ЗЕМСТВА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ЦАРИЗМА: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

А.А. Ярцев

кандидат исторических наук, доцент кафедры общественных наук Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота (г. Калининград)

Кимитака Мацузато

доктор юридических наук, профессор Центра славянских исследований университета Хоккайдо (г.Саппоро)

1.

Расширение самоуправления в современной России, несомненно, яв­ляется важной составляющей общего процесса демократизации. Однако Фе­деральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправ­ления в Российской Федерации», принятый в августе 1995 г., был прорабо­тан недостаточно. Многие его положения получили декларативный харак­тер и весьма широко интерпретировались на местах. Авторы научного сбор­ника «Третье звено государственного строительства России»1 обратились к различным аспектам политики российского государства в области местного самоуправления, причем В.Ф. Абрамов исследовал этот вопрос в контексте исторического опыта российских земств2.

Представляется, что историческая наука может помочь в разработке современного законодательства о местном самоуправлении. Опыт Запада,

1 Третье звено государственного строительства России. Подготовка и реализация Феде­рального закона об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации / Под ред. К. Мацузато. Саппоро, 1998. С. 11.

2 Абрамов В.Ф. Земская идея в России и современное местное самоуправление // Там же. С. 87-109.

как показывают неудачные попытки социально-экономических реформ в современной России, не вполне применим на «ментальном поле» постсовет­ского общества. Хотя в сознании жителей России постепенно преодолева­ются стереотипы, созданные коммунистической пропагандой, русский мен­талитет и без идеологических догм сохраняет и, вероятно, еще долгое время будет сохранять свою значительную специфику. Поэтому опыт предков, даже приобретенный в далеком прошлом, в иных цивилизационных условиях, оказывается не менее значимым для сегодняшних реформ в России, чем современный пример преуспевающих, «образцовых» стран Европы и Аме­рики.

Характер взаимоотношений земств с государственной властью и насе­лением в раннекапиталистической России определялся целым рядом факто­ров. Некоторые из них являются специфической традицией и просматрива­ются как в прошлом, так и в современности, например: мелочная регламен­тация законодательства; неточность юридических формулировок, вызываю­щая целую систему «разъяснений», «толкований» и прецедентов; суровость законодательных норм и хроническое неисполнение их населением; недо­верчивое отношение граждан к любым формам власти и управления; рост налогооблагаемой базы и налогов вообще, несмотря на хроническую недо- имочность большинства населения; упорная борьба с центром за власть и финансы; система дотационной зависимости регионов от центра; дефицит «идеального типа» веберовского бюрократа и отсюда гипертрофированное значение личностных качеств местного администратора и др. Представляет­ся актуальным и возможным усилиями современных историков, политоло­гов и социологов исследовать земские учреждения как социальные институ­ты и как ведомственные организации, проследить характер их взаимоотно­шений с государственной бюрократией и местным населением, поставить вопрос об эффективности земского самоуправления и качестве деятельнос­ти выборного и наемного элементов земства.

B большинстве своем историческая наука и публицистика положи­тельно оценивают земский опыт - от восторженной апологетики либералов начала ХХ века до сдержанного одобрения историками-марксистами земс­

1 Цит. по: Большакова О.В. Бюрократия и великие реформы в России (1860-70-е гг.). Современная англо-американская историография.

кой хозяйственной практики. Последние, однако, часто критиковали зем­ства за недостаточные, на их взгляд, масштабность деятельности и деловую активность. Говоря о достижениях Калужского земства к концу 90-х годов, Т.А. Свиридова писала: «Земское дело в губернии находилось в поре своего становления. Но по своему характеру оно было слабо прогрессирующим»1. Историк инкриминировала этому земству ряд недостатков, например: «Ог­раниченность земской школьной политики усматривается в нерешенности таких задач, как введение всеобщего начального образования, уничтожение неграмотности населения в целом»2. Подобные субъективные оценки по кри­териям «много - мало» и «идеал - реальность» доминировали в советской историографии земства. Советские исследователи могли бы уйти от излиш­него критицизма, если бы руководствовались высказыванием «главного мар­ксиста» В. И. Ленина о том, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требова­ниями, а по тому, что они дали нового сравнительно со своими предше- ственниками»3. Кроме того, не только в советской, но и западной леволибе­ральной («ревизионистской») историографии земства критиковались за от­сутствие политической смелости и сотрудничество с коронной бюрократи­ей. Претензии такого рода выглядят не вполне справедливыми по отноше­нию к учреждению, призванному прежде всего осуществлять управление местным хозяйством.

Земские органы самоуправления 1864 г. явились принципиально но­выми для российской традиции учреждениями. Аналогии с земским самоуп­равлением XVI - XVII вв. носят условный характер4, хотя в целом «земская идея» как идея «народности, власти, исходящей от земли, от народа»5 неоднократно проявляла себя в феодальную эпоху. Земское самоуправле­ние XIX в. было порождено капиталистическим развитием страны и «еди­ноутробно» связано с другими буржуазными реформами в России времен Александра II. Прежде всего, земство оказалось представительным всесос­ловным органом самоуправления на уровне уезда и губернии, обладающим определенной долей власти и компетенции.

1 Свиридова Т.А. Калужское земство в 60-90-е годы XIX в.: Дис.... канд. ист. наук. М., 1986. С. 74.

2 Там же. С. 122.

3 Ленин В.И. К рабочим и работницам фабрики Торнтона. Полн. собр. соч. С. 74.

4 Носов Н.Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания

0 земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969.

5 Абрамов В.Ф. Земская идея... С. 87.

1 4

вынуждено существовать в условиях отсутствия многих демократических свобод, параллельно с централизованной и бюрократической государствен­ной системой. Отсюда - своеобразие земских положений 1864 и 1890 гг. и текущего земского законодательства, особая политическая роль земского либерального движения в жизни не только провинции, но и столиц, соци­альный феномен земского «третьего элемента» и многое другое, придающее русскому местному самоуправлению значительную уникальность.

2. Дореволюционная историография

Предшествующая историография имела значительные достижения в разработке земской проблематики. Дореволюционных историков, юристов и публицистов (В.П. Безобразов, А.И. Васильчиков, В.М. Гессен, А.Д. Гра- довский, Д.В. Друцкой-Соколинский, К.Д. Кавелин, Н.М. Коркунов, В.Н. Лешков, М.И. Свешников, Б.Н. Чичерин, Д.Н. Шипов, Г.И. Шрейдер1) прежде всего интересовал статус земских учреждений. Большинство этих работ но­сило теоретический и историко-сравнительный характер. Авторы стреми­лись определить оптимальную структуру органов самоуправления, обозна­чить пределы их власти и компетенции, предложить варианты взаимоотно­шений органов самоуправления и государственных структур. Достаточно четко выкристаллизовались две теории самоуправления - общественная и государ­ственная. Они основательно проанализированы В.В. Гармизой, Н.П. Зыря­новым, Л.Е. Лаптевой и О.Н. Богатыревой2.

1 Безобразов В.П. Земские учреждения и самоуправление. М., 1874; Васильчиков А.И. О самоуправлении: сравнительный обзор русских и иностранных земских и общественных уч­реждений: В 2 т. СПб., 1870; Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904; Градов- ский А.Д. История местного самоуправления. Собр. соч.: В 4 т. М., 1964-1966. Т.2; Друцкой- Соколинский Д.В. Земство по положению о земских учреждениях 12 июля 1890 года // Вес­тник Европы. 1895. № 9; Кавелин К.Д. Бюрократия и общество (1881 г.). Собр. соч.: В 4 т. Т. 2; Коркунов Н.М. Русское государственное право: В 2 т. СПб., 1903; Лешков В.Н. Опыт теории земства // День. 1865. № 42-44; Свешников М.И. Основы и пределы самоуправления. СПб., 1892; Чичерин Б.Н. Бюрократия и земство // Чичерин Б.Н. Вопросы политики. М., 1903; Шипов Д.Н. К вопросу о взаимных отношениях губернских и уездных земств. М., 1899; Шрейдер Г.И. Земское самоуправление // Нужды деревни по работам комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности: Сб. статей. СПб., 1904.

