<<
>>

Гражданство и формы гражданской идентичности

Сделаем попытку ответить на следующий вопрос: «Что значить быть гражданином и гражданской личностью, причем быть

не в формально-юридическом или социально-нравственном плане, а в сущностном (бытийственном) смысле?».

Возможна и другая, более радикальная его постановка: «А можно ли вообще быть гражданской личностью в российском обществе с точки зрения принятых в мире критериев гражданственности?». На языке общественных наук (например, теории культуры и культурной антропологии) эти вопросы затрагивают проблему гражданской идентичности человека.

Как известно, гражданская идентичность личности в современном социуме осуществляется посредством институции и ин-ститутов гражданства, определяющих социальный статус человека как гражданина.

Многие западные исследователи показывают, что феномен гражданства в конце XX в. претерпел существенные изменения. Рассматривая эволюцию членства в социетальном сообществе, Т. Парсонс пришел к выводу, что в современном социуме на смену подданства, характерного для традиционного общества, приходит гражданство как новый тип социетального членства людей.

Развитие же самого гражданства включает, по его мнению, три этапа или фазы. «На первой фазе произошло создание юридических или гражданских рамок, совершенно по-новому определивших пограничные отношения между социетальным сообществом и правительством или «государством». Критическим аспектом этих новых границ стало определение «прав» гражданина, защита которых превратилась в первейшую обязанность государства» (Парсонс, 1997, с. 36—37).

Следовательно, гражданство определяется во всем цивилизованном мире в терминах прав и свобод, которые приобретают люди как представители определенного политического сообщества и защиту которых берет на себя государство.

Нетрудно заметить, что по этой периодизации развития ин-ститута гражданства Россия находится еще в первой фазе, поскольку в нашем обществе все еще не утвердился приоритет прав и свобод личности.

Государство же, будучи неполным и бюрократическим по своей сути, не достигло еще той стадии зрелости, когда оно становится на защиту этих прав и свобод. До сих пор «спасение утопающего» остается делом его собственных рук. Каж-

дый спасается от произвола и насилия в одиночку, рассчитывая только на свои силы и связи в правящем мире.

«Вторая фаза развития гражданства, — пишет далее Т. Пар- сонс, — связана в основном с участием граждан в общественных делах» (Парсонс, 1997, с. 37) . Гражданство обеспечивает человека не только конкретными правами, но и возможностями активного участия в функционировании политических и других социальных институтов. Свобода предполагает ответственность самих граждан перед обществом. Как и в случае с гражданским участием в целом, «картина» гражданской активности россиян, связанной с отстаиванием их прав и свобод, оказывается довольно-таки мрачной. Не надо иметь подробной статистики, чтобы убедиться в общественно-политической пассивности большей части населения современной России. Наша гражданская активность начинается и заканчивается сегодня фор- мальныж участием в перманентных выборах, имеющих заведомо предопределенный характер.

С другой стороны, само общество берет на себя ответственность за благосостояние граждан, за обеспечение «прожиточного» минимума, получение доступа к здравоохранению и образованию. В этом состоит, по Т. Парсонсу, третья фаза развития гражданства, а точнее, его «социального» компонента. «Если гражданские права и избирательное право дают возможность автономно реализовать свой гражданский статус, то социальный компонент связан с созданием реальных условий для лучшего пользования этими правами» (там же) .

Анализируя опыт становления гражданства в России, можно отследить множество примеров того, как корпорация чиновников блокирует каналы связи и затрудняет обретение личностью своих гражданских прав.

Обратимся теперь к другому подходу. Понятие гражданства, по мнению Ю. Хабермаса, развивается из понятия самоопределения или суверенитета народа, не зависящего от национальной (этнической) идентичности.

Гражданство в отличие от национальной принадлежности, основанной на общности происхождения, традиций и языжа, характеризует такую идентичность, которая свидетельствует о наличии политической целостности и суверенитета народа. Оно не наследуется от рождения и не пере-

дается как родовое состояние, а приобретается демократическим путем и на основе свободного волеизъявления.

