§ 1. Переход прав кредитора к другому лицу
Статья 382. Основания и порядок перехода прав кредитора к другому лицу
1. Право, принадлежащее кредитору, может перейти к другому лицу на основании сделки (уступка требования), в силу закона или по решению суда.
Коммент. ст., как и весь § 1 гл. 24 ГК, направлена прежде всего на регулирование вопросов уступки требования. Однако соответствующие правила носят универсальный характер, в силу чего большинство из них могут применяться и к двум другим видам перехода права требования (см. коммент. к ст. 387 ГК).
2. Использование законодателем термина "передача" подчеркивает волевой характер уступки требования. По своей правовой природе уступка (цессия) представляет собой договор, посредством которого кредитор (цедент) передает принадлежащее ему требование другому лицу (цессионарию).
Уступку требования необходимо отличать от договора, лежащего в ее основании (купли-продажи, дарения и др.). Последний лишь создает обязанность передать требование (является обязательственной сделкой), но не переносит это требование автоматически на другое лицо. Непосредственная передача осуществляется посредством самостоятельного волевого акта - договора цессии, носящего характер распорядительной сделки (см. п. 1 письма ВАС N 120).
Данный вывод справедлив и для ситуации, когда сделка уступки и договор, служащий для нее основанием, совершаются одновременно и даже оформляются единым документом. С правовой точки зрения и в этом случае мы имеем дело с двумя различными сделками.
Распорядительный характер договора уступки не позволяет рассматривать его в ряду оснований передачи имущества (купли-продажи, дарения и т.п.). Договор цессии и лежащая в его основании обязательственная сделка имеют различную правовую природу, а потому не могут рассматриваться как однопорядковые величины и противопоставляться друг другу. Распорядительный характер договора уступки исключает применение к нему дифференциации сделок на возмездные и безвозмездные.
Возмездной (безвозмездной) может быть только обязательственная сделка, лежащая в основании уступки, но никак не договор цессии.3. Договор уступки представляет собой абстрактную сделку. Это означает, что его действительность не зависит от наличия или действительности обязательственной сделки (купли-продажи, дарения и т.п.), лежащей в его основании. Договор цессии проявляет свое действие и при недействительности основания, по которому он совершается (иное мнение (см.: Кротов М.В. О некоторых проблемах перемены лиц в обязательстве// Очерки по торговому праву. Ярославль, 1999. Вып. 6. С. 62) основывается на смешении цели договора и основания уступки, а потому не может быть принято).
Следствием абстрактного характера уступки является повышенная оборотоспособность уступаемого требования. Новый кредитор (цессионарий) при предъявлении требования к должнику не обязан доказывать существование и действительность основания уступки. Равно и должник не вправе заявлять против предъявленного требования возражения, вытекающие из сделки между цедентом и цессионарием, лежащей в основании договора цессии - купли-продажи, дарения и т.п. (см. коммент. к ст. 386 ГК).
Абстрактностью уступки объясняется и то обстоятельство, что должник, добросовестно действовавший в соответствии с полученным уведомлением об уступке, считается исполнившим обязательство надлежащему кредитору (см. п. 14 письма ВАС N 120). При применении последствий недействительности сделки, лежащей в основании цессии, положение добросовестного должника не должно затрагиваться (подробнее см.: Новоселова Л. Сделка уступки права требования и основания ее совершения // Хозяйство и право. 2003. N 7. С. 28-32).
Абстрактный характер уступки отнюдь не означает, что при отсутствии либо недействительности обязательственной сделки-основания цедент теряет возможность использовать какие-либо способы защиты и несет риск имущественных потерь. В подобной ситуации происходит неосновательное обогащение цессионария за счет цедента.
Как следствие, ст. 1106 ГК предусматривает возможность последнего требовать восстановления прежнего положения, т.е. обратного перевода уступленного права на себя по решению суда. Если же на момент предъявления кондикционного требования к цессионарию последний уже осуществил переданное ему право или произвел иное распоряжение, исключающее обратный переход (например, уступил право другому лицу), потерпевший (цедент) вправе требовать от цессионария возмещения действительной стоимости неосновательно полученного (см. ст. 1105 ГК).4. Коммент. ст., как § 1 гл. 24 ГК в целом, регламентирует переход только обязательственных прав. Соответственно, не могут быть предметом уступки права, носящие неимущественный характер, а также иные, кроме обязательственных, имущественные права. Из этого не следует, что подобные права вообще не могут переходить к другому лицу в порядке правопреемства. Однако вопрос о принципиальной допустимости передачи таких прав должен обсуждаться на основании специальных норм, регламентирующих их правовой режим. Этими же нормами, а не правилами § 1 гл. 24 ГК следует руководствоваться и при определении механизма такой передачи.
5. Коммент. ст. исходит из принципиальной допустимости уступки любого обязательственного права независимо от основания его возникновения. Предметом цессии могут быть как права, вытекающие из договора, так и требования внедоговорного характера (например, о возмещении вреда, причиненного имуществу, требование из неосновательного обогащения).
