§ 1. Семья общего права § 1.1. Возникновение, историческое развитие и типологические особенности семьи общего права
История английского уголовного права восходит к самым истокам общего права, когда во второй половине XII в. старая англосаксонская система отправления правосудия и старая система уголовного права исчезли.
Взамен была создана общеанглийская королевская уголовная юрисдикция, и с рубежа XII—XIII вв. начинается первый период в истории английского уголовного права — период становления.Характеризуется этот период следующими моментами. Во-первых, структурно обособляются и развиваются основные, сохранившиеся до настоящего дня разновидности преступных деяний. Во-вторых, параллельно с разработкой терминологии из области преступлений развивается институт «оснований защиты» (defence) от уголовного преследования, позволяющих смягчить либо вовсе исключить уголовную наказуемость деяния. В-третьих, закладывается фундамент ряда институтов общей части: неоконченного преступления, соучастия, сговора и т. д. В-четвертых, формируется ставшая символом английского уголовного права «кровавая» система наказаний.
Второй период развития английского уголовного права охватывает XVII — начало XIX вв. и может быть назван периодом доктринальной обработки уголовного права, когда из хаотичного массива накопившихся прецедентов и статутных установлений Эдуардом Коуком, Мэттью Хэйлом, Иеремией Хоукин- сом, Майклом Фостером, Уильямом Блэкстоуном и Эдуардом Истом создается стройная система уголовного права. О значимости проделанной указанными авторами работы свидетельствует тот факт, что труды их до настоящего времени сохраняют значение «авторитетных» источников уголовного права стран семьи общего права.
Следующий период в истории английского уголовного права может быть назван периодом консолидации и гуманизации. Запутанность прецедентного права, многочисленность и противоречивость статутов, накопившихся за более чем пять столетий, бессмысленная кровавость в сочетании с неэффективностью предписываемых наказаний, когда подавляющее боль- шинство преступлений именовалось «фелониями», de iure неизбежно влекущими наказание виселицей, но de facto заменявшейся куда как более мягкими санкциями, — все это требовало незамедлительных изменений.
В течение 1827—1830 гг. и 1832—1833 гг. были приняты две серии консолидирующих актов, кардинальным образом сузившие сферу применения смертной казни. Значимым событием в реформировании уголовного права стало принятие в 1861 г. серии консолидирующих актов, разработанных на основе итогов деятельности двух упомянутых комиссий и охвативших собой наиболее значимые области уголовного права. Многие из них действуют до сегодняшнего дня, образуя одну из ведущих составляющих в фундаменте современного английского уголовного права.В конце XIX в. на смену этому периоду приходит период стагнации уголовного права (слово «стагнация» в данном контексте следует понимать скорее в нейтральном смысле «отсутствия значимого развития», «консервативной реакции», а не в негативном смысле «упадка»). Покоясь, с одной стороны, на серии консолидирующих актов XIX в., смягчивших уголовное право и до определенной степени систематизировавших его, и с другой — на массиве многовековых наслоений судебной практики, английское уголовное право по сути своей не претерпевает в конце XIX — первой половине XX вв. сколь-нибудь значимых изменений.
В 1957 г. с принятием Закона об убийстве (Homicide Act, 5 amp; 6 Eliz. II, с. 11) период стагнации оканчивается и сменяется современным периодом развития английского уголовного права. За те полстолетия, что он длится, можно сказать, что уголовное право Англии претерпело кардинальные изменения, с которыми по их значимости в исторической перспективе могут сравниться только гуманизирующие и консолидирующие статуты XIX в., доктринальные труды XVII—XVIII вв. и само по себе появление общего права во второй половине XII — первой половине XIII вв.
В 1965 г. с целью способствования реформе права создается Правовая комиссия для Англии и Уэльса, определившая в качестве одной из своих целей кодификацию уголовного права. Проект уголовного кодекса и отчет по проекту был представлен в 1984 г. и в следующем, 1985 г., опубликован. После доработки он в марте 1989 г. был направлен лорду-кан- цлеру, однако так и не был принят.
Сегодняшнее уголовное право Англии устремлено в будущее. И хотя правящий кабинет лейбористов все-таки намеревается завершить кодификацию уголовного права, пока все же уголовно-правовые реформы в сегодняшней Англии, как и 170 лет тому назад, идут по пути консолидации уголовно-правовых норм с той лишь разницей, что сейчас основное внимание уделяется не столько вопросам наказания, сколько вопросам собственно преступления.
Среди современных крупных законодательных актов, существенным образом реформирующих уголовное право, можно назвать следующие: Закон об уголовном правосудии 1991 г. (Criminal Justice Act, 1991, с. 53), Закон о реформе права (правило о годе и дне) 1996 г. (Law Reform (Year and a Day Rule) Act, 1996, c. 19), Закон о преступлениях и беспорядках 1998 г. (Crime and Disorder Act, 1998, с. 37), Закон о пересмотре уголовных дел (невменяемость) 1999 г. (Criminal Cases Review (Insanity) Act, 1999, с. 25), Закон об экстрадиции 2003 г. (Extradition Act, 2003, с. 41), Закон о половых преступлениях 2003 г. (Sexual Offences Act, 2003, с. 42), Закон об уголовном правосудии 2003 г. (Criminal Justice Act, 2003, с. 44), Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном человекоубийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, 2007, c. 19).