Как и для Т. Парсонса, гражданство у Ю. Хабермаса является более широким по смыслу, чем традиционное юридическое «подданство», то есть принадлежность определенных лиц к данному государству, существование которого признается международным правом. Такое членство в государстве определяется в первую очередь принципом добровольности, а уже потом местом проживания и рождения. Модель гражданства как свободного и добровольного членства человека в определенном политическом сообществе пока еще далека от реализации на территории российского государства.

Добровольное членство в демократически организованном политическом сообществе дополняется таким признаком, как наличие реальных гражданских прав и обязанностей. В этой связи Ю. Хабермас выщеляет две модели гражданства — либеральную, описанную Дж. Локком, и коммунитаристски-этатическую, предложенную Аристотелем в его учении о государстве.

Первая модель гражданства позволяет рассматривать ин-дивидов как внешних участников политического процесса, в который они вносят определенный вклад и который, в свою очередь, предоставляет им те или иные возможности. Она выщ- вигает на первым план индивидуальные права людей и их ра-венство перед законом. «Способность быть гражданином состоит прежде всего в способности актуализировать эти права и добиться соблюдения принципа равенства перед законом, а также — оказыхвать влияния на лиц, принимающих решения.. .» (Хабермас, 1995, с. 220).

Вторая модель гражданства интегрирует индивидов в политическое сообщество как части в целое. Она предполагает не отношения индивидуального членства, а коллективную практику самоопределения, где каждый вкладывает свои усилия в поддержание единства и консенсуса.

Данная модель трансформируется позже в республиканскую, впитавшую в себя особенности либеральной модели и принятую в большинстве стран мира.

В предложенной концепции гражданства россиянам наиболее близка вторая, коммунитаристски-этатическая модель. Соотечественники еще далеки от того, чтобы в одиночку представ-

лять и отстаивать свои права в реальном политическом процессе или в судебном разбирательстве. Им нужна поддержка коллег, друзей, знакомых, в том числе чиновников. По-видимому, они являются носителями той разновидности второй модели гражданства, которая близка к традиционной модели подданства.

Итак, гражданство, по Ю. Хабермасу, характеризуется следующими чертами — свободным и добровольным (коллективным или индивидуальным) членством индивидов, определяющим их принадлежность к государству или к более широкому политическому сообществу, правом на собственный выбор и самоопределение (суверенитет), социальным участием в разно-образных видах общественно полезной активности, наличием множества моделей и форм актуализации гражданских прав. Следовательно, предложенные Т. Парсонсом и Ю. Хабермасом признаки гражданства в чем-то совпадают, а в чем-то дополняют друг друга.

Гражданство не является единственной формой гражданской идентичности. Реализовывать свою принадлежность к гражданскому обществу можно также посредством освоения новых форм общественной деятельности и приобретения гражданской компетентности, организации и осуществления гражданских акций. Реальная гражданственность личности воплощается в ее повседневных действиях и поступках, большинство которых не ориентировано на выражение всеобщих, родовых интересов, не основано на осознании своей принадлежности к гражданскому об-ществу и его самодеятельным объединениям.

Механизм гражданской идентификации предполагает последовательное освоение и преобразование личностью различных модальностей ее гражданского бытия в современном обществе.

Во-первых, необходимо освоить (и присвоить) сопровождающие статус гражданина принципы, нормы, ценности и рутины деятельности, потому что никто не может быть абсолютно компетентен во всех гражданских делах.

Человек культивирует в себе гражданские качества, находясь в определенном социальном окружении. Поэтому первый уровень формирования гражданской идентичности связан с освоением групповых (или общностных) норм и ценностей поведения. Этот уровень назовем групповой гражданской идентичностью.

Гражданское действие — это не просто любая автономная и сознательная общественно полезная акция. Оно предполагает наличие реальных, а не воображаемых способностей к практическому созиданию всеобщего (родового) начала и готовность к самоограничению во имя достижения гражданских идеалов.

