4. Совершенствование законодательного определения вымогательства

Вымогательство занимает особое место в системе имущественных преступлений. С одной стороны, оно примыкает к насильственным хищениям, когда выражается в угрозе применения насилия или совершении насильственных действий с целью получения чужого имущества в виде вещи.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что вымогательство остается самостоятельным имущественным преступлением, которое по своей природе принципиально отличается и от хищения чужого имущества, и от мошенничества, и от других имущественных преступлений.

Поиск единого критерия, позволяющего теоретически разграничить вымогательство и хищение, оказался несостоятельным. Вымогательство отличается от хищения рядом признаков. Во-первых, вымогательство отграничивается от хищения по объекту преступления. Основной непосредственный объект вымогательства значительно шире основного непосредственного объекта хищения. Если основным объектом хищения являются отношения по поводу принадлежности вещей конкретным субъектам права собственности и иным владельцам, то основной объект вымогательства — имущественные отношения по поводу вещей, имущественных прав или иных выгод имущественного характера.

Кроме того, по общему правилу, хищению свойственен один основной объект (кроме разбоя и насильственного грабежа), вымогательство, как правило, — двухобъектное преступление. Имея своим основным непосредственным объектом конкретное имущественное отношение, вымогательство характеризуется и дополнительным непосредственным объектом, в качестве которого выступают такие правовые блага личности, как честь, достоинство, репутация, свобода, право на физическую (телесную) неприкосновенность, здоровье.

Предмет вымогательства значительно шире предмета хищения. Если хищение имеет своим предметом чужую вещь и ни при каких условиях не может совершаться по поводу имущественного права или иной имущественной выгоды невещественного характера, то предметом вымогательства является имущество вообще, безотносительно к его вещественному содержанию. Такая широкая трактовка предмета вымогательства придает этому

282

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

посягательству своеобразный характер, отличающий его по действующему УК от всех других имущественных преступлений.

В научной литературе высказано мнение о необходимости различения в уголовном законе видов вымогательства в зависимости от особенностей предмета посягательства. В этой связи В.Н.Сафоновым предлагается установить ответственность за требование передачи права на имущество или совершения действий имущественного характера в отдельной статье главы 21 УК1. В своей последующей работе этот автор замечает: «Требование совершения действий имущественного характера есть отдельное преступление, именовать которое в целях научной идентификации следовало бы понуждением. Норму, предусматривающую такое деяние, следует поместить в главу 21 вслед за хищениями и причинением ущерба путем обмана и злоупотребления доверием»2.

Конечно, есть определенный смысл в разграничении вымогательских форм по предмету преступления. Предлагаемый вариант, в известной степени, ассоциируется с законодательным подходом к установлению ответственности за имущественные преступления, совершаемые путем обмана (ст.ст.159 и 165 УК). Он позволяет выделить в законе такую вымогательскую форму, которая весьма напоминает собой хищение, — «вымогательство чужого имущества». И, вполне возможно, что в рамках такого подхода указанная форма вымогательства может быть признана одной из форм хищения.

Однако рассматриваемый вариант не учитывает экономическое свойство предмета имущественных преступлений. Согласно последнему, предмет указанных посягательств имеет стоимостное выражение независимо от наличия или отсутствия вещественного содержания. Даже выгоды в виде так называемых действий имущественного характера есть ни что иное как «деятельность, создающая стоимость»3. Требуемые вымогателем вещи, услуги, работы и иные имущественные выгоды получают денежную оценку на основании действительной стоимости, цен, расценок или тарифов, сложившихся в данной местности или действовавших на момент совершения преступления, а при их отсутствии — на основании заключения экспертов. В этом смысле уголовный закон, обеспечивая охрану имущественным отношениям, должен принимать во внимание, в первую очередь, стоимость имущественного блага, а не его вещные и иные индивидуально-определенные свойства4. Поэтому одним из основных критериев дифференциации ответ-

1 См.: Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Дис... канд. юрид. наук. Спб, 1997. С.101-102.

1Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. С.79.

3              См.: Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство // Законность. 1997. №4. С.6.

4              См.: Минская В., Калодина Р. Преступления против собственности. Проблемы и перспективы

законодательного регулирования // Рос. юстиция. 1996. №3. С.13.

283

А. Г. БезверховИмущественные преступления

ственности за вымогательство выступает размер стоимости вымогаемого имущественного блага. В зависимости от величины стоимости имущества вымогательство подразделяется на виды. Так, действующий УК различает простой вид вымогательства и квалифицированный вид вымогательства, совершенного в целях получения имущества в крупном размере.

Анализируемый вариант не согласуется также с правовой природой вымогательства как посягательства по поводу имущества в широком смысле слова. Именно такое традиционное понимание вымогательства сложилось в отечественном уголовном праве. Небезынтересно напомнить, что Уголовное Уложение 1903 г. содержало узкое понятие вымогательства (ст.590), которым не охватывалось принуждение к передаче «конкретно-определенной движимости» — чужих вещей. Однако и Уложение трактовало вымогательство именно как принудительное приобретение всякой чужой имущественной выгоды, выражающейся или в недвижимом имуществе, или в доходах и выгодах из имущества, или же в одностороннем или двухстороннем имущественном обязательстве.

УК РФ вымогательство чужого имущества (в смысле вещи) не относит к формам хищения. «Превращению» вымогательства чужой вещи в форму хищения препятствует ряд нижеуказанных обстоятельств.

В отличие от хищения предметом вымогательства может быть не только имущество, находящееся в момент совершения преступления в собственности или владении потерпевшего (наличное имущество), но и имущество, которое заведомо для виновного вообще отсутствует у потерпевшего (неполученные доходы, будущие имущественные блага). Как справедливо в этой связи считали С.В.Познышев и А.А.Жижиленко, вымогательство возможно и в отношении таких вещей, которые еще не принадлежат потерпевшему и не могут быть предоставлены им виновному немедленно, но могут оказаться в его распоряжении в ближайшем будущем1. То, что требуемое имущество в момент совершения вымогательства может отсутствовать у потерпевшего, признает и современная наука уголовного права2.

В судебной практике допускаются ошибки при разграничении насильственных хищений и вымогательства по признаку «наличности» имущества. Так, Зеленоградским районным судом Ростовской области Петелько Ю. был признан виновным в разбое, совершенном при следующих обстоятельствах. Петелько Ю. пришел в дом родителей и стал требовать у отчима денежные средства в сумме 1200 руб.

1 См.: Жижиленко А.А. Указ. соч. С.155; Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного

права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового Уложений.

С.268.

1См.: Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический

анализ. С.48.

284

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

сказал, что завтра за деньгами придут, и отчим должен будет передать их. В судебном заседании осужденный пояснил, что ему было известно об отсутствии у отчима денег. Исходя из обстоятельств данного дела и характера действий осужденного, Президиум Верховного Суда РСФСР не согласился с квалификацией содеянного Петелько Ю. как разбоя и обоснованно расценил действия осужденного как вымогательство1.

Также по приговору Жовтневого районного суда г. Одессы были осуждены за разбой Алиев А.И., Алиев А.А. и Долбня А.Ф. Согласно материалам дела, Алиев А.А. пожаловался отцу, что Кушнир беспричинно приставал к нему, а также забрал у матери его знакомого Пустовит 4500 рублей на ремонт автомашины. По предложению Алиева А.И. с целью «разобраться» с Кушниром он, Алиев А.А. и Долбня разыскали его, заставили сесть в их автомашину. В пути следования осужденные, применяя насилие и угрожая удушением веревкой, потребовали у Кушнира 9500 рублей. При этом Долбня, уточняя, сказал, что из этих денег Кушнир должен вернуть гр-ке Пустовит 4500 рублей, а 5000 рублей отдать им. Согласившись выполнить предъявленные ему требования, Кушнир повел Алиева А.И. к своему брату, но у того наличных денег не оказалось. Тогда Алиев А.И. назначил Кушни-ру место, куда на следующий день он должен бьш привезти деньги. Пленум Верховного Суда СССР не согласился с квалификацией содеянного как разбоя, указав, что угроза насилием, направленная на получение имущества в будущем, а не в момент применения угрозы, характерна для вымогательства, а не для разбоя2.

В.С.Минская утверждает, что «имущество, которого нет при потерпевшем, может быть предметом вымогательства, но не предметом грабежа и разбоя»3. По общему правилу, это действительно так. Исходя из этого положения следует признать обоснованной квалификацию действий Дикало-ва и Черных, под угрозой насилия требовавших от потерпевших принести и передать им деньги, как вымогательство4. Суд не без оснований усмотрел признаки вымогательства в действиях К., заставившего потерпевшую, угрожая ножом, поехать к ее матери на работу, чтобы узнать у последней код кредитной карточки с целью снять требуемую сумму денег и отдать виновному5.

Конечно же, и хищения иногда могут совершаться по поводу имущества, которого заведомо для виновного нет при потерпевшем в момент совершения преступления. Например, разбойное нападение, соединенное с на-

1 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. №11. С.4.

1См.: Судебная практика к Уголовному Кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. С.765-766.

3              Минская B.C. Вопросы квалификации вымогательства // Гос. и право. 1995. №1. С.103.

4              См.: Судебная практика к Уголовному Кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Ле

бедева. С.763-764.

5              См.: Архив Автозаводского районного суда г. Тольятти Самарской области за 2001 г. Уголовное

дело №1-4031.

285

А. Г. БезверховИмущественные преступления

сильственным изъятием у потерпевшего ключей от помещения с целью последующего проникновения в него и завладения чужим имуществом. Кроме того, практика знает случаи, когда виновный, совершая хищение, ошибочно полагает о наличии у потерпевшего имущества. Однако указанные исключения скорее не опровергают, а подтверждают общее правило: предметом хищения является наличное имущество, предметом вымогательства — имущество, как находящееся, так и не находящееся при потерпевшем, как «настоящее», так и «будущее» имущественное благо.

По нашему мнению, вымогательство может также совершаться относительно вещей, в момент совершения преступления находящихся в фактическом владении виновного, в том числе и вверенных последнему. В этом случае вымогатель путем угроз уклоняется от возврата чужого имущества, необоснованно требуя от собственника или иного владельца уступить переданное имущество, отказаться от имущественных притязаний.

Вымогательство отличается от хищения по ряду признаков объективной стороны. Изъятие чужого имущества не свойственно вымогательству. Как уже было замечено, получение вымогателем имущественной выгоды — результат поведения самого потерпевшего, действующего под принуждением. Вымогатель не стремится завладеть чужим имуществом путем его изъятия, захвата, насильственного отторжения. Его целью является получение выгоды «из рук» принуждаемого путем передачи последним требуемого имущественного блага. Если имущество под угрозой причинения вреда изымается (отбирается) самим виновным, содеянное образует при наличии к тому оснований состав грабежа или разбоя. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по делу Ковалкина и Лукина подчеркнула: вымогательство предполагает передачу потерпевшим своего имущества виновному, разбой же — непосредственное изъятие виновным у потерпевшего имущества с помощью насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, либо с угрозой применения такого насилия1. Примечательно, что аналогичное воззрение превалировало и в досоветском уголовном праве. Так, редакционная комиссия по разработке Уголовного Уложения 1903 г. в объяснительной записке указывала: «Что касается приведения в бессознательное состояние, то оно, будучи возможным способом посягательства при разбое, невозможно при вымогательстве, необходимо предполагающем посредствующую сознательную деятельность потерпевшего»2.

Обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц находится за рамками состава вымогательства. Исходя из законодательной

1 См.: Судебная практика к Уголовному Кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М.Лебедева. С.766-767.

1См.: Уголовное Уложение 22 марта 1903 г. С мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии, представления Мин. Юстиции в Гос. Совет и журналов - особого совещания, особого присутствия департаментов и общего собрания Гос. Совета. Изд. Н.С.Таган-цева. С.877.

286

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

конструкции вымогательства по действующему УК, оно признается оконченным с момента предъявления необоснованного требования, сопровождающегося угрозой, независимо от достижения виновным корыстной цели.

Угроза не является необходимой составляющей хищения и может быть свойственна в качестве альтернативного признака лишь двум его формам — насильственному грабежу и разбою. В состав вымогательства угроза включена согласно закону в качестве обязательного признака объективной стороны этого преступления. Если угроза при насильственных формах хищения выражается в запугивании потерпевшего применением физического насилия, то требования вымогателя могут сопровождаться угрозой как насильственного, так и ненасильственного характера.

Кроме того, психическое насилие при грабеже и разбое совершается непосредственно для отобрания имущества у жертвы. Оно должно свидетельствовать о желании виновного применить физическое насилие безотлагательно, немедленно, тотчас же. Насильственное хищение создает такую опасность, которая непосредственно угрожает жизни, здоровью или физической (телесной) неприкосновенности собственника, владельца или других лиц. Угроза возможного насилия в будущем ни при каких условиях не образует признака объективной стороны насильственного хищения.

Если угроза применения насилия сопровождает вымогательское требование, то ее реализация предполагается, как правило, в более или менее отдаленном будущем. По делу Хитрова Верховный Суд РФ указал, что при насильственном грабеже и разбое виновный угрожает немедленным применением насилия, при вымогательстве угроза насилием подлежит реализации не немедленно, а в более или менее отдаленном будущем при условии, если потерпевший не выполнит предъявленного к нему требования виновного1. При вымогательской угрозе применения насилия в будущем потерпевший осознает, что «действует некое отлагательное условие и отсутствует опасность немедленного осуществления угрозы. Поэтому он имеет возможность выбора вариантов поведения»2.

Вымогательство отграничивается от хищения и по некоторым признакам субъективной стороны. Вымогательство и хищение — умышленные общественно опасные деяния. При этом именно прямой умысел является характерным для них. Представляется очевидным, что и хищению, и вымогательству присуща корыстная цель. Однако если конечной целью совершаемого хищения является обращение чужой вещи в свою пользу или пользу других лиц, то корыстная цель, которую может поставить перед собой вымогатель, имеет более широкое содержание: это и обращение чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц, и приобретение путем уступки требования или иным образом принадлежащего другому лицу имущественного права, и получение иных выгод имущественного характера.

1              См.: Судебная практика по уголовным делам: В 2-х ч. 4.1. С.500-501.

2Минская B.C. Указ. соч. С. 104.

287

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Поэтому представляется спорным высказанное в литературе предложение считать вымогательство одной из форм хищения и законодательно закрепить соответствующее положение1. Несомненно, отдельные формы вымогательства тесно примыкают к указанному корыстному имущественному преступлению. Однако если принимать во внимание все многообразие форм вымогательства, следует сделать вывод: вымогательство не может охватываться понятием хищения чужого имущества. Такой вывод прямо вытекает из самого текста УК, предусматривающего в ряде своих статей (ст.ст.158-163) положение следующего содержания: «хищение либо вымогательство». Он получил достаточно глубокое и всестороннее научное обоснование в работах ряда исследователей2.

Что касается отграничения вымогательства от мошенничества, укажем на различный характер воздействия на потерпевшего. Если мошенничеству свойственен обман, то вымогательство предполагает принуждение. Так, С.В.Познышев писал: «вымогательство представляет собой принуждение посредством физического насилия или наказуемых угроз передать какое-либо имущественное право, вступить в какую-либо невыгодную по имуществу сделку или предоставить в более или менее близком будущем известную вещь»3. По мнению А.А.Жижиленко, вымогательство — это приобретение имущества вообще (то есть имущества, обнимающего собой и права на имущество, и материальные вещи, а также имущественные выгоды) посредством принуждения потерпевшего к учинению невыгодного для него распоряжения имуществом4.

В свете сказанного полагаю необходимым более подробно остановиться на понятии принуждения.

Принуждение в самом общем виде представляет собой воздействие одного человека на другого. Равно как и другие виды воздействия (просьба, уговоры, подкуп, соблазнение, обман, насилие и пр.), принуждение имеет место, когда одно лицо влияет на другое лицо, а последнее не оказывает влияние на первое.

Воздействию могут подвергаться организм (тело) человека, его сознание (психика), воля (поведение). В этом смысле принуждение есть не всякое воздействие, а такое, которое состоит в склонении другого лица к совершению конкретного действия или отказу от его совершения.

В отличии от обмана и других видов воздействия, направленных на склонение лица к определенному поведению, принуждение состоит в непосредственном воздействии на волю другого человека, которое лишает или ограничивает свободное волеизъявление последнего.

1 См.: Векленко В.В. Квалификация хищений. С.107, 251-252.

1См., например: Кочои СМ. Указ. соч. С.240-241; Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство. С.4-5.

3              Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших

отделов Особенной части старого и нового Уложений. С.268.

4              См.: Жижиленко А.А. Указ. соч. С.153.

288

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

В современной научной литературе можно встретить утверждения, что принуждение заключается в побуждении другого лица к совершению какого-либо действия (бездействия), что оно фактически фальсифицирует действительную волю другого человека. Это не совсем так. Побуждение есть возбуждение желания, намерения действовать известным образом. Побуждение — «мягкая» форма склонения другого лица к какому-нибудь действию (бездействию) путем формирования у него мотивов личной заинтересованности в совершении такого поведения. Фальсифицировать (от лат. falsificare — подделывать) волю лица значит исказить ее действительные (истинные) внутренние начала, выдать за подлинное (настоящее) ее искаженное внешнее выражение либо подменить ее другой волей, чуждой ей по сути.

На этом же основании трудно согласиться с утверждением, что обещания, предложения подарков, обман являются формами принуждения1. Такая широкая трактовка понятия принуждения в уголовном праве не позволяет отграничивать его от смежных с ним видов психического воздействия, имеющих самостоятельное правовое значение: обмана, подкупа, соблазнения и других. Например, в отличие от принуждения подкуп есть такой вид психического воздействия, который заключается в предоставлении (передаче) или в обещании предоставления выгод имущественного характера с целью склонения другого лица к совершению значимых для подкупающего действий (бездействия). Соблазнение предполагает предоставление материальных или нематериальных выгод либо обещание их предоставить в целях склонения другого лица к совершению сексуальных действий. Как видно, лицо, на которое подобным образом воздействуют, склоняется к действию (бездействию) исходя из собственных корыстных побуждений или иной личной заинтересованности. В этом случае свобода воли человека не нарушается, и лицо руководит своими действиями в соответствии с собственным желанием, возникшим под влиянием другого лица.

Принуждение состоит не в том, чтобы побудить другое лицо к определенному поведению либо путем фальсификации исказить действительное содержание воли другого человека. Сущность принуждения выражается в подавлении чужой воли и проведению собственной воли даже вопреки сопротивлению потерпевшего. Принуждение состоит в том, чтобы сломить, парализовать, подчинить волю другого человека, сделав его послушным орудием воли принуждающего. Цель принуждения — заставить, вынудить лицо действовать известным образом вопреки его желанию. Как писал Гегель, человека можно как живое существо принудить, то есть подчинить власти других его физическую и вообще внешнюю сторону; воля может быть подвергнута принуждению — вынуждена согласиться на жертву или какое-либо действие2. Это сущностное свойство принуждения подчеркивается и в науке уголовного права. С.В.Познышев указывал, что в широком смысле

1 См.: Российское уголовное право: Особенная часть / Под ред. В.Н.Кудрявцева, А.В.Наумова.

С.75.

1См.: Гегель Г.В.Ф. Указ. соч. С.141.

289

А. Г. БезверховИмущественные преступления

слова принуждением можно считать всякое воздействие на другое лицо, противное воле последнего и направленное к тому, чтобы заставить его что-нибудь совершить или, наоборот, чего-нибудь не совершать1. Л.Л.Крутиков определяет принуждение как неправомерное воздействие на лицо, при-неволивание его к чему-нибудь, с созданием опасности неблагоприятных последствий для потерпевшего в случае отказа от требуемого варианта поведения2.

Из приведенных доктринальных определений вытекает и такое немаловажное свойство принуждения, которое характеризует механизм принудительного воздействия. Воля человека есть активное жизнеутверждающее начало, «высшая способность желания» (Гегель) и «как таковая свобода» (Шопенгауэр). Из этого следует, что подавление воли другого человека невозможно без применения извне силовых усилий, превосходящих силу воли принуждаемого. Принуждение может быть реализовано, если одно лицо (принуждающий) применяет такие силовые средства воздействия на чужую волю, которые создают реальную опасность умаления или поражения благ, значимых для другого лица (принуждаемого). Последнее оказывается в ситуации выбора между обладанием ценными для него благами и риском их потери, если его поведение не будет соответствовать воле принуждающего.

Принуждение осуществляется путем применения физического насилия либо путем угроз лишения или ограничения благ, значимых для принуждаемого. Насилие и угрозы являются обычными составляющими механизма принуждения. Нетрудно видеть, что в отличие от лжи, обмана и подкупа, принуждение есть разновидность как физического, так и психического воздействия. В первом случае принуждение совершается путем применения физического насилия, во-втором — в качестве способа принуждения выступают угрозы. Равным образом и вымогательство может выражаться как в форме психического принуждения, сопровождаемого конкретными видами угроз (ч.1 ст. 163), так и в форме физического принуждения, совершенного с применением насилия (п.«в» ч.2 ст. 163) или с причинением тяжкого вреда здоровью (п.«в» ч.З ст. 163).

Следует подчеркнуть, что механизм принуждения не исчерпывается применением физического насилия или высказыванием угроз в адрес принуждаемого. Он может заключаться и в таких способах приневоливания, как гипноз и другие смежные с ним виды психического воздействия3, огра-

1 См.: Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового Уложений. С.138.

1См.: Уголовное право России: Часть Особенная: Учебник / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. С.83. 3 По мнению ряда современных исследователей гипноз следует относить к одному из видов психического воздействия, не выражающемуся в физическом насилии или угрозе (см.: Уголовное право. Словарь-справочник. Автор-составитель Т.А.Лесниевски-Костарева. М.: НОРМА-ИН-ФРА. М, 2000. С.304; Уголовное право России: Часть Особенная: Учебник / Отв. ред. Л.Л.Круг-ликов. С.696). Иная точка зрения, с которой нельзя согласиться, высказана О.В.Дмитриевым. По его мнению, гипноз или иные средства психического воздействия на человека (например, экстрасенсорика) необходимо относить к психическому насилию (см.: Дмитриев О.В. Указ. соч. С.8).

290

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

ничение свободы (например, запирание в помещении), незаконное помещение в психиатрический стационар, незаконное понижение в должности, необоснованное наложение дисциплинарных взысканий, совершение иных противоправных действий. Механизм принуждения может выражаться в использовании материальной или иной зависимости принуждаемого. Наконец, вполне мыслимы такие способы принуждения, которые состоят в бездействии, в пассивном поведении принуждающего: причинение физических и психических страданий в результате непредоставления человеку пищи, воды, оставление в холодном помещении, неоказание помощи и пр.1

Исходя из вышеизложенного, принуждение в самом общем виде представляет собой противоправное физическое или психическое воздействие на другого человека с целью заставить (вынудить) его действовать против (вопреки) своей воли. В сфере уголовного права под принуждением следует понимать склонение другого лица к совершению действия или отказу от его совершения путем применения насилия, угроз или иных способов приневоливания (подавления воли).