Допустима уступка будущего требования, т.е. требования, которое еще не существует при заключении сделки цессии (например, требования об уплате покупной цены из будущей купли-продажи определенной вещи). При этом такая сделка проявляет свое действие только в момент возникновения требования у цедента (см.: Крашенинников Е.А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву. Ярославль, 1999. Вып. 6. С. 16). Будущее требование переходит к цессионарию в тот момент, когда заключен договор или имеют место иные юридические факты, из которых возникает это требование (см.
п. 4 письма ВАС N 120).Как исключение уступка требования может быть запрещена законом или соглашением сторон. Кроме того, невозможность уступки может вытекать из существа требования (см. ст. 383, 388 ГК и коммент. к ним).
6. Абзац 2 п. 1 коммент. ст. устанавливает недопустимость применения правил § 1 гл. 24 ГК к регрессным обязательствам. Данное предписание исходит из различной правовой природы институтов правопреемства и регресса и, как следствие, различного механизма их действия.
Под правом регрессного (обратного) требования понимается право субъекта (регредиента), исполнившего обязательство за должника (регрессата), требовать от последнего возврата исполненного за него регредиентом. Произведенное регредиентом исполнение погашает первоначальное обязательство, поэтому регрессное требование является самостоятельным и не зависит от обязательства (основного обязательства), существовавшего между регрессатом и его кредитором. Поведение участников основного обязательства не оказывает какого-либо влияния на права и обязанности регредиента и регрессата. Условия осуществления права требования регредиента к регрессату также не зависят от условий осуществления права прежнего кредитора регрессата. Течение срока исковой давности по регрессному обязательству начинается с момента исполнения основного обязательства.
В рамках преемства же нового обязательства не возникает, а происходит переход существующего требования. Право цессионария базируется на праве цедента, производно от него в своем объеме и условиях осуществления. Цессионарию переходит право цедента со всеми его преимуществами и обременениями.
Абзац 2 п. 1 коммент. ст. призван показать лишь различия сущности преемства и регресса. Однако он не может толковаться как установленный законом запрет уступки регрессного требования (см.: Ефимова Л.Н. Перемена лиц в обязательстве (законодательство и практика его применения) // Арбитражная практика. 2003. N 11. С. 14). Регрессное требование представляет собой право обязательственного характера и, как следствие, может быть уступлено кредитором (регредиентом) другому лицу.
7.
Поскольку цессия не изменяет правового положения должника, согласия последнего на совершение уступки не требуется. Вместе с тем п. 2 коммент. ст. предусматривает необходимость получения такого согласия в случаях, прямо установленных законом или договором.Обязательность согласия должника не превращает уступку в трехстороннюю сделку (иное мнение (см.: Кротов М. В. О некоторых проблемах перемены лиц в обязательстве. С. 64) не бесспорно). Согласие не является частью фактического состава договора уступки, а представляет собой одностороннюю сделку должника, адресованную цеденту, цессионарию или обоим вместе. Будучи односторонней сделкой, согласие должника нуждается не в принятии, а лишь в восприятии его одной стороной договора цессии (или обеими). Признание за согласием значения самостоятельной сделки означает, что на него не распространяются правила ст. 389 ГК (см. коммент. к ней) о форме уступки.
8. Коммент. ст. (равно как и иные правила § 1 гл. 24 ГК) не исключает возможности частичной уступки, а также уступки прав, вытекающих из длящегося обязательства (подробнее см. коммент. к ст. 384 ГК).
Не только возможна, но и по общему правилу не требует соблюдения каких-либо дополнительных условий уступка права, вытекающего из взаимного договора. Так, цессия денежного требования из договора купли-продажи не влечет замены продавца по первоначальному договору. Уступка приводит лишь к перемене кредитора в обязательстве оплатить товар, совершенно не затрагивая встречного, но самостоятельного обязательства по передаче товара. Сторонами последнего продолжают оставаться договорные контрагенты - цедент и должник. Уступка требования из взаимного договора не сопровождается одновременным переводом долга, а потому наряду с уступленным правом к цессионарию не переходят обязанности по договору. (см. пп. 6, 8 письма ВАС N 120).
9. Пункт 3 коммент. ст. содержит традиционные для отечественного законодательства положения, регулирующие "внешние" последствия уступки.
Учитывая, что должник не принимает участия в цессионном договоре, коммент. норма связывает его обязанность произвести исполнение цессионарию лишь с получением им уведомления.
Это отнюдь не означает, что законодатель обусловливает действительность уступки фактом получения должником уведомления о ней. Последнее находится за пределами юридического состава цессии (подробнее см.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву// Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 363) и не оказывает влияния ни на действительность совершенной уступки, ни на момент ее вступления в силу.
Соответственно, при неоднократной уступке кредитором одного и того же требования нескольким цессионариям преимущество среди них будет иметь тот из них, кому требование было уступлено ранее, даже если уведомление об этой уступке было получено должником позже.
10. Не влияя на внутренние отношения между цедентом и цессионарием, уведомление имеет особое значение для внешних последствий уступки. Пункт 3 коммент. ст. возлагает на цессионария риск неблагоприятных последствий неуведомления должника о состоявшейся уступке. Под неблагоприятными последствиями следует понимать: а) возможное увеличение числа возражений должника, которые он может использовать против требования цессионария (см. ст. 386 ГК и коммент. к ней); б) возможное увеличение числа требований должника, которые он может предъявить к зачету требования цессионария (см. ст. 386, 412 ГК и коммент. к ним); в) возможность для должника освободиться от обязательства исполнением, произведенным в адрес цедента.
Соответствующий правовой эффект производит лишь письменное уведомление должника, в котором указаны предмет уступки и личность цессионария.
Пункт 3 коммент. ст. не уточняет, какая из сторон договора цессии (цедент или цессионарий) должна направить письменное уведомление о состоявшейся уступке должнику, признавая легитимным уведомление любой из сторон. Не следует признавать правового эффекта за уведомлением, полученным должником от третьих лиц (иное мнение см. в кн.: Белов В.А. Уведомление должника об уступке требования // Законодательство. 2001. N 7. C. 15-16).
11. Установленная п. 3 коммент. ст. фикция - признание надлежащим исполнения, произведенного не уведомленным об уступке должником в адрес цедента, - исключает возможность предъявления должнику требования об исполнении со стороны цессионария. Однако поскольку цедент не является обладателем уступленного права, а следовательно, получил исполнение в отсутствие правового основания, цессионарий может предъявить к нему кондикционное требование о возврате неосновательно полученного, а также о возмещении доходов (см. ст. 1104, 1105, 1107 ГК; п. 10 письма ВАС N 49).
Если, несмотря на полученное уведомление, должник произведет исполнение цеденту, такое исполнение не может быть признано надлежащим. Подобное исполнение не прекращает обязательства должника и не исключает возможность предъявления к нему соответствующего требования со стороны цессионария. После исполнения цессионарию должник, в свою очередь, может истребовать от цедента неосновательно полученное. Вместо предъявления требования об исполнении к должнику цессионарий вправе истребовать от цедента как неосновательное обогащение все полученное последним от должника.
12. Наряду с цессией, которой посвящена коммент. ст. (как и практически весь § 1 гл. 24 ГК), мировой коммерческой практике известен также самостоятельный институт передачи договора (замены стороны в договоре) (см. ст. 9.3.1-9.3.7 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, ст. 12:201 Принципов Европейского договорного права). Он сводится к одновременной (по времени и оформлению) замене лица как стороны договора и переходу всего комплекса его прав и обязанностей по соответствующему договору к другому субъекту. В случае когда такая замена совершается на основании сделки (например, при перенайме - п. 2 ст. 615 ГК), в рамках подобной конструкции происходит одновременная и взаимообусловленная уступка требования и перевод долга. Общие нормы, регламентирующие передачу договора, в отечественном законодательстве отсутствуют. Правила § 1 гл. 24 ГК будут применяться к перемене кредитора, совершаемой в рамках такой передачи, по аналогии (см. ст. 6 ГК и коммент. к ней).
Статья 383. Права, которые не могут переходить к другим лицам
1. Коммент. ст. устанавливает исключение из общего правила уступаемости требований.
Исходя из их правовой природы коммент. норма запрещает уступку так называемых высоко персонифицированных требований, т.е. прав, неразрывно связанных с личностью кредитора.
2. Помимо перечисленных в коммент. ст. требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, к числу высоко персонифицированных относятся, в частности, требования о предоставлении содержания (п. 1 ст. 601 ГК), о компенсации морального вреда (ст. 151 ГК), об исполнении завещательного отказа (ст. 1137 ГК) (подробнее см.: Крашенинников Е.А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 84).
3. От требований, неразрывно связанных с личностью кредитора, следует отличать требования, в которых личность кредитора имеет существенное значение для должника. Уступка последних допустима, но ограничена необходимостью согласия должника (см. п. 2 ст. 388 ГК и коммент. к ней).
4. Не относятся к числу высоко персонифицированных, а следовательно, не запрещены к уступке требования, возникшие из договора, заключенного цедентом в соответствии с лицензией. В частности, возможна цессия требования банка к заемщику о возврате кредита. При этом цессионарием в рамках подобной уступки может быть любое лицо, в том числе и не являющееся кредитной организацией, поскольку наличие специальной правоспособности имеет значение лишь при заключении договора (п. 2 письма ВАС N 120).
5. Договор уступки, совершенный в нарушение установленного коммент. ст. запрета, ничтожен (ст. 168 ГК). Он не влечет правовых последствий и, соответственно, не изменяет принадлежности требования.