2 Гармиза В.В. Земская реформа и земство в исторической литературе // История СССР. 1960. №5; Зырянов П.Н. Крах внутренней политики третьеиюньской монархии в области местного управления (1907-1914): Дис.... канд. ист. наук. М., 1972; Лаптева Л.Е. Земские учреждения в России. М., 1993; Богатырева О.Н. Земское самоуправление в Вятской и Пер­мской губерниях в пореформенный период (60-90-е годы XIX в.): Автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1996.

Кратко говоря, сущность разногласий заключалась в следующем. Сто­ронники общественной теории местного самоуправления противопоставля­ли интересы государства и местности, отделяли административное управле­ние хозяйством от политической формы правления. По их мнению, органы государственного управления и местного самоуправления имеют разные фун­кции и должны сосуществовать параллельно и независимо друг от друга. Напротив, сторонники государственной теории считали органы местного самоуправления фундаментом общего государственного устройства, поэтому выступали за включение земских органов в систему государственных учреж­дений. B сущности эти ученые, за исключением разве что В.П. Безобразова, проявили себя сторонниками земства и выступали за существенное расши­рение полномочий этих органов самоуправления. Таким образом, проблема «Земство и государственная власть» сразу же была поставлена в обществен­ной мысли в разряд самых значимых и не теряла своей актуальности вплоть до революции.

Определенные успехи дореволюционных историков были связаны с изучением хозяйственно-экономической практики российского земства. Под­робная документация земских управ, доступность многочисленных томов земской статистики позволили создать объемные труды о земском народном образовании, медицине, ветеринарии, продовольственной помощи, статис­тике и других отраслях местного хозяйства. Работы B.B. Григорьева, E.A. Звягинцева, Г.А. Фальборка, В.И. Чарнолусского (образование), И.И. Мо- лессона, З.Г. Френкеля (медицина, ветеринария), Г.П. Сазонова (продоволь­ствие, сельское хозяйство), С.Н. Валецкого (статистика), В.Г. Бажаева (аг­рономия)1 носили описательный характер, местами напоминая сводные об­зоры статистических данных.

Четырехтомное исследование Б.Б. Веселовского «История земства за 40 лет»2 претендовало на роль обобщающего труда в историографии зем­ства. Подробно проанализировав движение земских бюджетов, хозяйствен­но-культурную и политическую жизнь российского земства, историк в пос­леднем томе попытался дать «исторические обзоры отдельных земств». Од­нако эти обзоры, составленные на основе документации главным образом

1 Григорьев В.В. Исторический очерк русской школы. М., 1910; Звягинцев E.A. Народное образование в земствах. М., 1914; Фальборк Г.А., Чарнолусский В.И. Земство и народное образование. СПб., 1910-1911; Молессон И.И. Земская медицина. Казань, 1871; Френкель З.Г. Очерки земского врачебно-санитарного дела. СПб., 1913; Сазонов Г.П. Обзор деятельно­сти земств по народному продовольствию (1865-1892 гг.). СПб., 1893; Он же. Обзор деятель­ности земств по сельскому хозяйству (1865-1895). СПб., 1896; Валецкий С.Н. Земская стати­стика. М., 1899; Бажаев В.Г. О правительственной и земской агрономии. М., 1897.

2 Веселовский Б.Б. История земства за 40 лет: В 4 т. СПб., 1909-1911.

губернских управ, в их социально-политической части выглядят блеклыми и односторонними. Б.Б. Веселовский обозначил направления дальнейшего изу­чения земства, предложив исследователям «чистые» темы преимущественно политологического характера, многие из которых до сегодняшнего дня не отмечены в отечественной историографии даже статьей, несмотря на до­статочную проблемность и актуальность: «о роли сената в земской жиз­ни, практике губернских по земским делам присутствий», «о губернатор­ских протестах»1.

Бурный рост земско-либеральной фронды на рубеже веков стимулиро­вал появление целого ряда работ о политической истории земства, написан­ных в основном апологетами или непосредственными участниками этого движения (И.П. Белоконский, В.С. Голубев, Н.И. Иорданский, А.А. Корни­лов, В.Д. Кузьмин-Караваев)2. Книги двух последних представляли собой сборники их публицистических статей, опубликованных в либеральной прессе. В этом ряду исследование И.П. Белоконского оказалось наиболее информа­тивным. В целом эти авторы преувеличивали оппозиционный характер зем­ских гласных и представляли государственную бюрократию прежде всего как лагерь реакции по отношению к земству. В.С. Голубев, Г.Е. Львов, Т.И. Польнер, Д.Н. Шипов3, будучи земскими деятелями, знакомыми с тяготами повседневной земской практики, недостаточно критично оценивали хозяй­ственно-культурные достижения земств. Б.Б. Веселовский, на тот момент считавший себя по убеждениям социал-демократом, добавил несколько кри­тических строк в апологетический хор либеральных историков и публицис­тов. Он попытался выявить классовые интересы в земстве, проанализировав состав земств не по сословному, а по классовому признаку, однако сде­лал это весьма прямолинейно и упрощенно, что снижает значимость его исследования.

Работы, специально посвященные отдельным сторонам взаимоотноше­ний земских и государственных структур, малочисленны и слабо фундиро­ваны. Последнее замечание касается исследований Н.А. Карышевым зем­ских ходатайств, И.П. Брюхатовым роли «третьего элемента» в земстве,

1 Там же. Т. 3. С. VIII, 363.

2 Белоконской И.П. Земство и конституция. М., 1910; Он же. Земское движение. М., 1914; Голубев В.С. По земским вопросам. 1901-1911: В 2 т. СПб., 1913, 1914; Иорданский Н.И. Земский либерализм. М., 1905. Он же. Конституционное движение 60-х годов. СПб., 1906; Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II (1855-1881). Исторические очерки. М., 1909; Кузьмин-Караваев В.Д. Из эпохи освободительного движения: В 2 т. СПб., 1907.

3 Львов Г.Е., Полнер Т.И. Наше земство и 15 лет его работы. М., 1914; Шипов Д.Н. Указ. соч.; Голубев В.С. Указ. соч.

С. Заком демократизации земства1. Проблемы взаимоотношений губернс­ких и уездных земств и значения земств для развития городского хозяйства вызвали некоторую дискуссию (Н.К. Авинов, В.М.Гессен, Д.Д. Лобанов, К. Одарченко, К.А. Пажитнов, Ф. Страдомский, Д.Н. Шипов)2. Однако боль­шинство актуальных социально-политических проблем истории земского самоуправления остались за бортом дореволюционной историографии глав­ным образом из-за отсутствия или недоступности источников, сложности их мобилизации.

Политической публицистике тех лет было свойственно стремление под­чинить материал задачам текущей политической борьбы, что снижает ее научную значимость. Статьи К.К. Арсеньева, М.П. Колюпанова, С.Ю. Ска- лона, массовая околоземская публицистика 90-х - начала 900-х годов созда­вали образ земств, гонимых государственной бюрократией, представляли земства чуть ли не единственными в стране сторонниками и носителями прогресса. Особая позиция по отношению к земствам М.Е. Салтыкова-Щед­рина раздражала либеральных публицистов. Русский писатель сатирически высмеивал административную и экономическую слабость земств, узость сто­ящих перед ними задач, подвергал критике их социальную политику и скеп­тически отзывался о перспективах развития такого самоуправления в усло­виях российского абсолютизма. В целом публицистика передавала живую атмосферу в земстве и вокруг него, рисовала картины земской повседневно­сти, влияла на общественное мнение в отношении земства и на самосозна­ние самих земских деятелей.

Серьезных исследований земства представителями революционно­демократического лагеря, за исключением работ сочувствующего им Б.Б. Веселовского, не предпринималось. Взгляды В.И. Ленина на земское са­моуправление не отличались особой оригинальностью в русле революци­онно-демократической публицистики. Известная статья «Гонители зем­ства и Аннибалы либерализма» стала методологической основой для со­ветской историографии земства. Однако не только в фактической, но и

1 Карышев Н.А. Земские ходатайства по материалам Кахановской комиссии. М., 1890; Брюхатов И.П. Значение «третьего элемента» в жизни земства // Юбилейный земский сбор­ник. СПб., 1914; Зак С. Демократизация земства. М., 1906.

