Глава 28(4). Хроника одной информационной войны

С бабами-Ягами,

А в конце дороги той

Плаха с топорами».

В.Высоцкий.

В последней главе данной части работы есть смысл рассмотреть глобальный пример информационного противоборства, масштаб которого позволил бы увидеть названные выше критерии и подходы к обеспечению безопасности невооруженным глазом, не прибегая к средствам искажения действительности, типа резкого выделения одного временного интервала в ущерб другому, что обычно делает для пространственных объектов увеличительное стекло.

При этом хотелось бы отметить, что между первым изданием «Информационной войны» и нынешнем изданием «Философии информационной войны» прошло полтора года. За это время на книжном рынке появилось несколько работ, посвященных проблеме информационно-психологических войн, в которых с достаточной степенью подробности исследовалось противостояние между США и СССР. Поэтому в данной главе мы ограничимся лишь основными вехами информационного противостояния, а интересующимся порекомендуем книги Грешневикова «Информационная война» (1999г), а также Лисичкина и Шелепина «Третья мировая информационно-психологическая война» (1999г).

Итак, появление термоядерного оружия в нескольких странах, число которых должно быть обязательно больше одной, приводит к естественному запрету на военные конфликты непосредственно между этими странами. Основная борьба переносится в сферу экономики, психологии, информации. Успехи и неудачи в этой войне можно прослеживать, опираясь на сформулированные в первой главе пятой части признаки информационного поражения. Именно динамика количественных характеристик признаков информационного поражения пусть косвенно, но позволяет судить о выигранных и проигранных сражениях.

В конце 50-х годов СССР и США вступили в период холодной войны, явившийся прологом информационной войны, которая, как уже говорилось выше, представляет собой борьбу соответствующих носителей знания друг с другом, а значит, борьбу за носителей того или иного знания, за возможность их перепрограммирования.

Холодная война в чем-то аналогична поединку двух борцов, которые упершись друг в друга взглядами, не смеют отвести глаза в сторону и кружат вокруг, выискивая слабые места у противника, совсем как И. Воробьянинов и отец Востриков: "И так как руки у обоих были заняты стулом, они стали пинать друг друга ногами".

Однако в информационной войне большинство выпадов делается только для того, чтобы увидеть реакцию противника на те или иные входные данные, осмыслить ее и, собрав по крупицам все доступные знания, создать адекватную информационную модель.

Созданная таким образом модель позволит в дальнейшем получить ответы на вопросы типа: "А что будет, если ...?" и т.п.

А это уже обычный целенаправленный перебор возможных ходов.

Почти все как в шахматах.

Если живой шахматист проигрывает ЭВМ, как это делает наш чемпион мира американскому компьютеру, то почему современный живой политик сможет выиграть у компьютера соответствующей мощности с соответствующей программой?

А вот когда математик выяснит, что сгенерированная с помощью ЭВМ последовательность ходов, обусловленная выбором "если...", приводит к достижению сформулированной цели, то тогда холодная война заканчивается, потому что переходит в быстротекущую информационную войну, в которой соперникам уже думать некогда — сказанное слово ведет за собой, подобно мелодии волшебной дудочки, и требует своего неизбежного продолжения. Завораживающие гибельные голоса не позволят во время осознать, что в легкие прекратилась подача кислорода. Да и что проку от этого осознания?

А потом придет ответственный наблюдатель и радостно констатирует: "Процессы приобрели необратимый характер!"

Начнем с начала, вернемся к истокам информационной войны — к холодной войне и посмотрим, каким образом ее ход отражался на основных информационных характеристиках сражающихся систем.

Как уже говорилось выше, любое государство, будучи информационной самообучающейся системой, может быть представлено в виде множества взаимосвязанных подсистем, состоящих из элементов-людей.

Мощь государства, как информационной системы, определяется количеством элементов, связями между элементами (выбранной структурой) и функциональными возможностями элементов.

В этой связи интерес представляет динамика следующих показателей воюющих сторон:

* продажа за рубеж продукции наукоемких технологий, в первую очередь средств вооружения;

* собственные территориальные изменения;

* изменения контролируемых территорий;

* численность населения;

* уровень образования населения.

