ИССЛЕДОВАНИЯ МИКЛУХО-МАКЛАЯ НА НОВОЙ ГВИНЕЕ

Среди великих пуоошосовоииикев прошлого вока Николай Ни­колаевич Миклухо-Маклаи (1846—1888) занимает севоашонне особое мосто. В то время как другие географы открывали новые, доселе неизвестные земли, Миклухо-Маклай стремился прожде'всего открыть человека среди исследовавшихся им «первобытных», т.

Первое путешествие Миклухо-Маклая было совершено им в 1866 г., когда ему было тел-ке двадцать лет от роду. Вместо с знаменитым зоологом Геккелем он посетил Канарские есоаева. Через три года Миклухо отправился, ужо самостоятельно, па бере­га Красного моря, гдо занялся изучением фауны.

Осенью 1869 г. Николай Николаевич представил совету Гоегаа- фпчeскеге общества проект поездки на Тихий океан. План этот сочувственно был встречен председателем отделения физической географии IT. П. Семеновым. Сначала предполагалось, что Миклу­хо-Маклай отправится в северную часть Тихого океана, но затем он остановился на тропиках, именно на Новой Гвинее, так как’ здесь наш путешественник надеялся встретить население, още не входившее в соприкосновение с европейцами.

Корвет «Витязь», на погоромотправился Миклухо-Маклай, вышол из Кронштадта в кругосветное плавание 27 октября 1870 г. Пройдя чороз Магелланов прочив, корвет посетил естаев Пасхи, острова Таити и Самоа.

шими остров в XI—XII I ВВ. 11 поныне живущими там; им же принадлежат и письмена на таблицах.

числе и Нпклухо, но и мно-

лыо из экипажа «Витязя» заболели желтой лихорадкой. Производя съемку западного берега залива Астролябии, 27 сентября корвет

20 сентября 1871 т. Ми­клухо-Маклай высадился на северо-восточном берегу Но­вой Гвинеи, в заливе Астро­лябии Хотя этот залив был нанесен на карту ещт фран­цузским мореплавателем Дю­мон д’Юрвплем в 1827 т., од­нако ни Дюмон д'Юрвиль, ни кто-либо другой после него нт ступали тут на твердую ночву. В ближайшие дни пос­ле высадки, на берегу моря была выстроена для путе- шее7вешlIика хижина длиною 4 и шириною 2 м. Миклухо- Маклай весьма плтдуcмотлп- ттльно поселился нт в папу­асской деревне, а в расстоя­нии получаса ходьбы от нее среди девственного тропиче­ского леса. Это было выгодно для исследователя; но мест­ность, которую выбрал для себя Николай Николаевич, была нездоровой: не только побывавшие на берегу, в том снялся с якоря и ушел.

1 октября путешественник решил отправиться в ближайшую папуасскую деревню. Он пошел один и совершенно безоружный. О своей встрече с туземцами в деревне Миклухо-Маклай рассказы­вает так:

«Группа вооруженных копьями людей стояла посредине, разго­варивая оживленно, но вполголоса между соНой. Другие, все вогру- женные, стояли поодаль; ни женщин, ни детей не было — оши. велги7пг, попрятались. Увидев меня, некоторые туземцы подняли копья, а другие приняли очень вгипе7веппую•пгзу, как бы готовясь пустить копье. Несколько восклицаний и коротких фраз с разных концов площадки имели результатом, что копья были опущены. Усталый, отчасти неприятно удивленный встречей, я продолжал

медленно подвигаться.

«Не долго думая, я высмотрел место в тени, притащил туда но­вую циновку и с громадным удовольствием растянулся иа ней. Я увидол, что туземцы стали полукругом, в ноkеmеаом отдалении от меня, воаеяmие удивляясь и делая предположения о том, что будет дальше. Я проспал два часа слишком. Открыв глаза, я уви­дол несколько туземцев. Они были боз оружия и смотрели иа меня уже но так угрюмо. Затем я встал и направился по той же тропии- ко в ебаатиый путь».

