<<
>>

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Важнейшая особенность развития самоорганизующихся систем состоит в чередовании периодов упорядоченности и беспорядка, или хаоса. Порядок в данном случае означает определенное устойчивое состояние системы, в кото­ром ее элементы соединены между собой сложившимися в ходе предыдущей эволюции связями.

Беспорядок, или хаос, напротив, характеризуется разруше­нием этих связей, неустойчивостью, разбалансированностью всей системы, значительными колебаниями и перепадами ее состояния.

Чередование этапов организации и дезорганизации имеет пульсирующий, волновой характер. Периоды доминирующей стохастичности, сильной нерав­новесное™, неустойчивости, возникающие, как правило, в результате усиления разного рода внешних воздействий, сменяются периодами создания новой, бо­лее жесткой социальной структуры, большей упорядоченности, новым вариан­том взаимодействия элементов. Такие периоды самоорганизации общества и есть объективная основа периодичности, цикличности и симметрии процесса в развитии управляемых структур — централизации и децентрализации.

Постоянную смену периодов беспорядка и упорядочения можно найти в жизни практически любого сообщества. Сам процесс упорядочения осуществ­ляется в результате взаимодействия различных видов регуляций. Ярким приме­ром такого взаимодействия является синусоидальный процесс местного управ­ления в России на протяжении длительного исторического периода.

Самоуправление в России как стихийный самоорганизующийся процесс существовало всегда, на всем протяжении ее истории, ибо всегда были местные дела, всегда были особые интересы территориальных общностей, далеко не во всем совпадающие с интересами государства, а следовательно, всегда сущест­вовала и существует потребность в управлении местными делами и в реализа­ции местных интересов. При этом немаловажным обстоятельством является то, что, как и в настоящее время, государство сознательно шло на развитие само-

324

управления в периоды своих кризисов, вызванное необходимостью проведения реформ.

Вместе с тем история России свидетельствует, что попытки решить эту задачу с помощью централизованной структуры власти и управления без учета естественной самоорганизации обречены на провал.

Наглядной иллюстрацией волевого подхода является десятилетие так на­зываемого переходного периода в нашей стране. Оно, это десятилетие, не при­несло сколько-нибудь значительных результатов в части изначально постав­ленной задачи преодоления отчуждения населения от власти, а власти от насе­ления. Причиной тому, по мнению многих уже упомянутых авторов, является слабость и некомпетентность руководящих органов, неразработанность теории социального управления. C этим, пожалуй, можно согласиться, но аргументы, которые выдвигают авторы в подтверждение своих выводов часто страдают од­нобокостью и находятся в лоне все того же рационалистического подхода.

Показательной в этом отношении является статья В.А. Ядова «Россия как трансформирующееся общество: резюме многолетней дискуссии социологов»[CLXXI]. Он пишет: «человеческая история перестает быть естественно-историческим и становится социально-историческим процессом. Это означает, поясняет автор, что в наше время решающую роль приобретают факторы субъектные, то есть способность социальных субъектов (от рядовых граждан до национальных пра­вительств и международных акторов современной истории) реагировать на внутренние (в рамках данных обществ) и внешние (со стороны миросистемы) вызовы, упреждать или сдерживать нежелательные и опасные тенденции при­родных, социальных, экономических или политических сдвигов и содейство­вать желательным». То есть автор усматривает исключительную социально­субъективную регуляцию и фактически отрицает роль социально-объективной. Но здесь же оговаривается, обращая внимание на то, что эти действия часто «приводят к неожиданным незапланированным последствиям». Такие неожи-

325 данные последствия, по нашему мнению, неизбежны, если действия акторов противоречат процессам социальной самоорганизации.