Действовать в интересах других людей или ради их общего блага еще не значит быть гражданским субъектом. Гражданское действие не может быть односторонним, неполным, ориентиро- ванныж только на частные (индивидуальные или групповые) интересы. Оно призвано поддерживать и укреплять целостность всего человеческого рода даже в тех случаях, когда субъект находится в локальной жизненной ситуации.

Поэтому «овладение» гражданским действием определенной группы или общности людей характеризует длительный процесс приобщения человека к родовым (сущностным) началам социальной жизни посредством деятельностного освоения культурного наследия и принятия всей полноты ответственности за состояние дел.

Однако идентификация через освоение и реальное принятие культуры коллективного (группового) гражданского действия — важное, но не единственное условие гражданской активности зрелой личности. Другое, не менее значимое условие, заключается в моделировании новых форм (типов) гражданского действия, позволяющих эффективно решать сложные задачи, которые встают перед людьми как представителями всего рода.

Во-вторьх, формирование умения видеть всеобщее (родовое) в особенном (в определенном социально-культурном контексте жизни) или единичном (в конкретных жизненных ситуациях) характеризует еще одно важное качество действующего автономного субъекта и условие его адаптации к гражданской действительности — сохранение и укрепление национально-культурных рамок общества.

Возникновению гражданской солидарности непосредственно предшествует появление нации как наиболее развитой в экономическом, политическом и культурном отношениях формы этнической общности людей.

Главным условием интеграции индивидов в социальную систему выступает национальное единение (объединение) людей в рамках гражданского общества. При

этом каждый социум вырабатывает собственную форму или модель национальной идентичности.

Идея этнического своеобразия общества уже не может служить главным фактором идентификации современного человека. Под этим предлогом некоторые антропологи и психологи (Г. Стейн и др.) отрицают этничность, считая ее фантазией общности, а не реальностью. Стремление обрести собственные корни Г. Стейн рассматривает как «нарцисстические попытки <... > быть постоянно в детстве», и, следовательно, как регрессивную тенденцию в развитии современной культуры. Его не устраивает эмоциональный характер чувства этнической идентичности. Он считает недостатком, что язык этничности — это язык поэзии, песен, воображения и сердца. В принципе Г. Стейн ратует за универсальную модель культуры и достижение некоего унифицированного типа людей (см.: Белик, Резник, 1998, с. 268—269).

Вряд ли можно согласиться полностью с таким представлением о статусе этничности, ведь его предпосылки (язык, фольклор, обычаи и нравы народа) лежат в самом основании обыденного уровня гражданской культуры. Рациональная и специализированная часть этой культуры формируется скорее по кантов- скому сценарию. Этничность определяет лишь специфическое внешнее выражение и конкретное «лицо» гражданской культуры, поэтому можно говорить о ее американском или немецком характере и происхождении. Всеобщий же характер гражданственности определяется институтами родового плана, надстроенными над этническим «базисом».

Разгул националистических настроений в современной России свидетельствует о росте взаимной неприязни и непримиримости отдельных этнических групп. Национализм есть отрицание гражданственности, выражающей не этнические (или этнокуль-турные) , а общеродовые интересы человечества в конкретной национально-специфической форме. Национальная культура, ее традиции и особенности привносят лишь своеобразие в культуру гражданственности.

Гражданская культура является синтезом общеродовой и национальной культуры, которая содержит и элементы этнической (народной) , относящейся к обыденному уровню сознания людей.

На данном этапе исторического развития гражданское общество может существовать, главным образом, лишь в опреде- леннык национальный рамках. Будучи по форме национальным обществом, оно не утрачивает, тем не менее, других своих основополагающих характеристик гражданственности — актуализации родовых начал (осуществление родового назначения человека как свободного и сознательного субъекта автономной деятельности) и преодоление антагонизма между системным и жизненно мировыми началами современного социума на основе конвенционального взаимодействия автономных субъектов.

Таким образом, национально-гражданская идентификация субъектов является третьей сущностной чертой гражданского общества. Наличие такой идентичности людей является условием зрелости и цивилизованности общественных отношений. Она слу-жит в известной мере противоядием как идеологии и практики расизма, так и различных форм национализма. Истории известны многие случаи, когда абсолютизация национально-государственной идеи приводила на практике к печальным и даже трагическим последствиям — фашизму, сталинизму и пр.

