§ 2. Воля и чувство
Теперь обратимся к женскому началу — чувству.
Над волей стоит чувство, так как именно в чувстве заключается сама жизнь.
В то время, как воля определяется только ее напряженностью, для интеллекта и эта оценка является неопределенной, так кис напряженность интеллекта относится опять к воле, связанной с интеллектом.
Для чувств же мы имеем не только степени их напряженности, но также и большую и меньшую их высоту, так же как для звука. Если интеллект подчинен воле, то сама воля, если она не слепая, должна двигаться чувством. Э. Гартмаи абсолютом считает соединение воли с интеллектом, ио правильнее было бы говорить о соединении воли с чувством, т.е. мужского начала с женским, причем приоритет следует отдать не первому, а второму.Нет, собственно говоря, злой волн, а есть злое чувство", оно и управляет волей, оно как бы соблазняет волю, как Ева - Адама, и тяжесть первородного греха лежит больше иа Еве, чем на Адаме.
Многие склонны прнннжать все женское и смотреть на женщину, как иа существо низшего порядка.
Но и здесь я решаюсь высказать парадоксальную мысль. Женщина мыслит меньше, чем мужчина: она, бесспорно, меньше действует, но она больше чувствует.
Проанализируйте душевный мир женщины, и вы увидите богатые переживания ие в области волевой, ио в области чувственной, самые тонкие нюансы этих переживаний, которые вы не найдете в мужчине.
Можно ли спорить с тем. что женщина чувствует тоньше и глубже, чем мужчина, что любовь женщины, лишенная порывистости мужского чувства, и благороднее, и тоньше, и постоянней? Можно ли спорить с тем, что именно на долю женщины выпало наиболее прекрасное чувство - без-граничная и готовая на все жертвы любовь к ребенку?
И средневековая мысль и еще более - средневековое чувство смогло сделать то, что не смогла сделать античная мысль, а именно - поставить на пьедестал чувство и женщину, как его носителя.
В средние века мужчина-рыцарь приводит свою могучую волю на служение своей даме, иа служение чувству.
Только средние века создают прекрасный образ Божисй Матери, только они начинают понимать, что в глубине человеческого сердца, которым более всего управляет женщина, заключается и наиболее ценное в человеке.
И вот, если мы над волей поставим чувство, то здесь высказывание окажется еще более категорическим: ни мы, ни люди эпохи Возрожде-ния не чувствуем так, как люди средних веков.
Если когда-либо человек глубоко чувствовал, то только в средние
века.
Все эти титанические чувства античных героев и иаши, быстро улетающие в сутолоке жизни, чувства - это пигмеи в сравнении с теми, которые испытывал крестоносец или монах средневекового монастыря - св. Бернард или св. Франциск.