В качестве примера, якобы подтверждающего его точку зрения, автор при­водит многие страны и регионы, в частности Японию и Китай, которые «осу­ществляют модернизацию вовсе не тем путем, как это «предписывает» идеаль­ная европейско-американская модель» и добиваются успеха. Но не об обратном ли говорит этот пример? Не является ли этот пример подтверждением того, что успех возможен лишь в том случае, если действия социальных акторов нахо­дятся в форватере социально-объективной регуляции. Ни Япония, ни Китай, ни многие другие страны, «осуществляя модернизацию, не брали в готовом виде образцы ни в Европе, ни в той же Америке, а шли своим путем, на основе соб­ственных природно-климатических, исторических, этнических, культурных и т.д. особенностей и традиций.

Иначе пошло развитие в России. Здесь вновь, как и прежде, возобладала, говоря словами Ф. Хайека «преступная самонадеянность», воля политических акторов, направивших развитие как раз по пути, который «предписывает» иде­альная европейско-американская модель. В соответствии с этой моделью вво­дится и институт местного самоуправления.

Но социальные институты не создаются посредством декретирования. Они возникают сами из потребности в них со стороны общества. Местное само­управление в России, в нынешней его форме, было введено законодательно без учета потребности в нем населения сел и городов. Причина его срочного введе­ния была проста и понятна. Среди атрибутов демократии, таких как рыночная экономика, многопартийность, альтернативные выборы органов власти, мест­ное самоуправление занимает одно из почетных мест. А коль скоро мы заявили о себе как о стране, вставшей на путь демократии и стремящейся в общеевро­пейский дом, то надо было предъявить как входной билет весь набор демокра­тических атрибутов. Этот набор, как известно, в нашем законодательстве уже полностью представлен.

326

В том, что касается местного самоуправления, то уже более 150 законода­тельных актов, принятых органами государственной власти, составляют его нормативную базу.

В настоящее время в парламенте России рассматривается проект нового Федерального Закона «Об общих принципах организации мест­ного самоуправления в Российской Федерации». Этот проект больше соответ­ствует реальности, чем ныне действующий Закон. Но и он не избежал искусст­венных заимствований из чужой социально-политической практики.

Несмотря на обилие нормативных документов, сделать вывод о том, что «местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно, а его органы не входят в систему органов государственной власти»1 и что это «само­стоятельная и под свою ответственность деятельность населения по решению непосредственно или через органы местного самоуправления вопросов местно­го значения, исходя из интересов населения, его исторических и иных местных традиций»1, очевидно, нельзя.

Была ли потребность у общества в местном самоуправлении в такой по­становке? Результаты нашего исследования свидетельствуют однозначно: такой потребности не было и нет до сих пор. Более того, население городов и сел, в своем большинстве, практически ничего о местном самоуправлении не знает, законодательство не изучало и участвовать в управленческой деятельности не желает. Это данные многократных исследований в различных городах и весях Сибирского региона. Не считаться с этим фактом нельзя.

Была ли потребность в местном самоуправлении в указанной формулиров­ке у региональных органов государственной власти? Тоже следует сказать: «нет», ибо самостоятельность местных органов власти, определенная Консти­туцией, при их финансово-экономической несостоятельности приводит к слож­ности и запутанности взаимоотношений как по вертикали — с органами госу­дарственной власти субъекта Федерации, так и по горизонтали — с предпри­ятиями, организациями, расположенными на территории муниципального обра-

1См.: Конституция Российской Федерации. Ст.12. - M.: ИНФРА-М — Норма, 1996. - С.7.

327

зования. Таким образом, местное самоуправление в том виде, в каком оно пред­ставлено в Конституции РФ и Федеральном Законе «Об общих принципах ор­ганизации местного самоуправления в Российской Федерации», очень напоми­нающем соответствующее положение Европейской Хартии местного само­управления, есть чужеродное тело, имплантированное из иной политической культуры и, естественно, отторгаемое живым социальным организмом.