Первый и последний показатель характеризуют функциональные возможности элементов, самостоятельных подсистем и, безусловно, коррелируют друг с другом — принципиально невозможно в "стране дураков" запустить космический корабль или создать ядерную бомбу, а тем более вести информационную войну.

Повысить уровень образования, а значит и функциональные возможности собственного государства можно двумя путями.

Первый традиционный — учить своих, что подразумевает создание соответствующей образовательной структуры, выработку требований и выделение немалых государственных средств. Этой дорогой шел Советский Союз с самого своего образования. Причем попутно ему удалось решить еще и такую побочную задачу, как создание своеобразного мирового образовательного центра с достаточно высоким рейтингом — кто только не мечтал получить образование в СССР.

Второй путь предполагает приглашение ученых "варягов" и превращение их в собственных граждан.

Обратите внимание, все как и в случае обычных войн — воюют либо сами граждане, либо приглашаются наемники, только в случае информационной войны наемники должны иметь дипломы ученых.

США пошли по второму более привычному для них пути — основной костяк "местного" населения сегодня составляют потомки европейцев, африканцев и др. Для решения задачи в 1965 году в спешном порядке был откорректирован принятый в 20-е годы закон, ограничивающий въезд в страну.

Что же касается численности населения (количество исходных элементов информационной системы) и его естественного прироста, то эти показатели в обеих странах были примерно одинаковы.

Среднегодовой прирост населения США в 1980-1984гг. составлял 1.3%, а в СССР в те же годы — 1.02%. В США в 1985 проживало 238 млн. человек, в СССР — 278 млн. (1986 г.).

Динамика рождаемости и смертности в обеих странах представлена на следующей схеме [13,23,63]:

Какие методы анализа ни применяй к этому графику, ниоткуда не следует, что приблизившись к рубежу 1990 в СССР вдруг начнется резкая убыль населения, сравнимая с той, что имела место во время Второй мировой войны.

В холодной войне СССР и США используют не только собственную интеллектуальную мощь, не только свои функциональные возможности, но и возможности контролируемых территорий. Это понятно, в пространстве информационных систем по другому не бывает — любая поглощенная и перепрограммированная структура усиливает информационную мощь своего "поглотителя". Имея серьезный теоретический и практический опыт политической борьбы, Советский Союз на первом этапе имел неоспоримое преимущество. Во-первых, "защитный пояс" из стран народной демократии был не механическим объединением элементов, которые надо удерживать силой, а дополнительной структурой, усиливающей общие информационные возможности. При этом перепрограммированные элементы новой структуры самостоятельно и гармонично дополняли друг друга не только в сфере политики, но и экономики. Во-вторых, почти во всех странах Африки, Америки, Азии возникли родственные коммунистические партии.

Что приходится делать в этой ситуации правительству (системе управления) Соединенных Штатов?

1. По примеру И.В. Сталина уничтожить собственные внутренние невнушающие доверия социальные подструктуры, путем уничтожения элементов и запрещения их самих как целостных образований. Так в 1950 году в США в спешном порядке был принят закон о внутренней безопасности, согласно которому все коммунисты должны быть зарегистрированы, а в случае чрезвычайного положения — арестованы. В 1954 году этот закон получил дальнейшее развитие в законе о контроле над коммунистами, лишающем компартию всех прав, которыми пользуются законные организации страны. В эти же годы в США были срочно возведены шесть концентрационных лагерей.

Кроме того, на лояльность было проверено более 6 миллионов американцев.

2. По примеру коммунистов сформировать и научно обосновать собственную систему ценностей с последующим навязыванием ее окружающему миру. Все делается по образу и подобию Советского Союза: создаются институты, финансируются отдельные ученые, способные "научно" обосновать незыблемость американских ценностей для человечества.

3. Срочно усилить ответную пропагандистскую информационную работу. Директива СНБ—68, утвержденная в 1950 году, содержала в себе следующее положение: "Но помимо утверждения наших ценностей, наша политика и действия должны быть таковы, чтобы вызвать коренные изменения в характере советской системы, срыв замыслов Кремля — первый и важнейший шаг к этим изменениям.

Только на рубеже 1948-50 годов аналитики США подошли к осознанию значимости психологической войны :

"Но психологическая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского народа; подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране...

