Египетский вопрос в переговорах великих держав в 1904г.

В марте 1903 г. появился проект визита короля Эдуарда VII в Париж. Король внес большой вклад в формирование Антанты 870 . Посол Камбон отмечал, что визит короля в тот момент был весьма «полезен», кроме того

«его желало общественное мнение и английская пресса»871.

В Берлине парижский визит Эдуарда VII вызвал серьезное беспокойство. Как отмечал французский дипломат в своем послании из Германии, некоторые считали, что это признак будущего союза с Францией. Были и те, кто полагал, что Лондон готовит своеобразную Тройственную

869 Hogenhius-Seliverstoff A. Op.cit. P. 181.

870 Stuart G. Op. cit. P. 107; Seaman L.C. Post-Victorian Britain 1902-1951. London, 1991. P. 8.

871 DDF. Serie 2. T. 3. Doc. 138.

Антанту, куда кроме Франции, должна была также войти и Россия873. Третьи вообще считали, что Великобритания хочет заключить договор с Францией и Италией. В любом случае, все эти комбинации были бы направлены против Германии. Немцы предостерегали французов от «эгоистичной политики» Британии, а также намекали на то, что подобный союз может существенно расшатать отношения Франции с Россией, которая не одобрит договор с Англией в силу своих балканских интересов874. Однако Германия уже не могла помешать англо-французскому сближению.

В России также с интересом наблюдали за происходившим на международной арене процессом. Информация о готовящемся визите короля в Париж появилась уже в конце февраля 1903 г875. И практически сразу же в русской прессе стало известно о речи французского посла в Англии Поля Камбона на ежегодном банкете Ассоциации торговых палат Соединенного Королевства. Вслед за «неуместным, бестактным историческим воспоминанием лорда Эвбюри о том, как англичане бок о бок с французами сражались против русских», Камбон выступил с хвалебной речью в честь Англии, дабы продемонстрировать отсутствие каких-либо препятствий к сближению между английской и французской нациями876. В русской прессе начинали говорить о предательстве со стороны «союзной и дружественной» державы877.

Очевидно, что Франция считала важным убедить Россию в том, что

сближение с Англией, необходимо. Любопытно, что в этот период посол Франции в Петербурге даже говорил о некотором потеплении в русско- английских отношениях, вызванном «прекрасным расположением» англичан, занявших «правильную позицию на Балканах и в Константинополе» 878 . Вполне вероятно, что посол несколько приукрашивал действительность:

873 DDF. Serie 2. T. 3. Doc. 201.

874 Ibidem.

875 Новое время. 23/02/1903.

876 Там же. 24/02/1903.

877 Там же.

878 DDF. Serie 2. T. 3. Doc. 225.

Англия все еще оставалась главным соперником для России. В Париже понимали, что рвать отношения с Россией ради Антанты было бы опрометчиво. Поэтому нужно было действовать крайне осторожно.

Вместе с тем, ответный визит президента Франции Э.Ф. Лубэ в Лондон произвел в Европе не меньше шума, чем приезд во Францию английского короля. Если в Германии во время поездки Эдуарда VII говорили о том, что его парижский визит не более, чем обыкновенная светская вежливость, то относительно поездки Лубэ сомнений уже не оставалось879.

Таким образом, уже в 1902 г. первые лица Англии и Франции сделали

шаги навстречу сердечному согласию, а в 1903 г. оно стало предметом реальных переговоров. Однако противоречий между странами также было немало. Некоторые скептики вообще сомневались в том, что Англия и Франция могут прийти к соглашению.

В этом смысле своеобразным пробным камнем стал договор об арбитраже, инициированный британским предпринимателем Томасом Беркли. Первые связи с французскими коллегами были установлены во время проведения в Париже международной выставки в 1900 г. Тогда был налажен контакт между министром торговли Франции и представителями различных британских торговых палат. Далее, в 1901 г. произошла знаменитая встреча Беркли с участниками Французского арбитражного общества. В числе пришедших на встречу был и Нобелевский лауреат Рише880.

Инициатива Беркли была представлена в Ассоциации английской

торговой палаты в январе 1902 г. и получила там одобрение. Монсон отмечал, что идея сразу же стала популярна в деловых кругах881. Однако он выделял и отрицательные стороны подобного соглашения, если бы оно было заключено. Посол считал, что, вступая в переговоры по этому вопросу, Англия и Франция

«рискуют»: если державам не удастся прийти к согласию, «это дискредитирует дружественные чувства» между двумя странами. Похожие

879 DDF. Serie 2. T. 3. Doc. 359.

880 Barclay T. Op. cit. P.198.

881 BD. Vol. 2. Doc. 319.

сомнения были и с французской стороны 882 . Действительно, провал соглашений такого рода мог скомпрометировать весь процесс сближения двух держав.

В Берлине с большим скепсисом отнеслись к разговорам о возможности заключения договора, который, на их взгляд, не мог быть даже применен на практике, так как ни одна из сторон не стала бы подчинять свои интересы, и в особенности, экономические, статьям соглашения. Кроме того, серьезной преградой стали «протекционистские тенденции, которые проявлялись с обеих сторон Ла-Манша»883.

Несмотря на то, что проект получил большую популярность в обеих

странах, на правительственном уровне сомнений было очень много. Так, Лэнсдаун отмечал, что английское правительство полностью поддерживает сам принцип арбитража как мирного способа урегулирования конфликтов и споров, однако не стоит воспринимать арбитраж как «универсальное лекарство» от всех проблем884.

Если со стороны Англии горячим сторонником и автором идеи

заключения договора был Томас Беркли, то во Франции эти же функции исполняла т.н. группа д'Этурнелля, состоящая примерно из 200 депутатов. Сам д'Этурнелль не был, по признанию Монсона, «англофилом», однако он долгое время находился на дипломатической службе в Лондоне, где подружился со многими англичанами885.

Камбон также был настроен оптимистично. Он сообщил Лэнсдауну, что,

по его мнению, оба правительства должны «объявить о своей готовности применять арбитраж во всех случаях, когда возникают разногласия по юридической интерпретации международных конвенций» 886 . Скромное предложение французского посла могло бы стать началом более серьезных переговоров. Здесь проявилась некоторая самостоятельность Камбона, так как,

882 BD. Vol. 2. Doc. 384.

883 Ibid. Doc. 359.

884 Ibid. Doc. 352.

885 Ibid. Doc. 353.

886 Ibid. Doc. 352.

согласно сообщениям Монсона, Делькассе не собирался спешить с официальным закреплением каких-либо договоренностей. Также французский министр отмечал, что «предложения Камбона не стоит рассматривать как выражение официальной точки зрения правительства»887. Делькассе добавлял, что группа д’Этурнелля «не имеет большого влияния», а договор, если его все же подпишут, будет чрезвычайно сложно реализовать.

Позиция Делькассе была схожа с той, которую высказывали многие английские политики. Он понимал, что поспешные решения могут все испортить. Осторожность Делькассе еще раз подтверждала его твердое намерение заключить полноценный договор, который разрешил бы противоречия, существующие между двумя державами.