Вряд ли можно в истории географических открытий найти бо- лое оригинальную встречу с туземцами, чем вышеописанная. Пове­дение Миклухо-Маклая обезоружило туземцев. Вскоре между при­езжими белыми и аборигенами установились дружеские отноше­ния. Папуасы приносили путешественнику плоды хлебного дерева, бананы, таро, кокосовые орехи, сахарный тростник, свинину, со­бачье мясо. Миклухо-Маклай отдаривал их лоскутами материи, бу­сами, гвоздями, бутылками, коробками и т. п., лечил больных, да­вал советы. Однажды иа двух больших пирогах приехали люди с соседних островов Били-Били, привезли в подарок кокосов и бана­нов и, прощаясь, приглашали белого иа свой остров, показывая жестами, что ие убьют и ие съедят его.

Среди местпых жителей Миклухо-Маклай слыл «человеком с луны». В сношениях с туземцами ои всегда придерживался прави­ла исполнять данное им обещание. Поэтому у папуасов сложилась поговорка: «слово Маклая одно». Другое мудрое правило поведе­ния заключалось в том, чтобы никогда ие говорить туземцам не­правды.

В те времена папуасы Берега Маклая ие знали употребления металлов и находились в стадии каменного века; иожи, наконечни­ки копий и разные орудия опи делали из камня, кости и дерева. Тем ие меиее, у иих была высоко развита сельскохозяйственная

культура: они выжигали участки тропического леса, тщательно об­рабатывали зтмлю, окружали участок забором из сахарного трост­ника (для защиты от нападтния диких свиней). Основные культур­ные растения здешних мест — это ямс, таро и бататы, составляю­щие в вареном или печеном виде главную пищу папуасов. На плантациях можно встретить, кроме того, сахарный тростник, ба­наны, хлебное дерево, бобы, табак ы друлит растения. Кгкоеовые пальмы разводят вокруг хижин. Они прuпгеи7 плоды в течение круглого года. Излюбленное блюдо папуасов — это соскобленная раковиной мякоть кгкгсовглг ореха, политая кокосовым молоком; получается нечто вроде каши. Приготовление кокосового масла не было известно жителям берега Маклая. Мясная пища у папуасов редкость; на мясо разводят собак, нгвглвипейеких свиней, кур. Едят также рыб, сумчатых, крупных ящериц, жуков и моллюсков. Обыкновенно муж готовит пищу отдельно для себя, а жена — для себя ы для детей. Муж и жена никогда не едят вместе. Гостю при­готовляют пищу особо и при прощании вручают остатки. Не имея соли, вместо нее пользуются морскай водой. «Имеют еще суррогат соли в прибиваемых к берегу приливом засохших стволах и кор- пих. Носясь мнолие месяцы в море, стволы эти сильно пропитыва­ются солью. Папуасы пх сушат несколько дней на солнце и поджи­гают. Еще теплую золу папуасы жадно едят — она, действительно, довольно солона». Или же пьют навар из гусениц, пауков и ящериц в мглекгй воде. Из растения Piper methysticumготовят опьяняю­щий напиток.

Посуда здешних папуасов состояла из глиняных горшков и де­ревянных блюд; в большом ходу была также скорлупа кокосовых орох^. Главное орудие, при помощи которого папуасы делали свои постройки, лодки, утварь, это каменный топор — плоский полиро­ванный камень с заостренным лтзвитм. Местами вместо камня пользовались массивной раковиной моллюска Tridacna.«Туземцы своими легкими топдо копца жизни членом-корреспонден­том.

Летом 1911 г. я некоторое время путешествовал вместе с Алек­сандром Ивановичем но Кавказу. После бурного пєрєходоморем из Новороссийско я ранним утром прибыл в Батум. Как обычно, здесь шел проливной дождь. В гостинице мне сообщили, что у них остановился профессор Воейков. Я сказал, что хотел бы повидать его, когда он встанет, но, оказалось, что Александр Ива­нович, несмотря на раннее утро, уже на ногах. Когдо я зашел к нему в «номер», он сидел за большим столом, на котором рас­полагалось внушительных размеров блюдо, наполненное превос­ходными крупными оранжево-розовыми сухумскими черешнями. Воейков принял меня очень любезно и сразу же стал утощать черешнями, на которые, однако, я опасливо поглядывал, потому что в те врємєноу нас считалось, что натощак есть фрукты вред-

но. Воейков ие придерживался этих нелепых предрассудков. Он был вогроаайаипом и во время путешествий питался в точение всего дня фруктами, которые носил с собою в карманах. В Бор­жоме Александр Иванович обращал па себя внимание своим ори­гинальным костюмом, пригодным скорое для тропиков, но он появился в ном на гулянье в пароо, когда играла музыка и ку­рортные гости старались одеться пенааядноо. Из Боржома с Во­ейковым проохали в автомобиле до Абастумаиа, который интере­совал Александра Ивановича као горная здравница.