С вопросом о сущности принуждения тесно связан вопрос о соотношении понятия принуждения с такими категориями уголовного права, как «насилие» и «угроза». Все указанные категории нередко совместно используются при конструировании тех или иных составов преступлений. В этих случаях категория «принуждение» характеризует само общественно опасное деяние, насилие и угрозы — альтернативные способы его совершения (ст.ст.120, 179, 302, 309)2. Вместе с тем, в принуждении заключается или может состоять сущность более многочисленной группы уголовно наказуемых деяний (ст.ст.131, 132, 163, ч.З ст.178, ч.1 ст.183, п.«в» ч.З ст.188 и др.). Однако при описании ряда преступлений, явно выражающихся в принуждении, законодатель не использует соответствующую «триаду», а лишь указывает на конкретные способы воздействия на волю потерпевшего («с применением насилия», «путем угроз»). С другой стороны, не все насильственные преступления и уголовно наказуемые угрозы заключаются в принуждении (ст.ст.116, 117, 119 и др.). Из этого следует, что принуждение, насилие, угрозы — самостоятельные правовые категории.

В современной правовой доктрине под насилием понимается физическое или психическое воздействие на другое лицо, нарушающее право потерпевшего на личную неприкосновенность (в физическом и духовном смыс-

1 В свете сказанного следует обратить внимание на понятие принуждения, данное законодателем в ст. ст. 120, 133 и 302 УК. В соответствии с буквой и смыслом уголовного закона, механизм принудительного воздействия заключается не только в применении насилия и угроз, но может также выражаться в использовании материальной и иной зависимости потерпевшего, в издевательствах, применении пыток, в совершении иных незаконных действий со стороны принуждающего.

1В статье 133 УК законодатель предусматривает ответственность за понуждение к действиям сексуального характера. Представляется, что понуждение есть разновидность принуждения, его ненасильственная форма.

291

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

ле)1. В уголовном законе понятие «насилие» трактуется в узком смысле — только как «физическое» насилие. Такое понимание этой категории вытекает из буквального толкования и действующего УК, в котором вместо понятия «психическое насилие» всякий раз используется особая терминология — «угроза применения насилия».

Насилие (в строгом смысле слова) — это умышленное противоправное воздействие на физическую неприкосновенность другого человека, сопряженное с причинением ему физической боли, мучений, страданий, вреда здоровью или смерти. Насилие — активная форма поведения, которая выражается в совершении различных действий: нанесение ударов, побоев, ранений, толкание, заламывание и выкручивание рук, сдавливание частей тела, защемление кожи, душение жертвы, истязания, пытки, связывание как способ временного лишения свободы передвижения, насильственное запирание в помещении, насильственное похищение человека, лишение жизни и др.

Содержание насильственного воздействия заключается в противоправном применении силы. При этом понятие силы требует расширительного толкования. Применение насилия может выражаться в использовании мускульной (физической) силы человека, силы наркотических, психотропных, ядовитых, сильнодействующих и иных средств и веществ, силы тока (звука, света), силы животного, других природных сил.

Насилие, будучи разновидностью физического воздействия, может выполнять функцию и психического воздействия. Например, применение пыток в присутствии потерпевшего с целью его устрашения. В этом случае мы имеем идеальную совокупность противоправных действий: применение физического насилия к одному лицу и угрозу применения физического насилия к другому.

В отличие от насилия (в строгом смысле слова) угроза есть один из видов психического воздействия как на сознание, так и волю другого человека. Как и насилие, угроза — активная форма поведения. Отличительная особенность ее в том, что она выражается в запугивании, устрашении другого человека. Угроза — это целенаправленное действие. Угроза высказывается не ради самой угрозы. Она направлена на конкретный объект — неприкосновенность личности, с целью произвести в нем вредные изменения: вызвать у другого человека состояние боязни, испуга, опасения, страха. По утверждению Л.Л.Крутикова, «угроза — способ психического воздействия, направленного на запугивание потерпевшего, на то, чтобы вызвать у последнего чувство тревоги, беспокойства за свою безопасность, дискомфортное состояние»2. Угроза — это не простое озвучивание преступных намерений. В сущности своей человек опасается не самой высказанной или иным способом выраженной угрозы, а возможности ее исполнения. Чем такая возможность будет более вероятнее, реальнее, тем большим будет страх,

1 См.: Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. С.256.

1Кругликов Л.Л. Преступления против личности: Текст лекций. Ярославль, 1998. С.64.

292

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

опасение. Именно на такое восприятие угрозы потерпевшим и рассчитывает виновный. Поэтому негативные изменения (последствия угрозы), которые хотя и находятся за рамками понятия этого психического воздействия и даже в материальном и уголовно-процессуальном аспектах не требуют своего установления и закрепления, в действительности часто наступают. Они могут выражаться в ухудшении психического или физического самочувствия потерпевшего, нарушении здоровья и пр.

Исходя из вышеизложенного, под угрозой следует понимать запугивание потерпевшего нарушением его прав и охраняемых законом интересов, причинением вреда значимым для него благам, наступлением неблагоприятных для него последствий.

Целесообразно различать содержание и форму угрозы. Законодатель определяет содержание угрозы путем указания на конкретное действие, совершением которого угрожающий запугивает потерпевшего. По общему правилу, угроза заключается в запугивании совершением противоправных действий. Это означает, что последняя содержит в себе опасность нарушения прав и охраняемых законом интересов другого лица, в том числе совершения действий, которые могут причинить вред объектам, охраняемым уголовным законом. Исключение составляет шантаж (ст.ст. 133, 240, 302 УК). Под последним в самом общем виде понимается угроза разоблачений, разглашения позорящих, компрометирующих, а также иных сведений (действительных или ложных), которые потерпевший стремится сохранить в тайне, с целью добиться какой-либо выгоды или создать выгодную для себя обстановку, или в иных целях. Шантаж в части запугивания преданием огласке действительных сведений, распространение которых не нарушает законных интересов другого лица, не имеет своим содержанием противоправное действие.

Угроза как действие может проявляться вовне в устной, письменной форме либо путем конклюдентных действий. Она может состоять либо в высказывании тех или иных преступных намерений, либо в совершении каких-либо устрашающих телодвижений, либо, наконец, может характеризоваться соответствующими высказываниями, сопровождающимися угрожающими жестами. Угроза может быть передана лично или через посредников (третьих лиц), по телефону или иным образом. Угроза может следовать из обстановки. Наконец, могут иметь место явные и скрытые по форме, завуалированные угрозы. Существует мнение, что будто бы из УК РФ следует ненаказуемость скрытой угрозы, допускающей различные ее толкования, в том числе и некриминального характера1. С такой постановкой вопроса согласиться нельзя. Форма угрозы может быть любой и не оказывает влияние на уголовно-правовую оценку содеянного. Другое дело, что скрытые угрозы физической расправы или иного причинения вреда потерпевшему, членам его семьи или другим лицам затрудняют установление и процессуаль-

1 См.: Скобликов П.А. Взыскание долгов и криминал. М.: Юристъ, 1999. С.98.

293

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

ное закрепление соответствующего обстоятельства, на что и рассчитывает виновный, высказывая угрозы в завуалированной форме с целью избежания уголовной ответственности. Кроме того необходимо принимать во внимание, что завуалированные формы угроз особенно присущи вымогательству как виду криминального «бизнеса», контролируемого организованной преступностью.

Угрозе свойственны и другие признаки. Так, она должна иметь реальный характер. Реальность угрозы означает, что имеются основания опасаться приведения ее в исполнение. Достаточными следует признавать такие основания, которые свидетельствуют о реальной возможности осуществления угрозы, когда и угрожающий, и потерпевший придают ей серьезное значение. Высказан взгляд, что реальность угрозы связывается прежде всего с наличием объективных оснований опасаться приведения ее в исполнение; субъективное же восприятие угрозы потерпевшим играет подчиненную роль. Более резонным представляется следующее положение: переносить реальность угрозы целиком в плоскость объективного основания опасности реализации угрозы, или, напротив, субъективного восприятия угрозы потерпевшим, едва ли правомерно; при установлении реальности угрозы необходимо учитывать в равной степени все обстоятельства дела.

Уточняя содержание указанного признака угрозы, следует заметить, что угроза должна быть наличной, то есть каким-либо образом выражена во вне. Она должна быть доведена до сведения лица, которому она адресована самим угрожающим или иными лицами. Действия (жесты) или высказывания виновного должны выражать серьезное намерение реализовать угрозу, которая в этом смысле должна иметь действительный, а не мнимый, «притворный» характер. Угроза должна свидетельствовать о реальной возможности причинения вреда. Угроза должна восприниматься потерпевшим в качестве осуществимой. Именно на такое восприятие угрозы потерпевшим должен рассчитывать и виновный.

Вопрос о конкретности уголовно наказуемой угрозы в науке уголовного права относится к числу спорных. По мнению одних исследователей, конкретная форма угрозы характеризует такое свойство угрозы как ее реальность. По мнению других — конкретность угрозы означает, что в ней содержится указание на определенное благо, которому угрожают причинить вред (будь это жизнь, здоровье, телесная неприкосновенность, честь и достоинство, собственность и пр.), и на конкретные действия, совершением которых лицо намеревается исполнить угрозу. В последнем случае под конкретностью понимается ясность того, каким образом виновный намерен исполнить угрозу.

Конкретность угрозы предполагает и определенность ее, но не всегда. Угроза может быть облеченной в неопределенную форму. Это имеет место тогда, когда характер действия, совершением которого угрожают, предполагает возможность причинения одного из нескольких неблагоприятных по-

294

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

следствий (например, угроза применения насилия, выражающаяся в словах «не сделаешь — хуже будет», «плохо будет», «сам увидишь, что будет» и т.п.). В таких случаях, как указано в п.12 постановления №31 Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое», необходимо исходить из учета всех обстоятельств дела: места и времени совершения преступления, числа преступников, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия потерпевшим характера угрозы и др.

В правовом аспекте не имеет значения намеревался ли виновный исполнить угрозу.

Наконец, угроза может быть обращена в будущее, а может быть чревата опасностью в настоящем. В первом случае угроза заключается в запугивании предстоящими неблагоприятными последствиями, причинением вреда грядущего. Во втором — представляет собой действие или высказывания, которые выражают намерение немедленного нарушения прав и интересов потерпевшего, его близких или других лиц.

Угрозы подразделяются на виды в зависимости от характера действия, совершением которого угрожает виновный. В УК РФ названы следующие виды угроз: (1) угроза применения насилия (в том числе угроза убийством и причинением тяжкого вреда здоровью), (2) угроза уничтожения или повреждения имущества, (3) угроза изъятия имущества, (4) угроза распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких (шантаж), (5) угроза распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких (шантаж), (6) угроза террористического действия.

Законодатель при описании некоторых составов преступлений, соединенных с угрозой, не выделяет ее виды (ст.ст.ПО, 183, 302 УК). Упоминание в уголовном законе об угрозе без конкретизации видов последней дает основание полагать, что содержание угрозы в данном случае не ограничивается вышеперечисленными действиями. В этой связи вполне мыслимы и такие ее виды как угрозы похищения человека, жестокого обращения с животными, привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности и т.д.

Определившись с содержанием понятий насилия и угроз попытаемся соотнести их с категорией принуждения. Для этого необходимо представить преступление в виде акта социального взаимодействия1. Любое социальное взаимодействие предполагает, что поведение одного лица так или иначе сориентировано на поведение другого. Очевидно, что и преступление может быть ориентировано на прошлое (совершенное), настоящее (совершаемое) или ожидаемое в будущем (предполагаемое) поведение других лиц. Оно может быть местью за прошлую деятельность потерпевшего, иметь своей це-

1 См.: Пермяков Ю.Е. Введение в основы уголовной политики. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1993. С.18.

295

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

лью прекращение чьих-либо действий в настоящем или быть направленным на воспрепятствование нежелаемой для виновного деятельности другого лица в будущем.

Насилие или угрозы, сориентированные на настоящее или будущее поведение жертвы, выполняют принудительную функцию и признаются способами принуждения. Если насилие является способом принуждения, то оно, по словам А.Э.Жалинского, представляет собой воздействие на поведение личности, ограничивающее возможность выбора его желательного варианта поведения путем причинения страданий физического или психического характера1. Об угрозе-принуждении можно сказать по Гегелю: «Она исходит из понимания человека как несвободного и хочет принудить его к определенному поведению посредством представления о грозящем ему зле»2.

Насилие и угрозы, связанные с совершенным в прошлом поведением жертвы, не являются способом принуждения, а признаются самостоятельными способами преступления, совершаемого из мести за «прошлые обиды» либо с какой-либо иной целью. Как утверждает А.Э. Жалинский, насилие может выступать как способ совершения преступления, а может как его цель, достигаемая способом и исчерпываемая им3.

С учетом вышесказанного вымогательство следует рассматривать как психическое принуждение в сфере имущественных отношений, а его квалифицированные виды, предусмотренные п.«в» ч.2 и п.«в» ч.З ст. 163, — как физическое принуждение в указанной сфере.

Вымогательство по своей законодательной конструкции относится к числу сложных преступлений. Во-первых, согласно закону оно слагается из двух действий, неразрывно связанных между собой: требования и угрозы. Одно вымогательское действие сопровождает другое. Обычно угроза сопровождает требование и по времени высказывается в момент предъявления требования либо после него. По смыслу закона вымогательство не исключается и в том случае, если угроза предшествовала предъявлению требования. Главное — не допустить в процессе доказывания разрыва связи между указанными признаками объективной стороны вымогательства: при совершении этого преступления умыслом виновного охватывается как факт предъявления необоснованного имущественного требования, так и действия в виде угроз, вынуждающих потерпевшего к исполнению предъявленного ему требования. Отсутствие какого-либо из указанных действий, а равно связи между ними, исключает ответственность за вымогательство по действующему УК. В связи со сказанным представляется неверным утверждение, что в отдельных случаях имущественное требование при вымогательстве «может и не быть соединенным с угрозой, а предъявляться в расчете

1 См.: Жалинский А.Э. Насильственная преступность и уголовная политика // Сов. гос. и право.

1991. №3. С.104.

1Гегель Г.В.Ф. Указ. соч. С. 147.

3 См.: Жалинский А.Э. Указ. соч. С. 112.

296

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

на использование объективно существующей опасности, нависшей над потерпевшим, его близкими»1.

Во-вторых, одно из вымогательских действий — угроза, в свою очередь, описана в уголовном законе путем альтернативного перечисления конкретных актов поведения — 4-х видов угроз. Это угроза применения насилия; угроза уничтожения или повреждения чужого имущества; угроза распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких; угроза распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. Альтернативный способ перечисления в законе вымогательских угроз означает, что для признания вымогательства состоявшимся достаточно самого факта предъявления требования, сопровождающегося хотя бы одним из перечисленных в УК видов угроз. Вымогательские угрозы могут быть выражены как альтернативно, так и в том или ином сочетании.

Согласно закону, обязательным компонентом вымогательства является необоснованное требование имущественного характера. Указанный набор признаков требует юридического анализа.

С объективной стороны вымогательство заключается прежде всего в предъявлении вымогателем определенного требования к потерпевшему. При вымогательстве требование, сопровождающееся угрозой, и есть способ незаконного получения имущественной выгоды. Требование вымогателя представляет собой неправомерное настояние, повеление, категорическое указание потерпевшему совершить имущественное действие. В требовании вымогателя следует различать содержание и форму.

Содержание требования самым тесным образом связано с содержанием предмета этого преступления и определено в уголовном законе как «требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера». Как видно, содержание требования вымогателя носит имущественный характер. Стремление вымогателя к незаконному получению имущественной выгоды осуществляется путем принуждения другого лица совершить имущественное действие. Имущественное требование может выражаться, в частности, в том, что чужое имущество может быть затребовано в безвозвратное владение или во временное пользование. Требование может ограничиваться однократной передачей имущества либо заключаться в предоставлении виновному систематических денежных выплат. Так, судом по делу Недоросткова было установлено требование от потерпевшего ежемесячной передачи преступной группе денег в сумме 1500 руб.2 Вымогательское требование не ограничивается притязаниями на чужое имущество (в смысле вещи). Оно, согласно закону, может также заключаться в повелении безвозмездно оказать услуги, выполнить работы или совершить иные действия имущественного характера.

1 Куц В.Н. Указ. соч. С.4.

1См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. №7. С. 14.

297

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Вымогательское требование состоит в склонении потерпевшего к активной форме имущественного поведения, направленного на обогащение вымогателя или других лиц. Уголовный закон, к сожалению, не дает оснований для признания вымогательским требования воздержаться от совершения определенных имущественных действий, как-то: беспрепятственно уступить свое имущество, устраниться от владения, пользования или распоряжения конкретной вещью, отказаться от осуществления имущественного права, освободить другое лицо от имущественных обязанностей, воздержаться от требования возврата долга и пр.

Отсутствие в статье 163 УК упоминания о требовании имущественного бездействия следует считать пробелом в действующем уголовном законодательстве. В этой связи более точным представляется законодательное определение такого смежного с вымогательством преступления как принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения. В статье 179 УК, предусматривающей ответственность за указанное преступление, наказуемым обоснованно признается как принуждение к совершению действия, направленного на установление, изменение или прекращения гражданских прав и обязанностей (сделки), так и принуждение к отказу от совершения этого действия.

Представляется неудачным используемый в УК прием конкретизации содержания вымогательского требования. Указание законодателем в этой связи на «требование передачи чужого имущества» порождает возможность смешения вымогательства с хищением чужого имущества. Такая формулировка, в известной степени, дезориентирует практических работников, побуждая их оценивать указанную вымогательскую форму по правилам квалификации хищений: если требование заключается в передаче чужой вещи, налицо вымогательство, если же требование касается возврата собственного имущества, содеянное не образует состава вымогательства, но может при наличии к тому оснований рассматриваться как самоуправство. В.В.Веклен-ко пишет, что суды дают уголовно-правовую оценку вымогательству чужого имущества с точки зрения наличия в нем признаков хищения. С такой тенденцией, сложившейся в правоприменении, этот автор в целом соглашается и указывает на нее в подтверждение своего тезиса о вымогательстве как форме хищения1. Нам же представляется, что при уголовно-правовой оценке вымогательства недопустимо руководствоваться подходами, установленными для квалификации хищения чужого имущества. Хищение посягает на право собственности, вымогательство нарушает вещные и иные имущественные права, а также охраняемые законом интересы имущественного характера; хищение выражается в изъятии чужой вещи, вымогательство — в принуждении в целях получения имущественной выгоды.

По смыслу закона, требование при вымогательстве носит необоснованный характер. У виновного отсутствуют правовые и фактические основания

1 См.: Векленко В.В. Квалификация хищений. С. ПО-111.

298

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

для предъявления имущественного требования. Поэтому следует различать с юридической точки зрения требования необоснованные и требования обоснованные. Необоснованное требование не опирается на закон или договор и не основывается на юридических фактах. Необоснованное требование может быть мотивированным или немотивированным. Мотивированное необоснованное требование есть признак завуалированных вымогательских форм, соединенных, например, с навязыванием каких-либо услуг, работ или иных действий, якобы в интересах потерпевшего и требующих оплаты. Так, по делу Назарова требование передачи денег было мотивировано тем, что будет обеспечиваться безопасность коммерческой организации и ее охрана от нападения со стороны других преступных групп1. Мотивированным необоснованным требованием следует считать также повеление компенсировать моральный вред за нарушение имущественного права в той преобладающей части случаев, когда это не предусмотрено законом.

Если требование обоснованно, то есть имеются правовые и фактические основания для его предъявления, ответственность за вымогательство исключается. В таком случае при наличии других условий содеянное может образовать состав самоуправства. При разграничении самоуправства и вымогательства недопустимо предрешать вопрос о правовой оценке содеянного, исходя лишь из наличия или отсутствия имущественных отношений (договорных отношений, отношений, возникших из обязательств вследствие причинения вреда и пр.) между двумя сторонами конфликта. Необходимо всесторонне, полно и объективно проверить обоснованность предъявляемого требования с правовой точки зрения. В этой связи подлежит выяснению юридический характер взаимоотношений сторон. Если будет установлено, что стороны конфликта являются участниками имущественного правоотношения, в целях правильной квалификации содеянного необходимо выяснить какими правовыми нормами оно регулируется, то есть вид этого правоотношения и его юридическое содержание (субъективные права и обязанности участников указанного правоотношения). Далее подлежит выяснению, допускает ли законодательство возможность предъявления соответствующих требований по данному виду правоотношения и, если такая возможность имеет место, какие основания, условия и порядок установлены для истребования имущества. Следует иметь в виду, что совершение вымогательства вполне мыслимо «под прикрытием» договора в целях скрыть или облегчить противоправное имущественное принуждение.

Вопросы отграничения вымогательства от самоуправства относятся к числу наиболее злободневных проблем в современном правоприменении. Приговоры судов нередко подлежат пересмотру в связи с несогласием вышестоящих судебных инстанций с правовой оценкой содеянного. При этом в судебной практике наметилась тенденция переквалификации действий осужденных со статьи УК о вымогательстве на статью УК о самоуправстве,

1 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. №8. С.12.

299

А. Г. БезверховИмущественные преступления

а также прекращения дел за отсутствием в содеянном состава вымогательства.

Действительно ли нижестоящие суды так часто допускают ошибки при разрешении дел данных категорий? Скорее, речь идет о настолько спорных проблемах применения законодательства, которые требуют выработки и последовательного осуществления в следственно-судебной практике единообразного подхода к их решению. В этой связи необходимо вновь подчеркнуть, что подход к уголовно-правовой оценке вымогательства не может строиться по аналогии с апробированными в судебной практике правилами квалификации хищений. Он должен опираться на общеправовое основание, учитывая действие межотраслевых правовых связей и нормативных положений гражданского законодательства, регулирующих имущественные отношения, ставшие объектом вымогательства. Обратимся в этой связи к опубликованной судебной практике.