В начале 1903 г. наметились положительные сдвиги в обсуждении соглашения. Беркли делал все возможное для того, что проект осуществился. Он вспоминал потом, что его жизнь в этот период была наполнена «дикой активностью», постоянными поездками и речами на общественных собраниях888. На июль 1903 г. был намечен визит д'Этурнелля и его товарищей в Англию, где они собирались более детально обговорить все сложности и нюансы. К этому времени изменились и настроения политиков. Лэнсдаун сообщал, что «кабинет полностью поддерживает проект, дружески настроен и готов рассмотреть в этом духе любые предложения по данному вопросу»889. Во Франции также царило необычайное оживление по поводу соглашения — впервые за долгое время противостояния в Египте Англия и Франция подписывали взаимовыгодный договор, который открывал дорогу дальнейшему сближению.

В июле 1903 г. Делькассе сообщал Камбону, что «приходит множество писем, как из торговой палаты, так и от частных лиц, в которых они настойчиво требуют заключения соглашения такого рода»890. О переговорах

887 BD. Vol. 2. Doc. 354.

888 Barclay T. Op. cit. P.202.

889 BD. Vol. 2. Doc. 360.

890 Ministère des affaires etrangères. Documents diplomatiques. Convention d’arbitrage avec l’Angleterre. Paris, 1903. P. 8. (далее Convention d’arbitrage avec l’Angleterre).

по арбитражу много говорилось как в английской, так и во французской прессе. Так, в том же июле 1903 г. в The Times сообщалось, что Комитет пропаганды Франции (одна из многочисленных общественных организаций) обратился к Делькассе с открытым письмом, в котором обращал внимание на

«заметное движение общественного мнения в обеих странах в пользу англо- французского договора об арбитраже»891.

И в самом деле, договор об арбитраже вызвал большой интерес в обществе. Развернулась публичная кампания в поддержку этого проекта. Весной 1903 г., когда уже было официально объявлено о намерении Эдуарда VII посетить Париж, идею Беркли поддержали Ассоциация торговой палаты Британии, 27 британских палат, 41 французская торговая палата («практически вся торговая и промышленная Франция»), 35 английских тред- юнионов, 18 муниципальных советов Франции, а также еврейская община Великобритании, «все британские юристы, историки, ведущие сотрудники университетов и т.д.»892.

В результате договор был подписан Камбоном и Лэнсдауном в Лондоне

14 октября 1903 г. Конвенция об арбитраже включала 3 статьи. Первая и главная статья договора гласила: «Различия юридического порядка в интерпретации договоров, существующих между двумя договаривающимися сторонами, которые могут возникнуть и не будут решены дипломатическим путем, должны быть вынесены на рассмотрение Постоянного Арбитражного суда, учрежденного Конвенцией 29 июля 1899 г. в Гааге, в случае если они не затрагивают жизненные интересы, независимость или честь двух договаривающихся стран, либо интересы третьих держав»893.

Таким образом, державы могли решать на заседании Арбитражного суда

вопросы второстепенной важности, которые, однако, часто создают серьезные препятствия для добрососедства. Отметим, что сам автор идеи, Томас Беркли изначально считал, что методом арбитража можно будет уладить даже самые

891 The Times. 14/07/1903.

892 Barclay T. Op. cit. P. 215.

893 Convention d’arbitrage avec l’Angleterre. Paris, 1903.

сложные вопросы, в частности, проблему с политическим статусом Египта и сроками эвакуации британских войск из страны894. Естественно, державы не стали бы вверять решение подобных вопросов третьей стороне. В арбитражный суд страны могли обращаться со спорными финансовыми и экономическими вопросами. Не случайно, основным проводником и инициатором подписания соглашения стала британская торговая палата. Очевидно, он был важен также для египетской администрации, так как основной спор между Англией и Францией в Египте в этот период имел, в первую очередь, финансовый характер.

Согласно II статье, обратившись в арбитражный суд, державы должны были точно сформулировать предмет спора и соблюсти прочие формальности. III статья устанавливала срок действия конвенции, которая была заключена на пять лет. Уже 15 октября сообщение о подписании договора и его полный текст появились в лондонской The Times895.

Некоторые историки пишут о том, что этот договор не имел

существенного значения, так как содержал лишь «общие банальности»896. Однако, на наш взгляд, подобная точка зрения существенно принижает эффект, произведенный соглашением. Конвенция 1903 г. показала, что державы открыты для переговоров и стремятся урегулировать спорные вопросы. Как отмечали современники, он стал «проявлением взаимной симпатии» Англии и Франции 897 . В своей речи на открытии заседаний английского парламента Эдуард VII отметил важность заключенного договора и «дружеские чувства, существующие между двумя странами»898. Во время обсуждения соглашения в Палате Лордов были представлены самые положительные оценки. Так, лорд Фитцвиллиам отметил, что «нет другой страны, с которой соглашение об арбитраже было бы более выгодным, нежели

894 Barclay T. Op. cit. P.230.

895 The Times. 15/10/1903.

896 Lanessan J. – L. Op. cit. P. 246.

897 The Times. 16/07/1903.

898 Parliamentary Debates. 1904. Vol. 129. Col. 1.

наш ближайший сосед»899. В том же духе высказывались и другие члены палаты, а также лорд Лэнсдаун. Как отмечалось во время заседания, соглашение будет правильнее всего распространять на решение финансовых вопросов. Символично, что конвенция об арбитраже была подписана за полгода до заключения Антанты. Она как бы предваряла решающее соглашение, демонстрируя договорной потенциал обеих держав. Решение самого сложного египетского вопроса страны оттягивали до последнего момента.

За последние двадцать лет после оккупации и правления британской администрации под руководством лорда Кромера в Египте многое изменилось. Особенно существенные перемены произошли в экономике страны900. Как писал Кромер, «никто не может полностью осознать масштаб изменений, которые произошли в Египте со времен установления британской оккупации, если он не знаком хотя бы немного с системой, которая существовала в Египте при Исмаил-паше. Контраст между тем, что было и тем, что сейчас, на самом деле, разительный. Новый дух появился у населения Египта. Крестьянин научился защищать свои права, и даже паша понял, что другие люди также имеют права, которые следует уважать». Кромер с гордостью писал о том, что результатом реформ в области правосудия, стало также то, что оно «больше не покупается и не продается», а армия настолько окрепла, что «солдат гордится формой, которую носит»901.

За почти 20 лет в Египте Кромер проделал работу, которую его

современники оценивали очень высоко. Так, современник событий Дж. Маршалл писал, что «время Кромера не знает аналогов в истории Египта»902. Он отмечал, что все реформы, проведенные после 1882 г., были результатом исключительно его трудов, так как у центрального британского правительства на самом деле никогда не было определенной египетской политической линии.

899 Parliamentary Debates. 1904. Vol. 129. Col. 1.

900 См. иллюстрацию 7.

901 Cromer. Op. cit. P. 556.

902 Marshall J.E. The Egyptian Enigma, 1890-1928. London, 1928. P. 100.

Со времени оккупации и вплоть до 1888 г., когда египетская экономика вошла в фазу подъема, деятельность британцев сводилась к «бегству от банкротства» 903 . Кромер осуществил серьезные изменения в фискальной сфере. В частности, прямые налоги были снижены на 2 млн. ф. в год. Были полностью отменены некоторые косвенные налоги (на соль, речные и морские рыболовные суда), которые ложились тяжелым бременем на плечи беднейших слоев населения. Кроме того, англичане со временем полностью ориентировали страну на производство хлопка. Как отмечает, историк и экономист Б. Хэнсон, это было сделано для того, чтобы скорее «выплатить всю сумму египетского государственного долга» 904 . Однако, следует подчеркнуть, что подобная экономическая политика, выгодная для англичан, негативно влияла на благосостояние местного населения. Введение монокультурной системы было большим риском, так как любой неурожай или снижение цен на мировом рынке могли иметь для Египта катастрофические последствия. Так, например, серьезный кризис произошел в 1909 г. в связи с гибелью большей части урожая от хлопкового червя905.