В-третьих, человек как субъект гражданского общества стремится выразить свои «высшие» родовые (то есть гражданские) качества не только в национально-специфической форме, но и во всемирном масштабе. Он не только сохраняет национально-культурные границы, но и становится «гражданином мира», преодолевая ограничения этнической культуры и расширяя последнюю до пределов духовного существования всего человеческого рода.

«Всемирное гражданское состояние» как объединение национальных (или национально-государственных) форм гражданственности в мировом масштабе, о котором мечтал еще И. Кант, сегодня уже не кажется столь неосуществимым идеалом, а космополитизм в глобальной реальности станет, видимо, наиболее распространенной моделью поведения и мировоззрения. «Всемирно-гражданское состояние, — подчеркивает Ю. Хабермас, — теперь уже не простой фантом, даже если мы все еще далеки от него. Гражданство (отдельных стран) и мировое гражданство образуют единый континуум, который в своих основных чертах несмотря ни на что уже начинает вырисовываться» (Хабермас,

1995, с. 244—245) . Наряду с расширением сферы влияния гражданского общества внутри социума, то есть укреплением его «внутреннего» статуса, происходит активная комплексация гражданских обществ разных стран, интенсифицируется обмен опытом и институциональными моделями.

На это обращают внимание и другие исследователи. По мнению Э. Гидденса, на основе массовой символической интеракции и общей информационной культуры возникает глобальная общественная система. Господствующее ранее национальное государство уходит в прошлое. Власть осуществляется на уровне локальных, региональных центров, в которых на первый план выдвигаются влиятельные социальные движения и гражданские ассоциации (см.: Социологические..., 1996, с. 17—18).

Стремлением отметить преодоление пространственных ограничений и национально-государственных рамок объясняется тот факт, что в последние десятилетия в социальной науке все активнее возрождается и разрабатывается идея И. Канта о «всемирном гражданском состоянии». Ее сторонники (Э. Уоллерстайн, Х. Булл, Дж. Розенау и др.) стремятся доказать необходимость глобальной коммуникации, свободной якобы от вмешательства политических субъектов. Американский политолог Х. Булл впервые вводит в научный оборот термин «глобальное гражданское общество», которое «является «глобальным» не только потому, что оно соткано из связей, пересекающих национальные границы и проходящих через «глобальное, внетерриториальное пространство», но и потому, что среди членов глобального гражданского общества набирает силу глобальное мышление» (см.: Ма- карычев, Сергунин, 1996, с. 161) .

Основой такого общества выступают различные движения и организации в защиту окружающей среды, мира, прав человека и культурной самобытности коренного населения. Они в зна-чительно большей степени, чем государственные системы, располагают свободой в создании новых политических и культурных пространств, объединяющих людей, разделенных территориально, институционально и информационно, в единые социальные сети.

Поиски моделей так называемого «глобального гражданского общества», преодолевающего «узкие» рамки национально-

государственных интересов, должны вестись все же с учетом предварительного определения национально-гражданской идентичности личности.

Такова логика гражданской идентификации, реализация которой осуществляется на разных уровнях — субъекта групповой деятельности, нации и национальной культуры, всемирном или глобальном уровне. Каждому из них соответствует определенная форма идентичности субъекта и его гражданского членства — групповая (групповое членство), национальная (гражданин страны) или глобальная («гражданин мира») . Россия стоит в самом начале пути формирования второй фазы гражданства (по Т. Пар- сонсу) с ее акцентом на участие в общественных делах или первой модели с ее актуализацией прав и свобод (по Хабермасу) .

<< | >>
Источник: под ред. д-ра экон. наук О.В. Иншакова. Homo institutius — Человек институциональный : [монография] / под ред. д-ра экон. наук О.В. Иншакова . — Волгоград : Изд-во ВслГУ,2005. — 854 с.. 2005

Еще по теме Гражданство и формы гражданской идентичности: