Закон об апелляции к народному собранию
В современной историографии вопрос о времени введения права апелляции к народному собранию активно обсуждается уже более ста лет[523]. Многие историки права, как это было показано в предыдущей главе, убеждены в существовании института provocatio ad populum уже в царский период.
Традиционно, и это мнение восходит еще к Т. Моммзену, provocatio понимается как истинная апелляция в высшую судебную инстанцию, а сам суд народного собрания - как вторая инстанция судебного процесса по разбору наиболее важных в государственном плане правонарушений (iudicia publica)[524]. ОднакоВ. Кункель подверг необоснованной критике это мнение, пытаясь доказать, что provocatio до 300 г. до н.э. была лишь политическим средством борьбы плебса против решений патрицианского магистратов.
Некоторые ученые, принадлежащие к гиперкритическому или скептическому направлению историографии, вообще отвергают историчность закона Валерия 509 г. до н.э. об апелляции. Так, Де Санктис отрицал историчность самой фигуры консула Валерия Публиколы, утверждая, что реальным историческим лицом был лишь консул Валерий 300 г. до н.э. и его закон о провокации к народу[525]. В одной из относительно недавних работ английский ученый А.В. Линтотг также признал закон 509 г. до н.э. анахронизмом, объясняя его появление в анналах стремлением римских историков реконструировать раннюю историю
на основе действующих институтов их собственной эпохи66. Однако, на мой взгляд, С. Тондо весьма убедительно показал всю беспочвенность и умозрительность подобной критики традиции67. Действительно, историчность фигуры консула 509 г. до н.э. Валерия Публиколы подтверждается упоминанием его имени в Сатриканской надписи, датируемой как раз концом VI в. до н.э.68 Что касается предполагаемого анахронизма самой нормы, то тогда следовало бы признать анахронизмом и соответствующую норму о провокации в Законах XII таблиц69.
Вместе с тем следует отметить, что право апелляции к народу и вообще подчеркнуто публичный характер судопроизводства были свойственны очень многим именно доклассовым и раннеклассовым государственным образованиям70. Роль народного собрания в небольшой архаической гражданской общине Рима по вполне естественным причинам была достаточно велика. Другое дело, что не во всяком раннеклассовом государстве эта роль продолжала сохраняться по мере углубления социально-правовой и экономической дифференциации. Именно поэтому римскому плебсу приходилось неоднократно вновь завоевывать ранее утвержденные правовые институты. Именно так было с законом об апелляции к народному собранию.Обратимся к содержанию закона. Ливий лишь кратко упоминает об этом законе при перечислении реформ Валерия Публиколы (Liv. II. 8. 2). Несколько подробнее характеризует закон римский юрист Помпоний, который, в частности, отмечает, что provocatio ad populum была введена именно с целью изначально ограничить консульскую власть71. Он указывает, что казнить римского гражданина без приказа народа было запрещено. Помпоний также отмечает, что без санкции народа за магистратом оставалось лишь право налагать штраф и подвергать тюремно-
I wIJntottA. W. Op А. Р. 230.
67 TondoS. Profilo... P. 144 ss.
m . . Надпись из Сатрика//ВДИ. 1983. № 1. С. 40-51.
- Lex XII tab. IX. 1; fr. 5.
- . . Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988. С. 162.
Pomp. D. 1.2.2. 16: Qui tamen ne per omnia regiam potestatem sibi vindicarent, lege lata
factum est, ut ab eis provocatio esset neve possent in caput civis Romani animadvertere iniussu populi: solum relictum est illis, ut coercere possent et in vincula publica duci iuberent (
( ) .
му заключению. Ту же информацию дает и Плутарх[526]. Несколько в более широком значении трактует право апелляции Валерий Максим в следующих словах:
«Публий Валерий...
провел через центуриатные комиции закон о том, чтобы магистрат вопреки провокации не мог ни казнить, ни высечь73
римского гражданина» .
Как видим, здесь к запрету лишать жизни римского гражданина добавляется вето на физические наказания со стороны магистрата до обсуждения апелляции в народном собрании. Такую же расширенную трактовку закона 509 г. до н.э. приводит и Тит Ливий (Liv. X. 9. 5-6) в отрывке, относящемся к более позднему закону 300 г. до н.э. Наконец, самую широкую трактовку содержания закона дает Дионисий Галикарнасский. Однако именно вариант трактовки Дионисия представляется наиболее близким к реальности, так как это даже не трактовка и не пересказ, а греческий перевод оригинального текста закона. Древнегреческий историк пишет следующее:
«Он установил также гуманнейшие законы, защищающие плебс... Второй (закон), в котором было записано следующее: "Гели какой-
либо магистрат римский захочет кого-либо казнить или высечь плетьми, или наказать денежным штрафом, то частному лицу позволить вызвать магистрата на суд народа и в этот промежуток времени запретить подвергать его какому бы то ни было (наказанию) со сторо- ны магистрата » .
Таким образом, согласно приведенному тексту закона всякое наказание, наложенное судом магистрата, включая и штрафы, могло быть обжаловано в народном собрании. У нас нет оснований подвергать сомнению подлинность текста закона, приведенного Дионисием.
Особый интерес представляет санкция закона Валерия о провокации. Ливий говорит о характере этой санкции следующее:
«Валериев закон, который запретил и сечь, и отрубать голову, если виновный обратился с обжалованием к народу, а если кто сделал что- либо вопреки ему, добавил (в качестве санкции) не что иное, как: "Да считается он бесчестным". То, что в то время было человеческим позором, я думаю, тогда выглядело как мощные оковы закона, ныне же едва ли на кого и впрямь подействует подобная угроза»75.
Итак, Ливий говорит о санкции improbus esto, известной нам по Законам XII таблиц.
Некоторые современные юристы, комментируя этот текст Ливия, полагают, что это даже нельзя считать санкцией, но лишь моральным осуждением. Так, Б. Санталючия даже относит данный закон к лишенным санкции leges imperfectae76. Однако из Законов XII таблиц мы знаем, что санкция improbus intestabilisque esto означала весьма суровое наказание вплоть до смертной казни77. Ведь необходимо учитывать эволюцию правовых понятий и санкций и их различное понимание в VI и III вв. до н.э., на которое, в частности, указывает и сам Ливий. И действительно, Дионисий в весьма суровом смысле трактует санкцию этого закона в следующем тексте:«(Этот закон) установил, чтобы никто из римлян не наказывался по решению суда, предоставив всякому осужденному ими право обжаловать их решение у народа, а также гарантировав безопасность как их личности, так и имущества на время, пока народ не проведет голосования относительно них. И (закон) приказывал, что если какое-либо лицо попытается сделать что-либо вопреки этому, то должно быть предано смерти без суда»78.
Такая санкция представляется вполне соответствующей духу времени. Ведь ни одна казнь в тот период, когда патрицианский сенат был особенно заинтересован в верности плебса в борьбе против царского рода Тарквиниев, не осуществлялась без санкции народа. Как уже от-
79Liv. X. 9. 5-6: Valeria lex cum eum qui prouocasset uirgis caedi securique necari uetuis- set, si quis aduersus ea fecisset, nihil ultra quam 'improbe factum' adiecit. id, qui turn pudor hominum erat, uisum, credo, uinclum satis ualidum legis: nunc uix serio ita minetur quisquam.
- SantaluciaB. Diritto e processo penale nell'antica Roma. P. 23.
- См. ниже, 4.1.