Итак, английское уголовное право прошло долгий путь в своем развитии, и именно этот долгий путь, на котором оно развивалось вместе с иными отраслями общего права, впитывало дух последнего, укреплялось в борьбе с произволом абсолютизма и партикуляризмом обычаев, вызвал к жизни особую идею, отличающую уголовно-правовую семью общего права от иных семей современности: идею человека. Идея эта многогранна, определяет содержательное наполнение уголовного права и практику его применения, отражается в сформировавшемся веками правосознании судей, юристов и обывателей. К основным составляющим идеи человека относятся следующие моменты.
Во-первых, уголовное право исторически понимается прежде всего как щит против неоправданного произвола по отношению к человеку со стороны государственной власти — будь то монарх, или парламент, или исполнительная власть, или местные власти (феодалы в прошлом).
Во-вторых, из понимания уголовного права как щита против произвола государства сформировалось убеждение в необходимости, с одной стороны, «минимальной» криминализации как ограждающей человека от неоправданных посягательств на его свободу со стороны властей и, с другой — в необходимости допущения свободы усмотрения индивида (свободы самореализации) в «пограничных» ситуациях, в которых интересы государства с очевидностью сталкиваются с интересами личности.
В-третьих, понимание уголовного права как вторгающегося в область личной свободы обусловило особое понимание основания уголовной наказуемости действий: оправдывает наказание лица не только (и даже не столько) формальное нарушение уголовного запрета, сколько проявленная им в поступке «моральная злобность», заслуживающая порицания со стороны общества, или actus non facit reum nisi mens sit rea. Более того, помещая индивида в центр уголовного права и рассматривая его как морально ответственного за свое поведение, суды склонны придавать бблыпую значимость моральной злобности человека, которая зачастую превалирует над юридическими конструкциями, оправдывая вменение там, где стро- ' гая логика права этого бы не допустила. Так что раскрывший своими действиями «сердце, равнодушное к социальной обязанности и непреоборимо склонное к злодеянию» (слова Майкла Фостера из середины XVIII в.) рискует поплатиться за них, даже если с объективной точки зрения они еще и не причинили серьезного вреда. И напротив, к не выказавшему «испорченного, извращенного и злобного духа» (его же слова) уголовное право не может быть применимо: формальное преступление запрета без достаточной моральной злобности, или даже исчезновение в человеке последней с течением времени позволяют «забыть» о необходимости применения уголовного закона в данной ситуации, поскольку либо лицо не заслуживает с точки зрения общества наказания, либо выгода от применения последнего будет несоизмеримо меньшей по сравнению с посягательством на свободу личности. Такой подход к уголовной наказуемости проецируется и на карательную политику: в странах семьи общего права сосуществуют, с одной стороны, суровые репрессивные меры в отношении «привычных», «опасных», «морально злобных» лиц (примером является практика применения смертной казни в ряде стран, система неопределенных приговоров, долгосрочных приговоров для «привычных» преступников и т.
п.) и, с другой, сравнительно мягкие, индивидуализируемые судом варианты уголовного наказания для тех, кто не заслуживает «принесения в жертву» обществу (примером является практика применения мер наказания, не связанных с лишением свободы, мер, альтернативных наказанию).Зародившись в эпоху доктринальной рационализации уголовного права, такое понимание со временем лишь абсолютизировалось в умах теоретиков и, как следствие, отражалось на практике применения судьями уголовного закона и создания последнего ими же.
Идея человека, или индивидуалистская направленность уголовного права, жива и сегодня. Так, для Эндрю Эшворта в основе уголовного права лежит прежде всего принцип «индивидуальной автономии» (иными словами, принцип «моральной злобности» как предпосылки к уголовной наказуемости), согласно которому «каждый индивид должен рассматриваться как ответственный за свое собственное поведение»'. Соответственно, «индивиды должны уважаться как создания, способные к выбору в их действиях и бездействии, и с ними должны обращаться как с созданиями, способными к выбору в их действиях и бездействии... Принцип автономии придает бблыпую значимость свободе и правам индивида при любом обсуждении того, что государство должно делать в данной ситуации»[28]. Из этого принципа, в свою очередь, следуют принципы, раскрывающие и подкрепляющие его, как, например, принцип минимальной криминализации (по отношению к которому в доктрине с сожалением констатируется, что современная действительность с ее безудержной криминализацией лишает уголовное право его основы как карающего только реально опасные проявления человеческой активности), принцип ответственности скорее за действие, чем за бездействие, принцип запрета обратной силы уголовного закона, принцип определенности в формулировании уголовного запрета, принцип строгого толкования уголовного запрета, принцип презумпции невиновности и т. д.
Идея человека, вызвавшая к жизни уважение к уголовному праву, предопределила также ярко позитивистскую направленность науки уголовного права в странах семьи общего права: для теоретика здесь важнее прецедент или статутное установление и менее значимы отстраненные от реальной жизни размышления.
Из этого, в свою очередь, проистекает определенная «консервативность» мысли: современная уголовно-правовая теория, выросшая из прошедших проверку временем «авторитетных трудов» XVII—XVIII вв., со скептицизмом относится к новым идеям, видя в них угрозу сложившимся ценностям. Юрист в странах континентальной семьи видит, напротив, в законе самоценность, а поскольку последний часто несовершенен, то он готов постоянно достраивать его, исходя из мыслимой и меняющейся в соответствии с потребностями времени и человека идеальной философско-правовой системы.В завершение отметим, что идея человека, развиваясь на протяжении столетий, находит свое отражение в целом ряде образующих учение о преступлении институтах, предопределяя идеологическую заданность уголовного права в странах семьи общего права.