НАУЧНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ФИЛОСОФИЯ (По поводу статьи проф. В.И.Вернадского «О научном мировоззрении»)
Изложенные здесь мысли вызваны статьею, напечатанной несколько месяцев назад в нашем журналеСтатья эта была с интересом прочитана многими, но все же мне кажется, что к ней отнеслись с незаслуженно малым вниманием.
По своему содержанию она очень стоит того, чтобы над нею побольше задуматься и хорошенько проверить сделанные в ней выводы. В некоторых отношениях в ней высказывается весьма важное новое слово, тем более интересное, что оно исходит от авторитетного представителя положительной науки и от убежденного последователя строго научного взгляда на вещи. Я разумею статью проф. Вл.И.Вернадского «О научном мировоззрении», в которой он пытается дать всестороннюю, объективную и в высокой степени оригинальную оценку состава, пределов и компетенции научного миропонимания и критически определить его внутреннее достоинство по сравнению с идеями, получающими свое начало уже не в положительной науке, а в философии и религии.Все соображения уважаемого автора вращаются около двух главных мыслей, тесно связанных между собою; первую из них можно изложить так: научное мировоззрение слагается из элементов неравного достоинства. Сравнительно весьма небольшое число идей и положений, в него входящих, представляют из себя общеобязательные, для всех времен неотменные и раз навсегда доказанные научные истины. Гораздо большее место в нем принадлежит обобщениям лишь приблизительно верным или еще не нашедшим бесспорного обоснования, гипотезам, полез- ным и практически пригодным в данное время и при данном состоянии науки, даже фикциям, которым по недоразумению приписали реальное и предметное значение, и т.д. В научном миросозерцании далеко не все научно; и наоборот, если выделить из него его действительно научные части, они не могут составить единого, цельного, законченного, все объясняющего миросозерцания, — для этого они просто слишком разрозненны и отрывочны.
Автор говорит[92]: «Весьма часто приходится слышать, что то, что научно, то верно, правильно, то служит выражением чистой и неизменной истины. В действительности, однако, это не так... Только некоторые, все еще очень небольшие части научного мировоззрения неопровержимо доказаны, соответствуют формальной действительности, являются научными истинами. Отдельные его части, комплексы фактов, точно и строго наблюдаемые, могут вполне соответствовать действительности, быть несомненными, но их объяснение, их связь с другими явлениями природы, их значение рисуются и представляются нам различно в разные эпохи... Научное мировоззрение не дает нам картины мира в действительном его состоянии». Он думает даже [93], что «современное научное мировоззрение и вообще господствующее научное мировоззрение данного времени — не есть maximum раскрытия истины для данной эпохи». «Настоящие люди с максимальным для данного времени истинным научным мировоззрением всегда находятся среди групп и лиц, стоящих в стороне, среди научных еретиков, а не среди представителей господствующего научного мировоззрения» Чтобы доказать несостоятельность уверенности «в тождественности научного мировоззрения с научной истиной», он старается показать на целом ряде ярких примеров из истории астрономии (борьба Коперни- ко-Ньютонианской системы с Птолемеевой)[94], физики (борьба теории истечения света с теорией колебания эфира) [95] и других наук, что обобщения и объяснения, общепризнанные и достаточные в течение очень долгих периодов научного развития, потом сплошь и радом оказыва- лись фактически неверными. По этому поводу он говорит[96]: «Научное мировоззрение не является синонимом истины... Признаки научного мировоззрения совсем другие... В нашем научном мировоззрении есть части, столь же мало отвечающие действительности, как мало ей отвечала царившая долгие века система эпикиклов». Вообще, с особенным вниманием автор останавливается на оіром- ном значении в развитии научного миропонимания различных фикций. Он указывает на большую и притом очень плодотворную роль, которую сыграл в истории математики вопрос о квадратуре круга, на великое значение в истории механики вопроса о perpetuum mobile, на важность для истории химии поисков за философским камнем и делает следующие общие замечания о фикциях в наук[97]: «Они составляют крупную часть всякого научного мировоззрения и несомненно в значительном количестве находятся в нашем современном мировоззрении. В последнее время поднялся вопрос о том, что к числу таких великих заблуждений относятся некоторые основные черты нашего современного научного миросозерцания. Так, частою благодаря философской разработке научных данных Махом и другими теоретиками эмпирико-критической философии, частою благодаря развитию физической химии выдвинулись в последние годы возражения против одной из основных задач современного точного знания — "все явления сводятся к движению"».Наиболее характерную и оригинальную черту рассуждений проф. В.И.Вернадского составляют постоянно возвращающиеся и настойчивые указания на тесную связь и зависимость идей и предположений научного мировоззрения от других областей духовной жизни. «Некоторою часта даже современного научного мировоззрения, — говорит он [98], — были достигнуты не путем научного искания или научной мысли — они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства... Таково происхождение даже основных, наиболее характерных черт точного знания, тех, которые временами считаются наиболее ярким его условием. Так, столь общее и древнее стремление научного миросозерцания выразить все в числах, искание кругом простых числовых отношений проникло в науку из самого древнего искусства — из музыки». «Источники наиболее важных сторон научного мировоззрения, — говорит он в другом месте — возникли вне области научною мышления, проникли в него извне... Так, столь обычные и более частные, конкретные черты нашего научного мышления, как атомы, сила, влияние отдельных явлений, материя, наследственность, энергия, эфир, элементы, инерция, бесконечность мира и т.п. вошли в мировоззрение из других областей человеческого духа». Детально он подтверждает это на историческом анализе происхождения понятий о всеобщем господстве математических отношений над миром, о мировой гармонии, о космосе, о силе[99]. Он неоднократно останавливается на том, как идеи, первоначально имевшие чисто философское происхождение, после, пройдя через пробу научного метода, становились общепринятыми научными принципами; он показывает, как философы своими умозрительно построенными объяснениями даже отдельных групп явлений иногда гораздо ближе подходят к их истинной природе, чем присяжные представители научного мировоззрения, и предвосхищают научные взгляды отдаленного будущего.