В числе положительных результатов британских реформ были снижение

налогов и создание резервного фонда. Улучшения в финансовой сфере позволили дальше следовать курсу на модернизацию. В результате чего были проведены судебная, административная, военная и другие реформы, а также была полностью отменена трудовая повинность. Разумеется, все эти нововведения требовали серьезных затрат из египетского бюджета. В частности, если мы обратимся к сведениям статистического сборника The Statesman Year-book, то увидим, что за 1901 г. в связи с упразднением барщины было потрачено 250 000 ег.ф. ст. из государственного бюджета906.

Главными источниками египетского дохода были земельный налог,

табачная монополия и таможенные пошлины. Несмотря на масштабное

903 Marshall J.E. Op. cit. P. 101.

904 Hansen B. Capital and lopsided development in Egypt under British occupation // The modern economic and social history of Middle East in its world context. Cambridge, 1989. P. 66.

905 Аль-Барави Р. Экономическое развитие Египта в новое время. М., 1954. С.159.

906 The Statesman Year-book. 1901. Lnd, 1901. P. 1161.

снижение налогов, доходы египетской казни увеличились с 8, 9 млн. ег. ф.ст. в

1883 г. до 15, 3 млн. в 1906 г.907.

К 1901 г. Кромеру удалось существенно снизить расходы — во многом за счет уменьшения затрат на содержание администрации. Основной расход же приходился на выплату долга, содержание администрации и выплату дани турецкому султану. В целом, т.н. общий долг государства (вкл. объединенный, привилегированный, гарантированный) составлял астрономическую сумму в 103 млн ф.ст. Сама Касса египетского долга имела большие привилегии. В частности, она влияла на процесс модернизации государства посредством контроля бюджета и Общего резервного фонда. Например, Касса могла вводить бюджетные ограничения. Так, Б. Хансен отмечает, что именно из-за ограничений, введенных Кассой, администрация не смогла вплоть до 1904 г. решить транспортную проблему, и железная дорога находилась в ужасном состоянии908.

Сложно установить долю французских держателей в Кассе. Во многом

это было связано с тем, что некоторые французские банки свои вложения делали либо через подставных лиц, либо проводили операции через иностранные банки для того, чтобы избежать уплаты налогов. Камбон говорил о том, что французы владеют 2/3 долга, что лорд Кромер, впрочем, характеризовал как «большое преувеличение» 909 . Как отмечает В.А. Субботин, англичане и французы имели вместе приблизительно 2, 5 млрд. франков (98, 7 млн. ф. ст.). Они также владели многими промышленными предприятиями, банками, а также получали доходы от эксплуатации Суэцкого канала910. Кроме всего прочего, Египет был «зажат в тисках договоров – капитуляций, которые были вынуждены признавать и англичане»911 . Без согласия других держав британцы не могли поднимать тарифы на экспорт и импорт, распространять новые прямые налоги на иностранцев, которые, кроме

907 Marshall J.E. Op. cit. P. 103. Те же данные представлены в работе лорда Кромера «Современный Египет».

908 Hansen B. Op. cit. P. 74.

909 BD. Vol. 2. Doc. 374.

910 Субботин В.А. Политика французского империализма в Фашодском кризисе 1898 г. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. М., 1953. С. 64.

911 Hansen B. Op. cit. P. 70.

того, не были подсудны египетскому правосудию. Большие споры вызывали смешанные суды912.

Однако британцам удалось провести ряд выгодных для себя мероприятий. Так, еще в 1883 г. Британия вынудила компанию Суэцкого канала снизить тарифы на проход судов, так как это устраивало англичан, но было совершенно невыгодно для французов. В итоге Франция потеряла доход в размере 20 млн. фр. в год. 913 . Так, материальный ущерб еще более ужесточал позицию Франции в Кассе египетского долга. Администрация Кромера достигла значительных успехов в деле реформирования Египта. Однако контроль над финансами страны со стороны Кассы существенно снижал эффективность этих мер. Англичанам все время приходилось оглядываться на то, как будет воспринято то или иное предложение держателями займов, большинство которых представляли Францию.

Пока Кромер продолжал бороться с французами в Кассе, Форин Офис и Кэ д’Орсэ работали над налаживанием отношений. Оставалось решить колониальные противоречия. Уступив раз в Фашоде, хоть и достаточно болезненно, французы, очевидно, пришли к выводу, что можно уступить снова, получив при этом компенсацию в Марокко.

В начале 1900-х гг. марокканские интересы Франции оказались тесно связаны с египетским вопросом. Исследователи отмечают, что идея своеобразного «обмена» Египта на Марокко появилась еще в середине XIX в. Еще Наполеон III предложил Пальмерстону в 1857 г. сделку: Франция захватит Марокко, а Англия — Египет 914 . Тогда план так и не был осуществлен, но актуальности за это время не потерял.

Марокко приобрело в это время первостепенное значение для колониальной группы, которая имела серьезное влияние на Делькассе. Вопрос активно обсуждался двумя правительствами уже с 1901 г. Переговоры, непосредственно связанные с заключением будущего соглашения, велись на

912 The Times. 12/04/1900.

913 Субботин В.А. Политика французского империализма…С. 66.

914 Headlam – Morley J. Studies in Diplomatic History. NY, 1930. P. 55.

протяжении почти всего 1903 г. Как отмечают исследователи, «летом 1903 г. отношение французской колониальной группы (к Англии. — А.А.) было более благоприятным, чем когда-либо» 915 . Имея опыт Фашодского кризиса, французы старались избежать, как выражался Камбон, марокканского

«вопроса», то есть соперничества с Англией в Марокко916.

Особенно заинтересованный в этом лидер французской колониальной группы Э. Этьен в июле 1902 г. встретился с Лэнсдауном для того, чтобы обсудить перспективы развития англо-французских отношений. Любопытно, что французские колониальные круги, которые своей политикой довели страну до Фашодского кризиса, через четыре года сделали все возможное для того, чтобы было установлено сердечное согласие между Англией и Францией. Этьен сказал Лэнсдауну, что, на его взгляд, между двумя странами нет серьезных противоречий, и что пришло время для «сближения» 917 . Франция обосновывала свои притязания на Марокко, в первую очередь, геополитическими интересами. Однако другие страны также стремились реализовать свои амбиции в этом регионе. Кроме Франции, серьезные интересы в Марокко имела Испания. Италия, как мы уже отмечали, готова была уступить французам, если те, в свою очередь, помогут ей в Триполи. Претензии предъявляла также Германия, которая не собиралась идти ни на какие сделки с французами и «отдавать» им страну, что впоследствии продемонстрировали марокканские кризисы 918 . Интересы англичан ограничивались лишь Танжером, контроль над которым был необходим Англии для того, чтобы обезопасить свои позиции в Гибралтаре. Франция, в свою очередь, готова была удовлетворить требования Испании, а также Англии в Танжере, что, в целом, облегчало переговоры по этому вопросу.