Президиум Владимирского областного суда согласился с доводами протеста Заместителя Председателя Верховного Суда РФ о переквалификации с вымогательства на самоуправство содеянное Любенцом, совершенное при следующих обстоятельствах. В январе 1996 г. Любенец передал Качалову во временное пользование магнитофон «Осака». В процессе использования магнитофон пришел в негодность, за что Любенец потребовал от Качалова 100 тыс. рублей. Качалов согласился, но в установленный срок деньги не отдал. В конце февраля Любенец потребовал от Качалова новый магнитофон или 250 тыс. рублей. В начале апреля имущественное требование возросло на сумму 500 тыс. рублей, а с 12 апреля того же года — на сумму 1500 тыс. рублей. При этом Лубенец и не установленные следствием лица применили к Качалову насилие, повлекшее за собой кратковременное расстройство здоровья потерпевшего. В обоснование своего решения по данному делу Президиум областного суда указал, что Любенец не преследовал цели завладения чужим имуществом, принадлежавшим лично потерпевшему Качалову, а лишь требовал у Качалова денег за сломанный магнитофон. Вымогательство же предполагает истребование чужого имущества. Поэтому действия Любенца должны быть квалифицированы как самоуправство1.

Не оспаривая уголовно-правовую оценку действий этого осужденного, нельзя согласиться с мотивировкой Президиумом областного суда квалификации содеянного. По логике мотивировки получается, что имущественное требование собственника является правомерным независимо от его размера и иных условий, если оно адресовано лицу вследствие повреждения или гибели имущества, переданного ему во временное пользование. Однако так ли это на самом деле? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо определить юридическое содержание договорных отношений, возникших между сторонами конфликта, действительную стоимость предмета договора, обстоятельства, при которых переданная вещь была повреждена и пр. Так, если меж-

1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. №11. С.8-9.

300

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

ду Любенцом и Качаловым состоялась договоренность о безвозмездном временном пользовании магнитофоном, имущественное требование первого к последнему будет считаться правомерным даже при случайной гибели вещи, но лишь в случаях, прямо указанных в законе (ст.696 ГК РФ). Если же между Любенцом и Качаловым был заключен договор возмездного временного пользования магнитофоном, то предъявление имущественных требований Любенцом о возмещении вреда может считаться обоснованным только при наличии вины Качалова.

Требование о возмещении имущественного вреда по закону не может быть беспредельным. По общему правилу, оно удовлетворяется в пределах полного возмещения причиненных убытков (ст.ст.15 и 1064 ГК РФ). Убытки определяются исходя из реального ущерба (в нашем случае, действительной стоимости магнитофона) и упущенной выгоды. При определении размера упущенной выгоды должны учитываться исключительно точные данные, которые бесспорно подтверждают реальную возможность получения денежных сумм или иных ценностей, если бы имущественное право потерпевшего не было нарушено. При этом в гражданском праве подчеркивается, что не должны приниматься во внимание ни чем не подтвержденные расчеты кредитора о предполагаемых доходах1.

Следовательно, если требования Любенца о возмещении указанной им суммы ущерба соответствовали размеру причиненных ему убытков (действительной стоимости пришедшего в негодность магнитофона и упущенной выгоды, если таковая имела место), содеянное Любенцом образует состав самоуправства. Однако, если размер убытков, причиненных последнему, был явно меньше суммы требования, предъявленного им Качалову, содеянное должно квалифицироваться как вымогательство в части незаконного требования. Квалификация действий виновного в последнем случае как самоуправства не согласуется с правовой природой содеянного, которое явно направлено на незаконное обогащение в части необоснованного требования и, соответственно, на причинение имущественного ущерба потерпевшему.

По делу Пасхина Э. надзорная инстанция не согласилась с квалификацией действий осужденного как вымогательства и прекратила дело за отсутствием в содеянном состава преступления. Как было установлено, 19 февраля 1995 г. сын Пасхина Э. — Пасхин А. потребовал от Метелева и Аникина по 1 млн. рублей с каждого как возмещение за причиненные ему побои, пообещав «отказаться от привлечения их к уголовной ответственности», о чем сообщил своему отцу. Метелеев передал Пасхину Э. деньги в сумме 100 долларов США и 50 тыс. рублей. Получив неполную сумму, Пасхин Э. потребовал от Метелеева написать расписку об обязательстве передать 500 тыс. рублей, а от Аникина — 1 млн. рублей, угрожая в случае отказа потребовать возбуждения уголовного дела и сообщить об их неправо-

1 См.: Гражданское право: Учебник. 4.1. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого. С.528.

301

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

мерных действиях руководству полка, где они служили. Аникин отдал Пас-хину Э. 640 тыс. рублей. В дальнейшем Метелеев и Аникин отказались выплачивать Пасхину Э. какие-либо суммы и обратились в органы милиции, сообщив о неправомерных действиях последнего.

Обосновывая свое решение, надзорная инстанция указала, что установленный факт избиения Метелеевым и Аникином Пасхина А. сам по себе давал основание последнему на возмещение морального вреда, из чего следует, что в действиях Пасхина Э., связанных с предложением выплатить определенную денежную сумму за причиненный его сыну моральный вред, отсутствует состав вымогательства1.

Основание и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 и статьей 151 ГК РФ. Согласно закону, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Как видно из приведенного примера, надзорная инстанция правильно установила наличие основания у Пасхина А. для предъявления требования о компенсации причиненного ему морального вреда. Однако за рамками судебного рассмотрения остался вопрос об обоснованности размера суммы требования, предъявленного Пасхином Э. Этот размер, согласно ст. 1101 ГК РФ, не может быть произвольным и определяется в зависимости от характера причиненных потерпевшему страданий, степени вины при-чинителя вреда, с учетом требований разумности и справедливости2. Не следует забывать, что вымогательство может быть совершено под видом требований о компенсации морального вреда, когда размер истребуемого установлен или растет произвольно, многократно превышая сумму действительного долга.

По делу Рубанова и Соколова судебной коллегией по уголовным делам Кировского областного суда приговор в отношении осужденных изменен: их действия со статьи УК о вымогательстве переквалифицированы на статью уголовного закона о самоуправстве. Согласно материалам дела, Шиля-ев обнаружил пропажу из своей квартиры облигаций на сумму 23 тыс. рублей, в их краже заподозрил знакомого Лобастова. Узнавшие о факте пропажи облигаций Соколов и Рубанов небезвозмездно согласились отыскать пропажу. На автомашине они подъехали к дому Лобастова, а когда он вышел из дома, приставили к его спине охотничий нож, угрожая проткнуть, на автомашине вывезли за город, потребовали от него выдачи облигаций, которые он, по их мнению, похитил у Шиляева. Вначале они оказывали на Лобастова психическое воздействие, затем угрожали «закопать» на кладби-

1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. №5. С. 15-16. 1По этому вопросу интересные рекомендации содержатся в следующих работах: Кузнецова Н.В. Проблемы компенсации морального вреда в уголовном процессе. Ижевск, 1999. С.51-85; Эрде-левский А. О размере возмещения морального вреда // Рос. юстиция. 1994. №10. С. 17-19.

302

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

где. Поскольку на кладбище были люди, увезли его в лес, где стали истязать, требуя возврата облигаций. Они наносили Лобастову удары руками, ногами, шлангом. Соколов несколько раз надевал полиэтиленовый пакет на голову потерпевшего, закрывая ему доступ воздуха. Они раздевали Лобасто-ва, бросали в снег, привязав к дереву, избивали. Соколов имитировал нанесение ударом ножом потерпевшему в грудь. Избиение Лобастова продолжалось около полутора часов. Ему были причинены легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. Рубанов и Соколов, доведя Лобастова до бесчувственного состояния, привезли его в город, пригрозив расправиться с ним, если он сообщит о случившемся в правоохранительные органы1.

На первый взгляд представляется, что правовая оценка подобных случаев вряд ли может быть однозначной и всякий раз зависит от установления всех обстоятельств дела. С одной стороны, собственник с помощью других лиц вроде бы реализует в неустановленном законом порядке свое право путем нарушения прав потерпевшего. С другой стороны, истребование своего имущества у другого лица вряд ли можно считать основанным на законе, если собственнику достоверно неизвестно, в чьем владении его пропавшее имущество находится. При решении указанной дилеммы необходимо руководствоваться положениями закона, в позитивном смысле регулирующего отношения собственности. В приведенном примере за рамками судебного рассмотрения остался, к сожалению, вопрос о том, имели ли Шиляев, а также Рубанов и Соколов, право требовать от Лобастова передачи облигаций, по их мнению, похищенных последним. В этой связи суду необходимо было ответить на существенный вопрос данного дела: является ли требование правомерным, если оно основано на догадках, домыслах, предположениях?

Согласно ст.301 ГК РФ, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Исходя из закона, субъектом права требования является собственник. Он должен сформулировать основание своего требования путем указания на юридические факты (обстоятельства выбытия имущества из обладания собственника, условия поступления имуществу к незаконному владельцу, наличие спорного имущества в натуре и пр.), в своей совокупности подтверждающие его право на оспариваемое имущество и возможность его истребования. Субъектом обязанности выполнить требование собственника является незаконный владелец, фактически обладающий вещью на момент предъявления требования. На наш взгляд, требование о передаче собственного имущества, исходящее из произвольных предположений о наличии у другого лица истребуемого имущества, не может считаться обоснованным. Обоснованным следует признавать в этой связи такое требование собственника, которое, с одной стороны, основано на законе, с другой — опирается на соответствующие юридические факты.

1 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. №6. С.8-9.

303

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Высказано мнение, что в отличие от самоуправства, вымогательство возможно «лишь в отношении чужого имущества, на которое виновный не имеет ни действительного, ни предполагаемого права. При этом под действительным правом понимается такое право, которым лицо обладает на законном основании... Под предполагаемым понимается право, которое в действительности не принадлежит лицу, однако оно ошибочно считает, что таким правом наделено»1. С таким мнением в целом согласиться трудно. Представляется сомнительным само деление субъективного права на действительное и предполагаемое, заимствованное из прежних положений уголовного законодательства о самоуправстве (ст. 103 УК 1922 г., ст.90 УК 1926 г., ст.200 УК 1960 г.), от которого УК 1996 г. отказался (ст.ЗЗО)2.

Субъективное право есть признанная или предоставленная законом реальная возможность того или иного поведения. Очевидно, что субъективное право всегда действительно, «недействительных» субъективных прав в правовом поле не существует. То, что нередко называют «предполагаемым правом» есть лишь мнение или убеждение субъекта о наличии у него права. Как видно, в последнем случае речь идет не о праве как таковом, а о субъективном отношении человека к юридической действительности, к существующему правовому порядку, к действующим в объективном мире нормам. В этой связи необходимо различать право и правосознание как взгляды, оценки, представление людей о праве. Как справедливо писал М.С. Стро-гович: «Предположение, вероятное в самой высокой степени, не перестает быть предположением, а потому не исключена возможность того, что истинным является не то, что предположено, а совсем иное, иногда прямо противоположное»3. В самом деле, предположительное, вероятное знание является не истинным и не ложным. Знание, которое еще не подтверждено какими-либо фактическими обстоятельствами, чтобы считаться достоверным, можно назвать неопределенным, вероятным, лежащим между истиной и ложью. В данном контексте «предполагаемое право» есть вероятное суждение лица, что право на определенное имущество или требования может принадлежать ему. Вероятность здесь означает, что у лица нет достаточных оснований считать конкретное имущество своим, что лицо достоверно не знает, кому в действительности принадлежит право требования. Вследствие этого, как бы ни была высока вероятность принадлежности имущественного права этому лицу, остается и вероятность обратного, то есть того, что имущество по праву принадлежит другому. Осознавая вероятность наличия у него определенного имущественного права, лицо осознает вероятность и

1 Скорилкина Н., Дадонов С, Анненков А. Отграничение самоуправства от вымогательства // Законность. 2001. №2. С.8.

1Исходя из действующего УК, самоуправство не есть «осуществление с нарушением установленного законом порядка своего действительного или предполагаемого права», а представляет собой совершение в неустановленном законом порядке действия, правомерность которого оспаривается другим лицом.

3 Строгович М.С. Избранные труды: В 3-х т. Т.З. Теория судебных доказательств. М.: Наука, 1991. С.29.

304

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

обратного — того обстоятельства, что указанного права, возможно, у него и нет.

Как известно, данность осознается не всегда в равной мере, так что можно различать степень сознания: от беспочвенных фантазий, догадок по поводу существования того или иного обстоятельства, до возможности или даже неизбежности его наличия. При этом более высокая степень вероятности или более низкая ее степень не представляют какого-либо значения. В.Н.Кудрявцев полагает, что сознание может варьироваться в пределах следующих представлений субъекта: данный признак «не исключен» — «возможен» — «вероятен» — «неизбежен». По мнению этого автора, «для разграничения преступлений варианты степени осознанности признака практического значения не имеют»1. Из сказанного выше следует, что лицо, которое причиняет или угрожает причинением имущественного ущерба на основании необоснованных предположений о наличии у него права на такие действия, осознает возможность нарушения имущественных прав и охраняемых законом интересов другого лица, то есть умышленно совершает имущественное правонарушение.

Ошибочное представление лица о юридической природе своего поведения, по общему правилу, не исключает ответственности за содеянное им как противоправное деяние и не влияет на оценку этого деяния именно как неправомерного. Равным образом, и уголовная ответственность лица, заблуждающегося относительно юридических свойств предмета преступления, наступает в соответствии с оценкой этого деяния не субъектом преступления, а законодателем. В связи с этим, совершенное преступление по поводу реализации «предполагаемого права» необходимо квалифицировать по правилам юридической ошибки, «ошибки в праве»: «ignorantia juris semper nocet»; «ignorantia juris (haud) non excusat (neminem excusat)2. По этому вопросу Н.С.Таганцев писал: «... Одно сомнение в том, запрещено ли деяние законом, как и при ошибке фактической, не устраняет еще вменения учиненного в умысел. Даже более, ссылка на то, что данный поступок был терпим местной администрацией, был совершен как бы с ее дозволения или что обвиняемый советовался по поводу совершенного им со специалистами-юристами, сама по себе недостаточна для устранения умышленности, так как сомнение не равносильно незнанию»3.

«Уничтожать умысел», по Н.С.Таганцеву, может лишь действительное неведение или заблуждение о запрещенности деяния4. Оказывать влияние на юридическую оценку содеянного может только такое ошибочное представление лица о праве, которое возникло в силу фактических обстоятельств, препятствующих пониманию лицом неправомерности своего дея-

1 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. С.152-153.

1Незнание закона не исключает ответственности; незнание права (ни в коем случае) (никого) не

извиняет (лат.).

3              Таганцев Н.С. Русское уголовное право: В 2-х т. Т.1 Тула: Автограф, 2001. С.463-464.

4              Там же. С.463.

305

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

ния. Извинительным является только такое заблуждение о юридической природе поведения, которое может быть признано добросовестным.

В целях разграничения вымогательства и самоуправства в сфере договорных и иных обязательств можно рекомендовать следующие правила квалификации.

Если имущественное требование кредитора к должнику, предъявленное в неустановленном законом порядке и сопровождаемое угрозой или насилием, не ограничивается возвращением переданного имущества (или его стоимостного эквивалента) и связано с увеличением суммы долга (мотивированным, в частности, необходимостью полного возмещения убытков, компенсации сверх возмещения вреда, уплаты неустойки, компенсации морального вреда и пр.), содеянное квалифицируется как самоуправство при наличии правовых оснований для предъявления такого требования. Если правовые основания для предъявления указанного требования отсутствуют, содеянное квалифицируется как вымогательство в части неправомерных имущественных притязаний кредитора.

Если кредитор под угрозой или, применяя насилие, требует от должника совершить имущественное действие, которое не обусловлено возникшим между ними обязательством и не основано на законе, содеянное следует квалифицировать как вымогательство.

Если лицо, предъявившее с применением угроз или насилия имущественное требование, добросовестно заблуждалось относительно наличия у него права требования, оно не может нести ответственность за вымогательство. При этом добросовестным следует считать такое заблуждение, в силу которого лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать отсутствие у него права на предъявление имущественного требования. Поэтому в целях правильной квалификации содеянного надлежит выяснять, какие фактические обстоятельства дела препятствовали лицу осознавать ошибочность своих представлений о якобы имеющих место правовых основаниях для предъявления имущественного требования.

В требовании вымогателя обычно обозначается время его исполнения. Вымогательское требование включает в себя определенный момент времени или срок, в течение которого потерпевшим должно быть совершено требуемое имущественное деяние. Выполнение имущественного требования может откладываться вымогателем в более или менее отдаленное будущее.

Вместе с тем вымогатель может понуждать потерпевшего и к немедленному исполнению требования. Высказано мнение, что невозможно представить себе вымогательство, соединенное с завладением имущества в момент предъявления требования1. Указанное мнение, равно как и содержащееся в п.2 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г. «О

1 См.: Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: Уголовно-правовой и криминологический анализ. С.51.

306

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

судебной практике по делам о вымогательстве»1 утверждение, что при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем, не всегда находит подтверждение в судебной практике. По приведенному ранее делу Назарова, вымогатель пришел в кооператив «Темп» и стал требовать у сотрудника кооператива Некрасова 5000 рублей, угрожая тем, что явится со своими знакомыми, изобьет кооператоров, уничтожит кооперативное имущество и потребует уже 25 тыс. рублей. По другому делу, согласно показаний потерпевшего Т., работающего директором МП «Прана», при получении сигарет на Елецкой табачной фабрике к нему подошли трое мужчин, один из них потребовал два короба сигарет, угрожая насилием. Восприняв угрозу как реальную, он вынужден бьш отдать вымогателям короб сигарет2.

Более правильным представляется следующее разъяснение Пленума Верховного Суда СССР, данное в п. 13 постановления от 5 сентября 1986 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности»: предъявленное потерпевшему требование о немедленной передаче имущества под угрозой применения в будущем насилия к нему самому или его близким, при отсутствии признаков нападения следует квалифицировать как вымогательство.

Законодатель не конкретизирует категорию потерпевших и не ограничивает круг лиц, к которым предъявляется требование. Поэтому имущественно-правовой статус адресата требования, наличие или отсутствие у него имущества или имущественного права, его способность выполнить те или иные имущественные действия для квалификации вымогательства значения не имеют.

Форма вымогательского требования может быть любой и на квалификацию также не влияет.

Указание в уголовном законе на требование как обязательный признак вымогательства представляется неоправданным. Во-первых, такой законодательный прием описания вымогательства приводит к сужению объективной стороны этого преступления, на что справедливо обращено внимание в литературе3. Требование — вовсе не обязательный признак принуждения в сфере имущественных отношений. Последнее может заключаться и в других более мягких или, напротив, более жестких формах воздействия: от прошений и ходатайств до систематических домогательств, грубого давления и бесчинства. Принуждение может состоять в поставлении другого лица в такие условия, при которых он вынужден выполнить имущественное требование с целью предотвращения вредных последствий для его правоохраня-емых интересов. Именно так определяется в п. 15 постановления Пленума

1  См.:   Сборник постановлений  Пленумов  Верховного  Суда Российской  Федерации  (СССР,

РСФСР) по уголовным делам. С.202-206.

1См.: Судебная практика по уголовным делам. В 2-х ч. Часть 1. С.512-513.

3 См.: Векленко В.В. Квалификация хищений. С. 109-110; Кочои СМ. Указ. соч. С.246.

307

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» одна из форм служебного (должностного) вымогательства.

Во-вторых, как свидетельствуют материалы судебной практики, вымогательское требование чаще всего сразу же сопровождается вымогательскими угрозами. При единовременном совершении этих действий они имеют такую неразрывную связь между собой, что представляют единый акт преступного поведения, логическое деление которого на две указанные в уголовном законе части носит искусственный характер.

В-третьих, указание в уголовном законе на два вымогательских действия (требование и угрозу) приводит к «усложнению» объективной стороны этого преступления, что криминологически необоснованно. В данном случае не учитывается широкое распространение завуалированных форм организованного вымогательства, которому свойственно «распределение ролей». Предъявление вымогательского требования одним лицом, а высказывание вымогательской угрозы другим соучастником осложняет процесс доказывания связи между действиями вымогателей, что препятствует привлечению виновных лиц к уголовной ответственности.

По нашему мнению, объективную сторону вымогательства уместнее выразить в уголовном законе посредством категории «принуждение», означающей как противоправное воздействие на другого человека, так и результат этого воздействия — приневоленное состояние лица, вынужденного совершить требуемый акт имущественного поведения.

Второй обязательный признак объективной стороны вымогательства — угроза, которая связана с имущественным требованием, сопровождает его. Вымогательская угроза является разновидностью уголовно наказуемой угрозы и поэтому должна содержать общие признаки последней.

Особенные признаки вымогательской угрозы состоят в следующем. Во-первых, она сопровождает требование и потому является способом психического принуждения. Во-вторых, этот способ психического принуждения заключается, согласно закону, в приневоливании другого человека к активной форме поведения — действию, носящему имущественный характер. Именно в этом проявляется функция угрозы вымогателя: заставить, принудить потерпевшего выполнить требование вымогателя.

При высказывании угрозы определяется время ее возможной реализации. Вымогатель угрожает совершить незаконные действия в будущем или настоящем при условии отказа принуждаемого выполнить предъявленное к нему требование. Как правило, вымогательская угроза — это угроза нежелательных последствий для другого лица в будущем (угроза зла в будущем), запугивание потерпевшего будущими противоправными действиями. В этом случае исполнение угрозы вымогателя откладывается на тот или иной срок и ее реализация через определенное время предполагается в случае, если принуждаемый не выполнит имущественных требований виновного.

308

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

Вымогательство может быть соединено и с угрозой совершения указанных в законе противоправных действий в настоящее время. Это запугивание потерпевшего немедленным посягательством на его права и интересы в случае отказа выполнить требования вымогателя.

Не имеет значения для квалификации вымогательства, кем может быть реализована угроза: самим предъявителем имущественного требования, его соучастниками или другими лицами.

Содержание угрозы при вымогательстве конкретизировано в уголовном законе и, соответственно, выделено четыре вида запугивания. Перечень разновидностей вымогательских угроз является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит. Поэтому, если в качестве путей достижения преступной цели лицом, предъявляющим имущественное требование, избраны иные виды угроз, ответственность за вымогательство по действующему УК исключается.

Одним из видов вымогательских угроз является угроза применения насилия. Она выражается в запугивании потерпевшего причинением ему физического вреда. Характер насилия, которым угрожает вымогатель, не конкретизирован в уголовном законе. Поэтому этим видом угрозы охватывается запугивание применением любого насилия, в том числе угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью.

Как свидетельствуют материалы судебной практики, адресат угрозы применения насилия, как правило, совпадает с лицом, к которому обращено имущественное требование. Однако возможно, что требование, адресованное одному лицу, сопровождается угрозой применения насилия к другому лицу. В УК не конкретизирован и не определен круг лиц — адресатов вымогательской угрозы применения насилия. По смыслу закона этот вид угрозы может касаться как лица, к которому предъявлено требование, его близких, так и других лиц. Неточным является суждение, что вымогательская угроза насилием адресуется по закону потерпевшему или его близким1.

