§ 2. Практическая сторона «естественных границ»
Французская революция, вернув к жизни доктрину «естественных границ» и сделав её одной из основных направлений своей внешней политики, стала активно её реализовывать. Ho осуществление доктрины далеко отличалось от того, что было заявлено в теории.
Законодательное собрание Франции, стремясь проводить внешнюю политику, отличную от политики Старого порядка, приняло 29 декабря 1791 г. «Декларацию ко всем народам», излагающую намерения Франции в связи с вмешательством коалиции в ее дела B этом пафосном документе объявлялось, что французская нация отказывается предпринимать войны, имеющие целью завоевания, а также обязуется никогда не употреблять своей силы против свободы какого-либо народа. He исключая военных действий и оккупациидругих территорий, Национальное собрание определяет порядок этой оккупации: французская нация по-прежнему будет видеть дружественный народ в жителях территорий, занятых мятежниками, и в тех, кто управляется государями, покровительствующими мятежникам. Мирные граждане, страны которых будут оккупированы ее армией, не будут для нее врагами. Они не будут даже ее подданными. Силы государства будут употребляться лишь для обеспечения их спокойствия и для поддержания их законов38.
5Х Юпочииков Ю.В., СабаттА. Указ. соч. С. 7-8.
C началом войны с европейской коалицией принятая Декларация служила основным документом, определявшим деятельность французских войск в отношении сопредельных территорий. Ho данный документ оказался в условиях начавшейся войны мертворожденным, вследствие того что военные действия велись па территории Франции. Положение изменилось после того, как в конце 1792 года французские войска вошли на территорию Бельгии и германских княжеств. B новых условиях принятый год назад документ, носивший декларативный характер, не отвечал существующему положению. Требовался конкретный документ по действиям на занятых территориях.
Прошло то время, когда во Франции считали, что стоит ей бросить странам призыв к свободе, как все народы устремятся к ней39. Теперь армии Франции находились в Германии, и люди встречали её там чаще всего удивленным и несколько тревожным молчанием, прерываемым лишь редкими приветственными возгласами или враждебным ропотом[481] [482]. B создавшихся условиях деятели Французской революции вырабатывают принципы присоединения новых территорий (подробнее см. главу П), смысл которых сводился к революционизированию занятых территорий, установлению в этих странах свободы и призыву всех граждан к осуществлению своего суверенитета. C утверждением этих принципов была тесно связана необходимость реорганизации финансов. 15 декабря 1792 г. депутат Камбон, отвечавший за финансы Республики, на заседании Национального Конвента разъяснял экономическую сторону присоединения новых территорий, связывая её с идей «экспорта революции» и закреплением за Францией «естественных границ». Источником средств для революции во Франции было имущество Старого порядка, Церкви и эмигрировавшего из страны дворянства, и если бы Франции пришлось нести все расходы по большой войне за свободу, то пламя этой мировой свободы угасло бы в её собственном очаге. Следовательно, для финансирования европейской революции надо было использовать богатства европейского Старого порядка под контролем Франции и из её рук. Ho получить в свое распоряжение имущество духовенства и дворянства в Германии и в Бельгии, подобно тому как это было сделано во Франции, можно было только введя на этих территориях политические и социальные порядки революционной Франции[483].Ha основании доклада Камбона Конвент принял Декларацию о принципах революционных войн и оккупации[484] [485]. Принятый документ стал инструкцией к действию генералам французской армии на занятых территориях Г ермании и Бельгии. Согласно Декларации «в странах, которые заняты или которые будут заняты армиями Французской республики, генералы объявляют немедленно от имени французской нации отмену налогов, десятины, феодальных прав, крепостного права, дворянства и вообще всех привилегий. Они объявляют народу, что они приносят ему мир, безопасность, братство, свободу и равенство». C установлением революционных порядков генералам предписывалось взять под охрану и защиту Французской республики все недвижимое и движимое имущество, принадлежавшее казне, государю, его