О НАСЕЧКАХ НА КЕРАМИКЕ И ОБ ИСТОКАХ КИТАЙСКОЙ ИЕРОГЛИФИЧЕСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ

За последние годы при раскопках культурных слоев неолитического периода — например, стоянок Баньпо и Цзянчжай близ города Линьтун в провинции Шэньси, Мачанъянь близ города Миньхэ и Лювань близ города Лэду в провинции Цинхай, а также Сунцзэ и Мацяо близ города Шанхая — были обнаружены знаки, процарапанные на поверхности керамических сосудов.

Как видно из опубликованных на эту тему статей, их авторы в боль­шинстве случаев предлагают трактовки насечек, по сути совпадающие с гипотезой Го Можо и Юй Шэнъу или даже развивающие ее. Так, Чэнь В эй чжань пишет: «Эти знаки являются прототипом китайской иерогли-

Г а о Мин. Лунь таофу цзянь ханьцзы ды циюань. - «Бэйцзин дасюэ сюэбао», 1984, №6, с. 47-60.

Переводчик благодарит профессора Гао Мина за уточнения и разъяснения, сделанные им в ходе нашей работы над русским переводом данной статьи.

¹ Чжунго шэхуй кэсюэюань каогу яньцзюсо, дэн.

² Г о Можо. Гудай вэньцзы чжи бяньчжэн ды фачжань (Диалектическое разви­тие древнекитайской иероглифической письменности).-«Каогу сюэбао», 1972, № 1, с. 1.

О

Ю й Шэнъу. Гуаньюй гувэньцзы яньцзю ды жогань вэньти (Несколько воп­росов, касающихся изучения древней иероглифической письменности). - «Вэньу», 1973, №2, с. 32.

фической письменности, древнейшим ее состоянием. Они гораздо более древние, чем надписи на гадательных костях. Они — начало китайской иероглифической письменности»^[73]. Ван Чжицзюнь пишет: «Яншаоские насечки и иньские гадательные надписи, а также надписи на бронзовых сосудах — все это взаимосвязанные ступени эволюции иероглифическо­го письма: письмена на гадательных костях и бронзе явились развитием яншаоских знаков»^[74] и т. д. Помимо этого, в литературе появилась кон­цепция «двух начал», сторонники которой полагают, что китайская пись­менность восходит, с одной стороны, к знакам на керамике культуры Яншао, или так называемой системе первоначальной письменности ука­зательных знаков, а с другой — к системе знаков пиктографической письменности^[75]/

1. АНАЛИЗ МАТЕРИАЛОВ, СОДЕРЖАЩИХ НАСЕЧКИ НА КЕРАМИКЕ И ИЕРОГЛИФИКУ НА КЕРАМИКЕ

Абсолютно большая часть материалов по насечкам на керамике уже опубликована. В свое время такие авторы, как Го Можо, Цю Сигуй^[76], Ван Чжицзюнь, Ян Цзяньфан, Чжан Гуаньюй^[77], по-разному систематизирова­ли и описывали эти материалы. Так, например, Чжан Гуанъюй пишет: «Для удобства изложения дадим такого рода материалам общее назва­ние „иероглифика на керамике⁴⁴ и проведем описание в соответствии с их относительными датировками»^[78]. Такой подход неизбежно приводил к смешению насечек и иероглифики на керамике и делал почти невоз­можным как определение рода описываемого матерала — т.

Насечки на керамических сосудах

(1) Насечки на керамических сосудах культуры Яншао

В ходе самых первых раскопок на таких стоянках, как Баньпо (близ города Сиань), Цзянчжай, Линкоу и Яньтоу (все — недалеко от города Линьтун), Улоу (близ города Чанъань) и Синье (близ города Гэян), а также Лицзягоу (близ города Тунчуань), практически везде, за исклю­чением лишь стоянок Баньпо и Цзянчжай, работа ограничивалась только сбором незначительного подъемного материала. Обнаруженные насеч­ки на керамике располагаются, как правило, по венчику черных облив­ных орнаментированных сосудов, однако в большинстве случаев изде­лия представлены в виде фрагментов, и лишь небольшое число предме­тов — в частности, обнаруженные в погребениях предметы погребально­го инвентаря и керамические крышки от погребальных урн — сохрани­лось достаточно хорошо. Судя по характеру насечек, они наносились в одних случаях до обжига, в других — после, при этом в большинстве слу­чаев — до.

Радиокарбонный анализ образца (древесный уголь) из Баньпо по­казал, что самые ранние образцы относятся к «4770 ± 134» гг. до н. э. (здесь и ниже приводимые значения уточнены по таблице калиброванных датировок), а наиболее поздние образцы датируются «4191 ± 187» гг. до н. э. Еще одна датировка была получена радиокарбоиным методом по образцу (обуглившейся деревянной балке) из стоянки Цзянчжай — «4677 ± 134» гг. до н. э. Пять остальных стоянок и по характеру куль­туры, и по относительным датировкам обнаруживают сходство с пере­численными. Ниже приведем насечки на керамике, обнаруженные в семи указанных стоянках (см. табл. 1).

(2) Насечки на керамике культуры Сунцзэ

В 1960 и 1961 гг. Комитет по делам памятников культуры города Шанхая проводил археологические раскопки в деревне* Сунцзэ уезда Цинпу, расположенного к западу от Шанхая. Среди обнаруженных в ходе раскопок керамических сосудов оказались такие, на шейках которых содержались насечки четырех разновидностей^[79].

(3) Насечки на керамике культуры Лянчжу

Культура Лянчжу — одна из неолитических культур района Янцзы — Чжэцзян. Первые находки образцов этой культуры были сделаны в 1936 г. в городе Лянчжу уезда Хан провинции Чжэцзян, расположенном на берегу оз. Тайху в нижнем течении реки Янцзы. На сосудах стоянки Лянчжу встречается девять разновидностей насечек¹¹. В раскопках посе­ления Мацяо близ Шанхая к типу Лянчжу относится пятый культурный слой этой стоянки. На обнаруженных здесь керамических сосудах встре­чается четыре разновидности насечек¹². Возраст черепков в основном слое раскопа, определенный термолюминесцентным методом датировки, составляет 2600 — 2150 гг. до н. э. Ниже приведены насечки на керами­ке Лянчжу и Мацяо (см. табл. 3).

Таблица 3

(4) Насечки на керамике культуры Луншань

В 1928 г. в ходе первых раскопок поселения Луншань в уезде Чжан- цю провинции Шаньдун в культурном слое луншань стоянки Чэнцзыяй было обнаружено три керамических черепка с нанесенными на них на­сечками двух разновидностей^[80]. В 1964 г. недалеко от г. Циндао на юж­ном берегу реки Байша в деревне Чжаоцунь при раскопках,слоя луншань был найден черепок, относящийся к этой культуре, со знаками, выпол-

¹¹ См.: Ш и Синьгэн. Лянчжу. Издание Музея Сиху, 1938, с. 25.

¹² См.: Шанхайши вэньу гуаньли вэйюаньхуй. «Шанхай мацяо ди и, эр фа- цзюэ» (Комитет по делам управления памятниками культуры города Шанхая. «Первый и второй сезоны раскопок стоянки Мацяо близ Шанхая»). - «Каогу сюэбао», 1978, №1, с. 115.

ненными в виде насечек^[81]. Кроме этого, в ходе раскопок в деревне Тайкоу уезда Юннянь провинции Хэбэй в слое луншань обнаружили ке­рамический сосуд типа кувшина «гуань», на поверхности которого так­же были нанесены насечки^[82].

Таблица 4

(5) Насечки на керамике культуры Мацзяяо

Основной ареал распространения культуры Мацзяяо — бассейн ре­ки Таохэ в западной части провинции Ганьсу и полоса лессового плато, проходящая по обоим берегам реки Хуаншуй в восточной части провин­ции Цинхай. Стоянки и могильники культуры Мацзяяо были обнару­жены еще в 30-е гг. в деревне Баньшань уезда Хэчжэн провинции Гань- су и деревне Мачанъянь уезда Миньхэ провинции Цинхай. По условиям того времени взаимосвязь этих стоянок не была выяснена. В результа­те же исследований последних лет установлено, что в культуру Мацзяяо входят не менее трех различающихся типов: мацзяяо, баныыаньи мачан. Так, на керамических чайниках «ху» и кувшинах «гуань», обнаруженных в могильниках, относящихся к указанным трем типам стоянок, содер­жатся знаки, написанные красителем. В свое время было собрано десять видов таких знаков¹⁷. В мае 1973 г. на стоянке Янъюаньчи, находящейся в уезде Юнчан в так называемом Ганьсуйском коридоре, было обнару­жено в общей сложности 151 захоронение, из которых лишь в одном (за­хоронении № 69) было найдено два предмета — блюдо «пань» и чаша «чжун», на донной поверхности которых имелось по одной насечке¹⁸.

Насечки на керамических сосудах, найденных на указанных стоян­ках культур Яншао, Сунцзэ, Лянчжу, Луншань, Мацзяяо, относятся к позднему неолиту. Отличительная особенность насечек — это, как прави­ло, простота форм, в большинстве случаев представленных ломаными горизонтальными, вертикальными или перекрещивающимися и т, п. линиями. Позднее, в этоху Инь, несмотря на начавшийся процесс актив-

¹⁷ См.: Баэрмугэлунь (Бармогэлон): Баньшань цзи мачан суй- цзан таоци (Керамические сосуды из погребений в стоянках Баньшань и Мачан). - «Чжунго гушэнъучжи динчжун ди саньхао ицэ» (в кн.: «Палеонтология Китая». — Сер. IV, вып. III, т. I).

¹⁸ См.: Ганьсушэн боугуань вэньу гунцзодуй, дэн. Юнчан янъюаньчи синыыи- ци шидай муди ды фацзюэ (Рабочая группа по делам памятников культуры Музея провинции Ганьсу. Раскопки погребений неолитического периода Янъюаньчи уезда Юнчан). - «Каогу», 1974, № 5, с. 307-308.

¹⁹ Цинхайшэн вэньу гуаньли чу каогу дуй, дэн. Цинхай лэду лювань юаныни шэхуй муди фаньин ды чжуяо вэньти (Археологическая партия отдела Управле­ния памятниками культуры провинции Цинхай. Основные вопросы, отраженные в материалах захоронения периода первобытного общества стоянки Лювань близ города Лэду провинции Цинхай). - «Каогу», 1976, № 6, с. 376. ного складывания иероглифических знаков, насечки на керамике все еще продолжают появляться. Так, например, в стоянке Эрлитоу, распо­ложенной в уезде Яньши провинции Хэнань, в раннеиньском слое были обнаружены керамические черепки, содержавшие в общей сложности 24 разновидности насечек^[84]. На стоянке Наньгуаньвай близ города Чжэн­чжоу на керамике встречается 9 разновидностей насечек^[85], на керамике из стоянки Эрлиган—18 разновидностей^[86]. Абсолютное большинство этих насечек процарапаны на внутренней стороне венчика широкогорлых керамических чаш «цзунь». В четвертом культурном слое стоянки Мацяо, расположенной недалеко от Шанхая, обнаружен материал, соот-

ветствующий среднему и позднему периоду Инь на Центральной равнине. На сосудах из этой стоянки встречаются 39 разновидностей зна­ков, выполненных как насечки²³. Однако иньские сосуды отличаются от сосудов предшествующего времени: на них, кроме знаков-насечек, имеются выполненные в той же, что и насечки, технике (т. е. процара­пыванием) иероглифические знаки, и, таким образом, на керамике Инь насечки и иероглифические знаки присутствуют одновременно. Возраст этих сосудов, как можно судить по радио к арбо иному анализу пластины перламутровой раковины из стоянки Эрлитоу, составляет «1918 ± 140» гг. до н. э. Радиокарбонный анализ другого образца (древесного угля со стоянки близ Чжэнчжоу), взятого из слоя, соответствующего верхне­му слою эрлиган, дал датировку «1593 ± 140» гг. до н. э. Ниже приво­дится таблица насечек на керамике периода Инь (см. табл. 6).

(6) Насечки на керамике периода Чунъцю - Чжаньго

Среди керамических черепков, относящихся к периоду Восточного Чжоу, которые были обнаружены при раскопках верхнего слоя стоянки Чэнцзыяй в провинции Шаньдун на месте бывшего царства Тань периода Восточного Чжоу, был также найден материал, содержавший насечки, аналогичные описанным. В свое время было собрано 18 разновидностей таких насечек²⁴. Сходные насечки, по одной на каждом сосуде, содержат­ся на донных частях керамических сосудов типа «доу» и «пань», а также на шейках керамических сосудов типа «ли» периода Чуньцю — Чжаньго, обнаруженных во время раскопок древнего городища государства Юж­ная Цзинь, проводившихся в стоянке Нюцунь близ города Хоума провин­ции Шаньси. Общее количество видов насечек в данной стоянке — 44²⁵. Этот материал также представлен ниже в виде таблицы (см. табл. 7).

Возникнув в неолитическую эпоху в культуре Яншао, насечки про­должали существовать в период Инь. При этом знаки-насечки встречают­ся не только по одному на керамических сосудах, но и существуют всег­да независимо, никогда не употребляясь совместно со знаками иерогли­фического письма. Так, например, иероглифическая надпись на керамике периода Восточного Чжоу из раскопок городища Ичэн, что неподалеку от Хоума, состоит из двух знаков— Щ: ^ (см. рис. 1),—

встречающихся в гадательных надписях эпохи Инь. Их начертание свидетельствует о том, что за период с Инь по Чуньцю —

2 3

См.: Шанхайши вэньу гуаньли вэйюаньхуй, 1978, указ. соч., с. 127-128.

²⁴ См.: JI и Цзи и др. Указ. соч., с. 95-98.

²⁵ См.: Хоумаши каогу фацзюэ вэйюаньхуй. Хоума нюцунь гучэн нань дун- чжоу ичжи фацзюэ цзяньбао (Комитет по археологическим раскопкам города Хоума. Краткий отчет о раскопках стоянки Нюцунь близ города Хоума, относив­шейся к южным территориям Восточного Чжоу). - «Каогу», 1962, № 2, с. 60.

Чжаньго иероглифика значительно продвинулась в своем развитии и в ней произошли большие изменения. Иероглифику Чуньцю — Чжаньго можно считать зрелой. Насечки же оставались чрезвычайно примитив­ными, их начертание — таким же, как и в давние времена. Из этого мож­но сделать вывод, что насечки и иероглифика не представляли собой однородных явлений.

Анализ материалов, содержащих на- Рис. 1

сечки на керамике, показывает, что из 88 разновидностей насечек культуры Яншао 8 встречаются в материалах стоянок дру­гих культур:

что составляет приблизительно 9% общего числа насечек, встречающихся в Яншао.

В культуре Сунцзэ встречается 4 разновид­ности насечек, из которых ни одна не пов­торяется в других культурах. В культу­ре Лянчжу — 13 разновидностей, из кото­рых 2 (т. е. около 15%) повторяются в других культурах. + х В культуре

Лунь шань — 4 разновидности, ни одна из которых нигде более не встречается.

В культуре Мацзяяо — 62 разновидности, из которых 4 (т. е. около 6%) повторяют­ся в других культурах:

I + X —.

В культуре Инь —90 разновидностей, из _

которых 8 (т. е. около 9%) встречаются в других культурах: | |||\/

X Ч^- 1X1 Іллі +Н'’ В культуре Чуньцю—Чжаньго—62 разновид­ности, 4из которых (т.е. около 7%) встречаются в других культурах: X +-Н- .Таким образом, в стоянках, относящихся к различным истори­ческим эпохам, обнаружено в общей сложности 323 разновидности насечек, среди которых насчитывается 24 взаимоповторяющиеся разно­видности (т. е. около 7,4%), в число которых, кроме перечисленных,

входят следующие 9 разновидностей насечек: + NU Ф I

Из приведенной статистики видно, что количество

насечек на керамике, обнаруженных на стоянках различных культур, неодинаково, как неодинакова и графика насечек; встречающиеся

повторения насечек в различных культурах, во-первых, достаточно редки и, во-вторых, строятся лишь на отдельных простейших графических формах, вероятность повторяемости для которых в связи с этим сравни­тельно высока. Исходя из этого, можно констатировать, что на основе материалов, которыми мы сейчас располагаем, выявление взаимосвязи или преемственности между насечками на керамике различных археоло­гических эпох не представляется возможным. Иероглифические знаки на керамических сосудах

(1) Иероглифика на керамических сосудах культуры Давэнькоу.

Наиболее древние иероглифические надписи на керамике, по совре­менным данным, обнаружены при раскопках слоев стоянок культуры Давэнькоу, и в частности таких стоянок, как Линъянхэ в уезде Цзюйсянь и Цяньчжай близ города Чжучэн — обе в провинции Шаньдун. На стоян­ке Линъянхэ были обнаружены 4 погребальные керамические урны, на каждой из которых процарапано по одному иероглифическому знаку^[87]. Подобные же иероглифические знаки имеются и на черепках погребаль­ных урн, обнаруженных в Цяньчжай близ города Чжучэн. Культура Да­вэнькоу—одна из неолитических культур, открытых недавно на террито­рии Шаньдуна,— получила свое название по местонахождению Давэнькоу

в уезде Тайаньсянь, где были сделаны первые находки материалов данной культуры. Позднее многочисленные стоянки этого типа бы­ли обнаружены в других местах: в Сисяхоу близ города Цюй фу, Линъянхэ (уезд Цзюйсянь), Едянь (уезд Цзоусянь), Цяньчжай близ го­рода Чжучэн, Дафаньчжуан близ города Линьи, Дунхайюй близ города Жичжао и т. д. Культуру Давэнькоу в целом можно подразделить на три периода: ранний, средний и поздний. По результатам радиокарбонного анализа древесного угля стоянка Давэнькоу датируется «4258 ± 135» гг. до н.э., стоянка Дунхайюй, находящаяся недалеко от города Жичжао, датируется «2690 ± 185» гг. до н. э. Стоянки Линъянхэ в уезде Цзюй­сянь и Цяньчжай близ города Чжучэн соответствуют позднему периоду культуры Давэнькоу²⁷. Таким образом, возраст иероглифических над­писей на керамических материалах из этих стоянок составляет прибли­зительно 4500 лет. Тан Лань предлагал трактовать три иероглифических

знака с керамики Давэнькоу как знаки ^ ‘алебарда’, )Х ‘топор’, ‘жар’²⁸. Юй Шэнъу в свою очередь трактует последний знак как

иероглиф ш читаемый по фонетику — ²⁹. Независимо от того, насколько верны приведенные расшифровки, такого рода иероглифика на керамике передает идею предмета/явления посредством изображе­ния его формы, а, следовательно, структура этих знаков относится к той же системе, что и ранние китайские иероглифы. Если проанализировать данные иероглифические знаки, сопоставив их с теми иероглифами, которые были обнаружены на материалах более поздних раскопок, то можно сделать вывод, что они по-прежнему выступают в качестве обоз­начений родов или отдельных лиц и тем самым обнаруживают определен­ное сходство с родовыми эмблемами, встречающимися среди надписей на бронзовой ритуальной посуде, и еще не представляют собой графи­ческие единицы языка. В период, к которому относится стоянка Линъян­хэ, китайская иероглифика по-прежнему находилась в зачаточном состо­янии, она еще не обладала в полной мере свойствами, позволявшими ей стать графическим средством передачи смысла. Однако она уже обрела те характеристики, которыми должна была обладать китайская иерогли­фическая письменность; это полностью отличает иероглифические знаки на керамике от насечек на керамике, речь о которых шла выше,

^{2 7} См.: Гао Гуанжэнь. Давэнькоу вэньхуа ды шэхуй синчжи юй няньдай (Социальная характеристика и датировки культуры Давэнькоу). - Газета «Гуан- мин жибао» от 27.04. 1978.

²⁸ См.: Тан Лань. Гуаньюй цзянси учэн вэньхуа ичжи юй вэньцзы ды чубу таньсо (О предварительном исследовании культурных памятников и письменности стоянки Учэн в провинции Цзянси). - «Вэньу», 1975, № 7, с. 72-73.

²⁹ См.: Ю й Шэнъу. Указ. соч., с. 32.

и объясняет то, почему мы в данной работе причисляем первые к систе­ме китайской иероглифики (см. табл. 8).

Таблица 8

(2) Иероглифические знаки на керамике эпохи Инь

Материалы, которыми мы располагаем, свидетельствуют, что начи­ная с Инь китайская иероглифика предстает как сложившаяся иерогли­фическая письменность, социальное назначение которой состояло в пе­редаче китайского языка. Так, например, некоторые иероглифы с кера­мических сосудов иньского времени, найденных на стоянке Учэн близ города Цинцзян провинции Цзянси, схожи со знаками на гадательных костях. Встречаются они не по одному, а по 5, 7 и даже по 12 знаков на одном керамическом сосуде и образуют законченные высказывания. И хотя не все эти иероглифы идентифицированы (в связи с чем содер­жание этих надписей остается не совсем ясным), однако анализ их гра­фической структуры позволяет отнести их к системе знаков китайской иероглифики. По данным археологов, в ходе первых раскопок было обнаружено 38 керамических сосудов с иероглифическими надписями, где было зафиксировано 66 иероглифов³⁰, во второй раз было поднято 53 сосуда с 62 иероглифическими знаками, что в совокупности с первой серией надписей составляет 91 сосуд и 128 знаков³¹. Однако анализ над­писей показывает, что отнюдь не все знаки являются иероглифами. Это было определено Тан Ланем еще на материалах первых раскопок. Он писал по этому поводу: «На 38 сосудах, обнаруженных на стоянке Учэн и относящихся к иньскому времени, процарапано 66 иероглифи­ческих знаков; при этом многие знаки нанесены на донной части сосу­дов, некоторые из знаков, вероятно, имеют декоративное назначение, как, например, три прямые горизонтальные и две прямые горизонталь­ные, а также квадратІ^лЯГ I, процарапанный на донной части серой кера­мической миски 74 ЕТ₉, —отнюдь не обязательно, что каждый из этих трех знаков является знаком письменности»³², Эти знаки датируются радиокарбонным анализом останков древесного угля из стоянки Учэн «1805 ± 182» и «1639 ± 137» гг. до н. э.

При раскопках иньского слоя на стоянке Тайсицунь близ города Гаочэн провинции Хэбэй также были обнаружены керамические сосуды с процарапанными на их поверхности надписями. Находки из Тайсицунь относятся к двум периодам: раннему и позднему. Ранний период соот­ветствует культуре верхнего слоя стоянки Эрлиган, расположенной близ города Чжэнчжоу, поздний — периоду существования Иньского городища близ современного города Аньян. В Тайсицунь среди находок обоих периодов обнаружено 77 сосудов с надписями, выполненными как иероглифами, так и насечками. Цзи Юнь в специальном исследова- нии дал анализ этих надписей на керамике .

Иньское городище, расположенное близ города Аньян провинции Хэнань, с начала проведения здесь археологических раскопок в 1928 г. регулярно давало керамические сосуды с надписями. При раскопках на таких стоянках, как Сяотунь и Дасыкун, подобные находки делались

30

См.: Цзянси шэн боугуань, дэн. Цзянси цинцзян учэн шандай ичжи фацзюэ цзяньбао (Музей провинции Цзянси. Краткие известия об археологических наход­ках на стоянке иньского времени Учэн близ города Цинцзян провинции Цзянси). - «Вэнь}/», 1975, № 7, с. 59.

См.: Цзянси шэн боугуань, дэн. Цзянси цинцзян учэн шандай ичжи ди сыцы фацзюэ ды чжуяо шоухо (Музей провинции Цзянси. Основные находки 4-го архео­логического сезона на стоянке иньского времени Учэн, расположенной близ города Цинцзян провинции Цзянси).-Вэньу цзыляо цункань, вып. И, Бэйцзин: Вэньу чубаныпэ, 1978, с. 10-13.

³² Т а н ь Лань, 1975, указ. соч., с. 73.

³³ См.: Цзи Юнь. Гаочэн тай си шандай ичжи фасянь ды таоци вэньцзы (Иеро­глифические знаки на керамических сосудах, обнаруженных на стоянке иньского периода Тайси близ города Гаочэн). - «Вэньу», 1974, № 8, с. 50-53.