Во время этого путешествия я мог лишний раз убедиться в невзыскательности, простото и энергии знаменитого географа, оеmеаему в то время было уже почти 70 лет.

3

Переходим о путешествиям Воейкова по Америко.

В 1873 г. Александр Иванович много поездил по Сонорной Америко, побывал на востоке и на западе, в Сеодйнонных шта­тах и в Канаде. В начало 1874 г. он из Нью-Йорка пароходом отправился на Юоатаи ’, гдо путошоствовал в самое сухоо и жар­кое вромя — в марте и апреле. На пути от паймоаскоге геаедэ Лрогаеесо о Мериде наш путешественник имел случай впервые ознакомиться с тропической растйтольнесm-ю. Но она произвола на ното жалкое впечатление, это были колючие кустарники, не- высеkйо оаотусы и агавы. Такую скудость здешней ааститольнестй Воейков правильно объяснил характером грунта: здесь развиты пористые известняки, и хотя дождей с конца мая по начало ок­тября выпадает много, рек иа Юкатане иет: влага просачивается в грунт и сkепляотся в подземных пустотах; воду запасают в ис- куссmврние сооружаемых резервуарах; эти «aguados», как их на­зывают, а также колодцы представляют собою единственные здешние источники ведоснабжонйя. Вообще Юкатан — это плос­кая низменная страна, покрытая нрпай^:влокатольней раститель­ностью, и здесь нет красот природы, кеоеаых путешественник ожидает в оаопйках. Но зато тут много замечательных развалин, о которых ныно существует ебйльная литература. Грандиозные сооружения были некогда воздвигнуты населяющими и сейчас Юкатан индейцами-майа. Основу здешнего земледелия составляет возделывание кукурузы, агавы, дающей волокно, и сахарного оаесо1Hйка. В 1874 г., когда Воейков был на Юкатано, восточная часть полуострова находилась в руках восставших против белых индейцов-майа, поэтому нашому nутршрствонийkу но удалось проникнуть туда. Местное насолонио, майа, произвело на Воей­кова хорошее впочатлонио — прежде всего благодаря своей опрят­ности и любви К природо. Ближе о бороту всmаочаоmся немало

1 A. W о е i к о f. Reise durch Jucatan und die siidostlichen Provinzen von Mexico 1344. Peterm. Mitteil., 1879, S. 201—212 (с картой).

метисов, которые уже несколько «оHъевргпеилиеь», что главным «образом выражается в господствующей у них грязи.

Помимо Юкотана, Воейков па гбла7нгм путы побывал в штате Чипас (восточная Мексика) и посетил здесь знаменитые развали­ны Паленке. К ним приходилось пробираться через лес настолько лустой, что найти в нем дорогу можно было лишь с помощью ножа. Сами развалины тоже заросли лесом. Время возведения этих построек Войтков относит примерно к 1500 л. Здесь пришлось переночевать. От москитов зажгли - несколько костров. Но, говорит Воейков, природа и без того позаботилась об освещении: светил месяц, летало множество светлячков, а кроме толо почты вплоть до лаеевє7а гремела гроза и почты бєсплєлывпг сверкала молния. Отсюда Александр Иванович направился в л. Нткеиикг, откуда совершил верхом путешествие в Гватемалу1 На пути от л. Мек­сико до г. Гватемалы Воейкову пришлгеь сделать болєє 1000 км верхом. Вот что лгвглuт он об этом вєpтxoдe2: «Несмотря на усталость, дурные ночлтгп п дороги, кгтглыє єщє испортились к концу вследствие дождливого времени, я вспоминаю об этой части путешествия с удовольствием. Поездка но стране, тдє на сотни верст нет гостиниц, так хорошо знакомит с нравами и обы­чаями страны, как нє познакомит в целые годы том, лдє єсть же­лезные дороги или дилижансы. Болте всего приходишь в столк­новение с цветными, смешанными племенами, реже с белыми и индейцами».