Вместе с тем, демократическое развитие действительно немыслимо без ме­стного самоуправления. Ждать, когда население востребует его или само орга­низует какие-то формы власти, неразумно и нереально. Исторический опыт по­казывает, что население быстро самоорганизуется, когда центральная власть проявляет несостоятельность. Причем эта самоорганизация, как правило, быва­ет направленной против центральной власти. Примеров, начиная от Смутного времени и до событий 1917 г., Гражданской войны в истории России предоста­точно. Все эти события заканчивались установлением жесткой государственной власти, неукоснительным подчинением периферии центру.

Здесь нам бы хотелось еще раз возразить В.А. Ядову. По его мнению, об­щество современного типа Gesellschaft (по Теннису) полностью утратила черты свойственные Gemeinschaft (общине). Причем среди утраченных свойств об­щинного устройства называются: «человечность непосредственных взаимоот­ношений, вера в идеалы, локальность и т.д.». Здесь просматривается явная идеализация общинного устройства. Изучение жизни русской крестьянской общины позволяет однозначно сказать, что отношение в ней строились не столько на «человечности» и «вере в идеалы», сколько на объективной необхо­димости членов общины друг в друге для выживания. Это типичная механиче­ская солидарность (по Дюркгейму), основанная на сходстве членов сообщества. Потребность друг в друге приводит к выработке правил совместного прожива­ния, устойчивых стереотипов и норм поведения.

1См.: Федеральный Закон “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации”. Ст. 2. - M.: Изд-е Гос. Думы, 1995. - С. 5.

328

Согласно учению Ф. Тённиса, различия между общиной и обществом оп­ределяются типами воли. Тип воли в свою очередь определяет тип связи: сущ­ностная воля (Wesenwill) - связана с эмоциональными, аффективными, полуин- стинктивными влечениями и побуждениями, как бы толкает человека к дейст­виям, направляя его изнутри, например, материнская любовь.

Избирательная или рассудочная воля — предстает в формах «умышленности», то есть деятель­ности, которая благодаря мышлению предстает как цель действий, например, торговля как вид деятельности. На базе естественной воли существует община, на базе рассудочной — общество. C этим выводом нельзя не согласиться, но лишь как с идеальной моделью. Реальность всегда иная. Невозможно предста­вить, чтобы в общине люди руководствовались только эмоциями, а в обществе только рассудком. Всегда есть и то и другое при доминировании одного из ти­пов воли. Если согласиться с тем, что общинный тип отношений окончательно ушел в прошлое, то тогда надо признать, что человек полностью переродился, превратился в бездушного робота и на его поведение не действуют никакие эмоции. Но это не так. Территориальная общность как раз и сильна соседством, всей совокупностью социальных связей, всем тем, что мы называем социокуль­турной регуляцией. Общинный характер отношений внутри местного сообще­ства, особенно это касается России и сибирской ее части, никогда не исчезал, менялись лишь формы, обуславливаемые внешней средой.

Что касается внешней среды (имеется ввиду государственная сфера), то она в течение последних столетий принципиально не изменилась. Огромность территории России, компактное проживание различных этносов, ее населяю­щих требовали установления жесткой вертикали власти. Даже в советский пе­риод, несмотря на провозглашенное федеративное устройство, фактически Рос­сия была унитарным государством. Все вопросы: и общегосударственные, и местные — решались в центре или с разрешения центра. Народ традиционно уповал либо на царя, либо на генерального секретаря, как уповает сейчас на президента.

329

Менталитет народа, сложившийся в течение столетий, быстро не меняется. Это та доминантная сила, которая определяет характер социальных отношений и всю структуру государственного устройства. Несмотря на различия в толко­вании понятия «менталитет» все авторы сходятся в том, что в его основе лежат архетипическое своеобразие народа, а также то, что Ф. Теннис называл Wesen- will (естественная инстинктивная воля).