Вымогательство чужого имущества, соединенное с угрозой применения насилия, тесно примыкает к таким имущественным преступлениям как грабеж и разбой, особенно когда последние выражаются в принуждении к передаче имущества под угрозой применения насилия. Решая вопрос об отграничении этих преступлений, следует учитывать соотношение моментов (времени) предполагаемого исполнения требования и угрозы2. Момент предполагаемого исполнения требования — это указанное в требовании время передачи имущества потерпевшим (время незаконного получения имущественной выгоды вымогателем). Момент предполагаемого исполнения угрозы — это обозначенное время ее возможной реализации. Эти два момента связаны с настоящим и будущим временем, что дает основание говорить о четырех возможных вариантах вышеуказанного соотношения.

1 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996. С.386. 1См.: Каипов М. Проблемы квалификации вымогательства // Законность. 1995. №9. С.37.

309

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Первый: требование передачи имущества в будущем, сопровождающееся угрозой применения насилия в будущем. Второй: требование немедленной передачи имущества, сопровождающееся угрозой применения насилия в будущем. Третий: требование передачи имущества в будущем, сопровождающееся угрозой немедленного применения насилия в случае отказа потерпевшего выполнить это требование. Четвертый: требование немедленной передачи имущества, соединенное с угрозой немедленного применения насилия.

Содеянное признается вымогательством в случаях, когда при сочетании моментов предполагаемого исполнения требования и угрозы хотя бы один из них обращен в будущее (три первых варианта). Если моменты предполагаемого исполнения требования и угрозы заключены в настоящем, содеянное образует состав хищения, соединенного с психическим насилием (четвертый вариант). Согласно материалам дела Т., последний вошел следом за незнакомой ему К. в подъезд дома, затем в лифт, остановил его между этажами и, раскрыв складной нож, потребовал у К. деньги. Она сказала, что денег у нее нет. Т. вновь потребовал деньги и, получив тот же ответ, вышел из лифта. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ обоснованно не согласилась с доводами протеста о переквалификации содеянного со статьи УК о разбое на его статью о вымогательстве, указав, что подсудимый угрожая ножом (то есть немедленным применением насилия — А.Б.), требовал передать ему деньги в момент разбойного нападения, а не в будущем1.

Необходимо помнить о широком содержании предмета вымогательства. При сочетании указанных моментов в настоящем времени вымогательство не исключается, если оно совершается по поводу имущественных выгод невещественного содержания. Поэтому требование немедленной уступки права на имущество или совершения действий имущественного характера (не связанных с передачей имущества) под угрозой немедленного применения насилия образует состав вымогательства.

Другим видом вымогательских угроз является угроза уничтожения или повреждения чужого имущества. Под последней понимается запугивание причинением имущественного ущерба, связанного с гибелью вещи, существенным умалением ее потребительских свойств или уменьшением ее стоимости. Для квалификации неважно каким способом виновный угрожает уничтожить или повредить чужое имущество.

В уголовном законе не ограничен круг лиц — адресатов такой вымогательской угрозы. По смыслу закона этот вид угрозы может распространяться на лицо, к которому предъявлено требование, или других лиц.

Сочетание моментов предполагаемой передачи имущества и реализации угрозы уничтожения или повреждения чужого имущества не влияет на квалификацию вымогательства. Вымогательство не исключается и в том

1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1993. №4. С.9-10.

310

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

случае, если виновный требует передачи имущества под угрозой немедленного уничтожения более ценного имущества. Например, Г. требовал у собственника дачи немедленной передачи денег, угрожая в случае отказа тотчас же поджечь дачу.

Третий вид вымогательской угрозы — это угроза распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких. Последняя заключается в запугивании потерпевшего сообщением в какой бы то ни было форме нескольким или хотя бы одному лицу касающихся потерпевшего или его близких сведений, огласка которых может умалить честь и достоинство потерпевшего или его близких, подорвать их репутацию. Согласно п.З постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г. «О судебной практике по делам о вымогательстве», как вымогательство под угрозой оглашения позорящих сведений рекомендуется квалифицировать требование передачи имущества, сопровождающееся угрозой разглашения сведений о совершенном потерпевшим или его близкими правонарушении, а равно иных сведений, оглашение которых может нанести ущерб чести и достоинству потерпевшего или его близких. При этом Пленум подчеркнул, что не имеет значения, соответствуют ли действительности сведения, под угрозой разглашения которых совершается вымогательство. Позиция Пленума по данному вопросу обозначена вполне ясно: вымогательство может иметь место как при угрозе предания огласке действительных, так и не соответствующих действительности (мнимых, заведомо ложных) сведений, позорящих потерпевшего или его близких. Рассматриваемая вымогательская угроза в приведенных разъяснениях связывается с диффамацией (от лат. diffamare — лишать доброго имени, порочить). В отличие от клеветы при диффамации порочащие сведения могут и не носить заведомо ложного характера.

Анализ опубликованной судебной практики последних лет показывает, что Верховный Суд РФ изменил свою позицию по данному вопросу. Так, Президиум Верховного Суда РФ не признал наличия состава вымогательства в содеянном Соловьевым и Окуневым при следующих обстоятельствах. Окунев рассказал Соловьеву о совершенном им совместно с Богдановым и Рыбаковым разбойном нападении, и они решили шантажировать последних. С этой целью Соловьев позвонил Богданову и Рыбакову и, требуя 6 тыс. долларов США, стал угрожать тем, что сообщит о совершенном ими преступлении. Опасаясь разоблачения, Богданов и Рыбаков отдали требуемую сумму Соловьеву. Президиум Верховного Суда РФ, обосновывая свое решение о прекращении уголовного дела в части, касающейся осуждения Соловьева и Окунева за вымогательство, указал, что угрозу разглашения сведений о действительно совершенном преступлении нельзя признать обстоятельством, нарушающим права Богданова и Рыбакова либо причиняющим вред их законным интересам1.

1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. №10. С.13-14.

311

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

Оправдан ли такой подход в судебной практике, который заключается в нетрадиционно ограничительном толковании шантажа как способа совершения вымогательства? Как представляется, указанный подход трудно признать и криминологически обоснованным, и научно состоятельным. Исключение уголовной ответственности за имущественное требование под угрозой предания огласке факта нарушения другим лицом действующего законодательства или моральных принципов создает «благодатную почву» для роста такого рода принуждения в сфере имущественных отношений. Последнее же есть одна из завуалированных форм вымогательства, совершаемого в целях облегчить сокрытие факта противоправного обогащения. В теории уголовного права общепризнанным является положение, согласно которому не имеет значения характер и содержание сведений, разглашением которых угрожает вымогатель, насколько они являются позорящими, соответствуют ли действительности или являются ложными, касаются лично потерпевшего или его близких. Главное, что потерпевший опасается их огласки, на что и рассчитывает виновный, используя угрозу их оглашения для принуждения потерпевшего. В современной литературе высказано мнение

0              необходимости предельно широкого изложения в уголовном законе вы

могательского шантажа как угрозы «оглашения сведений, которые потер

певший или его близкие желают сохранить в тайне»1.

Нетрудно предвидеть возражение такого характера, что признание наказуемости «вымогательской диффамации» по действующему УК не вполне соответствует гражданскому законодательству, которое обеспечивает защиту чести, достоинства и деловой репутации лица от нарушения указанных личных нематериальных благ путем распространения порочащих сведений, не соответствующих действительности (ст. 152 ГК РФ). Однако такой подход не противоречит общим положениям гражданского законодательства. Кроме того, следует иметь в виду, что задачами уголовного закона являются как охрана прав и свобод человека и гражданина, так и предупреждение преступлений (ст.2 УК). Признание криминообразующим признаком вымогательства диффамации не только противодействует росту указанных общественно опасных деяний, но и обеспечивает предупреждение смежных с ним вымогательских форм, а также вымогательства в целом.

В уголовном законе ограничен круг лиц — адресатов угрозы распространения позорящих сведений. По смыслу закона ее адресатом являются лицо, к которому предъявлено имущественное требование (потерпевший), и близкие этого лица. К близким потерпевшему лицам практика относит лиц, состоящих с ним в родстве, свойстве, браке, а также лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых в силу сложившихся личных отношений (других жизненных обстоятельств) заведомо для виновного дороги потерпевшему.

Различие в сочетании моментов времени предполагаемого исполнения требования и угрозы не влияют на квалификацию. Содеянное признается вымогательством при любом соотношении указанных моментов.

1              Кочои СМ. Указ. соч. С.245.

312

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

Наконец, в качестве четвертого вида вымогательских угроз уголовный закон называет угрозу распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. Указанная угроза заключается в запугивании потерпевшего с целью принудить его исполнить необоснованное имущественное требование разглашением не носящих позорящего характера сведений, огласке которых потерпевший не желает. Например, угроза разглашения тайны усыновления (удочерения), угроза разглашения сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, угроза разглашения коммерческой или служебной тайны, угроза разглашения врачебной тайны, угроза распространения иных сведений конфиденциального характера.

Как известно, указанная угроза — новый признак законодательного понятия вымогательства, впервые получивший закрепление в УК 1996 г. Его появление в статье уголовного закона о вымогательстве связано с учетом законодателем тенденции, сложившейся в судебной практике. Последняя пошла по пути распространительного толкования такой категории, используемой при законодательном определении вымогательства, как «позорящие сведения».

В УК конкретизирован круг лиц — адресатов этой угрозы. По смыслу закона адресатом последней могут быть лицо, к которому предъявлено имущественное требование (потерпевший), и близкие этого лица.

Различия в сочетании моментов времени предполагаемого исполнения требования и угрозы не влияют на квалификацию в данном случае. Деяние признается вымогательством при любом соотношении указанных моментов.

К числу сложных и разноречиво решаемых в современной науке уголовного права относится вопрос о целесообразности строгого разграничения в уголовном законе вымогательства как принуждения путем угроз насилия и шантажа, направленного на необоснованное получение имущественных выгод. Так, С.М.Кочои высказывается несогласие с объединением законодателем в одной норме о вымогательстве «различных по степени опасности видов угроз». По его мнению, «угроза распространения сведений по степени своей опасности уступает, например, угрозе убийством. Если первая сама по себе не влечет никакой ответственности, то вторая влечет ответственность по ст.119 УК РФ»1.

Напротив, по мнению других исследователей, такое решение представляется нелогичным и криминологически необоснованным2. Что касается первого довода, замечено: если основанием деления вымогательства брать виды угроз, логичнее было бы предусмотреть ответственность за несколько основных составов вымогательства, в том числе и соединенного с угрозой причинения имущественного ущерба. По поводу второго утверждается, что практика показала нецелесообразность выделения в особую норму вымогательства путем разглашения позорящих сведений (шантажа).

1 Кочои СМ. Указ. соч. С.245.

1См.: Минская В., Каледина Р. Указ. соч. С.13-14; Уголовное право Российской Федерации: Особенная часть: Учебник / Под ред. Г.Н.Борзенкова и В.С.Комиссарова. С.230.

