ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ И РЕФЕРЕНТНОСТЬ В СВЯЗИ С АККУЗАТИВОМ В ТУРЕЦКОМ ЯЗЫКЕ

ВВЕДЕНИЕ

Оформление имени показателем аккузатива¹ в турецком языке в значительной степени определяется структурными условиями. Эти условия могут быть описаны через отношения между активной и пассивной конструкцией предложения.

(1) £ocuk kopeg-/ dovdii.

мальчик собака-акк. бил ’(Этот) мальчик побил (эту) собаку’.

является

(2) Kopek 0 gocuk taraf-in-dan doviildii. собака мальчик со стороны-Зл.ед. посесс.абл. была- побита

’(Эта) собака была побита (этим) мальчиком’. Дополнение, оформленное показателем аккузатива в (1), стало подлежащим, оформленным нулевым показателем в предложении (2).

Другими словами, в турецком языке показателем аккуза­тива могут оформляться только прямые дополнения при пере­ходных глаголах².

Структурные условия, описанные таким образом, являют­ся необходимыми, но не достаточными для появления показа­теля аккузатива. Его появление обусловлено еще и свойства­ми самого имени. В большинстве грамматик турецкого языка эти свойства сведены к одному понятию, обозначаемому тер-

Birgit Nilsson. Definiteness and reference in relation to the Turkish accusative. — «Orientalia suecana», v. 27—28, 1978, pp. 118—131.

© Institutionen for afro-asiatiska sprak, 1978

мином «определенность» (см., например, Lewis 1967; Underhill 1976). Такое решение вряд ли можно признать удовлетворительным.

В данной статье я попытаюсь показать, что для оформления имени аккузативным аффиксом важна не только степень опре­деленности, но и референтный статус этого имени. Следова­тельно, должны быть учтены такие понятия, как конкретность и обобщенность денотата.

Кроме того, будет показано, что аккузативным аффиксом могут оформляться имена в функции прямого дополнения, не являющиеся референтными.

Настоящее исследование ограничено анализом прямых дополнений, не являющихся предложениями или подчиненны­ми предикатными конструкциями. Таким образом, в статье не рассматриваются подчиненные предложения в роли прямого дополнения, которые после прономинализации оформляются показателем аккузатива как обычные имена.

ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Определенное имя представляет денотат как нечто извест­ное для заданного контекста. В позиции прямого дополнения такое имя обязательно получает аккузативное оформление.

gordiim я видел

Некоторые существительные и местоимения благодаря своему значению могут употребляться только в контексте определенности. К ним относятся: bu ’этот’, ben ’я’ и все остальные личные местоимения, имена собственные и т.п. В позиции прямого дополнения они всегда выступают с показа­телем аккузатива.

л Ахмет-акк.

Sen-/ т ы-акк. Ahmed-/

(4) Bu kitab-i okumadik.

эта книга -акк. мы-не-читали

’Мы не читали эту книгу’.

В турецком языке нет определенного артикля, поэтому определенность существительных, которые могут быть как определенными, так и неопределенными, выводится из кон­текста. Иногда аккузатив является единственным показателем определенности в изолированном предложении, см., например,

(5) . Это предложение может быть противопоставлено (6), в котором нулевая форма того же существительного просто обозначает ’цветок’ без указания на количество цветов или выделение конкретного цветка или цветов.

(5) Mehmet kiz-a gigeg-i ver-di.

Мехмет девушка-даг. цветок-акк. дать-лрош.-Зл.ед.

’Мехмет подарил (этой) девушке (этот) цветок’.

(6) Mehmet kiza gigek© verdi.

’Мехмет подарил (этой) девушке цветы’.

Различие прямых дополнений в (5), (6) также основыва­ется на различии их референтных статусов. В (5) существи­тельное gigegi имеет референтное употребление, указывает на определенный предмет.