2 Авинов Н. К. К вопросу о взаимных отношениях губернских и уездных земств. Саратов, 1904; Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904; Лобанов Д.Д. Губернии и уезд как единицы земского самоуправления. Калуга, 1900; Одарченко К. Организация и задачи земского самоуправления. М., 1904; Пажитнов К.А. Городское и земское самоуправление // Великие реформы шестидесятых годов в их прошлом и настоящем. СПб., 1913; Страдомский Ф. Города и земство. К вопросу об урегулировании их взаимных отношений. Киев, 1905; Шипов Д.Н. Указ. соч.

во многом в оценочной частях эта статья восходит к публицистике П. Б. Аксельрода, М. А. Драгоманова, С. Ю. Витте. Уничижительная оценка земских учреждений как «пятого колеса в телеге российского самодер­жавия» принадлежит не В. И. Ленину, как это было принято считать, а М. Е. Салтыкову-Щедрину1. Гиперкритичное отношение В. И. Ленина к деятельности этих органов самоуправления получало справедливые упреки единомышленников. Так, на страницах социал-демократической «Искры» В. И. Засулич возражала ему: «Как ни узка сфера земского труженичества, всякий признает, что луженые рукомойники все же луч­ше нелуженых»2.

3. Советская историография3

Поначалу земской теме, впрочем, как и многим другим, не повезло в советской историографии. Высказывание о земской реформе первого исто- рика-марксиста М.Н. Покровского можно оценить лишь как историографи­ческий казус: «Самоуправление реформой 1864 г. было не расширено, а сужено, притом чрезвычайно существенно»4. Насильственный слом земской системы в годы революции и гражданской войны и замена земств советами потребовали от советских историков очернения земского социального и хозяйственного опыта, конъюнктурной критики земских политических дви­жений. Отчасти поэтому в годы сталинского режима история земств факти­чески была предана забвению. Почти забытая историками кандидатская дис­сертация В.В. Киршмана, посвященная отражению земской реформы в пе­чати Петербурга и Москвы 1856-1874 гг.5, явилась единственным серьезным исследованием земства, достаточно содержательным и убедительным. Авто­ру удалось избежать крайних идеологических оценок.

1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 35, 64; Т. 12. С. 263; Т. 13. С. 12-13; Салтыков- Щедрин М.Е. Собр. соч.: В 22 т. М., 1967-1974. Т. 14. С. 231, 460; Т. 7. С. 25; Т. 14. С. 233, 366.

2 Искра. 1903. 1 января.

3 Для общего понимания советской историографии по земству полезно обратиться к рабо­те В.Ф.Абрамова: Земское самоуправление России: постановка проблемы, источники и изу­ченность вопроса // Acta Slavica Iaponica. Tomus XIII (1995). C. 83-97.

4 Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. Избранные произведения: В 4 т. М., 1965. Т. 2. С. 397.

5 Киршман В.В. Печать Петербурга и Москвы (1856-1874 гг.) о земской реформе 1864г.: Дис канд. ист. наук. М., 1972.

Учебник по истории СССР для студентов исторического факультета 1954 г. закрепил точку зрения на земское самоуправление более-менее близ­кую к ленинской. Авторы раздела о земстве Ш.М. Левин и E.A. Мороховец определили цель реформы 1864 г. в том, чтобы «приспособить самодержав­но-полицейский строй России, сохраняя его классовую дворянско-помещи­чью сущность, к потребностям капиталистического развития»1. Ссылаясь на позицию В.И. Ленина, историки признали, что земская реформа была выр­вана у царизма не только революционным натиском, но и «волной обще­ственного возбуждения»2. Однако они побоялись дать прямую ленинскую цитату, из которой можно было заключить, что главным побудителем этой реформы все же оставалось давление общества, а не деятельность револю­ционеров. Оценка сущности земского самоуправления в последующей со­ветской историографии постепенно смягчалась.

В первой советской монографии о земстве В.В. Гармиза исследовал историю подготовки земской реформы 1864 г. Годом издания заглянувшая в «оттепель», книга все же страдала социологизаторством и политическим максимализмом. Впрочем, как свидетельствует Л.Е. Лаптева, при защите диссертации В.В. Гармизу критиковали за идеализацию земских учрежде­ний, поэтому историк вынужден был подвергнуть монографию тщательной редакции3. Не вполне верно утверждение В.В. Гармизы, что проблема под­готовки реформы замалчивалась в дореволюционной историографии, одна­ко столь детально и на таком широком круге источников она действительно рассматривалась впервые. Вывод о сущности земского самоуправления в дореволюционной России был сделан историком в научно-марксистском духе: «Земство - всесословное общественное учреждение, помещичье по своей социальной сущности, буржуазное по своей практической принадлежности, конституционное по своему политическому характеру»4.

Следующей вехой в изучении земского самоуправления стало появле­ние монографии Л.Г. Захаровой о контрреформе 1890 г.5 Историк обрисо­вала атмосферу, сложившуюся вокруг земства к концу 80-х годов XIX века, рассмотрела процесс подготовки контрреформы в правительственных кру­гах и проанализировала ее содержание. В отдельной главе была прослежена динамика социального состава земских собраний и управ и сделан вывод о том, что изменение системы выборов в 1890 г. было связано прежде всего с

1 История СССР: Учебник для исторических факультетов вузов. М., 1954. Т. 2. С. 462.

2 Ленин В.И. Гонители земства и Аннибалы либерализма. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 33.

3 Лаптева Л.Е. Земские учреждения... С. 16.

4 Гармиза В.В. Подготовка земской реформы 1864 г. М., 1956. С. 12.

5 Захарова Л.Г. Земская контрреформа 1890 г. М., 1968.

тем, что формирующаяся буржуазия постепенно вытесняла поместное дво­рянство из землевладельческой курии. Л.Г. Захарова на общероссийском уровне, а Т.Н. Львова на региональном (Московское земство) применили методику не сословного, а классового анализа состава гласных1. По сути дела историки причислили крестьян-собственников, ставших гласными зем­ских собраний, к буржуазии. Представляется, что такой анализ состава глас­ных уместен, но все же не дает точной картины социально-политического облика земств. Экономическое положение избирателя или земского деятеля не являлось прямым показателем его мировоззрения и политических взглядов.

Проблема взаимоотношений земств и государственной власти в от­дельных аспектах затрагивалась в работах ведущих советских историков.

В.Г. Чернуха обращалась к истории земского самоуправления при анализе внутренней политики самодержавия в 50-80-е годы2, А.П. Корелин и Ю.Б. Соловьев коснулись некоторых сторон земской жизни при изучении состава российского дворянства и политики властей в отношении «первенствующе­го сословия»3. П.А. Зайончковский проанализировал политический кризис 70-80-х годов XIX века, обратив внимание и на поведение земств в этот период4. В.С. Дякин исследовал взаимоотношения земских учреждений и самодержавия в период третьеиюньской монархии5. Авторы «Кризиса само­державия в России» немало места уделили политике государственной власти в отношении земства в 1896-1917 гг.6

Л.Е. Лаптева проанализировала Положение о земских учреждениях 1864 г. и последующее текущее законодательство с позиции права. Автор справедливо заметила, что «в нашей литературе принято оценивать чрезмер­но сурово и меры центрального правительства в отношении земств»7. Одна­ко содержание ее работы не преодолело этого традиционного взгляда. Л.Е. Лаптева склонна оценивать положение земств как «действительно неудоб­ное... в условиях жесткой подконтрольности государственной бюрократии»8,

1 Захарова Л.Г. Указ соч., Львова Т.Н. Московское земство в 1865-1890 гг. (социальный состав и практическая деятельность): Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1968.

2 Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Л., 1978.

3 Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904. Состав, численность, организация. М., 1979; Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. Л., 1973; Он же. Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л., 1981.

4 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 гг. М., 1964.