Этьен объяснял необходимость подобного союза тем, что «наибольшую опасность миру в Европе представляет Германия» и что лишь «полное

915 Leaman B.R. Op. cit. P. 462.

916 BD. Vol. 2. Doc. 320, 330.

917 Ibid. Doc. 356.

918 См. Дербицкая К.Ю. Марокканский вопрос в международных отношениях в конце XIX — начале XX в. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. М., 2013.

взаимопонимание между Францией и Англией позволит им держать планы Германии под контролем»919. Вторым аргументом в пользу соглашения, было то, что англо-французское сближение приведет в результате к налаживанию русско-английских отношений.

Во время дальнейших переговоров Делькассе и Камбон подчеркивали, что первостепенную важность для них представляет именно Марокко. В разговоре с Лэнсдауном Камбон заметил, что французское общественное мнение и политические элиты не примут уступки Франции в Египте, если страна не получит адекватной компенсации в Марокко920.

На первых порах египетский вопрос вообще старались обходить

стороной, при этом детально обсуждая проблемы Ньюфаундленда и Сиама. Однако этот вопрос неизбежно возникал, так как для англичан он значил не меньше, чем марокканский — для Франции. В разговоре с Камбоном Лэнсдаун прямо сказал о Египте: «Я считаю, сегодня никто уже не думает, что мы собираемся уходить из этой страны»921.

На наш взгляд, на этапе переговоров 1903 г. египетский вопрос уже не

заключался в том, признают или нет французы доминирующую позицию британцев в Египте. Требования англичан о признании политического статуса Египта носили скорее символический, нежели практический характер. Речь шла, прежде всего, о Кассе египетского долга, которая, блокируя финансирование реформ, создавала серьезные препятствия для британской администрации Египта. Это подтверждают и документы британского архива. Так, в январе 1903 г. британский дипломат Винсент Корбетт писал из Каира о беседах, которые он вел с французским представителем в Кассе египетского долга графом Вовьено922. По словам Корбетта, Вовьено обсуждал возможную конверсию египетского долга и упразднение Кассы с министрами в Париже и получил отрицательный ответ по всем пунктам. «Любое предложение подобного рода сразу же вызвало бы критику в Палате депутатов,

919 BD. Vol. 2. Doc. 356.

920 DDF. Serie 2. T.3. Doc. 362.

921 BD. Vol. 2. Doc. 357.

922 The National Archives. FO 800/ 124. P. 98.

провоцировать которую кабинет был совсем не готов», — передавал слова французского представителя Корбетт 923 . Без сомнения, напряженная внутриполитическая ситуация была серьезным сдерживающим фактором для французской дипломатии.

Переговоры относительно признания французами британской оккупации шли в августе 1903 г. Камбон в беседах с англичанами замечал, что оккупация Египта всегда негативно воспринималась во Франции и что «общественное мнение постоянно ждет ее окончания» 924 . Впрочем, подобные заявления французского посла были скорее проявлением «политики престижа», нежели конкретным требованием.

Новый английский план по урегулированию египетского вопроса был изложен в меморандуме лорда Кромера, составленном в августе 1903 г.925. Он выдвигал два общих требования: признание политического статуса и максимальную свободу египетской администрации.

Второй пункт британского плана вызывал куда более серьезные споры. Под «максимальной свободой» Кромер подразумевал, во-первых, упразднение Кассы египетского долга и Железнодорожной администрации926. Во-вторых, предусматривалось ограничение системы капитуляций. Кромер считал, что Франция и другие державы сразу не согласятся на их уничтожение, поэтому в этом вопросе следует действовать очень аккуратно. С той же проблемой было связано упразднение смешанных судов. От Франции следовало только получить согласие на отмену капитуляций в будущем, когда это будет возможно. В-третьих, необходимо было провести некоторые административные изменения. Следовало точно определить позицию генерального консула, в частности, ввести закон, согласно которому он должен был присутствовать на заседаниях совета министров и ни один декрет хедива не мог быть выпущен без его санкции. Кроме того, финансовый советник, занимавший один из важнейших постов в стране, и другие

923 Ibidem.

британцы, возглавляющие различные департаменты, должны были войти в совет министров. На тот момент совет министров был «не более чем органом, дающим формальное согласие на решения, принятые другими». Вхождение представителей реальной власти в совет изменило бы его роль и сделало бы его работу более эффективной. Кромер считал, что все эти вопросы можно было решить без вмешательства других держав – достаточно только прийти к согласию с Францией. Таковы были требования англичан в Египте927.

В целом план Кромера был близок Лэнсдауну. Но по марокканскому

вопросу глава Форин Офис придерживался более жесткой точки зрения. В письме к Камбону он определил три обязательных условия англичан относительно Марокко: сохранение за Британией торговых преференций, нейтрализация земель муров и признание испанских политических и территориальных интересов928. В той части, где рассматривался египетский вопрос, Лэнсдаун просто воспроизвел отрывки из меморандума Кромера.

Однако предложения англичан относительно Египта сразу же вызвали серьезные трения. Делькассе заметил, что британский план кажется ему слишком «долгосрочным». Камбон был откровеннее и отметил, что согласно этому плану, «Франция не получит в Марокко компенсации, адекватной тем огромным уступкам, которые от нее просят в Египте»929. По сути, утверждал французский посол, все, что делают англичане, это дарят Франции «надежду» на то, что она сумеет реализовать свои интересы в Марокко, а взамен хотят получить «немедленные выгоды в Египте». На это Лэнсдаун ответил, что Франции не стоит упускать из виду тот факт, что англичане «уже в Египте» и что «нет даже малейшей возможности на уход оттуда». «Все, что мы просим от французского правительства, — отмечал Лэнсдаун, — это признать

существующий факт»930. Было очевидно, что ни одна из держав не хочет

«продешевить», и поэтому обе стороны говорили о неравноценности сделки.

Французы соглашались только на часть предложений Кромера. Они обещали больше «не вмешиваться в действия англичан в Египте» и даже согласиться на отмену капитуляций в будущем. Однако отказаться от финансовых привилегий они решительно не хотели до того времени, пока не установят свое господство в Марокко931.

«Ответ французов меня совершенно не расстроил… Конечно, этого

недостаточно, но учитывая сложность вопроса, тяжелый ход переговоров и общее состояние, в котором находятся французы после Фашоды, мне не кажется, что мы должны быть недовольны, — писал из Каира 1 ноября 1903 г. лорд Кромер, — Я искренне надеюсь, что переговоры будут продолжены, и не только по Египту, но в целом. Такая возможность, как сейчас, может больше и не представиться. Мы должны каким-то образом прийти к согласию… На мой взгляд, это самое важное политическое дело, из всех что нам выпадали за долгие годы»932. Возможно, Кромер уже тогда рассматривал будущее соглашение как договор общеевропейской важности. Однозначно можно утверждать одно: как глава британской администрации он жаждал его больше всех.