К. Грёнбек считал, что первоначально в тюркских языках падежное оформление придавало существительным большую независимость от следующих за ним членов (см. Gronbeck 1936). В то время различие между неоформленным сущест­вительным gigek в (6) и существительным, содержащим пока­затель аккузатива, gigegi в (5) не имело отношения к опреде­ленности: предложение (6) сообщало о том, что Мехмет сде­лал для девушки, а предложение (5) — о том, что же он ей подарил. Дополнение в (5) могло бы быть переведено как ’цветы’ или ’этот цветок’. Следовательно, аккузатив в турец­ком языке раньше передавал не определенность, как сейчас, а просто независимость имени от глагола (предиката). Предло­жение (5) могло бы быть употреблено в ситуации, когда противопоставляются несколько актов дарения, например: один раз Мехмет подарил девушке книги, а другой раз — цве­ты. Определенность или неопределенность существительного зависела только от контекста.

КОНКРЕТНОСТЬ

Хорошо известно, что неопределенное существительное может оформляться аккузативом. Так, в примерах (7) и (8) неопределенность денотата передается неопределенным артик­лем bir:

(7) Mehmet bir kitap-0 ariyor.

Мехмет арт. книга ищет-он

’Мехмет ищет (какую-нибудь) книгу’.

(8) Mehmet bir kitab-z ariyor.

Мехмет арт. книга-акк. ищет-он

’Мехмет ищет некую (конкретную) книгу’.

Несмотря на неопределенность, имя в позиции прямого дополнения в (8) оформлено показателем аккузатива, что придает предложению значение, отличное от значения (7). Так, в (8) в большей степени предполагается, что говорящий имеет в виду конкретную книгу, чем это имеет место в (7). Предложение (7) могло бы описывать и ситуацию, когда даже сам Мехмет не имеет в виду какую-то конкретную книгу, а просто ищет что-нибудь почитать.

Чтобы объяснить разницу между (7) и (8), можно, напри­мер, предположить, что в предложении (8) оформленность прямого дополнения указывает на существование конкретной книги, тогда как в (7) нет такого указания. Таким образом, показатель аккузатива в существительном, перед которым стоит неопределенный артикль, имеет функцию указания на существование конкретного референта, в то время как тот же самый показатель, присоединенный к существительному, вы­ступающему без артикля или других средств выражения не­определенности, может рассматриваться как знак того, что информация о существовании референта вынесена в пресуп­позицию (как в примере (5)).

Понятие конкретности (specificity) может быть опреде­лено как отнесенность имени к конкретному индивиду (или нескольким конкретным индивидам). Как было показано, конкретное существительное может быть или определенным, сигнализирующим о том, что референт известен из контекста, или неопределенным; в последнем случае это существительное может в то же время с помощью некоторых средств указы­вать на его конкретность.

В лингвистике уже делались попытки связать неопределен­ную конкретность с квантором существования (3). JI. Карт- тунен считает, что неопределенное имя конкретно по отноше­нию к некоторому данному предикату, если этот предикат находится в сфере действия квантора существования, относя­щегося к существительному (см. Karttunen 1976, а так­же Bach 1968). Например, предложение

(9) Мехмет хочет купить книгу может иметь следующие две трактовки:

(9а) книга конкретна по отношению к предикату хотеть (Зх) [книга (х) & хочет (Мехмет, купить (Мехмет,

х))][46];

(9Ь) книга не конкретна по отношению к предикату хотеть хочет [Мехмет, ((Эх) (книга (х) & купит (Мехмет, х)))][47].

В данной работе понятие конкретности используется в соответствии с определением JI. Карттунена.

Из всего сказанного следует, что в турецком языке опре­деленность имени в функции прямого дополнения является достаточным, но не необходимым условием для оформления его показателем аккузатива. Неопределенное, но конкретное существительное также может принимать показатель аккуза­тива. Необходимо, однако, отметить, что носители турецкого языка часто оставляют неопределенное существительное, стоя­щее в позиции прямого дополнения, неоформленным, даже если имеется в виду, что оно конкретно. Таким образом, хотя аккузатив обязателен при определенном имени, говорящий,

по-видимому, оставляет за собой большую свободу выбора между нулем и показателем аккузатива при оформлении конкретного, но неопределенного существительного.

ОБОБЩЕННОСТЬ

Имя, относящееся к одному или нескольким конкретным индивидам, является конкретным. Если имя относится ко всем элементам некоторого класса, то обычно ему приписы­вается характеристика «обобщенность» (genericity). Обобщен­ное имя в функции прямого дополнения также может иметь при себе показатель аккузатива. Как и в случае конкретного имени в контекстах, не определенных с формальной точки зрения, аккузативное оформление обобщенного имени носит факультативный характер:

(10) Anadolu insan-i romantik yapar.

Анатолия человек-акк. романтичный делать-Зл.ед.-аор. ’Анатолия делает человека романтичным’.

(11) Hirsiz-i te^vik edici geregler igin Ozel bir вор -акк. стимул делающий предметы для специальный арт. sigorta yapilabilir.

страховка может-быть-сделана

’Для вещей, привлекающих воров, может быть установ­лена специальная форма страховки’.

(12) Bir du^man-(i) saklamak hiyanet etmektir. арт. враг-aкк. укрывать предательство совершать ’Укрывать врагов — значит совершать предательство’.

Значение обобщенности в подобных предложениях может быть описано с помощью квантора общности (V), см. ниже формализованную запись предложения (10):

(13) V (х) [человек (х) делает романтик (Анатолия, х) ][48]. Такие местоимения, как herkes ’все’ и her^ey ’всё’, могут

считаться обобщенными, так как они исчерпывают некото­рый класс полностью — класс людей или класс предметов.

(14) Herkes-z bir sogukluk kapladi.

все-акк. арт. холод покрыл

’Всем было холодно’.

(15) Bahge-ye ait her^ey-і yapabilir.

сад-da г. касающийся в сё-a к к. о н-мо жет-с дел ать

’Он может делать все, что относится к саду’.

С другой стороны, соответствующие обобщенным отрица­тельные местоимения kimse ’никто’ и hig bir §ру ’ничто’ в той же функции оформляются либо нулем, либо показателем аккузатива. Выбор, по-видимому, зависит от степени обобщен­ности контекста. Если отрицание относится ко всему классу лиц или предметов, то выбирается показатель аккузатива; если же отрицание относится к конкретному действию, то вы­бирается нулевое оформление.

Ср. следующие две пары примеров:

(16) Kimse-yz indirmedik. никто-акк. мы-не-дали-вый ти ’Мы не дали выйти никому’.

(17) Kimse-0 gormedim. никто я-не-видел

’Я никого не видел’.

(18) Bu gakilar hig bir §py-z kesemez.

эти ножи ничто-aкк. не-может-резать-он ’Эти ножи ничего не режут’.

(19) Hig bir §ey-0 soylemedi’ ничто не-сказал-он ’Он ничего не сказал’.

По сравнению с глаголом из предложения (17) глагол в (16) более четко указывает на то, что речь идет о конкретной группе индивидов, например о пассажирах поезда. Местоиме­ние в этом случае относится к каждому члену данной группы. В (18) отрицание подразумевает все предметы, и в этом слу­чае можно считать, что оно относится и ко всему сущему. В предложениях (16) и (18) утверждается, что никто или ничто из данного класса не подверглось данному действию. Предло­жения (17) и (19), напротив, отрицают два действия: «виде­ния кого-либо» и «говорения чего-либо». Отметим также, что в последних двух примерах содержится различие между реци­пиентом (18) и результатом (19) действия. Существительное, обозначающее объект, претерпевающий действие, предполагает наличие конкретного референта независимо от того, в утвер­дительном или отрицательном предложении оно употреблено. С другой стороны, отрицательное суждение о результате дей­ствия отрицает существование референта.

Некоторая степень обобщенности значения в примерах

(18) и (16) может быть соотнесена с квантором общности аналогично тому, как это было показано для предложения

(10) . Предложения (17) и (19) не имеют значения обобщен­ности и могут быть соотнесены с квантором существования:

(20) формализованная запись для (18)

V (х) [предмет (х) -+ не могут резать (эти ножи, х)) ][49];

(21) формализованная запись для (19)

ОТРЗ(х) [(некоторые) вещи (х) & говорит (он,

х) ][50].

СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫЕ НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ, НЕКОНКРЕТНЫЕ, НЕОБОБЩЕННЫЕ

Имя в нереферентном употреблении, по данному мной определению, не является ни конкретным, ни обобщенным. Такие существительные употребляются для обозначения клас­сов объектов, как в (6), или в роли дескрипции, как выделен­ные курсивом существительные в предложениях «Это — цве­ток» или «Мехмет работает учителем».

Выше особое внимание обращалось на связь между аккуза- тивным оформлением имени в позиции прямого дополнения и его референтным статусом: конкретностью или обобщен­ностью. Теперь рассмотрим случаи, когда показателем аккуза­тива оформляются неопределенные существительные, несмот­ря на то что они не обозначают ни конкретные, ни обобщен­ные понятия.

В ходе беседы об обычаях и верованиях один из моих информантов произнес следующее предложение:

(22) Riiya-da gok sev-dig-in bir insan-z 6Ш ol-arak gor-iir-se-п

сон -лок. очень тобой-любим арт. человек -акк. мертвый будучи если-увидишь

о insan-i gok yak-in-da gor-ecek-sin demek-tir.

тот чеповек-акк. очень близкий-лок. ты-увидишь озна-

чает-оно

’Если тебе приснилось, что кто-то, любимый тобой, умер, это значит, что ты увидишь его в ближайшем будущем’.

Дополнение bir insani означает некоторое обобщенное ли­цо, следовательно, существительное здесь не является кон­кретным. С другой стороны, в предложении есть определение, которое достаточно точно указывает, какое именно лицо имеется в виду — любимый тобой человек. Здесь важно также обратить внимание и на порядок слов: дополнение отделено от глагола определительной составляющей 51U olarak. Как будет показано в заключении, препозитивное дополнение в большин­стве случаев оформляется показателем аккузатива. В предло­жении (22), пока в составляющей присутствовало определе­ние, информанты единодушно отвергали вариант с неоформ­ленным дополнением. Если же предложение предлагалось в форме, где и препозитивное и постпозитивное определения были опущены, информанты давали два варианта:

(23) Riiya-da l)birinsan-0 gor-ur-se-n l)oinsan-i

сон -лок. арт. человек если увидишь тот человек -акк.

2) bir insan-z 2)

арт. человек -акк.

о insan-i

тот человек-акк.

on-u

он -акк.

gok yakin-da gor-ecek-sin demek-tir.

’Если тебе кто-то приснился, это значит, что ты этого человека/его увидишь в самом ближайшем будущем’. (Наблюдалось сильное стремление предпочесть местоимение повтору существительного во второй предикативной конст­рукции, если в первой дополнение было оформлено показате­лем аккузатива.)

Один из информантов объяснил разницу между этими дву­мя вариантами в (23) тем, что имя в аккузативе обозначает

лицо, очень важное для субъекта; ожидается, что о нем пойдет речь и в следующем предложении. При неоформленном допол­нении больше акцентируется сам факт встречи, нежели то лицо, с которым она произойдет, и слушатель не рассчитывает на продолжение разговора об этом лице в следующем пред­ложении.

В подобных предложениях аккузативное оформление, по-видимому, обусловлено не столько признаками определен­ности или конкретности существительного, сколько особыми свойствами описываемой ситуации. То же можно сказать и по поводу ниже приводимых примеров.

Следующее предложение взято из Re§at Nuri Guntekin. Leyla ile Mecnun. Inkilap ve Aka kitab evleri, Istanbul, c. 190) :

(24) Boyle bir hayat igin, Lemi Bey-den iyi bir такая apr. жизнь для Леми Бей-абл. хороший apr. koca-yz nere-den bul-ur-um?

муж-акк. где-абл. я-найду

’Для такой жизни где я найду мужа лучше, чем Леми-бей?’

Информанты обычно объясняли, что выбор аккузативного оформления в (24) определяется всей представленной в текс­те ситуацией. С помощью аккузатива автор придает своим сло­вам большую живость и обращает внимание на вопрос о поис­ках мужа, который действительно является главной темой повествования. Отметим также, что большинство информан­тов, когда их просили перевести соответствующее английское предложение на турецкий, употребляли неоформленное допол­нение (при том же порядке слов). По поводу аккузативного оформления они говорили, что оно возможно в особом кон­тексте. В изолированном предложении они предпочитали не­оформленное прямое дополнение.

Нет реальных оснований считать прямое дополнение в (24) отнесенным к конкретному индивиду, в частности потому, что предложение, как оно употреблено в повести, выражает сом- чение в самом существовании какого бы то ни было референ­та. В самом деле, именная группа iyi bir kocayi практически является не референтным именем, а дескрипцией. То же можно сказать и о прямом дополнении в (25):

(25) Bura-ya bir arkada^-z ziyaret et-meg-e degil, здесь-dar. арт. товарищ-акк. посещение сделать-dar. не

alay et-meg-e gel-mi^-siniz. насмешка сделать-dar. вы-пришли.

’Вы пришли сюда не для того, чтобы навестить товарища, а для того, чтобы насмехаться’.

В (25) существительное-дополнение используется говоря­щим, чтобы описать особый тип объектов — человека, о кото­ром он думает, — через отнесение его к классу друзей. Но даже при том, что существительное arkada^i является скорее де­скрипцией, чем референтно соотнесенным именем, говоря­щий придает ему достаточно конкретное значение. Произнося эти слова, говорящий имеет в виду либо себя, либо какого-то другого человека, которого он хочет защитить. Таким обра­зом, хотя данное существительное, строго говоря, не является конкретным в данном изолированном контексте, оно связано с более широким контекстом, в котором оно может быть соотнесено с конкретным лицом.

Мои рассуждения по поводу (22) — (25) можно не прини­мать и возразить, что в этих предложениях существительные в роли дополнения употреблены как референтные имена и им следует приписать значение обобщенности, как в (12), где дополнение считается обобщенным. Чтобы доказать обратное, я приведу пример, в котором аккузативом оформляется неопределенное имя, которое не может иметь характеристику «обобщенность» и не может, на мой взгляд, рассматриваться как конкретное:

(26) Bir tek yazar-i al-ma-m lazim.

арт. один писатель-акк. мое-взятие необходимо ’Я должна выбрать какого-то одного писателя’.

Это предложение встретилось в спонтанной речи одной моей подруги, которая рассказывала о своем намерении стать переводчицей. В момент речи она еще колебалась и поэтому не могла иметь в виду какого-то конкретного писателя.

В (26) дополнение bir tek yazari сильно отличается от bir kitabi ’какая-то книга’ в (8), где конкретность существитель­ного вытекает из того, что говорящий может далее говорить об этой книге, употребляя местоимение (она) или определи­тельную конструкцию (эта книга). Карттунен (см. Kart­tunen 1976) сказал бы, что в данном случае существитель­ное вводит референт, постоянно упоминаемый в тексте (рег- manent discourse referent). В предложении (26) ситуация иная. Продолжение типа

(27) Он написал много интересных книг

будет воспринято как неправильное, так как ссылка на упо­мянутый объект путем употребления местоимения вместо данного существительного возможна только в том случае, если в предложении сохраняется тот же тип модальности, что и в предыдущем предложении: необходимость, условность, или какая-либо другая модальность, при которой ситуация остается нереальной.

(28) Я хотела бы, чтобы это был автор любовных романов.

И не имеет значения, знаменит он или нет.

Существительное в функции дополнения в (26) представ­ляет собой пример так называемого «эпизодического рефе­рента» (short term referent) (см. Karttunen 1976).

Можно связать определение конкретности с модальностью предложения, распространив это понятие и на постоянно упо­минаемый референт, и на эпизодический референт. В таком случае можно было бы утверждать, что конкретность всегда допускает оформление прямого дополнения показателем аккузатива. Однако я не думаю, чтобы это утверждение было точным. Во-первых, оно не объяснит аккузативного оформле­ния дополнения в предложениях (22) — (25), которые, как было сказано, не имеют референтной отнесенности. А во-вто­рых, понятие конкретности становится еще более расплывча­тым. Предпочтительнее было бы определить неопределенную конкретность как утверждение о существовании реального либо предполагаемого референта или, по крайней мере, уверен­ности говорящего в этом. Подобному определению будут удовлетворять только постоянно упоминаемые референты текста, поэтому аккузативный показатель дополнения в (26), которое, по такому определению, является неконкретным, остается необъясненным.

Когда я просила информантов объяснить разницу между аккузативным и нулевым оформлением дополнения в (26), они давали достаточно однотипные ответы: с помощью акку­затива говорящий сообщает о том, что он имеет в виду не конкретного писателя, но любого обладающего определен­ными свойствами; при нулевом оформлении то же предложе- ниє, скореє, указьюает на то, сколько писателей нужно выб­рать.

Обсуждая определенность в турецком языке, Юхансон ис­пользует понятие конкретности, никак его не определяя (Johanson 1977)*. Имплицитно он связывает конкретность с референцией и использует ее как характеристику, указываю­щую на конкретный референт. Он утверждает, что функцией аккузативного показателя в стоящем непосредственно перед глаголом прямом дополнении является указание на конкрет­ность референта. При таком подходе нельзя объяснить нали­чие показателя аккузатива в прямом дополнении предложений этого раздела, особенно в (26).

Наверное, можно предположить, что аккузативный пока­затель в таких неопределенных, почти нереферентных контекс­тах, как (22) — (26), выявляет что-то подобное «псевдорефе- рентному» употреблению, подразумевая потенциально кон­кретную референтность.

Дополнение в (26) имеет больше общих черт с дополне­нием в (8), нежели в (7). Оно предполагает, что есть необхо­димость не в каком угодно писателе, а в писателе, обладаю­щем определенными свойствами; аналогично в предложении

(8) предполагается, что Мехмет ищет не любую книгу, а ка­кую-то определённую. Но эти предложения различаются тем, что в (8) описывается реальная ситуация, а в (26) — нереаль­ная. Все остальные предложения данного раздела также выра­жают нереальные ситуации. Среди приведенных предложений только (8) является нейтральным утверждением, остальные либо гипотетичны, как (25) и (24) (причем последнее можно считать риторическим вопросом с отрицательным выводом), либо условны, как (22), либо выражают необходимость, как

(26) . Именно эти свойства данных предложений и придают их дополнениям статус неконкретных имен.

Будет абсолютно справедливо связать аккузатив в турец­ком языке прежде всего с определенностью, а также с рефе­рентным статусом, используя понятия конкретность и обоб­щенность. Однако мы показали, что аккузативное оформление могут иметь и неопределенные, неконкретные, необобщенные существительные. Представляется весьма затруднительным точно определить условия, при которых такое оформление возможно, поэтому предлагаемые формулировки не носят окончательного характера. По-видимому, можно сказать, что говорящий употребляет аккузатив, если он хочет придать объекту большую значимость.

Аналогичная связь между выбором падежа и конкрет­ностью имени наблюдается и в других языках. Так, в персид­ском нет чисто формального правила оформления существи­тельного в функции прямого дополнения аффиксом -га:, оно зависит от степени индивидуализации объекта (см. L а - z а г d 1957). Очевидно, эта индивидуализация не всегда пред­полагает конкретную референтность³. В русском языке такая же проблема возникает при анализе неопределенных место­имений (Dahl 1970)⁴.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Определенность, конкретность, обобщенность трактуются здесь как текстовые характеристики, определяющие статус су­ществительных в данном конктесте. В число факторов, влияю­щих на эти характеристики, входят и неязыковая ситуация (некоторая сущность может быть задана самой ситуацией, и тогда она рассматривается как определенная), и порядок слов (как представляется, тематизация связана с определен­ностью) , и семантика глагола (например, неопределенный объект при глаголе aldi ’он взял’ является обязательно конк­ретным, тогда как неопределенный объект при глаголе aradi ’йскал’ может быть как конкретным, так и неконкретным), и модальность предложения (утвердительное, отрицательное, императивное и т.д.), и в какой-то мере различные намерения говорящего (говорящий может выделить конкретность объекта при глаголе aradi ’он искал’ или отметить уникаль­ность объекта, оформив имя, его обозначающее, как «псевдо- конкретное»).

В турецком языке определенность объекта делает обяза­тельным оформление существительного в функции прямого дополнения показателем аккузатива. В контексте неопреде­ленности аккузативное оформление зависит от референтного статуса имени, то есть оно возможно при конкретном или обобщенном имени. Правда, в некоторых случаях аккузатив возможен и при «потенциально» конкретном употреблении, это предположение было высказано в связи с примером (26).

Контексты, в которых прямое дополнение не может оформляться показателем аккузатива, предполагают неопре­деленность и нереферентность имен. В таких контекстах не возникает и желания употребить существительное как потен­циально референтный терм; здесь существительное просто называет класс, как gigek ’цветок’ в (6). Подобные дополне­ния, как будет показано ниже, также могут оформляться аккузативом, но это скорее связано с определенностью, не­жели с референтным статусом.

В турецком языке при некоторых глаголах возможно употребление пустого дополнения на месте опущенного не­конкретного имени. Например, такое пустое дополнение стоит в начале следующих словосочетаний: yemek yemek ’ (еду) есть’, soru sormak ’(просьоу) просить’, gizgi qizmek ’(рисунок) рисо­вать’, diki$ dikmek ’ (шитье) шить’. Эти дополнения похожи на giqek ’цветы’в (6), им нельзя приписать какого-либо референт­ного статуса. Они, скорее, представляют собой часть предика­та, а не самостоятельную единицу; они практически не отры­ваются от глагола. Тем не менее наличие этого пустого имени в позиции объекта нередко используется в целях тематизации. Так возникают предложения, в которых нереферентные суще­ствительные, называющие классы объектов, оформляются показателем аккузатива. Ср. следующие два примера:

(29) Yemek yi-ye-lim.

”еда” давайте-есть ’Давайте поедим’.

(30) Bu ak$am yemeg-i di^ar-da yi-ye-lim.

этот вечер ”еда”-а/с/с. не-дома-лок. давайте поедим ’Давайте поедим сегодня вечером не дома’.

Пустое дополнение в (30) yemegi вынесено в начало предло­жения. Вследствие этого di^arda, как главное в высказывании, получает большую значимость, чем оно имело бы в предложе­нии без подобной тематизации:

(31) Bu akqam di^arda yemek© yiyelim.

’Давайте сегодня вечером поедим не дома’⁵ .

Объект, вынесенный в начало предложения в (30), приобрета­ет определенность по отношению к контексту, особенно к ближайшей к глаголу составляющей. Однако он не становится более конкретным, чем в (31), и не должен обозначать какую- то определенную пищу. Разница между этими двумя предложе­ниями заключается в том, что в (31) предлагается как выход из дома, так и ужин, а в (30) ужин как бы сам собой разуме­ется и предлагается только выход из дома.

Определенность имени не связана ни с его формой, ни с референтным статусом. В большой мере она зависит от поряд­ка слов, а следовательно, можно предположить, что на нее могут влиять те грамматические преобразования, которые изменяют порядок слов в тексте. Тогда тематизация в (30) является способом придания большей контекстной определен­ности имени, не придавая ему конкретной референтной соот­несенности.

Таким образом, прямое дополнение в нереферентных кон­текстах также может оформляться аккузативом только на основании определенности имени, которая выводится из кон­текста (см. (30)). В подобных ситуациях дополнение являет­ся неконкретным, необобщенным, но оно представляется как уже установленный, известный факт. Однако даже в таких случаях имеет смысл говорить о потенциально референтном характере существительного или, по крайней мере, о том, что оно позволяет предполагать/не предполагать наличие некото­рого референта.

