, естественно (вновь как в самой геометрии, где в последнее время не напрасно зо придают такое значение собраниям моделей, и т. п.), необходимо упражнять фантазию в достижении совершенного прояснения, без чего здесь не обойтись; необходимо упражнять ее в свободном перестоаива- нии данностей фантазии, однако прежде всего не- 35 обходимо оплодотворить фантазию предельно разнообразными и четкими наблюдениями сферы доподлинного созерцания, — впрочем, необходимость оплодотворения фантазии, естественно, не означает, что опыт как таковой наделяется функцией, фунди- 40
х
-е-
о
с;
? о
X
ф
-е-
рующей значимость.
Чрезвычайно большую пользу можно извлечь из картин истории и еще более много- 8 образную — из представлений искусства, особенно поэзии, — все это, правда, плоды воображения, однако по оригинальности новообразований, по богатству 2 конкретных черт, по полноте мотивировок они высо- ^ ко поднимаются над тем, что способна создавать 0 наша собственная фантазия, а к тому же, благодаря § захватывающей силе средств художественного во- ф ю площения, они, при условии понимающего их пости-о жения, с особой легкостью переводятся в совершенно
ф
ясные представления фантазии.
А потому мы, при известном пристрастии к парадоксам, действительно можем сказать, сказать, твер- о is до соблюдая истину, — и при условии хорошего разумения многозначного смысла, — что «фикция» со- ставляєш жизненный элемент феноменологии, как и всех эйдетических дисциплин, что фикция — источ- -©- ник, из которого черпает познание «вечных истин»3.
gt;х
о 20 н
я
71. Проблема возможности дескриптивной эйдетики переживаний
-О
с;
о_ ф
X
Выше мы не раз прямо называли феноменологию 25 дескриптивной наукой. И тут вновь встает один фундаментальный методический вопрос и возникает сомнение, воспрещающее нетерпеливое проникновение в новую область. Верно ли ставить перед феномено- 8 логией лишь цели описания, дескрипции? Дескрип- ^ зо тивная эйдетика, — может быть, это вообще что-то несообразное?
Мотивы таких вопросов слишком близко затраги- О) вают всех нас. Кто, подобно нам, так сказать, ощупью находит путь в новую эйдетическую дисциплину, 35 спрашивая, какого же рода исследования возможны здесь, с чего следует начинать, каким методам следовать, тот непроизвольно обращается в сторону прежних высокоразвитых эйдетических дисциплин, т. е. в
3 Фраза, как цитата, замечательно пригодная для того, чтобы на- 40 турализм поиздевался над эйдетическим способом познания.
і
cd
ь ч ~о
cd
особенности дисциплин математических, прежде всего геометрии и арифметики.
Однако мы тут же замечаем, что в нашем случае эти дисциплины вовсе не призваны к руководству, потому что в них все обстоит существенно иначе. Для того же, кто еще недостаточ- 5 но знаком с подлинно феноменологическим анализом сущностей, здесь заключен известный источник опасности, заставляющий усомниться в возможности феноменологии как науки, поскольку сейчас лишь математические дисциплины в состоянии действенно реп- 10 резентировать идею научной эйдетики, поначалу кажется далекой мысль о возможности совершенно иначе устроенных эйдетических дисциплин, не математических и по всему своему теоретическому типу резко отличающихся от известных наук. Итак, если is общие рассуждения и расположили кого-то в пользу постулата феноменологической эйдетики, первый же неудачный опыт создания чего-либо вроде математики феноменов может побудить его оставить самую идею феноменологии. Но ВОТ ЭТО было бы уж совсем 20 несуразно! Нам необходимо в самом общем виде прояснить специфику математических дисциплин в противоположность учению о сущности переживаний, а тем самым прояснить, что же это, собственно, за цели И методы, которые якобы принципиально неприложи- 25 мы к сфере переживания.