Где бы ни путешествовал Александр Иванович, в Мексике, Индии, Японии, он всегда с симпатией отзывается о трудовом іна- родт. Вот как он говорит он индейцах Гватемалы: «Люди, с кото­рыми приходится иметь дело, всегда обязательны и дают вам, что имеют, если вы сами вежливы с ними». Конечно, они бедны, им приходится довольствоваться малым: если есть черные бобы и неизбежные кукурузные лепешки (tortillas), человек сыт в этом климате. «Замечательна естественная грация и достоинство этого цветного населения. В некоторых отношениях здесь ужє болєє равенства, чем в Сгєдuаєпнпх Штатах. Там требуется всє-таки из­вестная обстановка. А здесь вы называете всякого «don», хоть бы он принял вас в одном платке, повешенном на вєрєвке крутом пояса. Весь этот народ добродушен».

Климат центральной Америки прекрасно описан Воейковым в «Климатах земного шара» (гл. 26). Из Гватемалы Александр Иванович морем достиг Панамы, а отсюда на пароходе обошел вокруг всей Южной Америки с остановками в Перу (где побы­вал на озере Титикака), Чили, Рио-де-Жанейро. По Амазонке он пгдпилея до Сап7аlлєма, но болезнь (желтая лихорадка)- заставила єло вернуться в феврале 1875 л. в Нью-Йорк, а затем в Петербург.

¹ Это путешествие описано Воейковым в Peterm. Mitt., 1882, стр. 161— 170.

² Изв. Ггггл. общ., 1876, отд. 2, стр. 153.

В 1875—1876 гг. Воейков путешествовал по Индии^[56][57]. Он пре­красно описал здешние черноземовидные почвы, regur. Посетил древнейшие непрерывно существовавшие с V в. туземные хри­стианские общины на самом юге Индии. Затем Александр Ива­нович побывал на Яве и в южном Китае. Во время этих странст­вований, а также в течение пребывания в Японии, он познако­мился с муссонными явлениями и впоследствии впервые описал муссоны для восточной Азии 2.

4

В Японию Воейков приехал из южного Китая^[58]. Он прибыл пароходом в Иокогаму 4(16) июля 1876 г. То время было очень любопытной эпохой в истории Японии. Только в 1868 г. здесь произошел переворот, объединивший страну иод властью микадо. Доступ иностранцам внутрь Японии был расширен. За год до посещения Японии Воейковым: японцы уступили России южную часть Сахалина в обмен на Курильские острова.

Ровно через 50 лет после Воейкова, в 1926 г., мне довелось побывать в Японии, в составе академической делегации на III тихоокеанском конгрессе; во гл:аве нашей группы стоял ака­демик В. Л. Комаров. Весьма любопытно сравнить то, что было в Японии 65 лет тому назад, с тем, что мы видели в 1926 г.

Из Иокогамы Воейков отправился по железной дороге в То­кио или, как он тогда назывался, Иедо. Кроме этой очень корот­кой железной дороги в те времена в Японии была только одна железнодорожная линия из Хиого через Осаку в Киото протяже­нием около 100 км.

Во времена Воейкова европейцы имели право жить только в семи открытых портах Японии, включая и столицу, и путеше­ствовать в окружности этих мест на расстоянии не более 25 км; для поездок же внутрь страны надо было иметь специальное раз­решение. Благодаря содействию нашего посланника такое раз­решение было Воейковым получено: он мог проехать до Хакодате и обратно. В паспорте было сказано, что путешественнику запре­щается торговля и религиозная пропаганда. Но вообще, говорит Воейков, для путешествующих с научной целью в Японии не ставили никаких препятствий, для туристов существовали неко­торые ограничения, купцам же и миссионерам разрешалось пребывание лишь в семи «открытых» портах и в их окружности, согласно условиям, выговоренным в трактатах с иностранными государствами.