По поводу великого спора двух теорий света он говорит [100]: «Господствующие системы философского мировоззрения никогда не признавали теории истечения; картезианцы и последователи философии Мальбранша или Лейбница в этом отношении были единодушны... В этом вопросе представители философских идей были более правы, чем их противники. Победа научного мировоззрения над тогдашним философским была кажущейся. Научная истина находилась в трудах философов».Ввиду такой общей оценки состава и происхождения научного миросозерцания вполне понятною является вторая главная мысль статьи В.И.Вернадского. Ее можно формулировать так: притязания научного мировоззрения на исключительное господство над человеческою мыслию и человеческим сознанием неосновательны, — оно должно существовать рядом с философией и миросозерцанием религиозным; в качестве законченных картин действитель- ности в ее целом эти три способа понимания или представления мира равноправны между собою. Они не исключают друг друга и не противоречат друг другу, — по крайней мере, не должны противоречить при нормальной их постановке. Напротив, уничтожение какого-нибудь из них решительно отразилось бы на других искажением и оскудением их содержания: только в свободном и живом взаимодействии их лежит настоящий залог их жизненности и широкого внутреннего развития. Автор говорит[101]: «Отделение научного мировоззрения и науки от одновременно или ранее происходившей деятельности человека в области религии, философии, общественной жизни или искусства невозможно. Все эти проявления человеческой жизни тесно сплетены между собою и могут быть разделены только в воображении... Прекращение деятельности человека в области ли искусства, религии, философии или общественной жизни не может не отразиться болезненным, может быть, подавляющим образом на науке. В общем, мы не знаем науки, а следовательно, и научного миросознания, вне одновременного существования других сфер человеческой деятельности; и поскольку мы можем судить из наблюдения над развитием и ростом науки, все эти стороны человеческой души необходимы для ее развития, являются той питательной средой, откуда она черпает жизненные силы, той атмосферой, в которой идет научная деятельность».
Таким пониманием отношения научного миросозерцания к другим видам духовной деятельности автор обосновывает свою отрицательную критику предположения о последовательной смене мировоззрений в человеческой истории, нашедшего себе классическое выражение в знаменитом законе трех состояний Опоста Конта.
Автор говорит[102]: «Среди течений научного мировоззрения существуют направления, которые предполагают, что научное мировоззрение может заменить собою мировоззрения религиозное и философское; иногда приходится слышать, что роль философского мировоззрения, и даже созидательная и живительная роль философии для человечества, кончена и в будущем должна быть заменена наукою. Но такое мнение само представляет из себя не что иное, как отголосок одной из философских схем, и едва ли может выдержать пробу научного к себе отношения. Никогда не наблюдали мы до сих пор в истории человечества науки без философии, и, изучая историю научного мышления, мы видим, что философские концепции и философские идеи входят как необходимый, всепроникающий науку элемент во все время ее существования. Только в абстракции и в воображении, не отвечающем действительности, наука и научное мировоззрение могут довлеть сами себе, развиваться помимо участия идей и понятий, разлитых в духовной среде, созданной иным путем. Говорить о необходимости исчезновения одной из сторон человеческой личности, о замене философии наукой или обратно можно только в ненаучной абстракции». В другом месте он говорит[103]: «Не говоря уже о неизбежном и постоянно наблюдаемом питании науки идеями и понятиями, возникшими как в области религии, так и в области философии, питании, требующем одновременной работы в этих различных областях сознания, необходимо обратить внимание еще на обратный процесс, проходящий через всю духовную историю человечества. Рост науки неизбежно вызывает в свою очередь необычайное расширение границ философского и религиозного сознания человеческого духа; религия и философия, восприняв достигнутые научным мировоззрением данные, все дальше и дальше расширяют глубокие тайники человеческого сознания».