В этих условиях Лэнсдаун предложил Камбону более умеренный план. По нему, Касса египетского долга сохранялась, но ее функции сводились лишь к «получению обязательной выплаты на содержание службы (администрации Кассы. — А.А.), с правом вызывать египетское правительство в суд, если установленная сумма не будет вовремя выплачена»933. Кроме того, Франция должна была призвать другие державы присоединиться к предложенному плану. В случае если остальные страны откажутся поддержать англичан, последние смогут мотивировать свои действия англо-французским договором. Французское правительство, в свою очередь, не будет противиться

930 BD. Vol. 2. Doc. 370.

931 Ibid. Doc. 373.

конверсии египетского долга (точные условия конверсии не указывались). Британцы при этом обещали поддерживать «свободу торговли» и соблюдать постановление 1888 г. о Суэцком канале с одной оговоркой: статья VIII Конвенции теряла свою силу, так как не соответствовала изменившимся политическим реалиям934.

Однако даже на эти предложения Лэнсдауна Делькассе не спешил

отвечать согласием. В личной беседе Камбон отметил, что французское правительство не пойдет на заключение договора на таких основаниях935. Более того, французы не хотели оказывать «давление» на другие державы в случае, если они те решат не присоединиться к договору. Французский посол добавлял, что лучшее, что может предложить Франция англичанам, это

«доброжелательный нейтралитет»936.

Камбон в одном из своих писем заметил, что для англичан египетский вопрос «наиболее чувствительный» 937 . Именно поэтому Франции не следовало ограничиваться лишь британскими обещаниями, нужно было

«показать себя более требовательными в Марокко». Хотя на деле, следует отметить, свою «требовательность» Франция в полной мере проявила и в процессе обсуждения египетского вопроса.

Тем временем уже наступил декабрь 1903 г., а дипломатические представители двух стран так и не смогли найти компромисс по египетскому вопросу. Интересно, что переговоры по другим вопросам проходили относительно гладко. Основные пункты договора по Марокко также были в целом определены. Однако державы не могли продвигаться далее, пока не решат все споры по Египту.

Основная идея Антанты заключалась в равноценности уступок, при этом обе державы говорили о том, что идут на существенные жертвы. Так, Лэнсдаун на возражения французов относительно Египта заявил: «Следует

934 Статья VIII Конвенции 1888 г. о нейтрализации Суэцкого канала подчеркивала временный характер британской оккупации Египта.

935 BD. Vol. 2. Doc. 377.

936 DDF. 2 serie. T. 4. Doc. 98.

937 Ibid. T. 3. Doc. 381.

сказать, что мы отдаем слишком много, а получаем мало»938 . Англичане обещали добровольно уйти из Марокко, получив компенсацию в стране, которой они, по сути, владели. Камбон, в свою очередь, напоминал, что, после согласия Великобритании по марокканскому вопросу, Франции еще придется иметь дело с Испанией и, что важнее всего, с Германией, поэтому ее выгода не так уж и велика. Кромер, между прочим, также говорил о том, что решение египетского вопроса непременно встретит оппозицию со стороны Германии939, которая, очевидно, станет противиться не только африканским договоренностям, но и самой идее англо-французской Антанты. Рассуждения обеих сторон имели под собой серьезные основания. Однако то, что и Англия и Франция шли на заключение этого договора, означало одно: державы видели в нем политическую необходимость. Наиболее серьезным препятствием для обеих сторон стало требование англичан о лишении Кассы ее полномочий по контролю за финансами Египта.

В The Times критике подверглась незадолго до этого вышедшая во Франции статья Р. Леви, затрагивавшая «острую тему англо-французских противоречий по поводу египетских финансов»940. В ней утверждалось, что основная заслуга администрации Кромера в проведении реформ в Египте принадлежит Кассе, которая предоставила весь свой резерв в распоряжение египетского правительства для осуществления общественных работ и других видов реформаторской деятельности. Р. Леви утверждал, что упразднение Кассы, о котором говорили британцы, не имело никакого смысла и вряд ли могло считаться «законным», так как «держатели долга имели право на ее сохранение, пока все долги не будут выплачены»941.

В ответ на предложения Лэнсдауна по Кассе Делькассе заметил, что

«конверсия египетского долга — это вопрос чрезвычайной важности для французского правительства», которое обязано защищать многочисленных

938 BD. Vol. 2. Doc. 384.

939 Ibid. Doc. 400.

940 The Times. 16/12/1903.

941 Ibidem.

французских кредиторов942. Тот же протест поступил и по вопросу о закрытии Железнодорожной администрации, выражавшей интересы держателей привилегированного долга. Кроме того, одним из требований Делькассе было сохранение административных постов за французами, которые работали в Египте по контракту, а также в некоторых случаях — и без.

Переговоры затягивались еще и потому, что Камбону приходилось постоянно действовать с оглядкой на реакцию французского общественного мнения, частью которого были и многочисленные держатели долга. Он признавался в письме к Делькассе, что «лучше медлить, лучше провалить переговоры, нежели принять соглашение… которое Франция не ратифицирует»943.

24 декабря 1903 г. был составлен очередной меморандум, в котором

Лэнсдаун излагал вариант решения египетского вопроса в соответствии с

«замечаниями Делькассе»944. Обращение держателей долга в случае неуплаты в суд казалось французскому министру недостаточной гарантией, он считал, что для большей уверенности следовало учредить специальный резервный фонд. Однако требования установить для французских держателей особые преференции во время конверсии долга были полностью отклонены. Уступкой английского правительства стало согласие отложить конверсию на пять лет для того, чтобы обеспечить все необходимые для этого условия. С целью раз и навсегда уладить вопрос, Лэнсдаун считал необходимым издание декрета хедива, в котором были бы изложены все решения держав относительно египетского государственного долга и положения Кассы. При этом предыдущие договоры после публикации декрета считались недействительными. Но и это предложение не было принято. Возможно, опасения Делькассе были связаны с тревожными сообщениями, которые поступали из Каира. Так, еще в начале декабря 1903 г. уполномоченный французского консульства в Каире, представляя планы Кромера и

942 BD. Vol. 2. Doc. 378.

943 DDF. Serie 2. T.4. Doc. 98.

944 Ibid. Doc. 381.

обосновывая важность сохранения Кассы, заключал: «В случае с нами, дело идет к тому, чтобы склонить нас к окончательному отказу от непосредственного влияния и требований в Египте» 945 . Делькассе после Фашоды боялся сделать неверный шаг.

В середине января 1904 г. державы стояли перед угрозой срыва переговоров946. Против этого активно выступал лорд Кромер. Он считал, что приостановка переговоров в тот момент была бы «катастрофичной как в общем смысле, так и с местной египетской точки зрения», фактически подчеркивая двойную функцию Антанты как колониального и континентального соглашения. В таком же ключе высказывался Ш. Фрейсине, который заметил, что если «судить о приобретениях Франции на Ниле, то они явно были недостаточными, однако следует помнить об основной цели договора», который должен был, наконец, положить конец англо-французской вражде 947 . Интересно, что Кромер разделял точку зрения Камбона и Делькассе, честно признаваясь, что уступки, которые Франция делает англичанам в Египте намного более «ценные», нежели то, что она получает взамен в Марокко. Еще в конце декабря он писал Лэнсдауну, что вполне можно согласиться на сохранение Кассы, но ограничить ее в полномочиях948.

Переговоры по египетскому вопросу все же на какое-то время были

приостановлены. К его обсуждению снова вернулись только в марте 1904 г. В это время в Париже находилась т.н. миссия Э.Горста, которая обсуждала на месте различные финансовые тонкости. При этом вплоть до конца месяца державы не могли прийти к консенсусу относительно тех или иных пунктов египетского вопроса. Так, в двадцатых числах марта французы высказали протест против отмены статьи VIII Конвенции 1888 г. Расхождения во взглядах дипломатические представители обеих стран улаживали уже в процессе корректировки текста будущего соглашения в конце марта – первых числах апреля 1904 г.