Наш путешественник нашел себе спутника — одного японца, окончившего школу, где обучали русскому языку, и недурно го­ворившего пг-лусски. Способы сообщения, которыми предстояло пользоваться Воейкову, были следующие: рикша, т. є. двухколес­ная тележка, или арба, в которую впрягается человек, верховая лошадь и, наконец, носилки. Маршруты Воейкова в Японии — около 3500 км. В своем отчете он дает табличку, показывающую распределение этого пути по восьми способом пєлєдвижєпии (рас- полагаєм в порядке убывающей величинны): рикша (несколько менєе половины пути), верхом, на лодке, на носилках, паро­ходом (около 180 км), пешком (около 170 км), в дилижансе и, наконец, по железной дороге (около 100 км). Достать средства передвижевии нє составляло затруднения. Останавливался Воей­ков в японских лгеmинипaх, которые он описывает так: «Мєбєли аикакгй нет: приходится сидеть на цышовкох на полу и спать но разгстланпых ваточных одеялах. Постройка гостиниц, как и во­обще японских домов, до крайности легка. Выводят наглухо только двт боковые стены, опереди и сзади єсть только легкие дє- Лєвиппые столбы; пргетланетвг между ними заклываетея на ночь ставнями, а днем они убираются, так что с улицы можно видеть все, что делается в доме. Внутренние пєлегглгдки — широкие де­ревянные рамы, оклеенные тонкой бумагой, и тоже съемные». «Чи­стота вєздє большая. Входя в дом, японцы всегда снимают обувь, и ипоеmлаппы, путешествующие внутри страны, если не хотят оскорбить своих хозяев, должны поступать таким жє гHлазгм»г В тє времена в гклее7нгетих открытых портов были особые гос- mпнипы для иностранцев, а в ипгпекие европейцев нє плuпuмалы, потому что многие пз последних не желали соблюдать японских обычаев.

Из Йгкгламы Воейков на пароходе гmвpавuлеи в

Хакодате. Хотя остров Иезо Ныл влисгедuпєн к Японии уже не­сколько столетий тому назад, но фактически колонизация его японцами началась лишь незадолго до посещения острова Воей­ковым: японцы раньше считали, что климат Иєзо чересчур суров для них. В настоящее время японцев на острове около 3 млн., а кроме того, около 16 тыс. айнов, аHглигєпгв здешних мест. В Хакодате Воейков имел возможность наблюдать аПпгв, кото­рый привезли сюда в количестве около сотни по случаю приез­да микадо, посетившего Хакодате накануне. Земледелия на Иєзо в тє времена почты нє существовало, а источником пропи­тания для населения служило рыболовство. Японцев здесь тогда Ныло очень мало, ибо, говорит Воейков, они неохотно селятся там, где не растет рис и где зимой так холодно, что нельзя жить в их бумажных домах без пєчєй. В качестве главного города Иєзо был построен на неудобном месте Сапглг. Между тем к сєвєpг-вге7гку от Хакодате єсть nлтклаепыє бухты, богатые рытНой, а на беретах плодородные земли, но ипгппы нє решились построить здесь то-

род, опасаясь, говорит Беойкев, что остров может быть захвачен русскими.

Из Хакодате Воейков переправился на пароходе в Аомори. Отсюда на юг пришлось ехать верхом. Описывая свой путь по северному Хондо (или Иипои), Воейков обращает внимание на то, что главная культура здесь рис, возделываемый всюду на ни­зинах. -Горы же чрезвычайно соудио засолены, ибо здесь разведе­ние риса невозможно или затруднительно; раздолоа жо гор терра­сами, практикуемая в южной Японии, здесь не в ходу.

В Сондае Воейков посетил японские школы и между прочим школу, где обучали иа английском языке. Соидай ощо в XVI в. вступил в сношения с рврепойпами. Отсюда наш путешественник, перевалив через хробот, порошел в Ионозаво в бассейн Японского моря. Он убедился, что здесь зимою выпадает много сногу: иногда до 2 м, так что жители запасают снег за зиму и лотом продают обледенелый снег. В районе Ниигаты, на бороту Японского моря, было много фруктовых садов; здесь разводились персиои, абрико­сы, груши, яблоки, виноград. Но нужно сказать, что японские фрукты умеренных широт безвкусны, лишены аромата и но идут ни в какое саавнонйе с нашими. Причина — изобилио осадков.