5 Дякин В.С. Земство и самодержавие в третьеиюньской монархии // Вопросы истории России XIX-XX века. Л., 1983.

6 Кризис самодержавия в России. 1896-1917. Л., 1984.

7 Лаптева Л.Е. Земские учреждения.... С. 3.

8 Там же.

а текущее законодательство в отношении земских учреждений как только ограничительное1. Е.Н. Кузнецова в диссертации о земском Положении 1890 г. ограничилась постатейной характеристикой этого документа, и в целом это исследование носит поверхностный характер2. К сожалению, в данных работах почти не затрагивались такие актуальные правовые пробле­мы, как необходимые и возможные пределы компетенции местных органов самоуправления в тех исторических условиях, реализация земского законо­дательства на практике, эффективность административного контроля за де­ятельностью земств.

А.Н. Медушевский обратился к изучению административных реформ в России в XVIII - XIX вв. Опираясь в методологии на историко-социоло­гические работы М. Вебера и П. Блау, он проводил типологический анализ современных земству российских административных учреждений и бюрок­ратии как социальной группы. Он полагал, что такие западные исследовате­ли, как М. Раев (Marc Raeff), преувеличивали специфику российского чи- новничества3. Тем не менее, в данной работе содержатся ценные размышле­ния именно о своеобразии российского бюрократического аппарата, особой роли государственных структур в проведении буржуазных реформ XIX века.

Большое значение для изучения проблемы «земство и государственная власть» представляют работы новгородского историка М.М. Шумилова о местной администрации России 50-80-х годов XIX века4. М.М. Шумилов проанализировал статусы губернаторов и вице-губернаторов, уровень их власти и компетенции, взаимоотношения с министерствами, главным образом с МВД. В его работах имеются важные наблюдения о взаимоотношениях гу­бернаторов с земскими органами самоуправления, о степени эффективности губернаторского контроля за органами самоуправления, о роли личности самого губернатора в проведении государственной политики на местах. На конкретных примерах историк показал степень мелочной регламентации российского законодательства, действенность тех или иных законодатель­ных норм. М.М. Шумилов пришел к неутешительному выводу, что «и в XX век Россия вступила лишь с подновленным, но не реформированным

1 Там же. С. 59.

2 Кузнецова Е.Н. Контрреформы 80-х - 90-х годов XIX века в России (государственно­правовая характеристика): Дис канд. юрид. наук. Л., 1977.

3 Медушевский А.Н. Административные реформы в России XVIII - XIX вв. в сравнитель­но-исторической перспективе: научно-аналитический обзор. М., 1990. С.15.

4 Шумилов М.М. Губернская администрация и органы центрального управления России во второй половине XIX века. Л., 1988.; Он же. К истории новгородской губернской админи­страции 60-х гг. XIX в. // Новгородский исторический сборник. Л., 1984; Он же. Местное управление и центральная власть в России в 50-х - начале 80-х гг. XIX века. М., 1991.

кардинально аппаратом местного управления, хотя потребность в этом ощущалась давно»1.

Известно, что оппозиционное движение земств во многом было вызва­но как общеполитической ситуацией в стране и политическими убеждения­ми земцев, так и теми ограничениями и притеснениями, которым государ­ственная власть подвергала органы самоуправления. На общероссийском уров­не наиболее изучена история земского либерального движения, хотя пона­чалу эта проблема с трудом входила в научный оборот. «Так называемая «теория двух лагерей», на основе которой из двух разнородных социальных сил - черносотенно-правительственной и либерально-буржуазной искусст­венно конструировался единый и монолитный лагерь контрреволюции, явно противоречила общеизвестным фактам и прямым ленинским высказывани­ям, - констатировал К. Ф. Шацилло. - В результате научная разработка вопросов, связанных с историей русского либерализма, была по существу прекращена»2.

После дискуссии 1966 г. (выступлений З.С. Виленской, Б.С. Итенбер- га, Ю.З. Полевого) либеральное движение стало расцениваться советской историографией как освободительное3. Историки обратились к активному изучению проблем русского, и, в частности, земского либерализма, отноше­ния правительства к политическим претензиям земств (В.С. Дякин, В.Я. Лаверычев, Н.М. Пирумова, М.С. Симонова, Е.Д. Черменский, К.Ф. Ша- цилло, П.И. Шлемин и др.)4. Наиболее острый, дискуссионный характер приняли вопросы о социальной базе либерализма, месте и роли земства в этом движении, этапах развития, преемственности «старого» и «нового» либерализма, эволюции программных установок, характере взаимоотноше­ний с демократическими движениями и правительственным лагерем.

1 Шумилов М.М. Местное управление... С. 85.

2 Шацилло К.Ф. Русский либерализм на рубеже веков // В.И. Ленин о социальной струк­туре и политическом строе капиталистической России. М., 1970. С. 116.

3 Троицкий Н.А. Историография второй революционной ситуации в России. Саратов, 1984. С. 54-55.

4 Дякин В.С. Указ. соч.; Лаверычев В.Я. Общая тенденция развития буржуазно-либераль­ного движения в России в конце XIX - началеХХ века // История СССР. 1976. № 3; Пирумо­ва Н.М. Земское либеральное движение. Социальные корни и эволюция до начала ХХ века. М., 1977; Симонова М.С. Земско-либеральная фронда 1902-1903 гг. // Исторические запис­ки. Т. 91. М., 1978; Черменский Е.Д. Земско-либеральное движение накануне революции 1905-1907 гг. // История СССР. 1965. № 5; Шацилло К.Ф. Тактика и организация земского либерализма накануне первой русской революции // Исторические записки. Т. 101. М., 1978; Он же. Формирование программы земского либерализма и ее банкротство накануне первой русской революции (1901-1904 гг.) // Исторические записки. Т. 97. М., 1976; Шлемин П.И. Земское движение и либеральная интеллигенция на рубеже 80-х - 90-х годов XIX в. // Воп­росы истории СССР. М., 1972.

Т.М. Жиганова исследовала изменение отношения общественного мне­ния к великим реформам на всем протяжении их проведения1. Она отмети­ла, что манифест 19 февраля «не принес с собой ни успокоения, ни оптими­стических настроений и надежд на будущее. Напротив, повсюду увеличи­лась напряженность»2. Она не только показала, как реагировали различные политические группы на реформы, но и попыталась оценить психологичес­кую сущность этих реакций.

Интерес советской историографии к народничеству стимулировал не­которых исследователей взглянуть на это явление через призму земства (Л.К. Ерман, Е.Г. Корнилов, Н.М. Пирумова и др.)3. Н. М.Пирумова по специаль­ной выборке сумела обработать статистические данные 1902 г., собранные по требованию МВД, о происхождении, образовании, возрасте, чине, долж­ности, заработной плате и производственном стаже земских служащих Рос­сии и сравнить их с отрывочной статистикой земского персонала 60-80-х годов. Была затронута проблема взаимоотношений земской интеллигенции с земскими управами, собраниями, правительственным лагерем.

4. Позднесоциалистический период: регионализация исследований

Работы Н.Л. Хайкиной (Самарское земство, 1961) и М.И. Черныша (Пермское земство, 1959) положили начало региональным исследованиям земств4. Заданный этими историками круг проблем оказался определяющим для последующих кандидатских диссертаций по земствам5. Главное внима­ние региональные исследователи уделили хозяйственной практике земств,

1 Жиганова Т.М. Общественность и реформы в России 60-х - 70-х гг. XIX века: Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1996.

2 Там же. С. 16.

3 Ерман Л.К. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966; Она же. Состав интеллигенции в России в конце XIX - начале ХХ века // История СССР. 1963. № 1; Корни­лов Е.Г. Земская демократическая интеллигенция и ее участие в революционном движении 70-х гг. XIX в. // Вопросы общественного и социально-экономического развития России в XVIII-XIX вв. Рязань, 1974; Пирумова Н.М. Земская интеллигенция и ее роль в обществен­ной борьбе до начала ХХ в. М., 1986.

4 Хайкина Н.Л. Земские учреждения Самарской губернии в 1864 - 1881 годах: Дис........................................