Широкая психологическая война — одна из важнейших задач Соединенных Штатов. Основная ее цель — уничтожение поддержки народами СССР и его сателлитов их нынешней системы правления и распространение среди народов СССР осознания, что свержение Политбюро в пределах реальности" (Ibid., pp. 60).

Согласно [117], именно начиная с плана «Дропшот» (1948г.), термин "диссидент" стал широко использоваться в военных планах США.

Но эту же самую психологическую войну СССР успешно вел с самого своего образования, называя термином "идеологическая борьба". Именно по этой причине основной удар специалисты США направили против господствующей в СССР идеологии. В частности, в «Гарвардском» проекте были изложены научно обоснованные планы подготовки кадров для начинающейся психологической войны [111]. В этом же направлении интенсивно работал «Русский институт» при Колумбийском университете (Нью Йорк).

Таким образом в начале 60-х годов в США и для США были определены основные направления ведения психологической войны, как основной компоненты информационной войны. Денег на нее не жалели. Однако серьезных результатов в то время добиться не удалось. Более того, постоянно нарастали как внешние, так и внутренние конфликты. Надо было не столько «спасать мир», сколько защищать себя.

В следующей таблице показана динамика использования в Соединенных Штатах федеральных войск для разрешения внутренних конфликтов [117]:

Данная таблица приведена исключительно для того, чтобы показать, что первоначально психологическую войну государству Соединенных Штатов надо было вести против собственного народа.

Анализируя внутренние конфликты США, Н.Н. Яковлев отмечает [117], что только с 1963 г. по 1968 г. во время демонстраций было убито 220 американцев и многие тысячи ранены. При этом следует обратить внимание на тот факт, что с 1957 года национальная гвардия использовалась 7 раз на федеральном статусе, к тому же в эти годы был отмечен всплеск политического терроризма — с 1.01.1968 по 15.04.1970 взорвано 4330 бомб.

Однако, начиная с 1970 года, кривая внутренних конфликтов начинает идти на убыль. Может быть в этом и заключались первые проявления результатов применения психологического оружия? На ком-то же его надо было испытать?

Приведенные выше цифры не идут ни в какое сравнение с тем относительным благополучием, которое царило в то время в Советском Союзе, находившимся особенно в первые послевоенные годы в очень тяжелом материальном положении — всего несколько внутренних конфликтов, а акты терроризма можно пересчитать на пальцах одной руки.

Примерно такая же ситуация была и на внешнем фронте, где стороны испытывали возможности друг друга, подавая на вход то одни, то прямо противоположные входные данные (угроза—разрядка, кризис — разоружение). Шел сбор информации о противнике, для того чтобы построить его информационную модель, понять способности и изучить слабости. Кроме того, борьба за сферы влияния имела и вторую не менее важную задачу, заключающуюся в расширении собственных информационных возможностей. "Поглощенные" и перепрограммированные структуры способствовали росту информационной мощи агрессора.

Все происходящее в этой борьбе за информационные ресурсы в чем-то аналогично борьбе любого биологического организма за жизнь. Есть древнее правило: если удастся съесть и переварить противника, то станешь сильнее. Но не каждую информационную систему можно "съесть", пример: США так и не смогли "разжевать" Вьетнам. И не каждую "съеденную" информационную структуру можно "переварить" по привычной технологии, пример: Афганистан, пройдя через "процесс переваривания", не стал похожим на Монголию, а превратился в "химически активный элемент, с непредсказуемым поведением". Перепрограммирование любой информационной системы требует индивидуального подхода. Применение шаблонов, типовых схем в этом непростом деле часто способствует только "несварению желудка", а не притоку дополнительной силы. Прежде чем что-то неизвестное кушать надо десять раз подумать, но если принято решение есть, то следует найти такой способ приготовления блюда, при котором оно станет наиболее питательным и вкусным. Все тоже самое имеет место и в пространстве взаимодействия информационных систем. Невозможность создания типового алгоритма для перепрограммирования любой информационной самообучающейся системы была доказана во второй части работы.

Ниже мы рассмотрим только два способа расширения влияния: путем военной интервенции и путем создания политических и военных союзов. Оба названных способа в наибольшей степени связаны с появлением новых и изменением существующих структурных образований; первый — с добавлением в существующую структуру нового элемента, второй — с появлением новых связей.

На следующей странице в табл.5.1 приведен перечень конкретных способов расширения собственного влияния, включающий:

а) локальные вооруженные конфликты, происходившие в мире с 1950 по 1989 гг., которые в той или иной степени способствовали расширению зоны влияния американской либо советской идеологии;

б) события, связанные с созданием военных союзов.

Явные успехи противников, с точки зрения выбранных автором критериев оценки информационных побед и поражений, в соответствующих графах помечены "+", явные поражения — "-". Там где применялись собственные вооруженные силы соперников в скобках присутствует символ "а".

Критерии отбора материала для данной табл.5.1 из [18] были следующими:

а) в конфликте использовалось вооружение СССР или США (борьба за рынки сбыта оружия);

б) в конфликте использовались вооруженные силы СССР или США (в таблице помечено символом "а");

в) результатом конфликта или политического соглашения стало увеличение или уменьшение информационной мощности соперников: возникновение новых функциональных возможностей, появление дополнительных сырьевых ресурсов или рынков сбыта продукции ("+" соответствует расширению, "-" — сокращению). При этом учитывается не просто механическое расширение территории и размещение на ней своих эмиссаров, а именно включение в себя дополнительных структурных образований, способствующих повышению информационной емкости СССР или США.

Исходя из названных критериев понятно, почему вывод американских войск из Вьетнама отмечен в графе "СССР" символом "+", а у США — "-". Все сказанное относится и к перевороту в Чили. США, благодаря инспирированному ЦРУ мятежу, удалось эту страну удержать в структуре своего контролируемого пространства ("+"). Аналогично выглядят применительно к действиям СССР ситуации, связанные с Венгрией и Чехословакией, в графе "СССР" они также помечены "+".

Интересно отметить, что для расширения или удержания своего влияния в каком-либо регионе Советский Союз очень редко, по сравнению с Соединенными Штатами, использовал собственные вооруженные силы. В качестве ударного боевого отряда выступали братские партии и прокоммунистические движения. Одновременно с расширением идеологического влияния СССР на мир происходило расширение его рынка вооружений: африканские, азиатские страны все чаще и чаще обращались в Москву именно за советским вооружением, что является важным показателем "интеллектуального уровня" информационной системы, способной создавать подобные средства.

Результаты, приведенные в таблице 5.1, а тем более сделанные оценки полезности конфликта для одной или другой стороны не претендуют на абсолютную объективность. Во-первых, здесь перечислены не все значимые вооруженные конфликты выделенного временного периода, а только те, которые, по мнению автора данной работы, имели отношение к информационному соперничеству именно СССР и США без учета исламского и восточно-азиатского факторов, являющихся уже в то время самостоятельными силами на международной арене. Во-вторых, если имеющиеся исторические материалы позволяют отследить факт агрессии, факт оккупации территории, то они не всегда способны дать однозначный ответ на вопрос: "А пошел ли системе на пользу этот съеденный пирог, не будет ли от него потом болеть живот? Удастся ли поглощенную структуру перепрограммировать и сколько это будет стоить?"

Таблица 5.1. Вооруженные конфликты 1950-1989 гг.

Однако даже тех данных, что представлены, вполне достаточно для иллюстрации процесса противостояния двух государств на мировой арене.

Из таблицы видно, что до 1988 года явных лидеров не было. А потом с поведением СССР начало твориться нечто необъяснимое, сравнимое с поведением компьютера в случае активизации в нем вируса — произошла расконсервация программы самоуничтожения.