Возвращаясь к предложению (24), отметим, что пример ’Для такой жизни где я найду лучшего мужа, чем Леми-бей?’ информанты переводили на турецкий язык предложением, в котором дополнение не могло стоять в препозиции глаголу и иметь аккузативное оформление. Главное ударение падает на стоящее перед глаголом nereden ’где’. Прямое дополнение здесь тематизируется по отношению к этой составляющей и представляется как уже заданная тема. Поэтому можно было бы ожидать аккузативное оформление дополнения, как в

(30) . Отсутствие аккузатива можно было бы объяснить тем, что в предложении передаются сомнения в существовании

референта — лучшего мужа, чем Леми-бей. Пример (33) противоречит утверждению Юхансона, что неоформленное прямое дополнение не может стоять не непосредственно перед глаголом (ср. Johanson 1977)*.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Показатель аккузатива реализуется в виде одной из следующих гласных: -і, -і, -u, -и, которые распределены в употреблении в соответ­ствии с принципом гармонии гласных. Если показатель аккузатива сле­дует сразу за гласной, то на границе появляется спирант -у-. Падежное оформление имеется только у имени, но не у его определений; показа­тель присоединяется к имени после суффиксов множественного числа и посессива. В приводимых ниже примерах аккузативный показатель отделяется от имени и выделяется.

² При более подробном описании употребления показателя аккуза­тива в турецком языке формулировка структурных условий должна быть уточнена. Существуют переходные глаголы, которые в силу своего значения не могут стоять в пассиве, и тогда этот тест не может быть при­менен. К таким глаголам относится глагол andirmak ’напомнить*, кото­рый практически всегда требует дополнения в аккузативе. Кроме того, аккузативное оформление должно быть связано с номинализацией. Например, имя в аккузативе может стоять перед существительным takip ’следование* или goziim ’решение*, а также перед причастием афіп ’прево сходящий *:

(i) Atatiirk’un dii§unce-ler-in-i takip, genglig-in baqlica amaci-dir.

Ататюрк-геи. мысптл-посесс.-акк. следование молодежь-гея. главный цель

’Следовать мыслям Ататюрка — главная цель молодежи*.

(ii) mesele-yi goziim

проблемам/с/с. решение

’решение проблемы*

(iii) yirmi-yi aqkin kitap-lar-i

двадцатью/с/с. превосходящий кжги-мн.-Зл.ед.посесс. ед.

’его книги, число которых превосходит двадцать*.

Сравним:

(iv) Atatiirk’un duqiince-ler-in-i takip edelim.

’Давайте следовать мыслям Ататюрка*.

(v) Mesele-yi gozeriz

мы-решим ’Мы решим проблему*.

(vi) Yazdigi kitaplar yirmi-yi aqti

’Он написал свыше двадцати книг (букв.

Количество написанных им книг превысило двадцать) ’.

³ Лазар (с. 178) приводит примеры, где прямое дополнение выраже­но неконкртеным существительным.

⁴ Утверждается, что местоименные суффиксы -то, -нибудь[51] имеют соответственно характеристики конкретности и неконкретности. О. Даль указывает на следующий пример: ’’Кто-то должен об этом заботиться”,— где ’"кто-то” может быть и неконкретным, что противоречит его основ­ному утверждению, тем не менее он не дает этому факту никакого объяснения. Можно, правда, заметить, что, как и в примере (26), приве­денном выше, в этом примере имеется модальность долженствования.

⁵ Как представляется, позиция непосредственно перед глаголом особенно сильно маркирована; составляющая в этой позиции приобре­тает статус «нового». «Новизна» может проявляться либо во введении чего-то ранее не упоминавшегося, либо в контрастивном выделении составляющей. Например:

(i) Eve hirsiz gir-mi$-ti

дом-der. вор войти -Зл.ед.-прош.

можно толковать так:

(И) ’В доме побывали воры*.

(iii) ’Именно вор побывал в доме’.

Сравним:

(iv) Hirsiz eve gir-miq-ti

где подлежащее занимает свою обычную позицию в начале предложения и трактуется как определенное: «Воры побывали в доме».