канд. ист. наук. Куйбышев,1991; Черныш М.И. Развитие капитализма на Урале и Пермское земство. Пермь, 1959.

5 В 60-х - середине 90-х годов изучались следующие земства в разных хронологических рамках: Нижегородское (Л.М. Побережская, 1967; А.П. Лиленкова, 1973), Московское

анализу земских бюджетов, в ряде диссертаций имеются разделы по соци­альному составу земских органов, участию местных земских деятелей в по­литических движениях, показана специфика отдельных земств. Появление таких региональных работ вполне оправдано, несмотря на наличие в доре­волюционной историографии обобщающих монографий по отдельным от­раслям земского хозяйства. Диссертации 80-х годов построены на более широкой источниковой базе, в них привлечены практически обойденные дореволюционными историками документы местных архивов, предложены современные методики работы с историческими источниками. В большин­стве этих работ рассматривался ранний период деятельности земств, поэто­му многие вопросы земской практики 90-900-х годов, например, агрономия, кооперация, предпринимательство, участие земств в профессиональных съездах и в общероссийских социально-экономических мероприятиях, остались малоизученными.

Как заметил современный историограф земства В.А. Горнов, «на рубе­же 1980-х годов был предпринят научный «штурм» земской темы, первым результатом которого стало появление целого «букета» исследований по отдельным губерниям»1. Представляется, что для этого явления имелся ряд причин. Во-первых, смягчение советского режима, постепенный отказ об­щества от черно-белой картины мира заставили ученых-обществоведов, жур­налистов и писателей, наконец, государственных деятелей с меньшей поли­тической заданностью взглянуть на многие исторические явления и события недавнего прошлого. Стала ощущаться общественная потребность в реаби­литации земств. Первыми из советских ученых на этот путь вступили реги­ональные исследователи, в работах которых появились положительные оценки земских культурно-хозяйственных инициатив и достижений, а отдельным земцам воздавалось должное за труженичество и патриотизм. Многие из них продолжали традиционно ругать земское самоуправление за компромиссы с властями, за недостаточную политизированность и неучастие в революцион­

(Т.Н.Львова, 1968; Т.П. Прокофьева, 1981), Ставропольское (А.С. Калмыков, 1970), на тер­ритории Мордовии (К.М. Тимошкин, 1976), Смоленское (О.Л. Будаева, 1981), Воронежское (А.А. Марьяновский, 1981), Тульское (Л.П. Фролова, 1981), Вятское (И.И. Стефанова, 1983), Таврическое (А.С. Маскина, 1983), Бессарабское (В.А. Андриевский, 1984), Тверское (Н.С. Новикова, 1984), Калужское (Т.А. Свиридова, 1986), Рязанское (Е.Г. Тарабрин, 1986), на Правобережной Украине (И.В. Сесак, 1987), Казанское (В.Ф. Абрамов, 1989; М.С. Низамова, 1995), Саратовское (Е.Н. Морозова, 1989; А.В. Воронежцев, 1993), Поволжья (М.Н. Матвеев, 1993), северо-западных губерний (А.А. Ярцев, 1995), в Вятской и Пермской губерниях (О.Н. Богатырева, 1996).

1 Горнов В.А. История земства России второй половины XIX - начала ХХ вв. и ее

отражение в отечественной исторической науке (1946-1995): Автореф дис. канд. ист. наук.

М., 1996. С. 15.

ном движении, но общая тенденция 80-х годов на реабилитацию земского самоуправления явственно просматривалась. Во-вторых, в эти годы на фоне нарастающего товарного дефицита и осознания населением неэффективно­сти социалистической системы хозяйствования в различных, в том числе и научных, кругах возникла потребность обратиться к опыту дореволюцион­ных отечественных хозяйственных учреждений. В-третьих, в общественном сознании последнего двадцатилетия наметился некоторый поворот от духов­ности к меркантильности. Поэтому примеры какой-либо удачной хозяй­ственной деятельности, экономического или административного успеха ста­ли вызывать повышенный интерес.

«В исследованиях по регионам, выполненных в 1980-е годы, централь­ное место занимают вопросы практической деятельности земских учрежде­ний, - отметил В. А. Горнов (1996). - Это, конечно, не исключает самого пристального изучения других аспектов истории земств отдельных губер­ний, но, с нашей точки зрения, правильно распределяет силы исследовате­лей, концентрируя их внимание на тех сторонах предмета, знание которых может быть с успехом применено в современной административно-хозяй­ственной и культурно-просветительной работе»1. Это высказывание являет­ся характерным для взгляда многих современных региональных историков и публицистов на земские учреждения. Многие из них полагают, что хозяй­ственно-экономический опыт земств может быть с успехом применен и се­годня. Представляется, что такое мнение несколько преувеличено. Направ­ления и методы хозяйственной деятельности земств частью устарели, а по­ложительные примеры рациональности, компетентности, деловитости и нрав­ственности земских деятелей реализовывались в иных социальных и эконо­мических условиях.

Региональные историки стремились определить особенности исследуе­мых губернских и даже уездных земств. «Специфика их, порожденная... частными своеобразиями (особенностями социально-экономического разви­тия, составом гласных, взаимоотношениями с местной администрацией и т.д.) оправдывает исследования земств по губерниям»2, - заметила Т.П. Про­кофьева. И все-таки слабым местом большинства региональных исследова­ний является их похожесть. Методика их написания уже отработана, задачи и план исследований, набор выводов апробированы предшественниками. Региональные историки не испытывают больших сложностей с мобилизаци­ей источников - земские статистические данные являются подробными и

1 Там же. С. 16.

2 Прокофьева Т.П. Московское земство на рубеже XIX-XX веков.: Дис.... канд. ист. наук. М., 1981. С. 3.

доступными, вся основная земская документация вплоть до стенограмм засе­даний земских собраний опубликована, поэтому привлечение документов центральных архивов, поиск новых источников для многих не становится необходимостью. Все это снизило эвристичность региональных исследова­ний, и они во многом приобрели описательный характер. Тем не менее, эти работы, конечно, имеют определенную научную значимость и краеведчес­кую ценность.

К сожалению, на региональном уровне существует мало специальных исследований о взаимоотношениях отдельных земств с государственными учреждениями, хотя в последнее время наблюдается некоторый поворот от хозяйственно-экономической к социально-политической характеристике зем­ского самоуправления. В.Ф. Абрамов в рамках научной статьи предпринял попытку раскрыть механизм функционирования земских учреждений на при­мере Казанского земства1. Н.А. Арнольдов одну из глав диссертации посвя­тил формам и методам земского самоуправления Самарской губернии2. М.С. Низамова попыталась выяснить социально-политическую направленность зем­ской деятельности в Казанской губернии, «мотивы возникновения и сферы приложения земских либеральных идей»3. Эти историки косвенно затронули проблему взаимоотношений изучаемых ими земств с местной администрацией.

О.Н. Богатырева в диссертации, посвященной земству Вятской и Пер­мской губерний в пореформенный период, одну из задач исследования опре­делила как осмысление «соотношения правительственной власти и земского самоуправления, места земских учреждений в общей системе государствен­ного управления»4. Автор попыталась обозначить наиболее сущностные черты земского законодательства и показать специфику их применения в уральс­ком регионе. Однако складывается впечатление, что она не вполне добилась ясности в этом вопросе, ее выводы выглядят противоречиво. С одной сторо­ны, утверждается, что земское Положение 1864 г. носило консервативный характер, с другой - что «исторически оно было вполне оправдано и после- довательно»5. Указывается, что недостатки и ограниченность земского По­ложения были вызваны определенным уровнем понимания самоуправления, но не объясняется, чье понимание имеется ввиду.

1 Абрамов В.Ф. Организация земских учреждений и их органов (по материалам Среднего Поволжья) // Советское государство и право. 1991. № 8.

2 Арнольдов Н.А. Самарское земство в конце XIX - начале ХХ века (80-е годы XIX века - 1904 год): Автореф. дис канд. ист. наук. Куйбышев, 1990.

3 Низамова М.С. Казанское земство в конце XIX - начале ХХ в.: местное самоуправление и земское общественное движение: Автореф. дис канд. ист. наук. Казань, 1995. С. 8.