Та или иная форма власти, особенно на местном уровне, может быть ус­тойчивой только в том случае, если она воспринимается населением. Если же искусственно навязанная форма местным сообществом не воспринимается, то она постепенно преобразуется в соответствии с требованиями объективной ре­альности. Так было с земством. Известно, что земство как институт местной власти создавалось на базе так называемой общественной теории местного са­моуправления, а к концу своего существования оно уже отвечало всем услови­ям государственной теории. Советы, воспринявшие эту форму преобразованно­го земства, юридически и фактически были нижним звеном вертикали государ­ственной власти. Надо признаться, что именно такая форма воспринималась народом. Напомним мысль С.М. Соловьева, который утверждал, что всякая но­вая эпоха получает своё питание от эпохи только что перед ней выработавшей­ся. То есть при всём желании центра отречься от советской власти, её суть ещё долго будет проявляться в реальной практике.

Еще недавно местные проблемы поручалось решать местным советам. Но поскольку они не имели для этого достаточной ресурсной базы, партийные ор­ганы побуждали предприятия и организации, находящиеся на территории сове­та, выделять необходимые средства для благоустройства, а также брать под свою ответственность строительство и эксплуатацию учреждений соцкультбы­та, оказывать шефскую помощь школам, детским домам и т.д. То есть, хотя ме­стные советы и не имели так называемой муниципальной собственности, мате­риальные ресурсы, находящиеся в распоряжении предприятий, учреждений и организаций, использовались на благо проживающего здесь населения. Реаль­ная власть, как известно, находится в руках тех, кто имеет реальные рычаги

330

власти — материальные, финансовые и другие ресурсы. Этими ресурсами об­ладали крупные, особенно так называемые градообразующие предприятия. Ме­стные советы обладали властью фиктивно.

Новое законодательство, казалось бы, привело все в порядок. Местное са­моуправление определено в качестве полноправного носителя власти, осущест­вляющего её от имени населения на территории муниципального образования. Но эта власть сейчас, как и прежде, не имеет реальных рычагов власти — дос­таточных материальных и финансовых средств, чтобы исполнять возложенные на нее полномочия. Следовательно, она, как и прежде, попадает в зависимость и от предприятий и организаций, расположенных на территории муниципаль­ного образования, и от органов государственной власти субъекта Федерации. Это еще одна реальность, с которой нельзя не считаться. Продекларированная независимость местного самоуправления — не более чем фикция.

Существует, как известно, еще с XIX в. общепризнанная государственная теория местного самоуправления, которая сохраняет местные органы власти в структуре государственных органов. Фактически в нашей стране это так и есть, но юридически местное самоуправление самостоятельно. Реально сегодня воз­можны два варианта развития. Первый, предполагающий самостоятельность местного самоуправления, требует обеспечения самодостаточности муници­пальных образований. Это означает, местное сообщество должно иметь воз­можность решать все свои проблемы внутри своей территории. Но это далеко не всегда возможно. Районы создавались без учета экономической самодоста­точности. При единой государственной собственности в этом не было нужды. Сейчас такая нужда появилась. Следовательно, необходимо принципиально из­менить ныне существующую территориальную основу муниципалитетов. Предлагаемая новым проектом Закона двухуровневая структура вряд ли решит эту проблему, обеспечит самодостаточность. Главное здесь руководствоваться не волей политических акторов, а естественной таксономией, сложившейся системой социокультурных связей.

331

Другой путь связан с возвратом к государственной теории местного само­управления. Идти по этому пути, значит внести соответствующую поправку в Конституцию Российской Федерации, касающуюся ст. 12, а вслед за этим от­корректировать все законодательство на местном уровне, сделать его соответ­ствующим реальности.

Процесс становления и развития местного самоуправления будет занимать достаточно большой исторический период и должен пройти все необходимые этапы. Здесь хотелось бы еще раз напомнить слова Г. Спенсера о том, что про­цессы роста и развития могут быть остановлены или расстроены, но не могут быть ускорены искусственным путем[CLXXII].

332

<< | >>
Источник: Новокрещёнов Александр Васильевич. Самоорганизация территориальных общностей как основа становления и развития местного самоуправления. Диссертация. Екатеринбург - 2003. 2003

Еще по теме ЗАКЛЮЧЕНИЕ: