473. Какой смысл вкладывается ст.395 ГК в понятие денежного обязательства? Подлежит ли применению ст.395 ГК при нарушении обязательств, не относящихся к категории денежных?

Практика по этому вопросу всегда была абсолютно единообразной. Ответственность по ст.395 ГК применяется за нарушение только денежных обязательств; при этом под обязательствами денежными понимаются такие обязательства, которые связаны с использованием денег в качестве средства платежа, т.е.

Из постановления Президиума ВАС РФ от 22.09.1998 N2405/98, отказавшего во взыскании процентов по ст.395 ГК за нарушение обязательства арендодателя по возмещению арендатору стоимости неотделимых улучшений и оговорившегося, что в таком взыскании следует отказывать по крайней мере до тех пор, пока сторонами или судом не определена твердая сумма этого обязательства, можно сделать вывод, что арбитражная практика не считает денежными обязательствами в смысле ст.395 ГК обязательства с неопределенной суммой. Похожее, хотя и не столь явно выраженное предписание, можно встретить и в более раннем акте Президиума ВАС РФ (постановление от 13.05.1997 N5553/96).

Несколько раз Президиум ВАС РФ отметил, что ст.395 ГК, предусматривающая ответственность за неисполнение только денежного обязательства, не распространяется на отношения сторон по договору банковского счета, поскольку банк по договору банковского счета не несет перед клиентом денежных обязательств, а лишь выполняет функции по осуществлению расчетной операции, т.е. является должником в обязательстве по оказанию финансовых услуг (постановление от 12.11.1996 N3285/96, от 19.11.1996 N2765/96, от 26.11.1996 N3278-3284/96, от 13.05.1997 N162/97 и др.). Мера ответственности банка за ненадлежащее совершение операций по счету, предусмотренная ст.856 ГК, представляет собой неустойку за просрочку исполнения обязательств по совершению банковских операций (оказанию финансовых услуг), а не проценты за нарушение денежного обязательства, как можно было бы подумать из-за отсылки к ст.395, сделанной в этой статье. Между тем отсылка к законодательной норме (бланкетирование) представляет собой лишь прием юридической техники, призванный рационализировать изложение текста закона, но не определяющий юридической природы санкции, описываемой при помощи такой отсылки[373]. Со всеми этими рассуждениями можно было бы согласиться, если бы была верна их исходная посылка – противопоставление денежных обязательств обязательствам по оказанию финансовых услуг. Между тем такое противопоставление не имеет никаких оснований, кроме чисто внешнего: одни обязательства прямо названы в законе денежными, а другие (обязательства по совершению расчетных операций) – нет (их денежное содержание и природа нуждаются в установлении и обосновании). Между тем ключевым в понятии финансовых услуг является именно указание на финансовый характер оказываемых услуг, т.е. на то, что содержанием услуг являются действия, направленные на уплату (передачу) денежных сумм, возникновение, изменение или прекращение денежных требований участников расчетных отношений (обыкновенно – плательщика и получателя денег, реже – третьих лиц, указанных плательщиком либо получателем) перед обслуживающими их банками.

