§269. Т.н. посредственное представительство при установлении обязательств: procuratores, mandatarii
Таким образом, в некоторых только случаях преторский эдикт допустил установление обязательств через представителей не только активно (приобретение права), но и пассивно (приобретение обязанности).
Но это разрешение распространялось только на представителей подвластных. Между тем вышеуказанные потребности (оживленная промышленная деятельность и большие расстояния) едва ли могли мириться с таким ограниченным разрешением. Во-первых, нужда в представителе могла оказаться и помимо трех выше указанных случаев; во-вторых, не всегда домовладыка мог положиться на подвластного; в-третьих, подвластный представитель не мог являться на суд. И действительно, мы видим, что в 3-м периоде появляются еще новые институты, которые служат той же потребности, как и вышеописанные, но формально (по юридической конструкции) отличаются от них: это procuratio и mandatum. Procurator первоначально означал такого поверенного из свободных и посторонних лиц (а не из подвластных), которому хозяин поручал ведение всех своих имущественных дел (procurat oromnium bonorum)*(940); между прочим, он мог вступать и в обязательства от имени своего доверителя, мог выступать за него и на суде. Mandatarius был такой поверенный, тоже из свободных и посторонних лиц, которому хозяин поручал ведение какого-нибудь отдельного дела, например, поручал купить имение, занять денег и т.д. Он также иногда назывался procurator, но - procurator unius rei*(941).Как видно из этого описания, и procurator и mandatarius должны были удовлетворять той же материальной потребности в представительстве, как и подвластные institores, magistri navis и т.д. Но кроме того, что они были свободные и посторонние лица, они отличались от последних формально. Если представительство подвластных можно назвать, по современной терминологии, непосредственным, то представительство прокурора и мандатария следует назвать посредственным, ибо доверитель из их действий непосредственно не приобретал ни прав, ни обязанностей. Хотя поверенный заключал договор для своего доверителя, но права и обязанности, вытекавшие из этого договора, принадлежали ему, а не доверителю; римское право того времени не допускало, чтобы обязательство, установленное одним субъектом, считалось принадлежащим другому. Квинт Муций Сцевола выразил это старинное правило таким образом: nес legem dicendo, nес stipulando quisquam alteri cavere potest*(942). Поэтому, чтобы материальная цель доверенности была достигнута, procurator и mandatarius должны были особым актом передать доверителю те права, которые они приобрели для него, и могли требовать, чтобы он, тоже особым актом, принял на себя те обязанности, в которые они вступили ради него: сами собой, непосредственно, ни те ни другие не переходили на него. Поэтому и называют такое представительство посредственным.