ТОМСКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ - ВТОРАЯ МАЛАЯ РОДИНА
В.Е. Накоряков
В Томский политехнический институт я поступил в 1953 году. Поступал я на физико-технический факультет, который тогда был полузакрытым и находился под особым чекистским контролем.
При поступлении я набрал тридцать баллов из тридцати, но, так как был сыном врага народа Елиферия Ивановича Накоряко- ва, который был расстрелян в 1937 году, на физико-технический факультет меня не приняли.Мой отец во время Гражданской войны был бригадным комиссаром и комбригом в разные времена. В петлице у него был один ромб. После окончания Гражданской войны он был секретарем окружного комитета партии в Благовещенске, а затем был откомандирован в Промышленную академию, где был секретарем партийной организации курса, на котором одновременно учился Никита Сергеевич Хрущев. После ареста отца, который по окончании Промышленной академии был директором строительного института в Одессе, моя мать, сестра по отцу и я спаслись в семье Николая Степановича Постникова, инженера, окончившего технический университет в городе Льеже (Бельгия), воевавшего в царской армии и участвовавшего в белом движении и, следовательно, по логике того времени, был не раскрытым «врагом народа».
Моя первая «малая родина» - город Петровск-Забайкальский до сих пор мне снится как прекрасное место для жизни, несмотря на трудности военных и послевоенных лет. Мое детство и юность видятся мне исключительно радостными. Анализируя причины этого, я удивляюсь сейчас, почему забылись поножовщина, драки, борьба семьи за существование. Вспоминая свое детство и юность, я пришел к выводу, что этим я обязан своему мудрому деду, школьным учителям и книгам. Борьба за жизнь на улице и творческая атмосфера в доме и школе воспитывали желание все узнать и все знания использовать для пользы народа и страны. Так нас воспитали и таким меня дедушка отправил в Томский политехнический институт.
Все мальчики моего класса мечтали стать либо военными, либо инженерами.
Из класса вышли один генерал, один адмирал, несколько полковников, мастера спорта.В школу я ходил под фамилиями, которые последовательно приходилось менять по причинам довольно наивной конспирации. В первом и втором классах я был Постниковым по фамилии дедушки, во втором классе я был Добронравовым по фамилии матери, а в третьем классе - Накоряковым, по фамилии отца.
На физико-технический факультет я не был принят, но был принят на энергетический факультет, деканом которого в то время был выдающийся ученый и инженер Иван Кириллович Лебедев. Ивана Кирилловича отличала особая внешность: необычная для тех лет стрижка ежиком, раскосые черные глаза - в нем было много общего с маньчжуром или северным японцем. Прозвище у него было не очень лестное: «Хунхуз» (маньчжурский бандит). Иван Кириллович был мужчина резкий, решительный и категоричный. После отказа в поступлении на физико-технический факультет по причине отца, в Томск немедленно прилетела моя мать. Она работала на электростанции, имела среди энергетиков какие-то контакты и, как говорят сейчас, сумела «выйти» на Ивана Кирилловича. При первой же встрече декан грозно посмотрел на меня и сказал: «Пойдешь в мою группу - котельные установки». К несчастию, я уже был неоднократно в котельном цехе на нашей электростанции в родном городке, в памяти остались соленый пот от жары и ощущение кромешного ада. Я так же твердо посмотрел ему в глаза и сказал: «Только в группу тур- бинистов, но не котелыпиков». «Мама меня предупреждала, что ты весь в отца», - вздохнул Иван Кириллович и я стал студентом группы 633.1 - паровые турбины.
Само поступление в Томский политехнический институт было необычным. И речи не было, чтобы преподаватели оценивали только по написанному в тексте или по первым ответам. Каждый пытался выявить в будущем студенте творческое начало. Провалы в ответах на какие-то вопросы и один блестящий ответ на один вопрос в сумме давали шансы на успех. Особенно примечательным может быть пример сдачи мной экзамена по английскому языку.
В школе английский нам практически не преподавали. Была единственная попытка в восьмом классе, но она была не длительной, меньше года. Наш учитель, красивый молодой человек, выпускник Московского университета, не выдержав и года, исчез. В конце десятого класса моя семья заволновалась. После безуспешных попыток выбрать вуз без иностранного языка, дед заявил: «Вовка в состоянии выучить английский за оставшиеся три месяца сам». Мне нашли прекрасную учительницу царских времен, древнюю старушку с княжеской фамилией Нессельроде. У бабушки был недюжинный преподавательский талант. По существу, она учила меня методом полного погружения. Дедушка договорился о том, чтобы я вместо субботних занятий в школе учился английскому в непрерывном режиме в субботу и воскресенье с десяти утра до десяти вечера. Занимался я конечно и дома. На экзаменах по английскому при письменном переводе обнаружился недостаток словарного запаса. Я долго не понимал, почему в тексте про путешественников впуталось слово овца - ship. Решившись, я обратился за помощью к экзаменатору, она удивленно на меня посмотрела и, когда выяснилось, что я готовился к экзамену всего три месяца, взяла экзаменационный лист и поставила оценку отлично.Сейчас я жалею способных выпускников школ, когда они сдают экзамены по тестам. Тестами можно натаскать, но нельзя воспитать искателя, творческого человека. Одна отлично решенная задача, но решенная нестандартным методом, позволяла получить отличную оценку тоже.
В тяжелые послесталинские времена в Томском политехническом институте царила атмосфера творчества. Уже на первом курсе выдающиеся профессора Инокентий Бутаков и Григорий Фукс на своих лекциях по термодинамике доказывали нам, студентам, правильность своих представлений о расчете эффективности энергетических котлов, турбоагрегатов и термодинамических циклов. Нас, первокурсников, они пытались привлечь на свою сторону, проводя заочную дискуссию на лекциях, практических и лабораторных занятиях. Высшую математику нам преподавал замечательный ученый, профессор И.
Малкин, впоследствии, вернувшись из томской ссылки в Казань, он стал членом Академии. Читая лекции, профессор И. Малкин что-то писал, что-то стирал, его изложение казалось нам путаным и избитым, но когда однажды он заболел и лекции продолжил читать неплохой доцент, мы поняли разницу между творцом и исполнителем. При возвращении И. Малкина к лекторской работе мы встретили профессора аплодисментами. Профессора Розенберг и Кисенко, преподававшие механику и сопротивление материалов, как живые остались в моей памяти. Четкость и артистизм их лекций, в которых прозрачно излагалась идея того или иного раздела, а потом анализировались детали, были фантастическими. У меня всегда было плохое зрение и я был приучен в школе своим дедом учиться самостоятельно. Не думая серьезно о последствиях, я пропускал многие лекции, если мне не очень нравились профессора, но занимался в городской библиотеке очень усердно. Неожиданно для меня тот же Иван Кириллович Лебедев с горечью сообщил мне, что наверно ему придется огорчить мою мать. «Вряд ли вы, Владимир Елиферьевич Накоряков, сдадите зачеты и экзамены». Я попросил дать мне возможность все-таки сдавать зачеты.Самым трудным для меня был зачет по химии, которая как-то мне не давалась. Как сейчас помню грустные глаза преподавательницы, когда после зачета она сказала мне: «Студент Накоряков, "посик" для Вас будет счастьем». «Посик», на тогдашнем жаргоне, - посредственная оценка, т.е. тройка. Этаже преподавательница с удивлением для себя поставила мне в зачетную книжку пятерку и долго выпытывала, каким образом за три дня мне удалось освоить химию. Честно говоря, мне просто повезло - мне попался электролиз как один из вопросов, а электролиз - это почти физика, а статью Фарадея я прочитал в оригинале. Пятерку у профессора И. Малкина я получил за одну, решенную новым способом задачу, а пятерку у профессора Розенберга - за понимание механизма нелинейного колебания маятника и резонанса. Как-то получалось, что что-то я знал очень хорошо, а что-то я не знал совсем и при ответах приходилось импровизировать и иногда это получалось неплохо.
Тем не менее сессию я сдал на пятерки. В Томском политехническом не втискивали знания в голову, а учили думать.В университете мне повезло с первого курса, когда я нашел своих друзей. Первым нашим общежитием был старый трехэтажный особняк, стоявший во дворе между современными кирпичными общежитиями. Говорят, что в особняке до революции был публичный дом. В первой моей общежитской комнате помещалось шестнадцать кроватей. Про каждого из персонажей - первых моих коллег по студенчеству можно рассказывать часами. Рядом со мной была кровать Миши Бугаева. Миша Бугаев поступил в Политехнический институт в возрасте тридцати лет. Он был кавалером орденов Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, прошел войну сапером и окончил ее в звании майора. Мягкий по характеру, ярко выраженный брюнет с большим крупным лицом, с крупными его чертами с большим курносым носом, улыбчивый, очень доброжелательный, он не привлекал ничьего внимания, учился с утра до ночи и медленно, но верно догонял нас. Когда он появился на первом институтском вечере в честь Дня Победы с двумя орденами и множеством медалей, все ахнули. Прямой противоположностью был студент третьего курса по имени Володя. Володю отличали желание сплетничать, издеваться над слабыми и выкачивать деньги из обеспеченных студентов. Рядом со мной также размещался мой соклассник, сын секретаря горкома партии нашего городка, очень хороший и добродушный парень Володя Макавеев. Впоследствии его отец несколько лет был секретарем Читинского обкома партии. Володя, усерднейший ученик в школе, на самом деле в институте как с цепи сорвался. Не ходил на лекции, но и не учился. В громадном количестве пил пиво и поедал конфеты. Конечно, может быть, это и не событие большого масштаба, но именно с Володей произошло событие, которое я помню всю жизнь. Питались мы сообща, складывались деньгами и по очереди готовили на большой кухне общежития. Меня, к счастью, бабушка научила готовить, но многие не имели об этом ни малейшего представления. Один из «коммунаров» сварил щи из капусты и заправил их томатными консервами, другой накормил нас полусожженным, но сырым картофелем.
Готовили мы обычно только первое в громадной зеленой кастрюле. Голодный Володя Макавеев опоздал на ужин, и ему сказали, что он может взять кастрюлю и прямо здесь из нее есть. На этот раз на обед у нас был довольно стандартный суп из курятины, и, когда на наших глазах Макавеев стал есть суп прямо из кастрюли, кто- то пошутил: «Володя, замечаешь, что на этот раз это не курица, а гусь - Сережина добыча с охоты». Володя буркнул, что он не слепой и гуся уже разглядел. Удивление настало тогда, когда самый настоящий гусь был извлечен из кастрюли и из гуся выкручивалась нога. Староста коммуны, прекрасный человек, также ветеран войны, Петр Галинский, будущий профессор ТПИ, приподнялся с постели. Никогда не забуду его фигуру, его походку, когда он, слегка припадая на раненую ногу, придерживая очки, пробирался между кроватями к столу, пытаясь рассмотреть это чудо - трансформацию заморенной курицы в шикарного гуся. Загадку не пришлось разгадывать долго. Дверь открылась, и в комнату ворвался известный всему факультету, вечный студент Виктор Клемаутский. Задыхаясь от негодования, с синим от гнева лицом, маленький, но широкоплечий, с громадной копной соломенных волос, вечный студент выкрикивал отдельные слова: «Первокурсники... Необученные... День рождения... Неуважение...». Клемаутский потребовал деньги за гуся и наш староста был вынужден заплатить по сверхвысокой рыночной цене. Продолжая ругаться, юбиляр схватил деньги, прихватил кастрюлю с гусем и удалился. Мы остались и без гуся и без денег. Через некоторое время все в комнате стали истерически смеяться. От шума проснулся охотник, который на самом деле ездил на охоту и привез пару уток. Этого охотника по имени Сергей и фамилии Коржавин я запомнил на всю жизнь. Мастер спорта по акробатике, сын охотника и охотник, он женился очень рано и именно в это время на третьем курсе переживал свой развод. Он очень страдал, много пил, но пользовался безграничным авторитетом на всем факультете. Он проспал по причине запоя начало нашей трагедии, но затем поднялся с кровати и вышел. Вернулся он с кастрюлей и деньгами, обменяв их на свои охотничьи трофеи. Польза от сумбурной жизни в этой многолюдной комнате была очень большой. Разные люди, разные специальности, разные малые Родины, участие в заработке денег формировали характер. Где только ребята ни работали - на спичечной и кондитерской фабриках, занимались репетиторством уже в то время, помогали преподавателям на кафедрах в должностях лаборантов.На втором курсе я уже поселился в небольшую комнату с двумя партнерами Анатолием Бурдуковым и Виталием Томиловым.
C обоими я дружу до сих пор. Виталий Томилов стал руководителем Новосибирскэнерго и профессором Новосибирского технического университета, ас А. П. Бурдуковым мы работали бок о бок в Сибирском отделении Академии наук. Он был заместителем, когда я был директором Института теплофизики. У нас дачи по соседству в лесной деревне и мы дружим семьями. В этом смысле мне очень повезло. Томск и в самом деле город студентов, город образования и науки. В мои студенческие годы по верхней части улицы Ленина вечером гуляли только студенты. Вся улица от Лагерного сада до Дома офицеров была заполнена студентами. Студентами кишела знаменитая Университетская роща, где мы сиживали на скамейках со своими девушками, где начинались и заканчивались многие романы. В Лагерном саду мы занимались спортом, в Томи, омывающей обрыв за Лагерным садом, мы купались. В Лагерном саду мы и дружили.
В маленькую комнату, куда мы поселились втроем, после второго курса к нам подселился «заяц» Алик Ульзутуев, который окончил позже меня Петровск-Забайкальскую среднюю школу. Он учился в Политехническом институте, но был лишен общежития и жил с нами. Кроме этого у нас в комнате появилось две собаки, подобранные на улице: Шадрик и Бутька. Кличка Шадрик была производной от уважаемого нами доцента Шадрина, а Бутька - от любимого профессора Бутакова. Эти имена были даны в честь уважения к нашим педагогам. Мы любили своих животных, но почему-то они не понравились комиссии из деканата и нам пришлось перед дипломом изменить их судьбу. Бутька переехал в город Новосибирск в частный дом моей будущей жены, а Ша- дрика забрал один из томских студентов. Сказать, что мы жили в тесноте - это ничего не сказать. Четыре взрослых парня и две собаки, плюс еще кошка Алиса, названная в честь подруги одного из студентов. Это была величественная гранд-дама кошачьего мира, которая приходила к нам, размещалась на подоконнике, жила какое-то время, а потом уходила. Жили мы общей кассой и коммуной, но уже не готовили, а покупали еду в общежитской кухне. У двоих из нас были девушки, к нам часто приходили по вечерам и другие девушки с факультета. Мы вместе ели студенческие винегреты, обсуждали события из студенческой жизни, книги, фильмы и много смеялись. Девушки иногда оставались ночевать, но никаких физиологических отношений между нами не было. Слов «переспать», «секс» в обиходе не было. Это было какое-то другое время, непонятное для нынешней молодежи, но очень чистое и доброе. Я думаю, что такое время не повторится больше в России ни у кого. Честно говоря, мне жалко, что такого времени не будет у моих внуков и правнуков.
В дальнейшей своей жизни я вовсе не был монахом, много раз влюблялся, и многие женщины были очаровательными, но основное свое семейное счастье я нашел так же в институте. Я совершенно случайно пришел на лекцию и оказался на скамье рядом с отличницей, комсомолкой и спортсменкой по имени Люба. Она мне всегда заочно очень нравилась, но я как-то и не решался с ней познакомиться. Тут в аудитории я вспомнил совет деда: «Хочешь понравиться женщине - попытайся ее рассмешить». Это оказалось совсем не трудно сделать, так как Любовь был смешлива, и после взрыва смеха прекрасный профессор Вяткин вынужден был удалить нас из аудитории. Когда я предложил Любе пойти в «Максимку» (кинотеатр «Максим Горький»), она испуганно вздрогнула: «Сейчас же учебное время!». После кино я завлек ее в ресторан «Север». Для нее это был шок. Женились мы на пятом курсе при двух свидетелях - тех же Бурдукове и Томилове. Никакой бурной свадьбы не было. Несмотря на мой характер, наш брак был счастливым. Мы были самыми близкими друзьями и я благодарен Томску, что он дал мне не только знания, дружбу. После ее смерти от тяжелой и редкой болезни с названием амилоидоз, три года назад я снова женился и снова счастливо. В этом смысле мне повезло.
Во время моей учебы в Томском политехническом институте им руководил легендарный ректор - профессор Воробьев. Он организовал при университете несколько исследовательских институтов, открыл новые направления в науке, которые дали России таких выдающихся ученых, как Геннадий Андреевич Месяц, академик Василий Андреевич Глухих. В последние пятнадцать лет Томскому политехническому университету очень повезло. Ректор Ю. Похолков сориентировал ТПИ как вуз по подготовке специалистов высоких технологий, понимающих, что такое инновационная деятельность. Ему удалось привлечь к вузу интерес крупных нефтяных корпораций и была проведена модернизация материальной базы и системы подготовки специалистов. Университету повезло и со следующим ректором П.С. Чубиком, выпускником университета, который пришел на ректорство после успешной работы в должности заместителя губернатора Томской области.
Томская администрация всех уровней считает образование и науку безусловным приоритетом в своей деятельности, что в значительной мере и формирует обстановку в городе, как городе образования и науки. Томск отличает также высокая культура жизни и разнообразие интересов ее жителей. В Томске прекрасные букинистические магазины, в которых толкутся и студенты, и преподаватели.
Профессор В.П. Кривобоков, с которым я сейчас тесно сотрудничаю, поражает меня своей самобытностью. Выдающийся ученый, он организовал производство магнетронных ускорителей, организовал первую в стране кафедру водородной энергетики. Зимой он может десять часов «тропить» зайцев. В тридцатиградусный мороз совершает вояжи вместе с женой за несколько сот километров в Красноярский край. В моем окружении нет людей, которые бы так любили классическую музыку, как этот человек. Он ее готов слушать везде, где угодно и как угодно, ходит на все концерты классической музыки в Томскую филармонию. Таких представителей настоящей сибирской интеллигенции в Томске немало.
Сейчас многие говорят об инновационной активности. Говорят об этом на всех уровнях, говорят об этом руководители министерств, ведомств, губернаторы, словом, не говорят только ленивые. В Томске об этом не говорят, а делают. Секреты Томска трудно понять и объяснить. Скорее всего, это обязано постоянному эволюционному развитию вузов без резких реформ, приоритету образования и науки, а потом уже промышленности у руководителей области. В большинстве своем руководителями крупных предприятий в городе Томске являются выпускники томских вузов, с уважением относящиеся к науке и образованию. В Томском политехническом институте эффективно работают Попечительский совет и Совет выпускников. Промышленность города не задавила образование и науку и, честно говоря, я удивляюсь, что город Томск не стал Наукоградом, хотя на самом деле он им является. В Томске работает прекрасный Научный центр Сибирского отделения Российской академии наук, несколько великолепных вузов, исследовательских уни- верситетов при вузах. Все высшие учебные заведения находятся в прекрасном материальном состоянии. Все вузы входят в число лучших вузов России. Администрация области не просто говорит об инновациях, а всячески способствует их развитию. В то время как Новосибирский Академгородок постоянно отбивается от попыток размыть его организацией технопарковых зон и тому подобного, в Томске понимается важность фундаментальной науки и поддерживается деятельность Научного центра Сибирского отделения Российской академии наук и поддерживается деятельность классического университета. Думаю, что повезло тем молодым ребятам, которые сейчас поступили в вузы Томска, и не сомневаюсь, что их ждет хорошее будущее, несмотря на все трудности, которые переживает наша страна. Нельзя вспоминать о Томске, не вспоминая замечательное прошлое этого города. Томск возник как острог в 1604 году, а статус города получил уже в 1629 году. Долгое время Томск размещался на главном Сибирском тракте и город был крупным купеческим центром. В городе проводились знаменитые ярмарки, торговали шелком, чаем из Китая, развивалось кузнечное дело и другое ремесленничество, и уже в 1804 году Томск стал губернским городом. Открытие золотых приисков помогло развитию города, и город бурно строился - замечательные памятники деревянной и кирпичной архитектуры до сих пор украшают город. Первым высшим учебным заведением в Сибири стал Томский технологический институт, а затем Высшие женские курсы. Томск стал столицей Сибири и одним из образовательных, научных и культурных центров России. Большинство жителей города знает его историю. C историей города в мое время нас знакомили и профессора.
В студенчестве любимым занятием многих были попытки найти дом Громовых из «Угрюм-реки», посещать знаменитые «громовские» томские бани, исследовать татарскую слободу. Конечно, удивительные воспоминания остались от таких мест, как устье реки Басандайка, кедровых лесов и суровой природы Томской области.
Каждой осенью мы мобилизовывались для работы в колхозах и совхозах. Не удержусь и приведу фотографию выезда на поле в деревне.
 |
 Фотография нашей группы |
 |
1 Іриведу также и фотографию, где на фоне общежития наша группа собирается на очередную демонстрацию.
В центре мой друг Виталий Томилов, а за древко плаката вместе с ним держится моя будущая жена.
Сибирская деревня в те времена жила очень трудно. На сельхозработах было трудно, и снова же воспоминания об этих поездках оставили самые радостные воспоминания по тем же причинам. Это была радость молодости, дружбы, радость от общения с семьями, в которых мы жили. В редкое свободное время рыбачили, собирали ягоды и не просто для спортивного интереса, а для того, чтобы скрасить свой обеденный стол.
В одной из поездок в село с этим же Володей Макавеевым произошел очередной несчастный случай. Мы жили в деревне под названием Кумлс>ва. Тогда она казалась нам очень бедной, < >д- нако нам всегда выделялось большое количество баранины, а на озере и берегах плескались утки, гуси. После обеда, отдыхая па берегу, пятеро из нас играли в карты, а шестой - как раз Володя Макавеев, меланхолично кидал маленькие камушки в стадо гусей и угодил в голову красавцу гусаку. Красавец гусь упал на землю, подергал ногами и последний раз взмахнул крыльями. Откуда-то
 В.E Накоряков |
внезапно появились местные, поднялся шум-гам. К нам в деревне ()тн< х ились очень хорошо, IK) почему-то смерть гусака никому не понравилась. Ситуацию разрешил наш профсоюзный вождь Валентин Слепченко. On победоносно прошел всю войну в интендантских войсках. Смазливый, небольшого роста, с волнистыми, зачесанными назад волосами, голубоглазый, слегка полный, с журчащим вкрадчивым голосі>м он мог очаровать любого. Мгновенно оценив обстановку, он встал, снял с Володи куртку, отдал ее откуда-то появившейся хозяйке гуся, попросив взамен телогрейку. Сделка устроила всех. Надвигались холода и Володе нужна была телогрейка, а хозяйке хотелось приобрести для мужа городскую куртку. Немножко поколебавшись, она засмеялась и оставила гуся нам. Кличка «Гусиный король» после этих двух случаев приклеилась к Володе Макавееву па всю жизнь.
Вспоминать о Томске можно бесконечно много, но только удивительно, это либо свойство молодости и характера, либо это присуще тому времени и системам ценностей, которые тогда определяли жизнь- сказать трудно. Скорее всего, это и то и другое.
Моя краткая биография
Родился в 1935 году в городе Одесса.
В 1953 году окончил школу и поступил в Томский политехнический институт, который окончил в 1958 году по специальности «Теплоэнергетика»
C 1958 года и по настоящее время работаю в Институте теплофизики Сибирского отделения Российской академии наук.
В 1971 защитил докторскую диссертацию.
В 1981 году был выбран в члены-корреспонденты Академии наук - Отделение механики и процессов управления (механика) по специальности «Энергетика, механика».
Академик с 23.12.1987 - Отделение физико-технических проблем энергетики (теплофизика). Лауреат двух Государственных премий и премии «Глобальная энергия».
Награжден четырьмя орденами Советского Союза и России, вхожу в состав двадцати редакционных коллегий отечественных и зарубежных журналов.
Трудился младшим научмым сотрудником, старшим научным сотрудником, заведующим лабораторией, заместителем директора института, ректором Новосибирского государственного университета, заместителем председателя Сибирского отделения, директором Института теплофизики Сибирского отделения Российской академии наук.
В возрасте 60 лет добровольно ушел с поста директора и в настоящее время я являюсь советником РАН и руковожу четырьмя семинарами, являюсь научным руководителем отдела в ИТ СО РАН, профессором Томского политехнического института и директором Автономной некоммерческой организации Института передовых исследований.
Имею одного сына, одного внука, двух внучек. Женился второй раз после смерти первой жены. Удовлетворен результатами своей жизни, но думаю, что многое еще впереди.