Отдельной проблемой отечественной арбитражной практики всегда была и продолжает оставаться проблема начисления процентов на сумму не уплаченных вовремя процентов (процентов на проценты). Еще в письме от 18.05.1995 NОП-21/39 ВАС РФ отметил (п.4), что вопрос о возможности начисления процентов, предусмотренных п.1 ст.395 ГК, на не уплаченные лицом проценты, начисленные ранее на основании указанной статьи, нуждается в специальной проработке, и пообещал его учесть при обобщении арбитражной практики по проблемам, возникшим при применении нового ГК. Как известно, такое обобщение было оформлено совместным постановлением Пленумов высших судебных инстанций от 01.07.1996 N6/8, в п.51 которого данное годом раньше обещание было выполнено. Именно: было указано, что предусмотренные п.1 ст.395 ГК проценты подлежат уплате только на соответствующую сумму денежных средств и не должны начисляться на проценты за пользование чужими денежными средствами, если иное не предусмотрено законом. Эта позиция полностью подтверждается и актами Президиума ВАС РФ по конкретным делам (см., например, постановления от 01.10.1996 N2262/96, от 27.05.1997 N806/97, от 03.06.1997 N 52/97, от 01.07.1997 N5539/96, от 05.08.1997 N2144/97, от 02.09.1997 N1890/97[374], от 30.09.1997 N2515/97, от 10.02.1998 N6638/97, от 19.05.1998 N127/98 и N129/98, от 02.06.1998 N1043/98)[375]. Даже взыскание твердой суммы процентов по ст.395 ГК в соответствии с решением суда, хотя и «...свидетельствует о применении в отношении ответчика меры ответственности, предусмотренной ст.395 ГК», но «...не трансформирует сумму процентов в сумму долга, возникающую в связи с существованием между сторонами гражданско-правового обязательства»[376].

Из числа случаев возможного начисления процентов на проценты, предусмотренных законом, Пленумы ВС РФ и ВАС РФ указали лишь на следующий: проценты по ст.395 ГК могут быть начислены на сумму процентов за пользование чужими денежными средствами, которые подлежат уплате по договору банковского вклада за пользование банком денежными суммами, внесенными во вклад и просроченными возвратом.

Из рассуждения, к которому прибегли высшие судебные инстанции, можно увидеть, что проблема допустимости начисления процентов на проценты, по их мнению, сводится, по сути, лишь к вопросам о сроке исполнения обязательства по уплате процентов и проблеме определения твердой суммы этого обязательства. Неуплаченные с наступлением предусмотренного договором срока проценты перестают начисляться, «застывают» в определенной сумме и таким образом получают статус нового капитального долга, ничуть не отличающегося по своему правовому режиму от прочих денежных долгов, просроченных возвратом. Начислять проценты по п.1 ст.395 ГК на набежавшие по договору или иному основанию (той же ст.395 ГК) проценты до наступления срока исполнения обязательства их уплаты, во-первых, нет оснований, ибо до наступления указанного срока уплаты нет и не может быть самой просрочки исполнения (нарушения) денежного обязательства, а во-вторых – нет возможности, поскольку сумма обязательства по уплате процентов не является определенной (ежедневно увеличивается). Проценты – это, как выразился Президиум ВАС РФ в одном из своих постановлений (постановление от 09.11.1995 N5721/95), «текущие платежи»; чтобы они стали базой для начисления других процентов, необходимо остановить их «текучесть», превратить в капитальный долг.

Таким образом, общий законодательный запрет (или индивидуальное законодательное разрешение) начисления процентов на проценты тут совершенно ни при чем: дело совсем не в этом, а в диспозиции п.1 ст.395 ГК, не допускающей начисления предусмотренных ею процентов на сумму обязательств, не просроченных исполнением, и понимаемой судами в смысле допустимости начисления процентов только на строго определенные суммы. Иными словами, если условиями какого-либо договора (банковского ли вклада, займа, кредита, специального соглашения сторон именно по одному данному вопросу) будет установлена обязанность должника по денежному обязательству уплачивать начисленные проценты ежедневно, то мы получим классический вариант дозволенного начисления процентов на проценты (сложных процентов). Каждый день существования обязательства по уплате основного долга будет приносить с собой возникновение нового обязательства по уплате начисленных за этот день процентов и, с другой стороны, просрочку исполнения аналогичного обязательства, возникшего днем ранее. Таким образом, начиная со дня, следующего после дня возникновения основного обязательства, правовое положение должника будет ежедневно отягощаться обязанностями по уплате все новых и новых сумм договорных процентов, а начиная со второго дня, следующего после дня возникновения основного обязательства, – еще и обязанностями по уплате все новых и новых сумм процентов по ст.395 ГК (на суммы ежедневно просрочиваемых исполнением обязательств по уплате договорных процентов). Именно к такому выводу должна нас привести логика.