945 DDF. Serie 2. T.4. Doc. 114.

946 BD. Vol. 2. Doc. 384, 387.

947 Freycinet de C. Question d’Egypte…P. 423.

948 BD. Vol. 2. Doc. 379, 380.

Об англо-французских переговорах по Египту много писали и в прессе обеих стран. Так, в The Times отмечалось, что «никто не говорил о том, что Франция должна отказаться от своих прав в Египте»949 . Все, что от нее требовалось, по мнению английской газеты, это «признать тот факт, что Англия обладает доминирующей позицией, которую следует учитывать» при обсуждении различных вопросов.

В итоге 8 апреля 1904 г. договор об установлении «сердечного согласия» все же был подписан. Вернее, было составлено сразу несколько соглашений. Во-первых, державы подписали Декларацию относительно Египта и Марокко; во-вторых, Конвенцию относительно Ньюфаундленда и Западной и Центральной Африки, и, в-третьих, Декларацию относительно Сиама, Мадагаскара и Новых Гебридов. Таким образом, Антанта решала наиболее сложные колониальные вопросы, которые на протяжении долгих лет были причиной напряженности в англо-французских отношениях.

Наиболее важным документом из трех была Декларация держав относительно Египта и Марокко950. Основной документ содержал 9 статей. Кроме того, Лэнсдаун и Камбон подписали секретное приложение к договору. В статье I основного документа декларировалось, что французское правительство не станет больше «вмешиваться в деятельность Англии» в Египте и не будет требовать фиксации срока британской оккупации. При этом культурное присутствие Франции в Египте сохранялось: продолжали работу французские школы, а директором главного управления древностями оставался француз. Британия же, в свою очередь, обязалась не менять политического режима Египта. По примеру I статьи, во II статье Франция обещала не осуществлять политических изменений в Марокко, а Британия, в свою очередь, - не препятствовать французской активности в этом регионе. В статье III Англия соглашалась на сохранение за французами всех тех прав,

949 The Times. 26/03/1904.

950 BD. Vol. 2. P. 385; DDF. Serie 2. T. 4. Doc. 389.; Ministère des affaires etrangeres. Documents diplomatiques. Accords (conclus le 8 avril entre la France et l’Angleterre au sujet du Maroc, de l’Egypte, de Terre-Neuve, etc). Paris, 1904.

которыми они пользовались согласно установленным ранее договорам и конвенциям, в частности, отдельно обговаривалось право каботажа.

В IV пункте договора утверждался принцип «свободы торговли». Державы обязывались уважать коммерческие и торговые интересы друг друга в Египте и Марокко. В следующей, V статье, страны обещали сохранить должности английских и французских администраторов и чиновников, которые работали в Египте и Марокко. VI статья была посвящена Суэцкому каналу. Британское правительство обязалось соблюдать условия Конвенции 1888 г. Однако оговорка относительно VIII статьи Конвенции все же была сделана, как и настаивал Лэнсдаун. В договоре отмечалось, что действие этой статьи приостанавливалось. VII и VIII статьи отражали марокканские договоренности. В частности, всем державам было запрещено строить фортификационные сооружения рядом с Гибралтаром. Кроме того, Франция обязывалась уважать интересы Испании.

Финальная, IX статья гласила: «Оба правительства договариваются оказывать друг другу дипломатическую поддержку в выполнении статей настоящей декларации относительно Египта и Марокко»951.

Как мы уже упоминали, дополнительно были также подписаны 5 секретных статей. В I статье говорилось о том, что если страны когда-либо будут вынуждены изменить свою политическую линию в Марокко или в Египте, то статьи IV, VI и VII основного соглашения останутся неизменными. Согласно пункту II французское правительство обещало поддержать британскую администрацию в Египте, когда та решит отменить капитуляции. При этом французы могли поступить так же в Марокко. Третья статья уточняла VIII статью основного договора, то есть точно локализовывала зону, которая в будущем должна была достаться Испании. А в IV статье пояснялось, что если Испания не присоединится к Декларации, выполнение этой статьи договора можно будет отложить. Последняя статья гласила: «В случае, если

951 Accords (conclus le 8 avril entre la France et l’Angleterre au sujet du Maroc, de l’Egypte, de Terre-Neuve, etc). Paris, 1904.

державы не присоединятся к проекту упоминаемого декрета... правительство Франции не будет противостоять выплате по номинальной стоимости начиная с 15 июля 1910 г. гарантированного, привилегированного и объединенного долгов Египта».

Для Франции и Англии подписание Антанты поставило точку в истории более чем двадцатилетнего противостояния в Египте. Фактически было устранено главное противоречие для европейского партнерства. Антанта, будучи по своей природе колониальным соглашением, все же заключалась в период, когда особую активность на международной арене начинает проявлять Германия. Сложно сказать, вкладывалась ли в само соглашение антигерманская направленность. Однако бесспорно то, что сам факт англо- французского сближения, которое закончилось подписанием Антанты 1904 г., был во многом вызван германским фактором. Провал проекта англо- германского соглашения и невозможность заключения франко-германского союза делали англичан и французов естественными союзниками.

Главное решение по Египту содержалось в подписанном дополнительно декрете хедива. В нем устанавливались ограничения привилегий Кассы египетского долга — она теряла право контроля над финансами страны. Кромер, наконец, получил свободу действий в Египте. Франция больше не ставила перед собой задачи «вредить англичанам», а именно этим занимались французские представители в Кассе вплоть до начала 1900-х гг.952 При этом Касса как институт не ликвидировалась, торговые и культурные интересы Франции в Египте также были полностью учтены в договоре.

С юридической точки зрения, декрет хедива был бы недействительным, если бы Англии не удалось получить согласие Австрии, Германии, Италии и России. Россия и Германия заняли жесткие позиции в вопросе декрета.

Как мы уже отмечали выше, в русской прессе даже писали о том, что Франция собирается предать союзницу. Однако в дипломатических кругах на

этот счет мнения разнились. Наиболее оптимистичный взгляд на Антанту из представителей русской дипломатической элиты имел посол во Франции А.И. Нелидов. Он отмечал, что все обвинения в измене России вследствие заключения Антанты, адресованные министру иностранных дел Франции Т. Делькассе, являются «голословной клеветой» 953 . По его утверждению, подробные слухи распространяли немцы, «которым естественно не нравилось сближение Франции с Англией, косвенно направленное против Германии»954. Любопытно, что Нелидов — один из немногих русских дипломатов, который подчеркнул антинемецкую ориентацию Антанты. Делькассе при этом старался придать соглашению исключительно региональный колониальный характер. В беседе с послом он признавался: «Я делаю все возможное, чтобы быть в наилучших отношениях с Германией, между нами нет на очереди никаких вопросов, но дружить с нею не в моих силах»955.

Делькассе утверждал, что Антанта может быть полезна для России, в

особенности, когда «настанет время заключения мира по окончании нынешней войны (имея в виду русско-японскую войну. — А.А.) и условиями его станет заниматься всемирная, в особенности же английская дипломатия»956. Теперь, когда Франция была связана соглашением с Англией, союзницей Японии со времени договора 1902 г., русская дипломатия могла использовать это соглашение как метод давления на противника957.