Из всего сказанного следует, что первоначально СССР чрезвычайно грамотно использовал практически все преимущества, полученные в результате Второй Мировой войны. Не только научные и промышленные успехи страны применялись для борьбы; спортивное и культурно-просветительное движение, причем не только собственное, но и стран союзников, было направлено на решение задач по информационному нападению под лозунгом, что только социализм позволяет максимально раскрыть все возможности Человека. Пропаганда велась всеми доступными методами и средствами. Но, к сожалению, со стороны Советского Союза она велась точно так же, как и десятилетия назад, а люди за это время успели измениться, они успели привыкнуть к рекламе, изготовляемой по старой технологии. Соединенные Штаты не только сами научились противостоять информационному воздействию, но и защищать своих союзников. Например, поездка на Олимпиаду в СССР — вроде бы мелочь на первый взгляд, но она опасна тем, что приехавшие смогут увидеть все происходящее в нашей стране несколько с иной точки зрения. В какие потери для "свободного рынка" может вылиться подобная экскурсия представителей стран всего мира? Любой специалист по информационному воздействию в этой ситуации посоветует придумать повод и сорвать Олимпиаду или по крайней мере ограничить число ее участников. Все делалось в строгом соответствии с тактикой и стратегией ведения информационной войны.

Во второй части данной работы было введено понятие «комплексной стратегии воздействия», под которым понимается сочетание всех допустимых нормами и правилами поведения видов воздействия на противника. Первыми применили комплексную стратегию воздействия именно Соединенные Штаты. Информационная война была усилена целенаправленными экономическими воздействиями — продукты питания со складов и стратегических хранилищ практически бесплатно были вброшены на рынок Советского Союза, тем самым безвозвратно уничтожая сельскохозяйственный потенциал страны-противника. Аналогичные воздействия имели место в промышленной и финансовой сферах.

Понимая значимость экономических экспансий в современной войне цивилизаций, сами Соединенные Штаты строго следят за соблюдением ими же введенных торговых правил в отношении собственных производителей (американские законы запрещают продажу товаров по заниженным ценам для устранения конкурентов). Так в августе 1997 года компания Cray Research выиграла процесс против японских корпораций NEC и Fujitsu, которые предлагали своим клиентам на территории США суперкомпьютеры по цене на 450% и 170% меньшей, чем их реальная стоимость, вычисленная в соответствии с общепринятой методикой.

Анализ приведенных выше схем и таблиц показывает, что вплоть до 1987 года динамика всех основных количественных характеристик признаков информационного поражения не предвещала ничего катастрофичного. Но если продолжить графики динамики рождаемости и смертности в СССР, а также строки таблицы вооруженных конфликтов к 1992 году и далее, то имевшие место до 1987 года волнообразные процессы вдруг потеряют свою волнообразность и оборвутся, прерванные в своем развитии точкой катастрофы:

· резко сократится территория;

· сократится чуть ли не в два раза население;

· среди тех, кто уцелеет, смертность начнет превышать рождаемость;

· резко сократится экспорт вооружений и военной техники (с 9907 млрд. долларов в 1990 г. до 3189 млрд. в 1991г.);

· прекратится отстаивание национальных интересов и, как следствие, практически исчезнут союзники.

Следуя развиваемой в данной работе теории, в конкретной информационной войне США с СССР к 1987 году игровая позиция стала соответствовать наработанной ранее "домашней" заготовке США, т.е. риск, что развитие ситуации примет неуправляемый характер, стал минимальным.

В системе управления СССР на ключевые руководящие посты удалось внедрить многих из тех, кто ранее обучался в зарубежных учебных заведениях и, в частности, в «Русском институте» при Колумбийском университете. Очевидно, что для целенаправленного информационного воздействия на информационную систему прямое внедрение в ее структуры управления собственных элементов равносильно вживлению электродов в соответствующие разделы мозга пациента. Это позволяет вызывать любую заданную реакцию. В дальнейшем требовалось только согласовывать действия внедренных элементов, предоставляя заготовленные алгоритмы поведения.

С позиции излагаемой здесь теории в стратегии информационной войны Советским Союзом было допущено только несколько ошибок, которые однако стали определяющими:

1. Было забыто, что в информационной войне побеждает, как правило, тот, кто атакует и постоянно усиливает давление. Тот же, кто благодушно надеется, что все разрешится в его пользу само собой, подобно Емеле на печи, путает жизнь в ХХ веке с сюжетом старой русской народной сказки.

Для того, чтобы входная обучающая выборка(пропаганда) способствовала эффективному перепрограммированию противника над ней надо постоянно работать:

а) она обязана содержать элементы новизны, в противном случае к ней очень легко адаптироваться и не замечать ее;

б) входная выборка должна превозносить только собственные реальные достоинства. Нельзя превозносить то, чего нет, но в любой ситуации всегда можно найти определенные достоинства;

в) входная обучающая выборка должна служить определенной конкретной цели, а не носить общий характер;

г) входная обучающая выборка должна быть хоть как-то обоснована.

2. В то время, как одна из воюющих стран создавала себе мощный информационный плацдарм, другая, распыляя ресурсы, "раздавала каждому сыну по ложке каши" и все более прогибалась под тяжестью Времени, которое не позволяет себя так беспардонно игнорировать. В эпоху информационных войн все науки, имеющие отношение к информационному воздействию должны иметь приоритет. Если стране нужна ядерная бомба, то приветствоваться должна ядерная физика. Если нужны специалисты по информационной войне, то приоритет и моральный и материальный должен быть отдан психологии, кибернетике, а также развитию средств для моделирования поведения людей — мощной вычислительной технике и программному обеспечению. К сожалению, все названные дисциплины были и до сих пор остаются у нас в стране на правах Золушки.

Но не смотря на это, ученые работали. Первым серьезным трудом в развитии математики, охватывающей область информационных войн, стала работа Владимира Александровича Лефевра «Конфликтующие структуры» (1967 г., второе издание ¾ 1972г). Обидно, что многие серьезные открытия, сделанные в СССР в области информационного противодействия, так и остались невостребованными советским обществом и государством. В 1972 году вышло в свет уже второе издание книги Лефевра. Тираж мгновенно разошелся среди знатоков, в том числе за рубежом, а у системы обеспечения безопасности собственного государства не хватило интеллекта для осмысления происходящих в мире информационных процессов и значимости названной работы. Материал книги не попал ни в программы подготовки студентов по соответствующим специальностям, ни даже в специализации, в рамках существующих специальностей, а сам автор отправился за рубеж, работать против вырастившей его страны.

3. В поведении Советского Союза наблюдалось практически полное отсутствие комплексности в стратегии воздействия на противника, а в части собственной защиты — неразвитость механизмов обеспечения безопасности экономической сферы от массированного вторжения товаров и технологий.

4. Было забыто, что информационная война ведется все же в сфере управления за доступ к механизмам управления, что определяющее место в информационной войне занимает структура государственного управления. Наличие в ней элементов, подобных центральному элементу в структуре типа "звезда", может в случае гибели или заражения этого элемента привести к мгновенному "рассыпанию" всей структуры. Подобная структурная неустойчивость имела место в государственном устройстве СССР и до сих пор, не смотря на смену структуры государственного управления, она сохранилась (а может быть была специально сохранена?). Несмотря на вступление страны в эпоху информационных войн, нужных "ремонтных работ" произведено не было. Их нет и сейчас, да и не будет — надо стать очень удачливым, чтобы в сегодняшней ситуации противник позволил "латать дыры". Как было доказано выше, в информационной войне отсутствует типовой механизм капитуляции или перемирия — это связано с проблемой неразрешимости окончания информационной войны.

В ходе проведенного анализа конкретной информационной войны ничего не было сказано о влиянии суггестивного воздействия на результаты ее сражений, хотя оно безусловно имело место. Чем более догматичными становились официальные СМИ, а других не было, тем более значимым становился канал передачи информации «человек-человек», который в значительной степени стал предоставлен сам себе. Возможно, что именно этот канал был в большей степени ответственен за формирование в советском обществе скрытых целей. Но кто и как им управлял? Интересный факт заключался в том, что отдельные слухи тут же доходили практически до всех независимо от места проживания. Понятно, что не каждое сообщение способно уцелеть в подобном канале, а только соответствующим образом подобранное. Учет каких законов позволяет таким характеристикам как скорость и точность распространения нужных слухов стать инвариантными к политической ориентации их носителей? Причем все это происходило на фоне ослабевающего влияния официальных средств массовой информации.

Однако в соответствии с выводами предыдущей главы искать скрытые причины следует тогда, когда нет явных. В данном же случае названных выше ошибок, сформулированных в виде четырех пунктов, вполне достаточно для того, чтобы погубить любую информационную систему, поэтому имеет смысл в данном явно не академическом исследовании поставить точку, оставив анализ процессов суггестивного воздействия в информационном противоборстве СССР—США на потом.