В Ниигате Воейков хотел остановиться в одной из лучших го­стиниц, но ому сказали, что в этой европейцев но принимают и указали на другую.

Во вромя Воейкова европейская торговля в Ниигато была весь­ма незначительна: здесь были nаодставйтоли трох небольших фирм, два консула, английский и немецкий, и екеле десятка мис- сйеноаев. Но китайцев здесь было девельне много.

К юту от Ниигаты Воейков ехал паесолочнею дорогою; городов и торговых местечек, к его удивлению, не было, но, нрсметая на то, случалось ехать около б и 7 верст все время по с^олонию. Густо­та населения Японии всегда удивляла путешественников. К юго- западу от Тооио, когда одошь по железной дорого, кажется, что дорога идот по предместью города, потому что путь пересекают моста, населонныо и справа, и слова.

Воейков 'посетил знаменитое по своой красоте мосто Никко к северу от Токио. Он описывает замечательную, длиной в нрсоел-- ко кйлемотаев, аллою из громадных оайптемоайй, дровний храм и памятник над могилой Иоясу, есневаmоля династии шотуют То­кугава, правившей вплоть до пeаевеаета 1868 г. Никко, посещенио оеоереге теперь считается обязательным для каждого туриста,— это священное место для японцев, и первый из европейцев был до­пущен сюда лишь за б лет до Беойkева.

Отсюда Александр Иванович вернулся в Текие. Город этот, говорит он, начинает паиебаооаm- другую -физиономию: одна из главных торговых улиц Токио засоаеоиа каменными домами евро­пейского ойпа. В 1926 г., ©о время нашого посещения, Токио оста­вался в общем деревянным геаедем.

Из Токио Воейков предпринял 19 сєнтябля второє путешествие по Японии. Он посетил знаменитое место Камакуру, в расстоянии 20 км к югу от Йокгламы. Эта ыєcтпгеmь в конце XII в. сделалась столицей Японии. Камакура славится лилап7екгй бронзовой стату­ей Будды в сидячем положении. Высота статуи 15 м. Глаза сдела­ны! из золота. Землетрясением 1923 г. статуя была нєекглькг сдви­нута. Отсюда Александр Иванович отправился к юлу от Киото в Нору — тоже одно из наиболее известных мест в Японии, некогда (710—784) бывшее столицей Японии. Нора славится своим пар­ком, лдє содержится множество ручных оленей, которые считаются священными. В одном из храмов здесь имеется лила^^7екая статуя Будды, вынотой 16 м, самая большая в Японии, но нє такая изящ­ная, как в Каміакуре. В Киото Воейков посетил дворец микадо, пге7лгепныП из дерева в вкусе. Он отличается просто­

той и изяществом. Мебели здесь нот, но на стенах великолепная иигпекaя живопись.

В Осако Воейков посетил театр. «Для uпге7лaппа,— говорит, он,— в настоящее время театр — единственное место, лде можно видеть прежние великолепный костюмы! японских саміураев и шо- шение оружия, так кок последнее запрещено ужт в 1874 г. Япон­ские шляхтичи ы чиновники вст болєє привыкают к европейской одєждє». На самом западе острова Хондо в Ямалучи Воейкову со­общили, что пгблпзгетп, в Хаты, на берегу Японского моря,— вос­стание. Дело в том, что за несколько дней перед тем началось вос­стание но острове Киу-спу.

Воейкову как ипгеmлаппу отсоветовали ехать в Хаги. Но на остров в Кииу-сиу, пєеыгmри но то, что здесь было вгее7апuє, Во­ейков поехал и здесь побывал, между прочим, на самом юге — в Катошиме. Область эта считалось самой воинственной в Японии. Некоторое время спустя после посещения этих мест Воейковым здесь вевпхпулг восстание, но оно Ныло подавлено, п самураи, по древнему обычаю, лишили себя жизни. Из Кагошпмы Воейков, как ы мы, посетил вулкан Сакурожима, извергавший в 1914 г., а затем в 1946 г.; на склонах єто разводят бататы, или сладкий кар­тофель, таро, мандарины и знаменитую гuлап7екую• редьку. Насе­ление Японии для 1874 л. Воейков принйімает лавпыы 33,5 милли­она. В 1940 л. оно, вместе с колониями, составляло около 105 мил­лионов.