313

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

В пользу второй точки зрения можно привести и следующие аргументы. Вымогательское требование может сопровождаться в известном сочетании или очередности несколькими видами угроз. Это обстоятельство будет вызывать всякий раз сомнения у практических работников в выборе нормы УК о соответствующем виде вымогательства. Следует заметить, что практика обычно склоняется к квалификации единого сложного деяния по совокупности преступлений. Различие между шантажом и вымогательством с угрозой насилием будет нивелироваться наличием одинаковых квалифицирующих признаков у названных преступлений. Наконец, уголовный закон не дает оснований для различения содержания угроз по степени опасности. Общественно опасной и запрещенной УК 1996 г. является только угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью как преступления против личности (ст. 119). Тогда как в научном и практическом аспектах говорить о характере и степени общественной опасности одного преступления можно только в сравнении с другими преступлениями. В рассматриваемом случае какое-либо сравнение исключается. Необходимо принимать во внимание и то обстоятельство, что угрозы как фактор, создающий опасность для личности, отличаются не только своим содержанием — теми действиями, совершением которых угрожают, но и предполагаемым моментом своей реализации. В этой связи сложно сказать, какая из угроз является более опасной для конкретного лица: угроза насилием в будущем или угроза разглашения позорящих и иных конфиденциальных сведений в настоящем.

Как видно, вопрос о различении вымогательства и шантажа не имеет однозначного решения. Об этом свидетельствует и законодательная практика, которая при решении этой проблемы опирается, скорее, на традиции.

Шантаж как особое имущественное преступление — юридическая конструкция высоко развитого права. Впервые ответственность за шантаж как самостоятельное преступление, отличающееся от вымогательства в собственном смысле слова, была предусмотрена во французском уголовном праве. По закону 1863 г. под шантажом (от франц. chantage) понималось приобретение имущества или подписи на обязательстве по имуществу посредством письменной или устной угрозы позорящих разоблачений и обвинений1. По содержанию угрозы шантаж отличается от вымогательства (extor-sion) и в современном французском уголовном праве. Согласно ст.312-1 УК Франции вымогательство образуют действия, направленные на то, чтобы путем насилия, угрозы применения насилия или принуждения добиться либо подписи, обязательства или отказа от чего-либо, либо разглашения тайны, либо передачи денежных средств, ценностей или любого другого имущества. Тогда как, в соответствии со ст.312-10 УК Франции, шантаж образует действие, направленное на то, чтобы добиться в результате угрозы ог-

1 См.: Жижиленко А.А. Указ. соч. С.156; Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового Уложений. С.273; Фойницкий И.Я. Курс уголовного права: Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные С.247.

314

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

лашения или приписывания таких фактов, которые могут унизить честь и лишить уважения, либо подписи, обязательства или отказа от чего-либо, либо разглашения тайны, либо передачи денежных средств, ценностей или любого другого имущества. Строгого разграничения вымогательства и шантажа придерживается и УК Голландии (ст.ст.317 и 318)1.

Однако взгляд на шантаж как самостоятельное имущественное преступление не получил широкого распространения в законодательной практике зарубежных стран. Так, германское уголовное законодательство традиционно включает шантаж в общее понятие вымогательства. Согласно §253 УК ФРГ, вымогателем признается тот, кто с применением насилия или с угрозой причинения значительного вреда противоправно принуждает другое лицо к совершению какого-либо действия, претерпеванию каких-либо неудобств или к бездействию и тем самым причиняет вред имуществу потерпевшего или другого лица для незаконного обогащения себя или третьего лица. Шантаж охватывается вымогательством также по УК Швейцарии (ст. 156), УК Испании (ст.243).

История российского уголовного права свидетельствует о непоследовательности законодателя при решении вопроса о разграничении шантажа и вымогательства. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. не знало понятия шантажа, и судебная практика того периода подводила последний под вымогательство или мошенничество. Уголовное Уложение 1903 г. наряду с вымогательством (ст.590) установило ответственность за «шантаж» и относило его к самостоятельной группе преступлений, описанных в главе 34 «О банкротстве, ростовщичестве и иных случаях наказуемой недобросовестности по имуществу». Указанное деяние определялось по этому Уложению как побуждение с целью доставить себе или другому имущественную выгоду к передаче имущества или к уступке права по имуществу или к вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу посредством угрозы оглашением вымышленных или истинных сведений: 1) об обстоятельстве, позорящем честь потерпевшего или члена его семьи, хотя бы и умершего; 2) об учинении потерпевшим или членом его семьи, хотя бы и умершим, деяния, наказуемого как тяжкое преступление или преступление; 3) об обстоятельстве, подрывающем торговый кредит потерпевшего (ст.615).

УК 1922 г. строго различал вымогательство в собственном смысле слова как имущественное требование под страхом учинения насилия или истребления имущества (ст. 194) и шантаж, под которым понимал вымогательство, соединенное с угрозой огласить позорящие потерпевшего сведения или сообщить властям о противоправном его деянии (ст. 195). В УК 1926 г. угроза оглашения о потерпевшем позорящих сведений относилась к числу альтернативных конструктивных признаков вымогательства (ст. 174). УК 1960 г. также рассматривал угрозу оглашения позорящих сведений (наряду

1 См.: Уголовный кодекс Голландии. Спб: Юридический центр Пресс, 2000.

315

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

с другими видами угроз) в качестве обязательного признака основного состава вымогательства (ст.ст.95 и 148). Однако Федеральным законом от 1 июля 1994 г. в ст. 148 УК 1960 г. были внесены существенные изменения. Одно из них заключалось в следующем: ответственность за вымогательство, соединенное с угрозой оглашения позорящих сведений о лице или его близких, предусматривалась в части первой указанной статьи, тогда как вымогательство, соединенное с угрозами насилием, повреждением или уничтожением имущества, было выделено во вторую часть этой же статьи.

По нашему мнению, понятие вымогательства, включающее в себя шантаж, более всего согласуется с традициями уголовного права России.

Юридический анализ законодательного определения вымогательства дает основание говорить о нецелесообразности конкретизации в уголовном законе содержания вымогательской угрозы. Такой законодательный прием необоснованно сужает объективную сторону этого преступления. Анализ материалов практики свидетельствует о том, что неправомерные имущественные требования сопровождаются и такими угрозами, которые не названы в ст. 163 УК. Так, по делу Б. было установлено, что обвиняемый — сотрудник уголовного розыска, в ночное время следовал на личной автомашине, нарушил правила дорожного движения, в результате чего совершил наезд на чужой автомобиль, стоящий на обочине дороги. Б. виновным себя в дорожно-транспортном происшествии не признал, стал требовать деньги от другого участника ДТП на ремонт своей поврежденной автомашины, угрожая «подбросить наркотики, оружие, привлечь к уголовной ответственности». Уголовное дело, возбужденное в отношении Б. за превышение должностных полномочий, было впоследствии прекращено за отсутствием состава преступления. Сам Б. привлечен к дисциплинарной ответственности.

З.А.Незнамова справедливо указывает, что диспозиция ст. 163 УК не включает встречающиеся в практике угрозы изъятия, хищения другого более ценного имущества1. Вполне мыслимы и другие виды угроз, которые могут сопровождать необоснованное имущественное требование: угроза похищения человека, угроза неправомерного увольнения, угроза надругательства над телами умерших и пр. Указанные виды угроз способны обеспечить склонение других лиц к определенному поведению, позволяют добиться выполнения необоснованно предъявляемых требований по имуществу. Однако в этих случаях содеянное при всей очевидности его опасности для пра-воохраняемых имущественных интересов не может считаться вымогательством, что позволяет говорить о пробельности уголовного закона.

Для устранения этого пробела В.Н.Куц предлагает изложить в уголовном законе содержание вымогательской угрозы следующим образом: «угроза причинения физического, морального или имущественного вреда потерпевшему или его близким»1. Однако такая формулировка опять-таки не ох-

1 См.: Уголовное право: Особенная часть: Учебник / Отв. ред. И.Я.Козаченко, З.А.Незнамова,

Г.П.Новоселов. С.241.

1Куц В.Н. Указ. соч. СП, 15.

316

Проблемы совершенствования норм об отдельных видах

имущественных преступлений и практики их применения

ватывает всех возможных видов угроз, позволяющих необоснованно добиваться получения имущественной выгоды от других лиц.

С учетом сказанного можно предложить следующий вариант описания рассматриваемого признака объективной стороны вымогательства: «путем угрозы нарушения прав, охраняемых законом интересов либо шантажа». Представляется также целесообразным определить понятие шантажа в примечании к ст.133 (в которой указанная категория впервые упоминается в Особенной части УК РФ) следующим образом: «под шантажом в статьях настоящего Кодекса понимается угроза разглашения соответствующих или не соответствующих действительности сведений, которые лицо стремится сохранить в тайне».

По законодательной конструкции состав вымогательства является «усеченным». Сам факт передачи имущества либо совершения иных имущественных действий в пользу вымогателя или указанных им лиц может иметь место через известное время после совершения преступления, а может вообще не состояться. Получение в результате совершения вымогательства имущественной выгоды или, напротив, неосуществимость устремлений виновного по независящим от него обстоятельствам не оказывают влияния на уголовно-правовую оценку содеянного. Так, суд обоснованно признал оконченным вымогательство, совершенное М. при следующих обстоятельствах. На рынке М. вместе с К. подошел к продавцу мандаринов и потребовал передать ему в течение часа 200 тыс. рублей (декабрь 1994 г.), пригрозив в противном случае взорвать автобус, из которого он торговал. Подошедшие через час к автобусу М. и К. были задержаны работниками милиции1. Как оконченное вымогательство было расценено содеянное Заро-чинцевым, который неоднократно предъявлял в письменной форме требования к Губерману о передаче крупной суммы денег под угрозой убийства, однако каких-либо действий для получения требуемой суммы не предпринял2.

Наличие у вымогательства «усеченного» состава делает невозможным, как правило, покушение на это преступление. Последнее мыслимо лишь в тех исключительных случаях, когда вымогательские требование и угроза не были доведены до адресата по причинам, не зависящим от воли виновного, в том числе в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами (например, неполученное адресатом письменное требование положить в указанном месте определенную сумму денег под угрозой насилия)3.

Исходя из вышеизложенного, а также принимая во внимание, что принуждение совершается не только путем применения насилия и угроз, но и иными незаконными способами, представляется возможным предложить

1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. №3. С. 10. 1См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1993. №11. С.15-16. ! См.: Кочои СМ. Указ. соч. С.242; Куц В.Н. Указ. соч. СП.

317

А. Г. Безверхов

              Имущественные преступления

следующее определение вымогательства: вымогательство, есть принуждение к совершению действия имущественного характера или к отказу от его совершения путем угрозы нарушения прав, охраняемых законом интересов либо шантажа, а равно иным незаконным способом. При этом вымогательство, совершенное с применением насилия, следует считать квалифицированным видом рассматриваемого имущественного преступления.

Целесообразно также в уголовном законе установить ответственность за специальный вид вымогательства, предметом которого является недвижимое имущество. В этой связи предлагаю предусмотреть в УК норму об ответственности за «принуждение к уступке права на недвижимое имущество, совершенное путем угрозы нарушения прав, охраняемых законом интересов либо шантажа, а равно иным незаконным способом». Указанную норму следует структурно выделить в Особенной части УК РФ совместно с предложенной ранее нормой о нарушении права на недвижимое имущество путем обмана или с использованием доверия. Ответственность за эти общественно опасные деяния необходимо дифференцировать по способу посягательства так, чтобы придать принуждению характер квалифицирующего обстоятельства. При этом нарушение права на недвижимое имущество путем обмана или с использованием доверия следует отнести к категории тяжких преступлений, нарушение права на недвижимое имущество путем принуждения — к категории особо тяжких преступлений.

318

Взаимодействие уголовного и частного права

в сфере имущественных отношений