постоянно. Уже опубликованы материалы по более чем 80 керамическим черепкам, содержащим более 50 иероглифов, большая часть которых вошла в «Первую публикацию сосудов и предметов, обнаруженных при раскопках Иньского городища», а также в составленный Цзинь Сянхэном в 1964 г. «Свод надписей на керамических сосудах». Приве­дем здесь список тех иероглифических знаков из трех упомянутых стоя­нок периода Инь, которые достаточно явно идентифицируются с более поздними их начертаниями (см. табл. 9). Насечки на керамике периодов Западного и Восточного Чжоу

Примером надписи на керамике периода Западного Чжоу может служить найденная осенью 1979 г. при раскопках в Шаочэнь близ горо­да Фуфэн в провинции Шэньси надпись на ручке керамического сосуда, состоящая из 7 процарапанных перед обжигом иероглифических знаков:

написания сходны с написаниями иероглифов

на западаючжоуской бронзе. Более широко представлены материалы по надписям периода Восточного Чжоу. Подобные надписи обнаружены, например, в таких местах, как Синьян и Линьтун в провинции Шэньси, Хоума в провинции Шаньси, Линьцзы и Цзоусянь в провинции Шаньдун, Чжэнчжоу в провинции Хэнань, Исянь в провинции Хэбэй и т. д. По спо­собу исполнения надписи делятся на процарапанные и нанесенные штам­пом. В связи с тем, что эти материалы достаточно хорошо известны, опи­сывать их здесь, вероятно, излишне.

Исходя из приведенных описаний, можно считать доказанным, что насечки и иероглифика на керамике — это два различных явления. Насеч­ки на керамике появились в IV тысячелетии до н. э. в неолитической культуре Яншао и продолжали существовать вплоть до периода Чунь- цю — Чжаньго. Анализ имеющихся в настоящее время материалов пока­зывает, что насечки, относящиеся к различным стоянкам и различным периодам времени, имеют свои особенности. Число насечек, повторяю­щихся в различных стоянках и культурах, сравнительно невелико и ог­раничивается лишь несколькими простейшими графическими элемента­ми. Иероглифика на керамике, впервые появившаяся в позднем Давэнь­коу, к середине и концу периода Инь приобретает зрелые формы. Насеч­ки и иероглифические знаки на керамике различаются как по времени, так и по социальным условиям своего появления. Они относятся к раз­ным областям культуры, и их развитие проходило разными путями.

II. НАСЕЧКИ НА КЕРАМИКЕ НЕ ИЕРОГЛИФИЧЕСКИЕ ЗНАКИ И ТЕМ БОЛЕЕ НЕ СТУПЕНЬ ЭВОЛЮЦИИ ИЕРОГЛИФИКИ

Как видно из нашего предшествующего изложения, насечки и иерог­лифы на керамике представляют собой различные явления. Хотя иеро­глифы можно рассматривать как вид знаков, однако то, что они (иерог­лифы) обладают лексическим значением и чтением, в корне отличает их от любых обычных знаков. Насечки на керамике могут выступать лишь в функции меток или клейм, но не заменяют знаков письменности. Настоящая китайская иероглифика начинается с момента появления над­писей на керамических сосудах. Между насечками и иероглифическими надписями на керамике не существует ни отношений исходного и произ­водного, ни даже простых отношений следования. Это два в корне раз­личающихся явления. Такая наша точка зрения доказана как в теорети­ческом плане, так и применительно к реальным материалам. Приве­дем некоторые из возможных аргументов.

(1) Письменность появляется только в определенных

социально-экономических условиях, она не могла возникнуть в неолитическую эпоху в недрах матриархального рода

Письменность представляет собой социальное явление, основой ко­торого выступает язык. Письменность — это продукт исторического раз­вития. Она всегда тесно связана с языком, ибо только в этом случае она может выполнять роль вспомогательного средства человеческого общения. Язык ограничен временем и пространством. Так, смысл выска­зывания исчезает, когда смолкает голос говорящего. На определенном этапе общественного развития такого рода «бесследно исчезающий язык» перестает удовлетворять потребностям общества в коммуникации внут­ри него. Так появилась задача сохранения языка с целью установления общения с людьми, удаленными в пространстве и во времени. Только в условиях производства прибавочного продукта и значительной акти­визации торговых контактов возникает необходимость в какой-либо форме закрепить договоренности, устанавливаемые между сторонами, которые вступают в деловые отношения. Разумеется, потребность в пись­менности отнюдь не означает появления самой письменности. Между пот­ребностью в письменности и ее созданием лежит период разнообразных

проб. Именно об этом историческом моменте писал Ф. Энгельс: «Высшая ступень (варварства. — А. К.) начинается с плавки железной руды и пе­реходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма и применения его для записывания словесного творчества»³⁴. Что касает­ся конкретно китайской иероглифической письменности, то она возник­ла до появления железа, так как для записи текстов она по-настоящему начинает применяться уже с эпохи бронзы. Однако приведенное выска­зывание Ф. Энгельса можно понять и в том смысле, что возникновение и использование письменности есть признак вступления общественного развития в период цивилизации.

С теоретической точки зрения письменность должна возникнуть на базе определенного уровня развития общественного хозяйства. Сначала появляется избыточная продукция, зарождается торговля, возникают классы. Только при этих условиях возможно появление письменности.

Шесть же тысяч лет назад, в период культуры Яншао, на той ступени исторического развития, когда общественные отношения по-прежнему, как и в неолите, ограничивались рамками матриархального рода, когда главным орудием производства оставались камень и раковина жемчуж­ной устрицы, когда между племенами еще сохранялись чрезвычайно тесные кровно-родственные отношениям избыточной продукции было еще мало, внутри рода еще не произошло четкой имущественной диффе­ренциации. Именно с подобной трактовкой социальной организации, ос­нованной на анализе таких материалов, как планировка поселения и ви­ды построек на стоянке Цзянчжай, выступили несколько лет назад Гун Цимин и Янь Вэньмин. Прежде всего в их работе было дано описание кургана из стоянки Цзянчжай, сложенного из слоев, соответствующих пяти культурным периодам: раннему баньпо, средним шицзя и баньпо, позднему баньпо и двум периодам кэсинчжуан^[88] . Наиболее любопытные находки были сделаны в поселении первого периода. Здесь сохранились само поселение, жилища, погреба, площадки, на которых размещались обжиговые печи, обводной ров, площадь, дорога, кладбище. Все эти важные элементы дают достаточно полное представление о пер­вобытном поселении. Авторы указанной работы, изучив виды жилищ и их группировку, пришли к выводу о том, что на протяжении всего периода Цзянчжай здесь одновременно проживали пять родов, относив­шихся к одной фратрии. Авторы исследования пишут: «Погребения, равно как и жилые постройки, ни своими размерами, ни качеством и количеством инвентаря сколько-нибудь существенно не различаются. Здесь еще нет признаков имущественного расслоения, а это указывает на то, что люди, населявшие в то время Цзянчжай, жили в условиях первобытного коммунизма»^[89]. Нетрудно в связи с этим представить, что в такого рода социальных условиях возникновение письменности было абсолютно невозможно. Морган в работе «Древнее общество» в главе «Пропорции человеческого прогресса» относит употребление письма к главным достижениям древних цивилизаций. И хотя он пишет, что письменность была изобретена в начальный период истории цивили­зации, он одновременно указывает, что к этому времени уже появились «копье с медным наконечником», «железный меч» и сложилась «раз­витая форма городской жизни в укрепленных городах»*. И поскольку описанные признаки не имеют ни малейшего сходства с матриархально­родовым обществом периода культуры Яншао, постольку это еще раз подтверждает версию о том, что создание и начало использования иеро­глифического письма в Китае приходится на эпоху бронзы, приблизи­тельно на эпоху Ся*).

(2) Письменность является средством передачи языка.

Насечки не представляют собой языковых знаков

Китайская иероглифическая письменность возникла и развивалась по законам, которые диктовал китайский язык. Значение иероглифа восходит к слову китайского языка, чтение — к звучанию соответст­вующего слова, а начертание иероглифа есть изображение обозначаемо­го словом объекта. Например, названия пяти видов домашних животных:

2] ‘лошадь’, ^ ‘корова’, Щ- ‘баран’, ^ ‘собака’, ‘свинья’ —пе­редаются иероглифами, в древних написаниях являющимися простыми изобразительными знаками (см. рис. 2) **).

Рис. 2

Совершенно очевидно, что все пять приведенных написаний пред­ставляют собой изображения, воспроизводящие внешние особенности соответствующих животных. Чтения таких знаков явно восходят к наз­ваниям этих животных, что объясняет причину, почему древние китай­цы называли простые изобразительные знаки «именами». Исходя из то­го, что семантика иероглифов находится в соответствии с реальными объектами, представленными в языке словами, Тан Лань писал: ’’Пись­менность отличается как от рисунков, так и от знаков-мето к. Знаки представляют какую-либо идею либо же способствуют ее запоминанию, но они не связаны с языком, поэтому и не являются письменностью. Письменность — это детище общественного развития. В ее основе лежит язык какого-либо народа. И хотя каждый из народов имеет свой собст­венный язык, однако отнюдь не всякий народ имеет свою письменность. Письменность — это один из признаков того, что народ вступил в эпоху цивилизации»³⁷.

Насечки же в отличие от знаков письменности можно рассматривать как «знаки на случай», которые наносились гончарами в связи с какими- либо текущими потребностями. Такие знаки не основывались на языке и не представляли его. Они не имели ни семантики, ни чтения и были лишь метками. Так, например, никто не может абсолютно достоверно назвать значение или воспроизвести исходное чтение хотя бы одной из 88 насечек с яншаоских керамических сосудов. Поэтому подобные зна­ки могли употребляться лишь в рамках, ограниченных пределами гон­чарной мастерской или семьи, а отнюдь не имели широкого социально­го значения. Обычай процарапывать насечки на керамических сосудах существовал не только в глубокой древности, но продолжает и сегодня существовать у некоторых народов. О происхождении и назначении та­кого рода знаков на керамике, основываясь на материалах обследова­ния малых народностей юго-западного Китая, чрезвычайно убедительно рассказывает Ван Ниншэн. Он пишет: «Народность дайцзу района Си- шуанбаньна занимается гончарным ремеслом, и, как нам приходилось наблюдать в ходе наших экспедиций в 1964 — 1965 гг., местные мастера обычно не ставят никаких меток на своих изделиях, однако в ряде встре­тившихся нам ситуаций они неожиданно помечали изделия насечками. Так, придав сырому изделию необходимую форму, они иногда, чтобы не перепутать это изделие с уже высохшими, помечали его насечками в виде нескольких линий. В другой ситуации, когда во время работы над изделием гончар по той или иной причине был вынужден отвлечься от дела, он ногтем процарапывал на стенке заготовки прямую линию, ука­зывающую, до какого места он отбил изделие; такая царапина при последующей отбивке, как правило, исчезает, но иногда ее следы остают­ся. Встречаются также и ситуации, когда одной обжиговой печью сов­местно пользуются несколько семей гончаров. В этих случаях на донной части изготавливаемых сосудов гончары проставляют знаки, позволяю­щие отличать свои изделия от чужих. Такие знаки обычно процарапыва­ются ногтем и представляют собой скрещивающиеся линии, прямые ли­нии или несколько параллельных прямых линий, однако эти знаки вовсе не заключают в себе какого-либо скрытого смысла, а служат лишь для распознавания изделий. Более того, совсем не обязательно, чтобы один мастер всегда использовал один и тот же знак-метку. Таким обра­зом, эти произвольно наносимые на поверхность керамики насечки служат лишь для того, чтобы различать свои и чужие изделия»³⁸. Вероят­но, это лишь некоторые из примеров употребления насечек на керамике, так как, кроме описанных случаев, их практическое применение могло охватьюать религиозную и другие сферы. Насечки на баньпоской кера­мике, возможно, являются знаками собственности. Как пишут авторы

38

Ван Ниншэн. Цун юаныыи цзиши дао вэньцзы фамин (От первобытной метки к изобретению письма). - «Каогу сюэбао», 1981, № 1, с. 9.

доклада «Баньпо близ Сиани»: «Мы предполагаем, что подобные знаки являются, возможно, специальными метками, обозначающими владель­цев или изготовителей сосудов. Эти сосуды могли быть собственностью рода, семьи или отдельного человека. Подтверждением данной версии служит то, что мы обнаружили много рядов однотипных знаков на сосу­дах, которые происходят либо из одной и той же обжиговой печи, либо изготовлены в одном районе. Так, например, анализ находок, содержа­щих первый, наиболее часто встречающийся тип насечек, показьюает, что большая часть из 72 учтенных в нашей статистике образцов обнару­жена в 6 точках, составляющих в целом единый, скрепленный связями район. Его площадь не превышает 100 кв. м. Для сравнения: в зольнике Н341 было обнаружено 2 подобных образца. А все 5 образцов, на кото­рых встречается знак типа Z, обнаружены в пределах двух раскопов»³⁹.

(3) Иероглифическая письменность непрерывно развивалась вслед за языком.

Не связанные с развитием языка насечки на керамике не претерпели никаких изменений

Чжунго шэхуй кэсюэюань каогу яньцзюсо, дэн. Указ. соч., с. 197.

Язык по своей природе подвижен. Его лексика непрерьюно попол­няется и обогащается вслед за потребностями общественного развития. Письменность, будучи средством воспроизведения языка, приспосабли­вается к нему и постоянно совершенствуется. Китайская иероглифика со времени ее появления и по настоящее время находится в процессе непрерывных изменений. Так, например, три основные структурные ка­тегории иероглифических знаков — изобразительная, идеографическая и фоноидеографическая — появились отнюдь не одновременно. Каждая из них складывалась постепенно. Самыми первыми появились изобрази­тельные иероглифы, первообразцами для которых были первобытные рисунки; ведь, как уже говорилось, изображения, передававшие очерта­ния реальных предметов, могли стать иероглифами. Однако это были лишь ’’имена”, обозначавшие предметы и входившие в так называемый лексикон «имен». Создать же полноценный язык, состоящий только из одних существительных, совершенно невозможно. В языке непременно должны быть глаголы и другие части речи. На раннем этапе глаголы соз­давались соединением элементарных знаков-графем и их значений, и, таким образом, посредством двух или более простых самостоятельных иероглифических знаков символически передавалась идея того или ино­го действия. Так, например, сложением графем у( * ‘держать в руке’ и

‘колосья’ был образован

‘связка (хлебных колосьев)** (связывать хлебные колосья —А.К.)

сложение графем ^ ‘держать в руке’ и J/7 ‘раковина’ был образован знак обретать, завладевать, получать пользу’***, сложе-

нием графем 0 ‘идти’ и [3 ‘холм, горг ‘подниматься, восходить, взбираться****

знак

поток’ был образован

вброд (речку, ручей)***** и т. д. Все эти иероглифы являются глаголами, которые часто встречаются в иньских текстах. Лишь с появлением иерог­лифов, передававших глагольные значения, китайская письменность в целом обрела характеристики, позволившие ей воспроизводить китай­ский язык.

Общество непрерывно развивается. Закономерность взаимопорож- дающих отношений между явлением, идеей, языком и письменностью состоит в том, что явление предшествует следующей за ним идее. Наос- нове последней формируется языковое представление, и лишь после этого может быть создана письменность, передающая язык. Письмен-

* В оригинале при описании семантического взаимодействия частей сложных знаков автор заменил некоторые из простейших графем на иероглифы, употребляе­мые в современном китайском языке в соответствующих лексических и граммати­ческих значениях: -современное значение ‘правая рука’ - на ‘рука’,

^ — современное значение ‘шаг’ - на ‘идти’, - современное значе­ние ‘вода’ - на ‘река’. В китайской литературе подобного рода легко восста­

навливаемые подмены при описании семантических взаимодействий идеографиче­ских частей, составляющих сложные знаки, имеют давнюю традицию. Дополнитель­ными разъяснениями они, как правило, не сопровождаются. — Прим. перев.

** Здесь и ниже значения образуемых знаков приведены по «Большому китайско-русскому словарю». — См.: «Большой китайско-русский словарь» в 4-х томах, под ред. И. М. Ошанина. М.: Наука, 1983: т. 3, с. 784, знак № 9333. - Прим. перев.

***Указ. соч.. т. 3. с. 36. знак № 5312. Следует напомнить, что в древнем Китае раковины-каури служили деньгами, поэтому многие иероглифы, содержа­щие эту графему-ключ, связаны с понятиями богатства, благополучия, благо- приятствавания и т. п. — Прим перев,

****Указ. соч.. т.З. с. 354. знак № 6812. - Прим. перев,

*****Указ. соч.. т.З. с. 354. знак № 6813. - Прим. перев.

ность всегда возникает после языка и не всегда успевает фиксировать происходящие в нем изменения. В особенности это характерно для древ­ности. Тогда создавались иероглифы лишь двух категорий — изобрази­тельной и идеографической, — в результате чего не только возникло от­ставание, но и сложилась ситуация, когда представления, уже существо­вавшие в языке, не имели соответствующих иероглифических эквива­лентов. То, что языковые формы существовали сами по себе, без соот­ветствующих письменных эквивалентов, вынудило в условиях возрас­тающего дефицита иероглифов временно воспользоваться приемом фо­нетической записи слов знаками, имевшими сходные чтения. Позднее на основе заимствованных фонетических знаков путем добавления к ним соответствующих детерминативов была образована новая катего­рия иероглифов, каждый знак которой одновременно содержит и ука­зание на его чтение, и указание на его значение. Так появилась фоно­идеографическая категория иероглифов. Каждый знак этой категории строился на основе двух уже существовавших иероглифов, которые во вновь создаваемом знаке превращались соответственно в фонетик и де­терминатив, или ключ. Появление фоноидеограмм сняло необходимость создания новых изобразительных или идеографических знаков, и, таким образом, была решена острая проблема создания необходимого числа письменных эквивалентов лексических единиц языка. С этого момента китайская письменность вступила в этап зрелости: для всех возникав­ших в китайском языке новых слов создавались иероглифы фоноидео­графической структуры, что означает, что новые иероглифы могли созда­ваться чрезвычайно оперативно и в полном соответствии с требования­ми, выдвигавшимися самим развитием китайского языка. Именно бла­годаря этому обстоятельству китайская иероглифическая письменность дожила до сегодня, будучи древнейшей из всех живых мировых пись­менностей. Известно, что написание китайских иероглифов, так же как и их структура, прошло в своем развитии определенный путь. Так, на смену иньским надписям на гадательных костях пришли надписи на бронзе Западного и Восточного Чжоу, затем стиль гувэнь периода Чжань­го, сяочжуань периода Цинь, лишу периодов Хань и Вэй и, наконец, распространенный до сего времени стиль кайшу. Претерпев за это время множество изменений, китайская письменность вступила на путь норма­лизации и стандартизации. Вместе с тем возрастало число иероглифи­ческих знаков, что было обусловлено общественным прогрессом и по­полнением лексического состава языка. Если количество знаков на иньских гадательных костях составляло приблизительно 4500, то в словаре «Шовэнь цзецзы» Сюй Шэня (58 — 147 гг.) — автора Восточной Хань — было собрано уже 9353 иероглифических знака, записанных сти­лем циньского времени сяочжуань, что вдвое превосходило иероглифи­ческий лексикон Инь. На сегодня же число китайских иероглифов пере­валило за 50 ООО, что уже в 10 раз больше, чем в период Инь.

Насечки на керамике обнаруживают коренные расхождения с иеро- глификой. Появившись задолго до нее, насечки вошли в употребление в период культуры Яншао, а ко времени Чуньцю — Чжаньго история их существования насчитывала уже четыре с лишним тысячи лет. При этом, если сопоставить насечки на керамике культуры Яншао (стоянки Баньпо и Цзянчжай) с насечками из стоянки Нюцунь (Хоума) периода царства Цзинь, то, кроме того, что в первом случае единственная насечка нане­сена на венчике керамической крышки от погребальной урны, а во вто­ром — также единственная насечка — на донной части сосуда «доупань», а также некоторых различий в начертании самих насечек, сколько-ни­будь явную эволюцию отметить не удается. В противоположность на­сечкам китайская иероглифика только за период от иньских гадательных надписей и по Чуньцю — Чжаньго, т. е. менее чем за тысячелетие, претер­пела огромнейшие изменения. Иероглификой были записаны «Шицзин», «Шуцзин», «Лицзи», «Юэфу», «Ицзин», а также различного рода класси­ческие произведения, созданные в период Чуньцю. Насечки же сущест­вовали изолированно, и в их начертаниях не прослеживается ни малей­шего прогресса.

(4) Насечки на керамике и иероглифика представляют собой различные явления и имеют различные назначения

К концу периода Инь формирование китайской иероглифической письменности в основном -завершилось, что тем более справедливо для периода Чуньцю — Чжаньго, когда с помощью иероглифики многие ки­тайские ученые начали писать труды, излагая свои теории, и когда были открыты сельские школы для обучения детей. Распространение иерогли­фики привело к прорыву монополии аристократии на письменность и к постепенному овладению письменностью широких народных масс. В этот период наряду с иероглификой в ходу у гончаров продолжают оста­ваться появившиеся еще в эпоху неолита насечки. Допустим, мы согла­сились бы с утверждениями некоторых ученых о том, что «насечки на керамике и есть начало китайской иероглифической письменности» или что «китайская письменность произошла от насечек на керамике». Мы должны были бы в этом случае, констатировав, что китайская пись­менность непрерывно изменялась и обновлялась, предположить, что, соответственно, и насечки, которые появились еще в неолитической культуре Яншао, должны были бы пройти процесс постепенной эволю­ции и обновления. При этом насечки, как более древние, давно должны были бы в результате отбора объединиться с иероглифическими знаками и употребляться с ними унифицированно. Однако в действительности этого не произошло. В этом именно и заключается трудноразрешимый вопрос, с которым неизбежно сталкиваются те исследователи, которые отстаивают версию происхождения китайской иероглифической пись­менности от насечек на керамике. В сущности, указанное противоречие было обнаружено давно. Так, еще Чжан Гуанъюй писал: «Это связано с тем, что после появления письменности на каком-то этапе развития пер­вобытные знаки и иероглифы могли сосуществовать, различаясь либо территорией распространения, либо сферой применения. В качестве при­мера можно привести обнаруженные при раскопках в стоянке Бай- цзячжуан близ города Чжэнчжоу в культурном слое периода Чжаньго иероглифические знаки и метки, одни из которых выполнены как на­сечки - процарапыванием, другие - штампом. При этом надписи, выпол­ненные штампом, — это зрелое иероглифическое письмо. Процарапанные же надписи - это застывшие в своем развитии, как и когда-то, крайне примитивные первобытные изображения»⁴⁰. Однако, как видим, Чжан Гуанъюй не дал прямого ответа на возникший вопрос. Среди иерогли­фов, появившихся три тысячи лет назад в иньских гадательных надписях и на бронзовых сосудах, имелось определенное число древних графи­ческих форм, которые в связи с изменившимися историческими усло­виями и эволюцией стилей написания иероглифов вышли из употребле­ния и были заменены новыми написаниями. Несмотря на то что во мно­гих случаях переход от архаичных написаний к новым прослеживается лишь на уникальных, нигде более не обнаруживаемых написаниях, ник­то не будет отрицать, что это и есть «далекие предки» китайских иеро­глифов. И наоборот, некоторые из изображений и знаков неоднократно встречаются на сосудах. Однако это само по себе еще не может служить доказательством их принадлежности к иероглифам. Ведь хотя мы сейчас и можем читать июньские гадательные надписи трехтысячелетней давности, или надписи на бронзовых сосудах чжоуского времени, или же, наконец, тексты, записанные иероглификой в стиле сяочжуань эпохи Циньского Шихуана, либо ту же сяочжуань, но на парных каллиграфических свитках и гравированных печатях, — все это лишь особое искусство, которым мож­но наслаждаться, самое большее — материал для научных изысканий по древней истории, так как эти начертания уже больше никогда не станут средством записи языка. Они устарели, понятны лишь очень немногим и не имеют практического значения. Учитывая это, разве можно представить себе, чтобы гончары, жившие в период Чуньцю - Чжаньго, все еще по­нимали и использовали те древние насечки на керамике, которые полу­чили распространение за несколько тысячелетий до них, еще в неолите, и не были известны в современном им обществе? Трудно убедительно доказать справедливость такой гипотезы. На наш взгляд, здесь может быть лишь одно объяснение: иероглифические знаки и насечки на кера­мике представляют собой разнородные явления, складывавшиеся совер­шенно независимо друг от друга. Иероглифическая письменность по ме­ре развития языка постепенно совершенствовалась. Насечки же на кера­мике не были связаны с языком и выступали лишь как метки, которые в тех или иных случаях гончары произвольно наносили на изделия при их изготовлении, т. е. именно так, как в наши дни это делают гончары народности дай района Сишуанбаньна.

HI. К ВОПРОСУ О ТОМ, МОЖНО ЛИ НАСЕЧКИ НА КЕРАМИКЕ ТРАКТОВАТЬ КАК ИЕРОГЛИФИЧЕСКИЕ ЗНАКИ

По насечкам на керамике уже существуют экспериментальные исследования, в которых предлагается трактовать, например, насечку

Т как иероглиф Tf и

далее соответственно [90] как Зі ₉ как ^ М/ как

как и ^д. Выше мы уже подчеркивали, что насеч­

ки на керамике не являются знаками иероглифического письма. В свя­зи с этим мы не согласны с правомерностью трактовок типа приведен­ной несколькими строками выше, что и попытаемся показать здесь на следующих примерах.

(а) В слое баньпо культуры Яншао были обнаружены такие знаки,

Некоторые исследователи считают их варианта-

ми, соответствующими иероглифу J^- гора, холм. В доказательство приводится тот факт, что в гадательных надписях и надписях на бронзе

иероглиф Jp- в ключевой позиции писался либо|^ , как, например,

знак № писалсяГЬ УД (Наньбэй минцан, 472)*, знак р^писал-

ся Г Д (Дуй, 901)*. Если судить только по приведенным начертани­ям, то гипотеза выглядит вполне корректной: между насечками и иеро­глифами действительно есть некоторое сходство. Однако общеизвестно, что встречающееся в гадательных надписях и в надписях на бронзе

Y

сание есть не что иное, как упрощенное написание иероглифа

(Цянь, 7.38.1)**, обозначающего холмы или сопки, возвышающие- ся“над нагорьем. Переход от полного стандартного написания к упрощен­ному — это достаточно длительный процесс. Вызван он был в первую очередь активной социальной жизнью в Инь и сравнительно частым об­ращением к иероглифике, что в конечном счете привело к необходи­мости упрощения написаний иероглифов. Однако в надписях на гада­тельных костях и бронзе стандартные полные и упрощенные начерта­ния продолжали сосуществовать, а их соотношение не было сколько- нибудь постоянным. Если принять существующую версию о том, что иероглифическая письменность зародилась в культуре Яншао за три ты­сячелетия до Инь, во времена господства матриархата, то вполне естест­венно предположить, что потребность в ней на этом первоначальном эта­пе не могла быть большой, а появление упрощенных начертаний было

невозможным. Именно поэтому трактовка насечки на керамике |^как

иероглифа едва ли убедительна. Даже если допустить, что подобное утверждение верно, то как объяснить тот факт, что среди насечек на ке­рамике Яншао одновременно существовали несколько различающихся по форме упрощенных начертаний, но при этом не было обнаружено ни одного стандартного полного написания? Версия о соответствии указан­ных насечек конкретному иероглифическому знаку JjL получит право

на существование лишь в том случае, если будут предъявлены стандарт­ные полные написания и определены соответствия между полными и сокращенными начертаниями самих насечек.

(б) На керамике, обнаруженной в культурном слое мацзяяо стоян­ки Лювань близ города Лэду, встретился знак-насечка п , который

интерпретируется некоторыми исследователями как иероглиф

(древнее значение ‘корзина’). Своей формой насечка действительно на-

* См.: Го Можо. Иньци цуйбянь (Лучшие образцы иньских нацписей). Бэйцзин, Институт археологии АН КНР, 1965, пластина № 901. - Прим. перев.

**См.; Л о Чжэньюй. Иньсюй шуци цяньбянь (Иньские нацписи, часть пер­вая). Киото, 1913, т. 7, с. 38, пластина № 1. - Прим. перев.

поминает в том виде, как он писался в период Чжаньго. Однако

если рассмотреть эволюцию данного иероглифа, то следует признать, что это всего лишь один из многих вариантов его начертаний. Китайская иероглифика в ходе своего развития от Инь до Чжаньго претерпела це­лый ряд изменений, в результате чего было создано множество вариан­тов начертаний иероглифов. Так, например, в раннеиньских га­дательных надписях писался в позднем Инь—; таким

образом, исходно это изобразительный знак, обозначавший корзинку или решето. В Западном Чжоу в связи с фонетизацией структуры китайских ие­роглифов многие изобразительные знаки, становясь фоноидеографически­ми, прибавили к собственной основе фонетическую частыВот почему к

изобразительному знаку15^добавился фонетик и новый

знак стал писаться уЦ , превратившись в фоноидеографический.

В период Чжаньго роль письменности как фактора общественного разви­тия возрастает, появляется необходимость в упрощенных написаниях,

которые и создаются в большом количестве. Так, например, знак Sj

‘лошадь’, писавшийся прежде ’ ^{в эпох}У ¹Ьк^{аньго стал} сокращенно

писаться > знак с современным значением ‘быть, являться’,

писавшийся " ё0\ стал сокращенно писаться ; знак _i£ в уп-

рощенном варианте стал писаться Ж ш . Во всех приведенных приме­рах, как видим, в качестве упрощенного написания была принята поло­вина исходного полного. Таким образом, появлению упрощенного

начертания П предшествовал ряд изменений: сначала превращение

изобразительного знака в фоноидеографический и только после этого — появление.на основе фоноидеографического знака упрощенного написа­

ния Я \ . Именно поэтому данное упрощение встречается только в период Чжаньго, а не в Инь, или Западном Чжоу, или Чуньцю, когда его еще не существовало. Исходя из сказанного, возможно ли, чтобы это упрощенное начертание появилось на керамике, относящейся к куль­туре Мацзяяо, т. е. задолго до Инь и Чжоу? По всей видимости, авторы подобной версии исходят лишь из сходства начертаний насечки на кера­мике и иероглифа. По этим причинам мы полагаем, что трактовка насеч-

(в) Среди насечек на керамике, обнаруженных в стоянке Лювань близ города Лэду, встречается знак 0, который некоторыми учеными трактуется как иероглиф @‘глаз’. По своему начертанию эта насечка действительно походит на иероглиф 0, записанный почерком лишу. Достаточно хорошо известно, что устойчивым написание этого иерогли­фа становится лишь в циньской чжуани. Написания лишу в значительной степени повторяли написания сяочжуань, не привнося в них сколько-ни­будь существенных изменений. Однако еще в иньских гадательных над­писях и надписях на бронзе, которые предшествовали циньской чжуани, иероглиф 0 представлял собой изображение глаза человека и был

изобразительным. Так, на черепашьих панцирях он писался (Цянь, 4.33.6)*, на бронзе — (Фугуйцзяо)**. Если же ие­

роглиф был настолько изобразителен в иньских начертаниях, возмож­но ли, чтобы более чем за тысячелетие до этого, в культуре Мацзяяо, тот же самый иероглиф писался так же, как и в ханьском стиле лишу?

(г) Среди насечек, обнаруженных на керамике из стоянки Цзянчжай,

расположенной близ города Линьтун, встречается знак . Некото­

рые предлагают трактовать его как иероглиф ‘когти’, ибо, по их

мнению, этот знак, «вероятно, является исходным начертанием иерогли­фа}]^ , так как изображение, передаваемое насечкой, похоже на когти птицы; в „Шовэне“ сказано: «Перевернутая рука называется лапой»⁴¹.

Как известно, в иньских гадательных надписях этот иероглиф писался ^(И, 3471)***, а в качестве ключевой графемы различных иерогли­фических знаков он имел несколько следующих написаний (см. табл. 10) :

* См.: JI о Чжэньюй. Указ. соч., т. 4, с. 33, пластина № 6. - Прим. перев.

** См.: Гао Мин. Гувэнцзы лэйбянь (Свод древних написаний иерогли­фов, составленный по тематическому принципу). - Бэйцзин: Чжунхуа шуцзюй, 1981, с. 130, надпись на сосуде Фугуйцзяо. - Прим перев.

⁴¹ В а н Чжицзюнь. Указ. соч., с. 19.

*** См.: Дун Цзобинь. Сяотунь ди эрбэнь. Иньсюй вэньцзы, и бянь (Сяотунь, книга вторая. Вторая публикация иньских надписей). - Шанхай, 1949, надпись *№3471. - Прим. перев. Простые изобразительные иероглифы типа обычно выступали в двух качествах: как простой изобразительный иероглиф, обладающий собственным значением и чтением, и как ключевая графема, входящая в другие иероглифические знаки. Вследствие двоякого употребления простых иероглифов в их начертании происходили довольно сложные изменения. Поэтому, определяя, с каким из начертаний иероглифичес­кого знака мы имеем дело в любом конкретном случае, необходимо ис­ходить из того, что в решении этого вопроса нельзя ограничиться лишь нашими представлениями о начертании иероглифа в варианте самостоя­тельного употребления данной графемы.