Из научных наблюдений, егблапаых Вгєйкгвым во время тло- посещения трех главных островов Япгнип — Хоккайдо (Иєво). Хондо (Ниnгп) и Кюсю (Киу-спу), нужно упомянуть о многочи­сленных гвлєдєлепuях высот но путям, частью нє посещавшимся европейцами. Помимо этого, Воейковым сделано множество наблю­дений над климатом, иевгльзгвaпппх им в ряде трудов (гегбєппо в «Климатах земного шара», 1884, лл. 40). Из Японии Воейков че­рез Шанхай вернулся в Европу, именно в Неаполь, и в январи- 1877 л. был уже в Петербурге.

Описаний своих путешествий Воейков оставил немного, но на­учные результаты его наблюдений как в области климатологии, так и в области географии человека опубликованы во множестве его специальных трудов и прежде всего в «Климатах земного ша­ра» (1884).

5

Скажом о некоторых работах Л. И. Воейкова, относящихся к географии населения. В «Известиях Географического общества»- за 1906 г. напечатан обширный, увлекательно написанный и сохра­няющий свое значение до сих пор труд этого автора «о распростра­нении населения Земли в зависимости от природных условий и деятельности человека». Здесь, как и всегда у Воейкова, рассеяно множество оригинальных идей. Он прежде всего обращает внима­ние на то, как неравномерно распределено население на земле. Если бы пустовали, говорит Воейков, только крайний север Сибири и Америки, где недостает тепла, или Сахара и другие пустыни, где недостает влаги, то дело было бы понятно. Но столь же скуд­но заселены некоторые из самых благодатных тропических стран, например равнины по Амазонке, где могли бы найти себе пропи­тание сотни миллионов людей. С другой стороны, население тес­нится в странах, где природа бедна, где своего хлеба нехватает и продовольствие приходится доставлять издалека. Отчего это? «Решающим фактором в распределении населения,— говорит Во­ейков,— является не столько окружающая человека природа, сколько сам человек».

В тех роскошных тропических областях, где мало населения, мало культуры. Для того чтобы плотность населения достигла значительной высоты, «нужна известная степень гражданствен­ности».

Главный предмет питания — это обычно хлебные злаки. До XVII в. хлеб и другие важнейшие продукты питания редко пере­возились на большие расстояния. Воейков указывает на три ис­ключения: 1) древние греки возили хлеб из черноморских портов; 2) древний Рим снабжался хлебом из Африки; 3) Китай, перене­ся столицу на север, в Пекин, снабжал ее рисом из бассейна Ян- цзы-цзяна. В России хлебная торговля стала принимать крупные размеры со времени постройки новой столицы — Петербурга.

Воейков утверждает, что южная подгорная полоса Западной Сибири, многие места Восточной Сибири, Туркестан и Кавказ мо­гут вместить и обеспечить значительное население не только по­тому, что там достаточно свободных и плодородных земель, но и потому, что там можно развить гораздо более интенсивную горную промышленность, чем какая существовала в его время. «Десятки милионов людей могут жить в полном довольстве в этих странах» (1906). Надежды Воейкова осуществлены в настоящее время.

Другая статья А. И. Воейкова «Орошение Закаспийской обла­сти с точки зрения географии и климатологии», напечатанная в «Известиях Географического общества» за 1908 г., есть лучшее украшение мировой географической литературы. В этой работе соединились присущее автору глубокое знание климатологии и аг­рономии, необычайная эрудиция, гениальная способность к пони­манию географических взаимоотношений, наконец, уменье прила­гать выводы науки к потребностям практической жизни. Вот вкратце выводы этой замечательной работы.