С самого начала войны с Японией Россия пыталась добиться полной нейтрализации Суэцкого канала958, что и было сделано в феврале 1904 г. не

953 АВПРИ. Посольство в Париже, ф. 187, оп. 524, д. 2258. Л. 290.

954 Там же.

955 Там же. Л. 291.

956 Там же. Л. 287.

957 Подробнее см. : Айвазян А.А. Египетский аспект англо-французской Антанты 1904 г. В оценках Германии и России // Вестник Московского университета. Серия 8, История. 2011. № 2 (март-апр.). С. 65- 77.

958 6 статья Декларации, подписанной 8 апреля 1904 г., фактически ставила под вопрос Соглашение 1888 г., подписанное 9 державами и регулирующее работу Суэцкого канала. Теперь она ставилась в зависимость от английской администрации. В связи с началом русско-японской войны и возможным проходом военных

кораблей через канал египетское правительство объявило о его нейтрализации и ввело жесткие правила для судов воюющих стран. Однако определение судна как военного оставалось на усмотрение главы администрации канала. Учитывая то, что данный пост занимал англичанин, отстаивающий интересы британской администрации и, возможно, японских союзников, России данное положение было крайне

без французского вмешательства 959 . По распоряжению египетского правительства все военные корабли должны были находиться в зоне канала не больше 24 часов, а также не могли делать остановки, не имея на то разрешения администрации канала960. После издания декрета, регулирующего работу канала в военный период, Петербург попытался оказать давление на Британию, что отразилось в дискуссии по вопросу прохода судов Добровольного флота 961 через Суэцкий канал. Стремление англичан приравнять суда Добровольного флота к судам военного вызвало негативную реакцию в Петербурге, который пытался привлечь к этому конфликту французскую сторону962.

С помощью французов также была решена проблема провода через канал Балтийского флота в ноябре 1904 г. Как отмечал генеральный консул России в Египте П. В. Максимов, «вполне удачное разрешение вышеуказанной задачи будет зависеть от силы нашего воздействия на Англию» 963 . Надо сказать, что русское военно-морское командование опасалось нападения японцев на русские суда во время прохода через Суэцкий канал964. Но страхи русских военных не оправдались. Более того, Максимов особо подчеркивал «безупречную предупредительность, с которой были приняты наши предложения по охране Суэцкого канала во время следования второй Тихоокеанской эскадры»965.

невыгодно. Более подробно о правовом статусе Суэцкого канала см.: Кузнецова О.Н. Первоначальная реакция России на заключение англо-французской Антанты// Отечественная история, 2007, № 4. С. 34-42. 959 АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 10.

960 Работа Суэцкого канала регулировалась администрацией Компании Суэцкого канала, основанной в 1858 г. После покупки премьер-министром Великобритании Б. Дизраэли акций хедива в 1875 г. Компания находилась в основном под контролем англичан (Piquet C. La Compagnie du canal de Suez. Une concession française en Egypte (1888-1956). Paris, 2008).

961 Морское судоходное общество, подконтрольное правительству, было основано в 1878 г. Во время русско- японской войны суда «Добровольного флота» оказывали помощь Второй Тихоокеанской эскадре.

962 АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 95.

963 Там же. Л. 183.

964 В целом следует отметить, что опасения русского военного командования были напрасны, так как в период прохода 2 Тихоокеанской эскадры через Суэцкий канал большая часть японского флота была

сосредоточена в Порт-Артуре с целью полностью уничтожить 1 Тихоокеанскую эскадру до прихода на Дальний Восток подкрепления. (Золотарев В., Козлов И. Русско-японская война 1904-1905 гг. М, 1990. С. 155).

965 АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 261.

Россия знала, что без ее согласия хедивальный декрет не вступит в силу и поставила еще одно условие. Ламздорф попытался решить с помощью Антанты еще один важный для России вопрос – тибетский966. Фактически, министр хотел, чтобы в обмен на согласие с декретом, Англия пошла на определенные уступки в Тибете. В беседе с английским послом русский министр отмечал, что меморандум лорда Лэнсдауна, главы Форин Офис, разочаровал его своей «сдержанностью относительно будущего»967. Те же соображения Ламздорф выразил в секретной телеграмме послу России во Франции Нелидову. Он подчеркивал, что «имперское правительство готово было бы изъявить свое согласие на издание хедивиального декрета, касающегося Кассы Египетского долга», однако «г. Делькассе, казалось, мог выразить лорду Лэнсдауну надежду, что лондонский кабинет оценит предупредительность, с коей императорское правительство отнеслось к изменению в интересах Англии постановлений о Кассе египетского долга и со своей стороны проявит желание устранить всячески недоразумения с Россией по разным политическим делам, из коих ныне особливое внимание занимает тибетский вопрос»968.

К переговорам была вынуждена подключиться и Франция. Очевидно,

посредничество Франции в данном вопросе являлось одним из условий благожелательного отношения России к англо-французскому соглашению. Переговоры французской стороны с англичанами вел посол Поль Камбон. В частности, под давлением французов было решено отвергнуть проект лорда Керзона, вице-короля Индии, о создании английской резиденции в Лхасе — для России это была значительная победа.

Германская позиция относительно принятия декрета отличалась большей жесткостью, нежели русская. Во многом, это было связано с тем, что Германия видела в соглашении реальную континентальную угрозу.

966АВПРИ. Канцелярия МИД, ф. 133, оп. 470, д. 45. Л. 194.

967Там же.

968АВПРИ. Посольство в Париже, ф. 187, оп. 524, д. 2258. Л. 274.

Австрийский дипломат в Каире тогда замечал, что Антанту считали шагом на пути к созданию «нового политического союза»969.

В своей депеше Максимов писал: «Только одна Германия сделала... затруднения в изъявлении согласия на обнародование предусмотренного англо-французским соглашением хедивиального декрета касательно египетского долга»970. Отмечалось также, что немецкая дипломатия заявила якобы, что «раз Франция сделала значительные уступки по египетским делам взамен полученных ею других выгод, то нет причин, чтобы и Германии не были предоставлены соответствующие вознаграждения». По словам Максимова, Кромер воспринимал эти требования лишь как «некоторое поправление границ немецких южно-африканских колоний, на которые Англия расположена согласиться» 971 . Данные русских дипломатов подтверждаются конфиденциальной перепиской главы дипломатического ведомства Германии барона Рихтхофена с английским послом в Берлине Ф. Ласселем. Рихтхофен в жестких формулировках выражал несогласие немецкой стороны с публикацией декрета хедива, пока не будут достигнуты договоренности между Англией и Германией972. Он отмечал, что «в Германии ни парламент, ни общественное мнение не поймут нашего безусловного принятия хедивиального декрета, что стало бы отказом от ряда прав германского правительства и держателей акций…в особенности, с учетом того факта, что Франция, имея по закону не больше прав в данном вопросе, чем Германия, получила, после долгих переговоров, обширные компенсации за свой отказ»973. В заключении Рихтхофен советовал англичанам «не забывать, что без нашего формального согласия британские планы на Египет не могут быть приведены в действие» 974 . Так, Германия в ультимативной форме требовала компенсаций в обмен на согласие с изданием хедивиального декрета. В особенности часто разговоры о декрете сопровождались

969 GP. Bd. 20 (1). N. 6445.

970 АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 97.

971 Там же.

972 GP. Bd. 20 (1). N. 6446.

973 Ibidem.

974 Ibidem.

предложениями «компенсации в Самоа и Трансваале»975. Что же касается проблем, связанных исключительно с Египтом, то немецкий генеральный консул в Каире обсуждал с лордом Кромером перспективу заключения нового торгового договора, пытаясь отстоять коммерческие интересы Германии в этом регионе976. Английская сторона не спешила удовлетворять немецкие претензии. В частности, сотрудник Форин Офис Дж. Виллиерс в письме к Ласселю отмечал, что ряд вопросов, которые поднял Рихтхофен, фактически не имеют никакого отношения к декрету хедива и не могут обсуждаться в рамках данной проблемы977.

Германия также выразила надежду на то, что пост директора публичной библиотеки и некоторые другие места в археологических учреждениях останутся за немецкими подданными 978 . Англичане отказались идти на определенные договоренности по данному вопросу 979 . Они также не согласились выплатить 70 000 ф.ст., затребованные германским правительством в качестве очередной компенсации за Египет980. Фактически, англичане отказали немцам практически по всем пунктам, которые барон Рихтхофен считал обязательными для присоединения Германии к хедивиальному декрету.

В результате к лету 1904 г. Германия оказалась единственной державой, не присоединившейся к декрету. В связи с этим сотрудник внешнеполитического ведомства Германии Ф. фон Гольштейн писал в своей заметке «Относительно немецко-английских переговоров по Египту»: «Сейчас мы проходим испытание силой. Отступление Германии перед англо- французским сопротивлением было бы в любом случае неуместным»981 . Германская дипломатия считала необходимым до последнего противостоять

975 GP. Bd. 20 (1). N. 6447.

976 Ibidem.

977 Ibid. N. 6448.

978 АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 97.

979 GP. Bd. 20 (1). N. 6448.

980 Ibidem.

981 Ibid. N. 6461.

англо-французскому соглашению, не желая принимать его, не получив при этом должной компенсации.

Переговоры между Германией и Англией, таким образом, затянулись на несколько недель. В итоге у Форин Офис не было иного выхода, кроме как дать свое согласие хотя бы на часть немецких претензий. 17 июня 1904 г. граф Меттерних, посол Германии в Великобритании, телеграфировал: «Английское правительство принимает наши условия относительно хедивиального декрета» 982 . В частности, немецкой торговле гарантировался «режим наибольшего благоприятствования» сроком на 30 лет 983 . Кроме того, юридическую силу сохраняли все договоры и соглашения, подписанные ранее. На деле, уступки Британии все же были минимальными: вопросы территориальных концессий в Самоа и Южной Африке были заморожены на

неопределенное время. Однако сам факт английского компромисса позволял немцам согласиться на присоединение к декрету.

При этом одновременно с обсуждением возможных уступок в пользу Германии, кайзер вел очередную дипломатическую игру в Константинополе. Уже в апреле 1904 г. Вильгельм II убеждал султана, что декларация относительно Египта и Марокко «повлечет за собой последствия, неблагоприятные, как для германского правительства, которое заботится о сохранении status quo в Средиземном море, так и для турецкого правительства, как сюзерена Египта» 984 . Именно поэтому кайзер советовал султану немедленно обратиться с разъяснениями к лондонскому и парижскому кабинетам с целью охраны турецких прав и «добиться пересмотра упомянутой выше статьи (о Египте и Марокко. — А.А.), неблагоприятной для интересов Германии»985. Совершенно очевидно, что протест Турции против подписания Декларации по Северной Африке был по большей части инспирирован Германией. Сама же Турция не проявляла достаточной активности в делах Египта, так как установление там британского владычества

982 GP. Bd. 20 (1). N. 6468.

983 Ibid. N. 6471.

984 АВПРИ. Канцелярия МИД, ф. 133, оп. 470, д. 27, 1904. Л. 110.

985 Там же.

воспринималось в Константинополе к концу 1880-х гг. как свершившийся факт.

Несмотря на это Турция не могла игнорировать «советы» кайзера. Скоро были составлены ноты протеста для английского и французского внешнеполитических ведомств. В то же самое время послам Турции в Лондоне и Париже было поручено заявить, что «Оттоманское правительство не может допустить никакого нарушения своих прав на Египет»986. Отметим лишь, что турецкие протесты никоим образом не повлияли на соглашение. Британское правительство со значительным опозданием ответило, что англо- французская декларация не содержит статей, которые могли бы нарушать права Турции как верховного сюзерена Египта 987 . Более того, одним из пунктов декларации являлась неизменность политического статуса Египта, что обеспечивало своеобразный иммунитет англичанам от любых нареканий с турецкой стороны. Разумеется, турецкому правительству ничего не было известно про секретные статьи соглашения 1904 г., которые закрепляли за Британией права на Египет. В заключение Форин Офис довольно-таки жестко отмечал, что «правительству короля Эдуарда было бы стеснительно посвящать третью державу в секретные переговоры, касавшиеся многочисленных вопросов, по которым состоялось соглашение между Англией и Францией» 988 . Уже после заключения Антанты, в 1906 г. британский Комитет обороны империи рассматривал возможность германо- турецкого вторжения в Египет. Несмотря на то, что после детального анализа подобная перспектива была признана маловероятной, примечателен сам факт обсуждения данного вопроса989.

Выгод в связи с заключением Антанты искали не только Россия и

Германия, но также и Австрия. Генеральный консул России в Египте сообщал, что в отличие от Германии, она «поспешила одобрить эту сделку», однако при этом она обратилась к Британии с заявлением, что «взамен своего

986 АВПРИ. Канцелярия МИД, ф. 133, оп. 470, д. 27, 1904. Л. 111.

987 Там же. Л. 144.

988 Там же. Л. 145.

благоприятного отношения к стремлениям Англии в Египте она рассчитывает на поддержку с ее стороны австрийских интересов на Балканском п-ове против посягательств на него России»990. Неудивительно, что Кромер был недоволен тем, как великие державы стремятся «воспользоваться обстоятельствами, чтобы предъявить соответствующие требования по разрешению интересующих их вопросов»991.

Результаты соглашения по-разному оценивались современниками. Французский посол Камбон и лорд Кромер говорили о том, что Франция отдала намного больше, чем получила. Как заметил один из виднейших деятелей французской колониальной группы Р. Миллэ, французы «променяли права на надежды»992. Однако поддержка, оказанная Англией Франции во время Марокканских кризисов 1905-1906 гг. и 1911 г., и последующее приобретение Марокко показали, что Франция в результате Антанты отдала не столь много, а получила значительно больше – надежного военного союзника на море и важнейшую колонию в Магрибе. Страхи, связанные с возможной негативной реакцией России, также оказались напрасными. Соглашение 1904 г. было воспринято российской дипломатией как возможность реализации собственных интересов, а также урегулирования споров с Великобританией, что впоследствии привело к подписанию англо- русской Антанты 1907 г. и окончательному складыванию накануне Первой мировой войны Тройственной Антанты.

990АВПРИ. Канцелярия МИД, ф. 133, оп. 470, д. 27, 1904. Л. 125.

991АВПРИ. Консульство в Египте, ф. 317, оп. 820/ 1, д. 152. Л. 67.

992 The Cambridge History of British Foreign Policy. Vol. 3. Cambridge, 1923. P. 316.