4 Богатырева О.Н. Указ. соч. С. 3.

5 Там же. С. 17.

5. Зарубежная историография

Любопытно отметить определенное сходство в развитии между совет­ской и зарубежной, особенно североамериканской, историографией по зем­ству. Старых историков земства, таких как Н. Пирумова и Чарльз Тимбер- лейк (Charles Timberlake), которые рассматривали земскую деятельность в основном с классической политической точки зрения («питомник российс­кого либерализма» и т.д.), постепенно сменили новые, уделяющие больше внимания хозяйственной и профессиональной деятельности земств. Однако если позднесоветская историография исследовала именно хозяйственную де­ятельность как таковую, то североамериканская изучала социополитическое значение и последствия этой хозяйственной деятельности. В этом преиму­щество североамериканской историографии перед позднесоветской.

Как и в советской науке, сдвиги в исследовании земств в североамери­канской историографии произошли на рубеже 80-х годов. Во многом это заслуга проведенной в 1978 г. в Станфорде конференции, по итогам кото­рой в 1982 г. был опубликован сборник статей «Земство в России: экспери­мент местного самоуправления»1. Этот сборник явился сигнальным огнем для историков-«ревизионистов»2 позднецарского периода России в амери­канской историографии. Если американские историки-«ревизионисты» со­ветского периода выделяли определенную социальную базу сталинизма, то «ревизионисты» имперского периода критиковали либеральное кредо о том, что политическая ситуация в Российской империи накануне Первой миро­вой войны была более или менее благодатной и царизм распался по причине мировой войны и слабости руководства верховной власти. «Ревизионисты» искали причину распада царизма в социополитической структуре российс­кого общества3. Поэтому неудивительно, что демифологизация земств, кото­рые традиционно считались, якобы, либеральным, модернизирующим стра­ну институтом, оказалась необходима «ревизионистам» для оправдания своей позиции.

1 The Zemstvo in Russia: An Experiment in Local Self-Government. Cambridge / Eds. Terence Emmons and Wayne S. Vucinich. N.Y., 1982. Нужно отметить, что 1982 г. оказался и годом издания монументальной книги Роберты Маннинг, которая восстановила в современной исто­риографии известный тезис Б. Веселовского о «земской реакции» после революции 1905 г.: Roberta T. Manning. The Crisis of the Old Order in Russia: Gentry and Government. Princeton, 1982.

2 Как легко предположить, группа этих тогда молодых историков рекрутировались из бывших активистов студенческого движения 1960-х годов.

3 Leopord H. Haimson. The Problem of Social Stability in Urban Russia 1905-1917 // Slavic Review. Vol. 23 (1964), № 4. C. 619-642; Vol. 24 (1965), № 1. C. 1-22.

В сборнике «Земство в России» авторы затронули такой круг про­блем, как отношения земств с центральной и местной администрацией (К.Е. Маккензи, Р.Т. Маннинг, Т. Фаллоуз), крестьянством (Д. Аткин­сон), третьим элементом (Р.Е. Джонсон), политика земств в области об­разования (Д. Брукс), медицины (С. Рамер, Н.М. Фриден), роль Всерос­сийского земского союза (У. Глисон). Хотя основная идея сборника («отказ от либерального мифа о земстве как инструменте социальной интегра- ции»1) прослеживается лишь в некоторых статьях, в рецензии на сбор­ник Бэн Эклоф высказался более радикально, заметив, что старое пред­ставление о земстве как питомнике демократии и земцах как мужествен­ных борцах за дело народа следует похоронить2. Недостатком многих статей является смелость суждений при скудной источниковой базе. Тем не менее, сборник положил краеугольный камень в развитие западной историографии о земстве в последующие двадцать лет, установив модель­ный стиль исследования: на основе анализа профессионально-хозяйствен­ной деятельности земств дать политическую характеристику царского режима и российского общества3.

В своих историографических работах М.Д. Карпачев и В.М. Шевы- рин также отметили, что зарубежные историки постепенно отошли от традиционной оценки земств как буржуазных бессословных, чуть ли не демократических учреждений, сложившейся «под влиянием ангажиро­ванной земской публицистики»4. М.Д. Карпачев показал, что позиции таких исследователей, как Т. Эммонс, Р. Маннинг, Д. Аткинсон, не­сколько сблизились со взглядами советских историков на сущность зем­ского самоуправления и роль земско-либерального движения в жизни пореформенной России. Однако противопоставив свой взгляд традици­онному либеральному пониманию земств, некоторые историки-«ревизио- нисты» дошли до другой крайности, переоценив взаимное непонимание между «модернизаторами» (земцами и земскими служащими) и крестья­нами и соответственно обрисовав некий онтологический, непреодоли­мый политический кризис в российской деревне накануне Первой миро­вой войны. Эта тенденция особенно сильно прослеживается у Л. Геймсо-

1 См. введение. С. 2.

2 Цит. по: Шевырин В.М. Российский либерализм (конец XK в. - 1917 г.) в англо­американской историографии. Научно-аналитический обзор. М., 1988. С. 10.

3 См., например: N.M. Frieden. Russian Physicians in an Era of Reform and Revolution, 1856-1905. Princeton, 1981; S.J. Seregny. Russian Teachers and Peasant Revolution: The Politics of Education in 1905. Bloomington, 1989.

4 Карпачев М.Д. Истоки русской революции. Легенды и реальность. М., 1991; Шевырин В.М. Указ. соч. С. 212.

на и его учеников1. Весьма симптоматично, что критикуя либеральную ин­терпретацию земств, они унаследовали от русских либералов ключевой сте­реотип - увлечение проблемой волостных земств. По мнению «ревизионис­тов», неудавшееся введение волостных земств накануне Первой мировой войны - якобы, окончательное доказательство политической нежизнеспо­собности земств. Упускается из виду бурное развитие управленческо-хозяй- ственной инфраструктуры того времени, например, участковой агрономии, игравшей немаловажную роль в развитии крестьянских хозяйств накануне войны2.

Второе крутое изменение в западной историографии произошло в ре­зультате значительного улучшения в начале 90-х годов условий доступа ино­странцев к архивным (в том числе местным) источникам. Впервые иност­ранные историки стали равноправными с советскими коллегами в источни­коведческом плане. Правда, вторая волна изменений после 1990 г., в отли­чие от первой (в начале 80-х годов), не имела форму ярко выраженного научно-методологического движения. Как это ни парадоксально, тот же са­мый фактор, который привел к открытию архивов иностранцам, ударил по финансовой базе исследований России североамериканцами. Если Холод­ная война закончилась, зачем нужны глубокие знания о России? Выделение денежных средств в университетах США на исследования России резко сократилось, и, соответственно, сократился преподавательский штат. Се­годня в США не стоит удивляться безработным докторам, которые, защи­

1 The Politics of Rural Russia 1905-1914 / Ed. Leopord H. Haimson. Bloomington, 1979; Л.Геймсон. Об истоках революции // Отечественная история. 1993. № 6. C. 3-15; Roberta T. Manning. The Crisis of...; Francis W. Wcislo. Reforming Rural Russia: State, Local Society and National Politics. Princeton, 1990; Yanni Kotsonis. How Peasants Became Backward: Agrarian Policy and Co-operatives in Russia, 1905-1914 // Transforming Peasants: Society, State and Peasantry, 1861-1930. N.Y., 1998. C. 15-36. Содержание последней работы, противоречащее ее весьма амбициозному названию («Как крестьян сделали отсталыми...»), получило острую критику в диссертации И. Герасимова, защищенной в США в 2000 г. По мнению Герасимова, «Янни Котсонис... четко формулирует, что «отсталость» и «темнота» (российских крестьян. - K.M.) были только «истолкованием» интеллигентов. К сожалению, Котсонис не доказал и даже четко не сказал ни в этой работе, ни в своей диссертации, что крестьяне на самом деле не были ни «отсталыми», ни «темными», и их плохая социоэкономическая и культурная позиция была «истолкованием» интеллигентов (Ilia V. Gerasimov. The New Generation of Russia Intelligentsia as Actors of Modernization: Facing the Countryside (1907-1917). Ph. D. The State University of New Jersey, 2000. C. 176, прим. 383).

2 Один из авторов этих строк критиковал переоценку значения проблемы волостных земств в следующих работах: K. Matsuzato. The Fate of Agronomists in Russia: Their Quantitative Dynamics from 1911 to 1916 // The Russian Review. V. 55. № 2. April 1996. C. 172-173; K.Matsuzato. The Role of Zemstvos in the Creation and Collapse of Tsarism’s War Efforts During World War One // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas 46 (1998). № 3. C. 321-337.

тившись в таких университетах, как Гарвард и Станфорд, не могут найти себе работу в вузах.

Во-вторых, американская историческая наука 90-х годов была отмече­на триумфальным шествием методики «новой истории» (т. е. истории ин­теллекта, менталитета, дискурсов и семантики). В контексте исследований «сельской России» нового времени, однако, частое обращение к дискурсам не способствовало творческому применению методики «новой истории», а это было своего рода компенсацией скудных знаний по материальной исто­рии. Весьма симптоматичен излишный интерес американских «ревизионис­тов» к дискурсам вокруг проблем волостных земств, когда реальность воло­стного управления до сих пор почти не исследована. Подобные явления не могут не создать впечатление, что именно тогда, когда открылось огромное источниковедческое пространство для изучения и материальной, и немате­риальной истории России, некоторые зарубежные коллеги предпочитают читать Мишеля Фуко (Michael Foucault) нежели архивы.

Тем не менее, появилось немало работ, преодолевших стереотипы се­вероамериканской историографии 80-х годов по позднецарской России. Особо стоит остановиться на работах Скотта Серегни (Scott Seregny), профессора университета Индианы и Ильи Герасимова. Хотя последний - россиянин и закончил Казанский университет, диссертацию он готовил в Европейском университете (Будапешт) и университете Рутгерс (Нью Джерси). С. Серегни - специалист по народному образованию и учительству в дореволюционной России, а И. Герасимов исследовал «новое поколение» агрономов, которое получило профессиональное образование непосредственно после револю­ции 1905 г. Оба историка соблюдают традицию североамериканской исто­риографии по позднецарской России: анализируя практическую деятель­ность (народное образование и агрономическую помощь), они ставят поли­тический диагноз российскому обществу1 , но их диагноз отличается от ди­агноза «ревизионистов».

Серегни является почти единомышленником авторов данного сборни­ка. Мы разделяем его мнение о преувеличении некой пропасти между мо­дернизаторами и крестьянами в российской деревне накануне Первой миро­вой войны (иначе говоря, онтологическое понимание причин революции 1917 г.); придаем большое значение «кейс-студиям» регионов или даже суб­регионов; считаем важным период после революции 1905 г., в частности,

1 Другой пример отношения к «профессии как политике» см.: Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia / Ed. Edith W. Clowes, Samuel D. Kassow and James L. West. Princeton, 1991.

период Первой мировой войны, для оценки потенциальной жизнеспособно­сти царского режима; выступаем против стереотипа так называемой «земс­кой реакции» на революцию 1905 г. и преувеличения насильственного ха­рактера крестьянского движения в России.

В статье «Крестьяне и политика: крестьянские союзы во время рево­люции 1905 года» (1991)1 Серегни представил новый взгляд на крестьянс­кое движение во время Первой русской революции. Учитывая сложную со­циальную дифференциацию в российской деревне в начале века, он считает термин «пропасть» для описания взаимоотношений между модернизаторами и крестьянами слишком упрощенным. По его мнению, оба лагеря, т. е. и модернизаторы и крестьяне, были значительно диверсифицированы внутри себя. Поэтому значимо было не абстрактное расстояние между «двумя мира­ми», а, скорее, проблема того, состоялась ли в данной местности коалиция прогрессивных дворян, третьего элемента и передовых крестьян. Именно местные крестьянские союзы функционировали как инструмент для форми­рования этой коалиции. Раз эта коалиция сформировалась, то ее гегемония в революционной ситуации была почти обеспечена, так как ее стратегия и тактика совпадали с монархическим и прагматическим настроением кресть­ян. Радикальная, насильственная стратегия социал-революционеров была под- держена крестьянами в местностях, где не удалось создать эту коалицию. Серегни доказывает «обратное соотношение» между силой местных кресть­янских союзов и насильстьственным характером местных крестьянских вы­ступлений. Чем сильнее были крестьянские союзы, тем разумнее оказались выступления крестьян.

В статье «Земства, крестьяне и гражданство: российское движение за внешкольное образование и Первая мировая война» (2000)2 Серегни отме­тил некоторые отличительные черты политической ситуации в российской деревне (на примере Уфимской губернии) во время Первой мировой войны. Во-первых, война «породила мощный толчок для развития социальных ре­форм, немыслимых в мирное время». Общественные активисты старались использовать уникальные условия во время войны для развития своих начи­наний. Во-вторых, эти активисты надеялись, что опыт, накопленный во вре­мя войны, и созданные организации должны продолжать работать и после войны. Именно эти ожидания сильно повлияли на поведение активистов во

1 Scott J. Seregny. Peasants and Politics: Peasant Unions During the 1905 Revolution // Peasant Economy, Culture and Politics in European Russia, 1800-1921. Princeton, 1991. C. 341­377.

2 Idem. Zemstvos, Peasants, and Citizenship: The Russian Adult Education Movement and World War I // Slavic Review. V. 59. № 2. 2000. C. 290-329.

время войны1. В-третьих, небывалый подъем национального сознания в сре­де крестьян и определенный успех политики трезвости во время Первой мировой войны дали уникальную возможность инкорпорации крестьян в российское национальное сообщество. Крестьяне отреагировали на попыт­ки организации внешкольного образование с энтузиазмом: они показали, что знают географию и историю воюющих стран и даже понимают сложные нюансы международных отношений.

Любой историк позднецарской России знает, что в Ставропольской губернии накануне Первой мировой войны возникли крестьянские волнения против нововведенных там земств. Для левых историков это представлялось доказательством изоляции земств от народа, а для либеральных историков - доказательством темноты российских (в частности, периферийных) кресть­ян. Однако в статье «Ставка на крестьянство: анти-земские восстания и внешкольное образование в Ставропольской губернии, 1913-1916», которая будет опубликована в журнале «Slavonic and East European Review» в январе 2001 г.2, Серегни доказывает, что именно в деревнях, где сожгли земские школы, изгнали учителей и отказались от прививки оспы в 1914 г., начали с радостью принимать земских лекторов и платить земские налоги в 1916 г.

Несмотря на некоторые недостатки работ Серегни (например, механи­ческое применение андерсоновской схемы «от сословий к нации»3 и отсут­ствие сравнительного анализа регионов), очевидна его заслуга в преодоле­нии стереотипов относительно позднецарского режима на основе мобилиза­ции богатых фактических данных.

Основываясь на просопографическом анализе, Илья Герасимов обри­совал esprit de corps «нового поколения» агрономов, которые были фавори­тами столыпинской эпохи, но притеснены революцией 1917 г. и наконец уничтожены сталинской «революцией сверху»4. Они и составляли судьбо­носную профессиональную группу с точки зрения возможности мирной мо­дернизации российской деревни. Несколько лет назад один из авторов этих строк опубликовал статью, анализирующую численную динамику правитель­ственных и общественных агрономов в 34 земских губерниях5. Но Гераси­мов пошел намного дальше, обратив внимание даже на географическую мо­бильность агрономов. Не говоря уже о подробном анализе агрономического

1 Подобный феномен отмечен и в 4-й главе настоящего сборника.

2 A Wager on the Peasantry: Anti-Zemstvo Riots and Adult Education in Stavropol Province, 1913-1916.

3 См.: Benedict Anderson. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London, 1983.

4 I. Gerasimov. The New Generation...

5 K. Matsuzato. The Fate of Agronomists in Russia...

образования, журнализма и социального положения агрономов (зарплат, ген- дерского состава и т.д.), он учитывает человеческий фактор (например, зна­чение общежития Московского агрономического института для формирова­ния корпоративной культуры агрономов) и тем самым перекидывает мост между методиками новой и классической истории.

Далее, Герасимов представляет живую картину политического процес­са в российской деревне, анализируя взаимоотношения «нового поколения» общественных агрономов с другими акторами деревни - правительственны­ми агрономами, другими категориями земских служащих, полицией и, что важнее всего, с крестьянами. Суммируя полученные результаты, Герасимов делает иногда убедительные, иногда гипотетические выводы относительно критических моментов развития «нового поколения», которые в конце кон­цов определяли управляемость российской деревни: прагматизация интел­лигенции после революции 1905 г.; вступление российской агротехнологи- ческой революции во второй этап после 1910 г. благодаря развитию коопе­ративного движения; странное на первый взгляд восприятие «кризиса» в среде агрономов в 1913-1914 гг., когда казалось, что агротехнологическая революция достигает своей вершины; фетишизация агрономами технологии и государственной интервенции в народное хозяйство во время Первой ми­ровой войны; их заражение революционным фанатизмом и возвращение к старомодному народническому пророчеству и некоторое оживление в 1920-е годы. Читатели будут удивлены тем, что российские агрономы в самом деле занимали особую нишу в истории страны.

Новейшим достижением в исследованиях земств в североамериканс­кой историографии представляется сборник статей «Появляющаяся демок­ратия в позднеимперской России» (1998) под редакцией Мери Шеффер Конрой (Mary Schaeffer Conroy)1. Его авторами являются не только амери­канские, но и японский и финский историки. Из девяти глав сборника шесть прямо посвящены земствам. Как указано в названии, авторы высоко оценивают введение парламента, появление протопартийной системы, рас­ширение деятельности общественных организаций и бурное развитие земс­ко-кооперативного движения после революции 1905 г. Тем не менее, сбор­ник не представяет какого-то «общего мнения» авторов, а, скорее, нацелен на сопоставление разных мнений о возможности мирной модернизации и демократизации позднеимперской России. Мнения авторов разделяются по двум параметрам. Во-первых, можно ли считать развитие земского движе­ния после 1905 г. показателем развития российских общественных сил в

1 Emerging Democracy in Late Imperial Russia / Ed. Mary Schaeffer Conroy. Niwot (Colorado), 1998.

целом? Во-вторых, усилило ли развитие прагматического земского движе­ния управляемость страной в целом, и тем самым способствовало ли мирной модернизации страны и выживанию режима в тотальной, мировой войне?

На первый вопрос утвердительно отвечают авторы 3-й главы, назван­ной «Земство и трансформация российского общества», Томас Портер (Thomas Porter) и Уилльям Глисон (William Gleason). Отмечая наличие ос­татков ограничительных мер по отношению к земствам (например, запрет на межрегиональные контакты земцев) и трения между МВД и земцами по этой причине, Портер и Глисон однако подчеркивают, что уже в начале XX в. правительство не обходилось без привлечения земств к разным государ­ственным мероприятиям. По их мнению, формирование средней интеллек­туальной элиты и профессионализация общества (двигателями этой тенден­ции были земства) являлись признаками зарождения гражданского общества.

В отличие от Портера и Глисона, Мери Конрой на примере обсужде­ния и принятия в Государственной Думе закона об открытии аптек отмечает противоречия между земствами и группами интереса (здесь аптечными об­ществами). Марксисты, кадеты, октябристы и земцы единодушно требовали муниципализации аптек, и это было реализовано после принятия упомяну­того закона. Иначе говоря, земства ограничивали деятельность профессио­нальных организаций (т.е. основы гражданского общества), опираясь на про- тосоциалистическую и патерналистскую логику. И в этом противостоянии П. Столыпин поддерживал тот лагерь, которому принадлежали и марксис- ты1. Авторам данных строк ближе точка зрения Конрой, нежели Портера и Глисона. Представляется, что монополизация земствами общественных цен­ностей - показатель слабости гражданского общества России. Именно по­этому после уничтожения земств весной 1918 г. большевики не встретили серьезных противников, которые были бы в праве говорить от имени общества.

На второй вопрос («усилило ли развитие прагматического земского движения управляемость страной в целом?») Портер и Глисон также отвеча­ют утвердительно в 8-й главе сборника, названной «Демократизация земств во время Первой мировой войны». По их мнению, Всероссийский земский союз во время войны воплотил подъем гражданского сознания России, и правительство было расколото между МВД и хозяйственными ведомствами, такими как министерство земледелия. Последнее понимало, что без смелого делегирования государственных полномочий земствам правительству не спра­виться с задачами тотальной войны. По мнению Портера и Глисона, кризис управления возник из-за страха правительства перед общеземским союзом,

1 Глава 5. «П.А. Столыпин, марксисты и либералы против владельцев аптек и аптечных фирм в позднеимперской России».

полицейского вмешательства МВД в дела тотальной мобилизации, а также инертности Государственной думы, которая не смогла осуществить реформу местных учреждений, ядром которой является введение волостных земств. Таким образом, Портер и Глисон придерживаются вполне классической точки зрения.

Однако в 9-й главе сборника К. Мацузато представляет прямо проти­воположный взгляд. По его мнению, после начала войны царскому прави­тельству удалось создать инфраструктуру для тотальной мобилизации ресур­сов относительно дешево и быстро, потому что правительство опиралось на уже существовавшее земско-кооперативное движение. Однако по той же причине российский режим тотальной войны характеризовался местниче­ством земств. Правительству пришлось делегировать земствам ключевые го­сударственные полномочия, в частности, по регулированию движения же­лезнодорожного транспорта. С осени 1916 г. в силу падения авторитета цен­тральной власти земства начали использовать делегированные государством полномочия для защиты своей местной экономики: блокировали границы губерний и тем самым вызывали продовольственный кризис в потребляю­щих центрах1.

Скептический взгляд на роль земств в модернизационном процессе заключается в следующем. Во-первых, земства - публичный институт мест­ного самоуправления, а отнюдь не добровольные ассоциации граждан, такие как кооперативы, профсоюзы и политические партии. Между ними (пуб­личными институтами и добровольными ассоциациями) нередко возникали серьезные конфликты. Во-вторых, в отсутствие сильного правительственно­го механизма контроля и координации делегирование земствам государствен­ных полномочий стимулировало их местническое настроение.

6. Некоторые выводы

1. Историки не должны ограничиваться анализом хозяйственных ас­пектов земской деятельности. Именно политический аспект их деятельнос­ти, в частности, отношения земств с разными государственными учреждени­ями и крестьянами, представляется самым актуальным предметом исследо­вания.

2. Нужно обратить больше внимания на позднецарский период. Учи­тывая достижения историографии относительно земств, отметим прямо, что

1 См. главу 4 настоящего сборника.

период 1891-1905 гг. важнее периода 1864-1891 гг., период 1905-1914 гг. важнее периода 1891-1905 гг. и актуальнейшим представляется период 1914­1918 гг.

3. Историки не должны ограничиваться изучением того или иного ре­гиона. Для развития исследования земств необходимы межрегиональные сравнения1.

Именно в соответствии с этими тремя направлениям организован на­стоящий сборник.

Специалистам по земству давно пора преодолеть свой провинциаль­ный менталитет. Недостаточная квалификация российских специалистов по земству символизируется безрадостным фактом: по этой теме защищено боль­шое количество кандидатских диссертаций, но крайне мало докторских. Как указано выше, если регионализация исследований земств в 1980-е годы имела определенное положительное значение, то провинциализация мента­литета специалистов по земству не принесла никакой пользы. Земства - предмет исследования, далекий от исследовательского пафоса провинциаль­ных краеведов, сопровождаемого слабой теоретической осведомленностью.

1 В качестве примера сравнения земской деятельности в разных регионах см.: К. Мацуза- то. «Общественная ссыпка» и военно-продовольственная система России в годы Первой ми­ровой войны // Крестьяноведение - теория, история, современность. М., 1997. С.147-176. Полный вариант этой статьи см.: Acta Slavica Iaponica. Tomus XV (1997). C. 17-51.

Глава 2