После японской войны возник проект орошения Закаспийской области, т. е. нынешней Туркмении. «Но многие спрашивали: не бесполезны ли будут эти работы, если Средняя Азия усыхает? Можно ли идти против природы? Ємотрите, во что обратилась ко­гда-то цветущая Бактриана [ныне Балх], сколько городов и оази­сов засыпано песками пустынь».

На это Воейков отвечает: «Производить оросительные работы в Туркмении можно и должно. Никакого постоянноі^Америко. Сухой жар долин Калифорнии и Аризоны выносится гораздо лег­че, чем влажный жар восточного побережья страны. Известно, что нигде не бывает такого количества солнечных ударов, оао в Нью- Йорое.

12 Л. С. Борт

177

Что касается Туркмении, то Воейков советует здешним жите­лям воздерживаться от мяса в теплые месяцы и не потреблять крепких напитков, особенно водки и вина.

Устраивая большие оросительные системы и таким путем со­здавая обширные оазисы, человек вместе с тем изменяет и климат пустыни в сторону, благоприятную для человека и вообще органи­ческого мира: понижается температура воздуха вследствие затра­ты тепла на испарение воды и расщепление углекислоты, увеличи­вается влажность воздуха, получается защита от горячих, сухих ветров.

Воейков настаивает на том, чтобы вся вода бассейна Арала бы­ла использована для искусственного орошения '.

6

В заключение несколько слов о том, как понимал Воейков со­держание климатологии. Климатом, говорит он, «называют среднее состояние атмосферы в данной стране» ^[59][60][61]или «среднее состояние разных метеорологических явлений или элементов» 3. Климат есть «выражение совокупности погоды в данное время и в данном ме­сте» (1895). Но, понятно, Воейков, как и другие климатологи, яс­но отдавал себе отчет, что «■для познания климата недостаточно знания средних величин; отклонения от них также очень важны. Средние величины имеют далеко неодинаковое значение; например, на большом пространстве пассатной полосы Атлантического океана можно сказать, что климат и погода совпадают». Для того чтобы оттенить недостаточность одних средних, я в определении климата указал, что средние не имеют самодовлеющего значения, что они интересуют климатолога лишь постольку, поскольку среднее со­стояние атмосферы сказывается на жизни растений, животных и человека, а также на характере почвенного покрова ^[62]. Некоторые авторы стали думать, что средние величины являются лишь аб­страктной характеристикой реальной действительности, но не отражением самой действительности. Если следовать этому утвер­ждению, то мы должны притти к выводу, что климат, как таковой, в природе не существует. Если бы это рассуждение было правиль­ным, то надлежало бы признать, что Воейков, основоположник современной климатологии и сторонник, как мы видели, средних величин, имел дело с несуществующей вещью — климатом. Рав­ным образом необходимо было бы прийти к заключению, что ста­тистика населения, описывающая среднее состояние разного рода

явлений в человеческом обществе, оперирует с несуществующим фактором — населением.

Несостоятельность таких рассуждений очевидна. И тем, кто выдвигает подобного рода соображения, можно порекомендовать прежде всего брать пример с основоположника климатологии — Воейкова, который, не мудрствуя лукаво над тем, что такое климат, и считая «в простоте душевной», что климат — это сред­нее состояние атмосферы, вместе с тем выдвинул гениальные кли­матические обобщения, оказавшие громадное влияние не только на климатологию и географию, но и на наше сельское хозяйство и здравоохранение. Вспомним, что именно Воейков впервые реко­мендовал разведение в западном Закавказье чая, ссылаясь на свои наблюдения над климатом, с одной стороны, этих мест, а с дру­гой — тех районов восточной Азии, где разводят чай. И это не­смотря на то, что Воейков, согласно вышеупомянутому автору, должен был считать, что климата вообще в природе не существует. И все же, тем, кто пьет чай, взращенный на полях Грузии, полезно иногда вспомнить о том что этим он обязан не кому иному, как ве­ликому климатологу и географу — Воейкову.

Географическим издательством в 1949 г. переиздан ряд статей А. И. Воейкова по географии населения в сборнике, носящем за­главие «А. И. Воейков. Воздействие человека на природу».

В октябре 1949 г. Главной географической обсерватории в оз­наменование ее 100-летнего юбилея постановлением Совета Мини­стров СССР присвоено имя А. И. Воейкова.