Необходимо также подробное знакомство со всеми многочислен­ными начертаниями этой графемы в сложных иероглифах. Только та­кой подход позволит получить достаточно всестороннее представление об эволюции графемы и ее основных начертаниях, а это в свою очередь составляет суть метода анализа иероглифов по краевым* графемам, ко­торый был выработан нашими предшественниками. Тан Лань писал: «Методику анализа по краевым графемам наиболее удачно применил Сунь Ижан. Заглянув в его работы, мы увидим, что каждый трактуемый

им иероглифический знак проанализирован самым тщательным обра­зом. Его метод состоит в том, чтобы уже идентифицированные древние иероглифы разложить на несколько простых самостоятельных графем, т. е. краевых графем, и далее собрать воедино все разные начертания этих графем и рассмотреть происходившие изменения»⁴². Метод анализа иероглифических знаков по составляющим их краевым графемам, введенный Сунь Ижаном, чрезвычайно строг и применяется исследова­телями до сего дня. Поэтому, изучая знаки, употреблявшиеся как само­стоятельно, так и в качестве ключевых графем, необходимо сочетать анализ и синтез, детально рассматривать все аспекты. Возвращаясь к

знаку^Ц^ , следует сказать, что он может изображать многое. Предпо­ложение же о том, что он изображает когти птицы, хотя и не исключает­ся, однако и не является единственно возможным.

(д) На одном из черепков, обнаруженных при раскопках на стоянке

Цзянчжай близ города Линьтун, встретился знак . Один ИЗ ИС-

следователей выдвинул следующую версию: исходя из того, что на руч­ке крышки сосуда из Цзянчжай имеется лепное изображение головы ба­рана, и учитывая, что изображения бараньих голов в виде орнамента при­сутствуют на крашеной керамике Баньпо, а также принимая во внима­ние случаи находок при раскопках бараньих скелетов, данный знак дол­жен трактоваться как иероглиф ^ ‘баран*. Автор другой версии, осно­вываясь на том, что в иньских гадательных надписях встречается иерог-

лиф^, а также исходя из географического положения стоянки Цзянчжай, расположенной в гористой местности, трактует этот иероглиф как -Jg* ‘горный пик*. Еще один пример. На одном из черепков, обна­руженных в Баньпо, есть знак . Некоторые связывают его

с изображением оружия и трактуют его как иероглиф ‘копье*. Дру­гие рассматривают его как изображение растения и считают, что он соот­ветствует иероглифу Jpl ‘трава*. Случаи, когда одному знаку даются самые различные толкования, конечно, не столь уж редки в сложном

⁴² Т а н Лань. Гувэньцзы сюэ даолунь (Общий курс по древнекитайской иероглифике. Издание исправленное и дополненное). - Цзинань: Цилу шушэ, 1979, с. 178-179.

деле изучения древней иероглифики. Ведь пока не будет найдено един­ственно верное толкование, право на существование имеют все версии. Однако в надписи толкуемый иероглиф всегда представлен в семанти­ческом контексте, и каждый, кто определяет иероглиф, обязан пред­ставить приемлемую интерпретацию рассматриваемого знака в данном конкретном контексте. В противоположность иероглифам насечки на керамике встречаются изолированно, без какого-либо контекста, кото­рый служил бы опорой при их толковании. Поэтому в таких случаях толкование может строиться только на основе самого знака, что требует особой осторожности и строго научного подхода. Например, два знака из

ляются разнописаниями одного и того же знака. Но некоторые ученые первый знак соотносят с иероглифом ^ ‘колодец’, а второй — с иерог­лифом ‘книга’, потому якобы, что такие иероглифы существуют в иньских гадательных текстах и при этом в очень близком начертании. Однако подобные версии не учитывают того, что культура Мацзяяо — это неолитическая культура. Встает вопрос: могли ли в ней существовать книги и брошюры, как это было в Инь? Вдобавок следует сказать, что и водяные колодцы появились сравнительно поздно. В «Шибэнь»* напи­сано: «Хуа И сделал колодец» («Шибэнь бачжун», Цинь Цзямо[91], с. 361.— Прим. перев.). В «Шовэне» мы читаем: «В древности некто Бо И первым начал делать колодцы». В версии «Шибэнь», отредактиро-

* «Шибэнь» («Корни поколений») - одна из древних китайских книг. Как указывал в библиографическом разделе «Истории династии Хань» ханьский исто­риограф Бань Гу, «Шибэнь» изначально состояла из 15 глав. Более раннее упоми­нание о ней и ссылка на эту книгу встречаются в летописи виднейшего историог­рафа древнего Китая Сыма Цяня. В ^«Шибэнь» рассказывалось о легендарных императорах и мифических героях древнего Китая. В частности, в одной из глав, называвшейся «Цзопянь» («Творцы»), рассказывалось о мифических изобрета­телях и основоположниках различного рода ремесел, хозяйственных навыков и т. п.

В период Тан (618-907) часть глав «Шибэнь» была потеряна, а к концу Сун (960-1279) книга была утрачена полностью. В цинское время (1644-1911) на основе разрозненных цитат и упоминаний, рассеянных по древней и средневеко­вой китайской литературе, было реконструировано восемь версий «Шибэнь», которые в середине XX в. были собраны в один сборник: «Шибэнь бачжун» («Во­семь версий ,,Шибэнь“). - Бэйцзин: Шанъу иныиугуань, 1957. Каждая из приво­димых в этом сборнике реконструкций имеет собственную пагинацию, поэтому ниже, в ссылках на этот сборник, указывается также автор реконструкции. - Прим. перев.

ванной и дополненной Цинь Цзямо, цитируется Сун Чжун[92]: «Хуа И -

это Бо И, придворный Яо»(«Шибэнь бачжун», Цинь Цзямо, с. 361.— Прим. перев.). По археологическим данным, первобытные роды, как правило, селились близ рек, люди тогда еще не умели рыть колодцы. Таким образом, в реальной жизни того времени не было ни книг, ни ко­лодцев. Поэтому невозможно себе представить, чтобы иероглифические знаки, описывающие эти предметы, могли появиться в неолите.

* * *

Подытоживая наши рассуждения, мы констатируем, что насечки на керамике не являются иероглифическими знаками и никоим образом с ними не связаны. Существует мнение, что процарапанные на керамике насечки представляют собой иероглифы указательной категории. Но это утверждение несостоятельно. Иероглифы указательной категории разви­вались на основе иероглифов изобразительной категории. Как писал Чжу Цзунлай в работе «Начертание и значение иероглифов», «указатель­ные иероглифы господин Сюй[93] часто описывал как изобразительные, однако, если обратиться ко времени появления иероглифов, боюсь, что тогда существовало лишь одно правило изобразительных знаков, а после того, как появилась потребность в иероглифах с абстрактным значением, выход был найден в объединении в одном иероглифическом знаке нескольких графем и их значений; абстрактное и конкретное взаимно дополнили друг друга. В результате, во-первых, была преодолена ску­дость средств описания действительности, а во-вторых, было положено начало первенству идеографической категории; люди же последующих поколений трактовали их иначе: как иероглифы указательной катего­рии»[94].Подмечено очень тонко. Действительно, вряд ли было бы возмож­но создать письменность из одних лишь изобразительных иероглифов. Только с последовательным появлением сначала идеографической, а затем фоноидеографической категорий иероглифов было завершено создание непосредственно иероглифической письменности, которая за­тем шаг за шагом совершенствовалась по мере развития общества. Осо­бенность китайского языка, заключающаяся в том, что слог в нем обра­зует морфему, с самого начала стала благоприятным фактором для соз­дания иероглифических знаков, которые должны были бы воспроизво- дать внешнюю форму соответствующих предметов. Судя по материалам, которыми мы располагаем, чем древнее написание иероглифа, тем бо­лее оно изобразительно. Это вполне доказывает, что китайская иерогли­фика появилась как развитие первобытных рисунков и, таким образом, наиболее древними являются не указательные, а изобразительные иерог­лифы.