Увы, собственной же логике Пленумы следовать отказались: в том же п.15 цитируемого постановления[377] специально подчеркивается, что проценты по ст.395 ГК, взыскиваемые в связи с просрочкой возврата суммы займа, начисляются только на сумму займа, но не начисленные на день ее возврата проценты за пользование заемными средствами (хотя бы таковые и подлежали бы уплате до срока возврата основной суммы займа), если в законе, в обязательных для сторон правилах либо в договоре нет прямой оговорки об ином порядке начисления процентов (постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 08.10.1998 N13/14, п.15)[378].

Президиумом ВАС РФ также отмечалось, что проценты по ст.395 ГК не начисляются на суммы просроченных уплатой штрафов (неустоек) (постановления от 29.10.1996 N2817/96, от 22.07.1997 N2048/97). Однако ФАС ПО (постановления от 06.12.2005 NА12-12215/05-С20 и NА12-12216/05-С20) совершенно справедливо указал, что нельзя считать начислением процентов на сумму неустойки случай, в котором проценты начисляются на сумму, подлежащую взысканию на основании исполнительного листа, хотя бы таковая и имела источником своего происхождения неустоечное обязательство. Как указал суд, «...ответственность в виде неустойки была применена за исполнение договорного обязательства. Ответственность же в виде процентов за пользование чужими денежными средствами истец просит применить за неисполнение судебного акта... определения об утверждении мирового соглашения. Таким образом, применение двух мер ответственности за одно и то же правонарушение в данном случае места не имеет...».

Еще одним пределом применения ст.395 ГК, воздвигнутым арбитражной практикой, стали границы действия гражданского законодательства. Воспользовавшись п.3 ст.2 ГК, а также тем обстоятельством, что вопрос о границах понятия обязательства – является ли оно узкоотраслевым (гражданско-правовым) или же имеет также межотраслевое значение – на протяжении едва ли не всего времени существования российской цивилистики остается не просто спорным, но и, по сути, даже надлежащим образом не поставленным, Президиум ВАС РФ вложил в понятие денежного обязательства узкое, внутриотраслевое значение. Таким образом, из под сферы действия ст.395 ГК выпали отношения, возникающие из просрочки исполнения обязанностей по уплате денежных средств, сложившиеся вне сферы действия ГК, в частности – из просрочки исполнения обязанностей по уплате налогов и иных обязательных платежей. Так, в п.10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 10.12.1996 N9 «Обзор судебной практики применения законодательства о налоге на добавленную стоимость», а также в постановлениях от 30.09.1997 N3506/96 и N3507/96 Президиум отметил, что гражданско-правовая ответственность за просрочку оплаты товара не может применяться при несвоевременном исполнении обязанности по перечислению суммы налога на добавленную стоимость, поскольку такая обязанность является элементом публичных правоотношений; в постановлении от 15.10.1996 N2624/96 было отмечено, что ст.395 ГК не предусматривает применения ее положений к отношениям, возникающим между плательщиками и органами Пенсионного фонда РФ по поводу уплаты страховых взносов.

Невозможно, однако, дать никакого (хотя бы и чисто формального) объяснения практике, отказывающей во взыскании процентов по ст.395 ГК на суммы, необоснованно взысканные с юридических и физических лиц в виде экономических (финансовых) санкций налоговыми, таможенными органами, органами ценообразования и другими государственными органами. Аргументация в том смысле, что ни гражданским, ни налоговым, ни иным законодательством «не предусмотрено начисление процентов за пользование чужими денежными средствами» на необоснованно взысканные в связи с публичными правоотношениями денежные суммы (см. постановления Президиума ВАС РФ от 21.11.1995 N5234/95 и N5235/95, а также постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 01.07.1996 N6/8, п.2), не выдерживает даже самой поверхностной критической проверки. Квалификация правоотношений по возврату из соответствующего бюджета необоснованно взысканных сумм в качестве публичных является ошибочной. Необоснованное взыскание денежных средств по акту государственного органа суть частный случай причинения вреда незаконным действием (актом) органа публичной власти; отношения же по возмещению такого вреда суть чисто гражданско-правовые отношения (ст.1069 ГК). Возврат сумм, необоснованно списанных «под видом» налогов, таможенных платежей, платежей во внебюджетные фонды, штрафов и иных санкций и т.д., суть не что иное, как возмещение вреда (убытков), причиненных незаконными действиями органов публичной власти. О возможности начисления процентов на сумму убытков – см. следующий вопрос.

Не может быть принят и аргумент КС РФ (определения от 19.04.2001 N99-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества «Большевик» на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 3 статьи2 и пунктом 1 статьи395 Гражданского кодекса Российской Федерации», от 07.02.2002 N30-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ОАО «Боткинский молочный завод» и граждан В.В.Одноралова, А.Я.Панкина и Ф.Ф.Халикова на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 4 статьи79 Налогового кодекса Российской Федерации, пункта 3 статьи2 и пункта 1 статьи395 Гражданского кодекса Российской Федерации»), согласно которому ст.53 Конституции и ст.1082 ГК, устанавливающие право частных лиц на возмещение убытков (вреда или ущерба), причиненных незаконными действиями (бездействием) государственных органов и их должностными лицами, должны пониматься в том смысле, что ими исключается возможность требования с публичных образований иных сумм, кроме убытков. Такое толкование не имеет ничего общего с действительностью, во-первых, потому, что оно приводит к нарушению принципа юридического равенства участников гражданско-правовых отношений[379], предоставляя известные преимущества (иммунитет от применения ст.395 ГК) публично-правовым образованиям, а во-вторых, потому, что нарушает принцип логического соответствия выводов тем посылкам, из которых они делаются, т.е. выполнено с нарушением требований логики. Действительно, «...обязательность применения статьи395 ГК, устанавливающей ответственность за неисполнение денежного обязательства, к тем или иным видам правоотношений не вытекает ни из общих норм о возмещении убытков, ни из конституционных положений...»[380], но почему? Потому ли, что законодатель действительно подразумевал неприменение этой статьи к спорным отношениям, или просто потому, что он не обсуждал этого вопроса! Контекст статей Конституции и ГК, на которые сослался КС РФ в обоснование своей позиции, не оставляют сомнений в правильности второго варианта ответа. Напротив, провозглашая (на уровне Конституции) право частных лиц на возмещение убытков, причиненных незаконными действиями государственных и муниципальных образований (в лице своих органов и должностных лиц), законодатель имел целью именно уравнять правовое положение публично-правовых образований с правовым положением частных лиц, исключив возможность применения административно-командных методов в гражданских правоотношениях. Толкование, данное КС РФ, приводит к выводу, прямо противоположному истинному смыслу Конституции и основным принципам гражданского права[381].

Еще более узкий отраслевой смысл придал понятию денежного обязательства ФАС МО (постановление от 18.08.2003 NКГ-А40/5594-03), отказавшийся квалифицировать в качестве гражданско-правового обязательство по уплате третейского сбора. Тот (несомненно, верно установленный) факт, что «третейский сбор является платежом за юридически значимое действие, связанное с третейским разбирательством», не отменяет частноправовой природы отношений, складывающихся в связи с его уплатой. Основанием возникновения обязанности по уплате третейского сбора являются свободные, добровольные, инициативные действия частных лиц, выразившиеся, во-первых, в заключении ими арбитражного (третейского) соглашения и, во-вторых, в обращении одного из этих лиц (считающего себя потерпевшим от того или иного правонарушения), за защитой своих прав в этот третейский суд. При этом сам третейский суд (юридическое лицо, при котором он создан) также занимает положение частного лица, т.е. не располагает властными возможностями для принудительного взыскания причитающегося ему сбора. Отношения между лицом, обязанным уплатить третейский сбор и субъектом, в пользу которого он подлежит уплате, носят, следовательно, гражданско-правовой характер; их относительность и содержание не оставляют сомнений в том, что они имеют обязательственную природу.