Dionys. V. 70. 2: vopoq, -опёр яgt; кат* apxaq ёсртуу, on xaq x*tfgt;v unaxcov yvwpaq aKripoDC, ё*ко\.г|С?, цт| xi(iwpeloOai 'Pcopaicov xiva про 5ПСГlt;;, ётихрёц/ас, xotq ayo|aivoilt;; ёп1 хад коласец lgt;n* aigt;xcbv npoKaAeiaOai xfjv Siayvtoaiv eni xov 8rj)j.ov, Kai xetoq av f тЛі]9гgt;с; eveyKTi njpov "отёр auxmv awpaai xe Kai (Jioiq to aacpaAA exeiv- tov be пара xaiita ti noieiv eni%eipoOvxa vrinoivi xeGvavai kexewov.
мечалось выше при рассмотрении консульских инсигний, магистратские фасции должны были склоняться в присутствии народа.
В связи с этим необходимо упомянуть и еще один закон Валерия, который предусматривал обратную ответственность римских граждан перед консулами за неповиновение их распоряжениям. Вот что пишет об этом законе Плутарх:
«Закон, карающий за неповиновение консулам, также казался направленным на пользу скорее простого люда, нежели могущественных граждан. На ослушника налагался штраф в пять коров и две овцы»[527].
Этот штраф нельзя считать очень высоким: по крайней мере, плебейские трибуны налагали на патрициев в V в. до н.э. гораздо более высокие штрафы. Вместе с тем представляется очевидным, что это как раз тот максимальный штраф, который налагался без вмешательства народа и не давал ответчику права апеллировать к народному собранию. Соответственно в случае наложения более высоких штрафов или наказаний требовалось утверждение их в народном собрании.
Говоря о конституционных изменениях в Риме конца VI в. до н.э. вообще и о реформах первых консулов в области сакрального права в частности, необходимо учитывать, что они тесно связаны с общей политической ситуацией в Италии конца VI в. до н.э. Как известно, VI в. отмечен длительной войной южноиталийских городов и их союзников с карфагенянами на юге и этрусками на севере. Эта война осложнялась социальной борьбой внутри и между греческими городами. Согласно традиции, «олигархическая партия» Пифагора и его сторонников пришла к власти в целом ряде южноиталийских городов. Широко известен разгром кротонцами сибаритов в 510 г. до н.э. В этот период особенно сильным было и идеологическое влияние пифагорейцев не только на греков, но и на все города Италии. По словам современника и ученика Аристотеля - Аристоксена, к Пифагору среди прочих народов приходили, учиться мудрости и римляне[528]. Если верить утверждению Аристок- сена, то римляне имели непосредственный контакт с Пифагором незадолго до изгнания Тарквиниев и установления аристократической республики.
Еще более удивительные сведения мы находим у ученика и младшего современника Пифагора - Эпихарма, известного своими акростихами и нововведениями в греческом алфавите[529]. По словам Плутарха, этот автор писал, что римляне даровали Пифагору права гражданства[530]. Конечно, к сведениям о даровании Пифагору римского гражданства необходимо относиться с известной долей скептицизма, однако данная информация так или иначе указывает на политическую близость Рима и южноиталийских городов в конце VI - начале V в. до н.э. Ведь союз греков и римлян в борьбе с пунийцами и этрусками вполне естествен[531]. В связи с этим не случайно противопоставление греками, благородного латина и «дикого тирренца»[532]. Граница влияния греков и этрусков проходила как раз по Тибру[533]. Близость греков и римлян была столь значительна, что Ливий, описывая поход этрусского царя Порсены конце VI в. до н.э. против Рима и италийских греков, ошибочно называет греческие Кумы латинским городом[534], а гораздо более ранний автор - Гераклид Понтийский точно так же ошибочно причисляет Рим к греческим городам87. Аристотель же вообще считает, что древнейший Рим был основан греками (Aristot. fr. 609 Rose).В связи с вышесказанным в несколько ином свете представляется и антиэтрусский переворот в Риме 510 или 509 г. до н.э. Сами организаторы переворота Луций Юний Брут и Валерий Публикола отмечены традицией как мудрецы-законодатели вполне в духе пифагорейского учения. Так, согласно данным традиции, Брут получил прекрасное греческое образование {Dionys. IV. 68), уже в молодости проявил политическую мудрость в чисто пифагорейском толковании дельфийского оракула88, особым законом отменил кровавые человеческие жертвоприношения этрусков89 и ввел греческие культы90. Его приверженность скромному образу жизни, молчаливость, суровость в отстаивании государственных интересов, спокойствие и выдержка также роднят его с пифагорейским учением. Цицерон даже наделяет его высшей философской мудростью (summam prudentiam), скрывавшейся под маской глупости (Cic. Brut. 53). Наконец, сам факт,
. . Эллинизм в Риме // Эллинизм: восток и запад / Под ред.
Е.С. Еолубцовой. М., 1992. С. 149: TondoS. Profilo.... P. 38-39; см. также Plut Cam. 22:
- Dionys. IV. 69; Liv. I. 56. 11-12; Cic. Brut. 53.
- Macrob. Sat. 1.7.34—35: ...cum ludi perurbem in compitis agitabantur, restituti scilicet a Tarquinio Superbo Laribus ac Maniae ex responso Apollinis, quo praeceptum est ut pro capitibus capitibus supplicaretur. Inde aliquiamdiu observatum, ut pro familiarum sospitate pueri mactarentur Maniae deae, matri Larum. Quod sacrificii genus Iunius Brutus consul pulso Tarquinio aliter constituit celebrandum. nam capitibus alii et papaveris supplicari iussit ut responso Apollonis satis fieret de nomine capitum remoto scilicet scelere infaustae sacrifi- cationis: factumque est ut effigies Maniae suspensae pro singulorum foribus periculum, si quod immineret familiis, expiarent... (...
( ). " ( ) ( ) .
j.
90MastrocinqueA. Lucio Giunio Bruto... P. 56-58.
что он, по словам Манилия , был, подобно Ромулу, Сципиону Африканскому и Цицерону, причислен римлянами к героям, обретшим свое место на Млечном пути звездного небосклона, косвенно связы- ;j вает его с авгурским искусством дивинации, игравшей столь важное
) значение не только в римском авгуральном праве, но и в пифагорей-
• ском политическом учении. Что касается Валерия Публиколы, то
традиция также изображает его красноречивым оратором (Dionys. V. і 17. 3), мудрым законодателем (Liv. II. 8. 1-3), в общем - государст
венным мужем в истинно римском духе, которому Дионисий приписывает принцип «богатым является не тот, кто много приобрел, а тот, кто довольствуется немногим». Принципами его жизненной философии были умеренность и разумный образ жизни, воспитание достойных детей92. Все эти правила мы в изобилии находим в пифагорейских сакрально-правовых нормах.
Так вот, именно эти философствующие государственные мужи отменили Тарквиниевы законы, несущие в себе ярко выраженные черты этрусской сакрально-правовой системы, и восстановили законы Нумы и Сервия Туллия, в которых, как справедливо отмечает
С. Тондо, традиционно сильным было влияние греческой правовой культуры Южной Италии93. К этому добавляется еще и сообщение традиции о том, что именно в конце VI в. до н.э. законы Нумы «о священных ритуалах», записанные Анком Марцием на деревянных досках и утраченные ввиду непрочности материала, были восстановлены понтификом Гаем Папирием94. Думается, что это «восстановление» сакральных норм Нумы в конце VI в. до н.э., когда политическое влияние пифагорейцев на всю Южную Италию было осо-
w Manil. Astron. I:
?
( )¦
( )
94 TondoS. Profilo... P. 43,274 s.
94 Подробнее см. об этом выше, 1.1.2.
92 Dionys. V. 48 :L ... 2.
бенно сильным, могло происходить не без влияния пифагорейской «науки о жертвоприношениях» [535].