клевретам, приспешникам, сателлитам, и светским, и духовным организациям и обществам. Генералы должны были установить временное управление на занятых территориях в лице комиссаров республики, которым поручалось наблюдать и управлять отраслями, поставленными под охрану и защиту Французской республики. Комиссары наделялись правами регулировать местные расходы и расходы, необходимые 63 для общей обороны, а также правом устанавливать контрибуцию . Сроки действия временного правления увязывались с организацией местным населением свободной и общенародной формы управления, что в условиях войны и изменчивой ситуации на фронтах было очень расплывчато. B реальности с принятием этой Декларации Конвент пытался придать организованный характер тому, что уже происходило на занятых французскими войсками территориях. 4 октября 1792 г. Рейнская армия под командованием Кюстина заняла город Вормс в Германии. B своем докладе Конвенту генерал Кюстин сообщал, что, желая сберечь ресурсы Конвента, облагал занятые им города военным налогом; он это делал, по его словам, для того, чтобы наказать их, вернее, их правителей за то, что они оказывали гостеприимство эмигрантам[486] [487]. C Вормса генерал взыскал «контрибуции 1200 тысяч ливров в звонкой монете, из которых 600 тыс. были возложены на город в наказание за прием, оказанный эмигрантам, 400 тыс. - на епископа и 200 тыс. - на каноников»63. Той же политики Кюстин придерживался и дальше. B письме председателю Конвента от 23 октября генерал сообщал: «Гражданин председатель, войска Республики вступили во Франкфурт-на- Майне. Я потребовал от этого города, оказавшего столь открытое покровительство эмигрантам и врагам Революции, уплаты контрибуции в 1500 тыс. флоринов»[488]. Определяя размеры контрибуции и категории облагаемого ею населения, Кюстин действовал в рамках лозунга «война дворцам узурпаторов, мир хижинам и людям честным»: «граждане, Конституция была принята нацией исключительно в целях облегчения участи бедняков и чтобы положить конец угнетению их людьми богатыми ... банкиры, крупные негоцианты Франкфурта, объединившиеся с нашими врагами, дабы выкачать из Франции её звонкую монету и пустить там в обращение фальшивые ассигнаты, хотят заставить жителей вашего города платить долю контрибуции, которую я желаю заставить платить только богачей. И я вам заявляю, что только богатые люди будут платить контрибуцию и что каждый человек, чье имущество не превышает 30 тыс. флоринов, будет от этого освобожден; что если он уже уплатил, деньги будут ему возвращены; что эта контрибуция будет покрыта только богатыми 67 T^ ^ людьми пропорционально их состоянию» . B деиствительности в занятых городах контрибуции подвергались практически все вне зависимости от сословной принадлежности и размеров дохода. Вот что докладывал Конвенту его депутат Рюль 28 ноября: «Я получил письмо от бургомистров и сената Вормса, эти должностные лица жаловались на крупную военную контрибуцию, наложенную на них Кюстином. Самая большая доля этой контрибуции была возложена на членов магистрата имперского города Вормса, которые, как известно, всего лишь скромные портные и башмачники». При этом депутат пытается сгладить этот щекотливый вопрос, сказав, что генерал Кюстин допустил большую оплошность68. Депутаты не пытались особенно вникать в вопрос о том, откуда поступает финансирование. Поэтому им было приятно слышать от Камбона 1 февраля 1793 r., что он уже выкачал с левого берега Рейна 64 млн. B том же отчете о финансах Камбон предлагал увеличить сбор контрибуции, аргументируя этот поступок тем, что получаемые средства от нее не покрывают расходов на войну: «Бумажных денег выпущено на три миллиарда. Из них остается в обращении более двух миллиардов. Ход военных действий между Французской республикой и антифранцузской коалицией принял затяжной характер (см. приложение № 9). Финансы республики находились в сильнейшем расстройстве[490] [491]. Поэтому начиная со второй половины 1793 г. революционная война окончательно стала связываться с контрибуциями и реквизициями. Вследствие этого, идет дальнейшие изменение политики на оккупированных территориях. 18 сентября 1793 года Комитет общественного спасения разослал инструкции своим представителям при Северной, Самбро-Маасской и Рейнской армиях, какого образа действия следует держаться на занятых территориях, в Бельгии и германских землях на левом берегу Рейна: «1) обращаться с этим краем как с завоеванным, не брататься, не муниципализировать, не заботиться о присоединении; 2) обезоружить жителей, не дозволять сборищ; 3) налечь на богатых, брать заложников из их среды, напротив, щадить народ, его хижины и даже его предрассудки; 4) извлечь жизненные припасы: коней, сукна, все, что может быть пригодно для нашего потребления и все, что может благоприятствовать возращению неприятеля; 5) пускать в обращение 71 ассигнации, наложить контрибуции, изъять денег насколько возможно» . 19 декабря 1793 г. Конвент образовал специальную комиссию искусства и ремесла, чтобы она могла инвентаризировать и собрать в соответствующих хранилищах книги, инструменты и другие предметы науки и искусства, годные для народного просвещения на занятых территориях[492]. Генералам и представителям республики ставилась задача распоряжаться инвентарем всех предметов, которые могли подвергнуться реквизиции ,и отправлять их во Францию, при этом выдавать расписки. Оценка производилась из расчета % максимальной стоимости. Генералы должны были требовать выдачи всех государственных фондов, недоимочной контрибуции в 24 часа, налагать на жителей военную контрибуцию, равную ^ двойной годовой сумме общих сборов местного правительства . Конечно, Комитет общественного спасения не исключал возможности возвращения займов, но при этом делал оговорку, что республика будет платить ассигнациями (о процессе обесценивания ассигнаций см. приложение № 13), тогда как республике все выплаты будут производиться звонкой монетой. Другой финансовой операции не могло и быть: «если прижать население как 74 следует, оно доставит звонкую монету» . O том, что деятельность генералов и комиссаров республики превращала армию в сборщика своего же содержания, свидетельствуют следующие цифры контрибуции в 1794 г. в германских землях: город Мехельн - 5 млн. ливров монетой, 50 тысяч квинтов пшеницы, 60 тысяч квинтов овса, 1 тысяча возниц сена, 10 тысяч шляп, 750 голов лошадей; город Лувен и университет - в нем должны были внести по 1 млн. ливров монетой; 3 тысячи быков, 30 тысяч квинтов риса, 20 тысяч квинтов овса, 10 тысяч возов сена; в Страсбурге было реквизировано 150 тысяч рубашек, 200 тысяч пар сапог, предметов лагерного обихода на 100 тысяч человек, 25 тысяч одеял и много сукна; из города Меца взято 6 тысяч квинтов сена[493] [494] [495]. Требуя сбора средств с занятых территорий, Комитет общественного спасения указывал своим генералам и представителям, что распределять собираемую контрибуцию следует исключительно среди богатых людей, ничем не занимающихся, духовенства белого и черного, всех, пользующихся доходом свыше тысячи ливров. При этом делалась существенная оговорка: «и вообще облагать достаточно жителей, за исключением тех, которые Ѵб содержат мастерские, фабрики и мануфактуры» . Это указание позволяло армии в случае необходимости не обращать внимания на сословную принадлежность населения. Лозунг «мир хижинам» оказывался циничной вывеской, что должны были констатировать отдельные представители Конвента. Беккер 13 июня 1793 г. доносил об обстановке на левом берегу Рейна: «С крестьянами обращаются как с вандейцами, у них отнимают все средства к существованию; дома их были ограблены от чердака до погребов, срывали и увозили даже дверные замки». Доведенная до отчаяния часть 77 населения спасалась бегством на правый берег Рейна . Республика призывала своих представителей остерегаться чрезмерных радикальных действий в установлении новых форм правления: «Народ относится совершенно равнодушно к тому, кто ими правит, он не принадлежит ни к какой партии. Однако он любит французов. Следует щадить его веру, сделать его счастливым, и он привяжется к Франции. Для народа безразлично, как смотрят на его край: как на завоевание или как на 7Я присоединение, ему важно только, чтобы с ним хорошо обращались» . При этом Комитет общественного спасения предостерегал своих представителей от излишнего доверия местным республиканцам, цели которых пока ие отвечают интересам республики: «Что же касается до мнимой республиканской партии, то она ищет возможность удовлетворять личные [496] [497] [498] чувства мести и ненависти. Вы должны остерегаться интриганов, которыми кишит край и которые стараются ускорять революционное движение только для того, чтобы воспользоваться беспорядками, их сопровождающими»[499]. Одним из последствий смены власти во Франции 9 термидора стала замена представителей в армиях, находившихся в Германии. Перед ними ставилась задача смягчить оккупационный реяшм, чтобы остановить бегство населения оккупированных территорий на правый берег Рейна. C этой целью Комитет общественного спасения 30 сентября 1794 г. внес дополнения в инструкции от 18 сентября 1793 r.: «В плодородных краях, занятых армиями республики, вы найдете все, в чем мы нуждаемся и к чему привыкли. Вы оставите земледельцу его лошадь, скот, припасы, необходимые для его семьи и для его дела. Вы будете платить за все продукты, которые вам будут продаваться в лагерях и на рынках; вы будете пользоваться только правом справедливости»[500] [501]. Новые комиссары попытались задерясать эмиграцию, объявив, что отношение к населению изменится, и казалось, что политика на занятых территориях вернется к первоначальной идее свободы и суверенитета народа. Ho финансовое положение республики оставалось критическим (см. прилоясение № 14). Поэтому когда 17 октября 1794 года депутат Конвента Дюкли потребовал, чтобы Конвент занялся устройством судьбы завоеванных стран, то один из лидеров термидорианского переворота Тальен, наживший 81 свои богатства во время террора , грубо ответил: «Помните, граясдане, сколько раз со времени объявления войны старались ввести в заблуждение общественное мнение, то предлагая нам завоевание целого мира, то говоря нам, что благоразумнее будет остаться в пределах наших прежних границ. По моему мнению, со всеми прирейнскими землями, как и с Бельгией, следует обращаться, как с завоеванным краем. Неужели нам следует муниципализировать, искать союзников в странах, где мы не нашли ни 82 одного друга и где убивали наших солдат» . Своим заявлением Тальен дал всем понять, что занятые территории следует продолжать рассматривать как источник решения финансовых трудностей республики. Поэтому финансовый комитет постоянно побуждал своих представителей к эксплуатации местных богатств. Он посылал комиссарам сведения о сокровищах кельнского, боннского, кобленцкого и трирского соборов, а также об имениях духовенства и выехавшего из края дворянства: «Мы полагали, - писал представитель Комитета своим коллегам на местах от 14 декабря 1794 r., - что при помощи этих новых завоеваний мы могли бы довести контрибуции звонкой монеты до ста миллионов. B Трирском курфюршестве, где не революционировали с такой энергией, как в Бельгии, предстоит национализация имений, оцениваемых в миллиард. По мере продвижения армии необходимо сбывать ассигнации и выручать деньги, продавая движимость, конфискованные земли и дома; забирать, выдавая расписки в надлежащей форме, железо, уголь, коноплю - все, ибо мы нуждаемся во всем, следовательно, нужно все брать. Мы нуждаемся во всем, 83 следовательно, нужно брать все и увозить во Францию» . Комиссары продолжали эксплуатировать левый берег Рейна, чему внешне стремились придать более благовидный характер. Устанавливалась контрибуция в 25 млн. звонкой монетой для всего края между Маасом и [502] Рейном, было объявлено, что под конфискацию подпадает имущество тех, кто противодействует республике, а также тех выехавших, кто не пожелал 84 вернуться в двухнедельный срок . Под эти контрибуции опять подводилась теоретическая революционная база, заключавшаяся в том, что народу объявлялось, что громадные богатства его непримиримых враго, дворянства и духовенства, - перейдут, если он того пожелает, в его собственные руки. Тут же строгая выплата контрибуции увязывалась с гарантиями обеспечения принципов революции: «Не даете звонкой монеты, не будет вам прав человека. Заслужите повиновением и жертвами почетные звания сынов республики. Реквизиции должны быть вносимы с самою строгою точностью. Подумайте о том, что малейшее промедление стеснило бы и задержало деятельность ваших великодушных избавителей. Этой ценой сделайтесь 85 достойными свободы и получите ее» . И жители должны были оплачивать деятельность французских войск ежемесячными принудительными - 86 заимами . Налаженный механизм военных контрибуций продолжал работать и в период Директории, являясь основным источником государственного бюджета, о чем говорит следующая статика: 25 марта 1797 года Директория получила более 2 миллионов звонкой монеты от Рейнско-Мозельской армии, более 10 миллионов - от Самбро-Маасской армии и более 51 миллиона - от Итальянской. Ha Батавскую республику была наложена военная контрибуция в 100 миллионов флоринов, половина этой суммы была уплачена сразу, а другая разделена на последовательные платежи. Директория поспешила мобилизовать в форме облигаций еще не выплаченную часть: именно батавские облигации позволили получить отГамбургского банка Сивкинг 10 миллионов в звонкой монете и векселях. 21 ноября 1799 Директория [503] [504] [505] распорядилась о немедленной продаже за наличный расчет бельгийского национального имущества[506] [507]. Правительство попало в зависимость от своих генералов. Генералы и представители, пополняя бюджет республики, не забывали и себя, присваивая государственные деньги и имущество. Эти общественные хищения с 1795 г. на протяжении трех лет достигли двух миллиардов[508]. Вот некоторые факты, ставшие известными уже современникам: в Швейцарии главнокомандующий Шарвембург и директорский комиссар Ранина увезли каждый по миллиону туринских ливров. Генерал Лорис после разграбления Сиона привез домой 165 000 ливров, Брюн - 306 000 туринских ливров; два бригадных генерала Рампо и Пижу - каждый по 216 000 ливров; Массена во время въезда в Милан отдал приказ в течение четырех часов без всяких описей забрать все частные кассы монастырей, братств, госпиталей, благотворительных учреждений, что дало ему сумму в 1 200 000 ливров[509]. Офицеры, возвратившиеся в свое отечество, приносили с собой идею, что все материальные ценности принадлежат военным. Факт этот констатировал в 1799 г. представитель правительства Барбе-Марбуа в записке с отчетом о своей миссии в 13 военных отделах: «Если верить сделанным моим донесениям, речи некоторых офицеров могли бы возмутить истинных друзей порядка: «Богатство и состояние предназначены для храбрых. Будем брать их себе у пушечного жерла»[510]. Контрибуция как средство обогащения проникла не только в офицерский состав, простые солдаты требовали также своей доли в этом деле: «Подчиненные, отлично зная, что их начальство черпает из общественной сокровищницы, ставят им в закон давать им долю в добыче»[511]. Возвращение во внешнеполитический курс Франции концепции «естественных границ» было связано с начавшейся войной революционной Франции с европейской коалицией. Возродив доктрину «естественных границ», Великая Французская революция добавила к ней ряд новых революционных идей. Деятели революции, стремившиеся отстаивать и воплощать в жизнь передовые идеи Века Просвещения, стали осуществлять скорректированную концепцию «естественных границ» на практике. B рамках этого осуществления последовали заявления о том, что проводимые французской армией военные действия, а также мероприятия на занятых территориях в первую очередь направлены против французских контрреволюционеров и тех, кто их поддерживает, - для остальных жителей занятых территорий якобы наступало время свободы от тирании. Французская республика устами своих деятелей заявляла, что все действия на оккупированных территориях направлены на установление порядка и закона. Ho дистанция между теорией и практикой во внешней политике бывает очень большой. Именно так и получилось с реализацией доктрины «естественных границ». B первую очередь это было связано с тем, что Французской республике нужно было решать экономические проблемы. Поэтому сложилась двоякая ситуация: с одной стороны, республика юридически закрепляла в действиях своих администраций революционную направленность; с другой стороны, принимала документы, в которых действия французской армии сводились к обычным законам военного времени старого. порядка - сбору контрибуции и реквизициям. B сложившейся ситуации французские правители стремились разрешить * возникшие противоречие, в результате чего контрибуция рассматривалась не как средство обогащения Франции, а как средство для проведения революционных идей в жизнь. Сделав обирание занятых территорий основным источником пополнения бюджета, правительства Французской республики все больше попадали в зависимость от армии, точнее, генералитета, который активно участвовал в расхищении государственных средств. Финансовая коррупция пронизывает армию сверху донизу. Благополучие армии зиждется только на дальнейшем продолжении войн.