<<
>>

Виды оценки. Синкретизм и критичность

Оценки аргументации могут относиться к различ­ным ее аспектам. Логико-гносеологическая оценка ар­гументационной конструкции состоит в характеристи­ке составляющих ее суждений (тезиса и посылок) как истинных или ложных, сомнительных или вероятных, а ее логической формы как правильной или неправиль­ной (при этом те или иные шаги демонстрации могут характеризоваться как правомерные или неправомер­ные).

Гносеологическая оценка аргументационной конструкции касается также ее имплицитных дополне­ний, которые, как и явно представленные суждения, рассматриваются реципиентом в качестве истинных, ложных или проблематичных. Логико-гносеологичес- кой является и оценка аргументации в плане ее соотве­тствия требованиям рациональности (нарушением этих требований является, например, наличие излишних посылок или звеньев в доказательстве).

Другой вид оценки аргументации - прагматическая оценка. Она заключается в определении соответствия компонентов аргументационной конструкции интере­сам или потребностям реципиента, аргументатора или третьей стороны, возможности использования содержа­щейся в аргументационном тексте информации в этих интересах.

Эмоционально-рефлексивная оценка аргументации достигается в результате рефлексии реципиента над пе­реживаниями, которые вызывает данная аргументация в нем самом или в других людях. Этот вид оценки мо­жет включать также предположение об эмоциональном плане возможного восприятия аргументации той или иной аудиторией, а также о «движениях души» самого аргументатора. Эмоционально-рефлексивную оценку следует отличать от непосредственно эмоциональной, которая дается в ситуации «преобладания эмоций над разумом» и обычно представляет собой смешение раз­ных видов оценки.

Этическая оценка аргументации - это, во-первых, оценка аргументации в целом или отдельных ее компо­нентов как этически приемлемых или неприемлемых, во-вторых, оценка использования (актуального или возможного) данной аргументации в некоторой аудито­рии как действия, соответствующего императивам нравственности или противоречащего им, и, в-третьих, оценка моральных последствий принятия или отверже­ния аргументации.

Эстетическая оценка аргументации и аргументаци­онного текста может учитывать как «красоту речи», так и логическую стройность мысли. Эстетика языка не обязательно предполагает наличие риторических «ук­рашений». Уместность и допустимость подобных средств зависит как от рассматриваемого предмета, так и от особенностей коммуникативной ситуации. Такого рода оценка во многом определяется вкусами реципи­ента.

Отметим, что эмоционально-рефлексивную, прагма­тическую, этическую и эстетическую оценки следует отличать от гносеологической оценки такой аргумента­ционной конструкции, которая содержит в себе сужде­ния о чувствах, о целесообразности совершения опреде­ленных действий, о нравственности или об эстетичес­ких качествах какого-либо предмета.

B зависимости от области использования аргумента­ции, последняя подвергается преимущественно тому или другому типу оценки. Например, попытка дать эти­ческую оценку доказательству теоремы, скорее всего, вызовет недоумение, однако эстетическая оценка дока­зательства считается вполне уместной. Политическая аргументация редко оценивается с точки зрения эстети­ки, но неизбежно подвергается прагматической оценке, которая может быть дополнена этической и эмоцио­нально-рефлексивной оценками. Ha статус несомненно присутствующей во всех сферах аргументации может претендовать лишь логико-гносеологическая оценка.

Правомерно ли ожидать, что «образцовый» реципи­ент даст аргументации оценки всех перечисленных ви­дов? Ha этот вопрос следует ответить отрицательно. Как правило, аргументация получает один или два ви­да оценок. У человека, знакомого с проблемами аргу­ментации лишь по учебным пособиям, ориентирован­ным прежде всего на логику, и по исследованиям того же рода, может сложиться впечатление, что «образцо­вый» реципиент вообще ограничивается оценкой лишь логико-гносеологического аспекта аргументации, а принятие во внимание прочих ее аспектов способно лишь запутать человека и помешать ему адекватно оце­нить аргументационную конструкцию.

Данное мнение глубоко ошибочно.

Аргументация, будучи средством коммуникации, затрагивает разные стороны человеческой лиНности, разные планы мировосприятия, порой - и интересы че­ловека. Рефлексия над этими воздействиями, выражае­мая в оценках, отличных от логико-гносеологической, может быть значима ничуть не менее, чем определение логических достоинств аргументационной конструк­ции и соответствие содержащихся в ней суждений действительности. Поэтому идеал реципиента предпо­лагает способность дать аргументации тот вид оценки, который уместен в заданных обстоятельствах. Источ­ником искажений и дефектов в оценке аргументации становится смешение различных видов оценки, подме­на одного из них другим. Например, оценка истинности тезиса на практике нередко подменяется рассмотрени­ем его с точки зрения пользы или вреда. «Образцовый» реципиент - не бесчувственный субъект, но человек, способный к критическому анализу, необходимому для того, чтобы, оценивая аргументацию в различных пла­нах, отделять один план от другого, осознавать, что эс­тетическая оценка отличается от логической, а прагма­тическая от эмоционально-рефлексивной.

Процессы, протекающие в современной культуре, несут новые вызовы способности человека рационально воспринимать и оценивать информацию. «Восприятие информации, передаваемой через аудиовизуальные средства, существенно иное, чем восприятие смыслов, передаваемых посредством текста, - пишет В.А.Лекто- рский. - Именно последний всегда был главным спосо­бом существования того, что Поппер называет «объек­тивным знанием». K знанию, зафиксированному в тексте, можно отнестись рефлексивно, критически- отстраненно, что гораздо труднее сделать по отноше­нию к устной речи или изображению. Недаром лишь появление письма сделало возможным возникновение философии и науки. Если верно, что аудиовизуальная культура вытесняет сегодня культуру книжную (и во­обще текстовую), TO это должно иметь далеко идущие последствия» (68, с. 5-6).

Препятствия рефлексивно-критическому восприя­тию аргументации нередко создаются самим аргумен- татором.

Напомним, что в роли аргументатора может выступать не только индивид, но и «команда», за кото­рой стоит коммерческое учреждение, политическая партия, религиозная организация и т.д. B интересах «заказчика» или «исполнителя» аргументационное воздействие строится в расчете на синкретическое вос­приятие реципиентом. Наиболее наглядно эффекты последнего проявляются в комбинированных формах воздействия, сочетающих тексты (в том числе обоснова- тельно-мотивационные) с визуальными изображения­ми. Постоянное совершенствование техники такого ро­да воздействий, осуществляемых прежде всего через те­левидение, создает новую ситуацию для тех, чьей мис­сией является подготовка человека к критическому восприятию и анализу поступающей информации.

Именно такого рода задачу ставят перед собой препо­даватели «неформальной логики» и «критического мышления». Осознание недостаточности разрабатывае­мых этими дисциплинами средств для эффективной ин­формационно-логической защиты человека в эпоху электронных СМИ в драматической форме выразил Н.Постмэн. Будучи убежденным, что в условиях изоби­лия информации человеку требуется серьезная подго­товка в области «критического мышления», без чего OH будет так же уязвим для деспотов и мошенников, как и тот, кто лишен доступа к информации, Н.Постмэн утве­рждает, что времена, когда такая подготовка могла ос­новываться на логике, риторике и семантике, ушли в прошлое, так как печатное слово вытеснено на перифе­рию культуры, а электронное изображение занимает в ней центральное место (cM.:180, р. 12).

Человека имеет смысл учить отличать истинные суждения OT ложных лишь в том случае, если ему при­дется иметь дело с такими суждениями. Однако в рек­ламе суждения встречаются столь же редко, сколь и непривлекательные люди, а потому вопрос об истиннос­ти или ложности просто не возникает. «Например, те­левизионная реклама Макдональдса, - пишет Н.Пост- мэн, - не есть последовательность проверяемых, логи­чески упорядоченных суждений. Это драма, а если хо­тите, мифология, повествующая о красивых людях, продающих, покупающих, поедающих гамбургеры и находящихся на грани экстаза оттого, что им так повез­ло.

Это суждение? Оно истинно или ложно? Я полагаю, такие вопросы неприменимы к миру визуальных изоб­ражений. Можно любить или не любить телевизионную рекламу, но невозможно опровергать ее. И поскольку это так, изменилась не только символьная арена рекла­мы, но, что тоже важно, аналогичное произошло с сим­вольной ареной политики и политической информа­ции» (180, р. 13). Описывая ситуацию, когдателевизи- онное изображение оказывается несравненно более важным, чем политическая аргументация и обсужде­ние существа дела, он заключает: «Мы больше не гово­рим о том, чтобы снабдить студентов техническим ап­паратом, с помощью которого они могут раскрывать неправомерные допущения, неудовлетворительно представленные факты, логические ошибки и даже де­магогические обобщения. Мы говорим о том, как по­мочь студентам защитить себя от нового вида эпистемо­логии, от нового вида дискурса - по существу, от куль­туры, которая близка к тому, чтобы «заразвлекать» са­му себя до смерти» (180, р. 18).

Н.Постмэн - один из множества авторов, привлека­ющих внимание к серьезной проблеме качественного изменения форм представления информации и необхо­димости качественного изменения в средствах их ана­лиза и оценки. Тем не менее указанные им обстоятель­ства не должны служить основанием для отказа от тра­диционных способов критического анализа и оценки аргументации. Проблема, скорее, состоит в том, чтобы, используя эти способы и накопленный опыт в качестве основы, адекватно реагировать на меняющуюся ситуа­цию, разрабатывая новые средства и накапливая но­вый опыт. При этом необходимо учитывать различие в ролях изготовителя информационно-аргументацион­ного продукта и его реципиента. Если первый заведо­мо ориентирован на понижение уровня рациональнос­ти и критичности реципиента и говорить с ним о клас­сических идеалах аргументации было бы наивно, то критико-аналитический подход к информационному продукту в интересах реципиента отнюдь не лишен смысла.

3.4.Логико-гносеологическая оценка аргументации

Перейдем к более подробному рассмотрению логи­ко-гносеологической оценки аргументации: она может быть более или менее детальной, принимать во внима­ние аргументацию в целом или отдельные ее компонен­ты, основываться на глубоком понимании или на пове­рхностном взгляде.

Идеал реципиента предполагает способность как к общей, так и к детальной оценке ар­гументации.

Первый шаг в выработке подобной оценки - создание «логической картины» аргументационной конструк­ции. Примеры подобных «логических картин» дают ар­гументационные карты текстов, используемые в первой главе этой книги. Составление подобной карты предпо­лагает прежде всего выявление тезиса, оснований (по­сылок) и логической связи между ними. Необходимы ли человеку познания в области логики для создания логи­ческой картины или аргументационной карты? Для от­вета на этот вопрос вернемся к абстрактному примеру, приведенному в начале второго параграфа.

Реципиент Pl, утверждая «Н. совершенно прав. Обс­тоятельства А, B и C действительно имеют место, и от­сюда мы обязаны сделать вывод, что Ф», дает верную оценку аргументационной конструкции, построенной H., если А, B и C действительно имеют место, а из соот­ветствующих утверждений действительно следует Ф. Заметим, что Pl не употребляет таких терминов, как «посылки», «тезис», «логическое следствие», И, ВОЗ­можно, даже не знаком с соответствующими понятия­ми логики. Тем не менее его оценка аргументации поз­воляет утверждать, что логическая картина «увидена» им верно. Отсутствие специальных логических знаний не исключает умения человека адекватно оценить эпис­темологический статус аргументационной конструк­ции, «распознать» содержащиеся в ней суждения как истинные, ложные или проблематичные, определить, правомерен ли переход от посылок к заключению. Пла­тоновские диалоги демонстрируют, с каким успехом Сократ выявляет логико-гносеологические дефекты в рассуждениях своих оппонентов, не пользуясь при этом логической терминологией, которая в эпоху Сократа еще и не была разработана. Сказанное никоим образом не означает, что изучение логики бесполезно для совер­шенствования человека как реципиента аргументации, развития способности к ее анализу и оценке.

Условием правильной оценки аргументационной конструкции является ее понимание. Проблемам адек­ватного понимания аргументации в философии и логи­ке уделялось немало внимания начиная с древности. При этом большое значение придавалось разработке практически ориентированных рекомендаций. Вопро­сы уточнения значения терминов и способы избежания двусмысленностей рассматриваются в «Топике» Арис­тотеля. B определенном смысле аналогичными вопро­сами занимались представители индийской философ­ской школы Ньяи, разработавшие учение о правильном ведении дискуссии.

C задачей уточнения смысла, вкладываемого в те или иные слова или выражения «отправителем инфор­мации» вообще и аргументатором в частности, мы стал­киваемся повсеместно. Если есть такая возможность, предусмотрительный реципиент спрашивает у самого аргументатора, что именно тот имел в виду. Когда та­кой возможности нет, прибегают к другим средствам. Допустим, аргументатор жил в другую эпоху, когда смысл терминов из рассматриваемого аргументацион­ного текста отличался от того, который они имеют се­годня. Если реципиент «прошедшей сквозь века» аргу­ментации - добросовестный исследователь, он учтет это обстоятельство и, обратившись к документам эпохи или к соответствующим исследованиям, выявит изна­чальный смысл аргументации. Следует подчеркнуть, что в данной ситуации речь идет скорее о «смысле эпо­хи», чем об «авторском смысле» терминов.

Возможность установить изначальный смысл аргу­ментации имеется далеко не всегда. Тем не менее соот­ветствующие аргументационные блоки и их составляю­щие могут «запечатлеваться» в сознании реципиента и использоваться им. Допустимо ли в таких случаях да­вать логико-гносеологическую оценку аргументацион­ной конструкции? Ответ на этот вопрос должен быть по­ложительным. При этом необходимо отдавать себе от­чет в том, что оценивается, строго говоря, интерпрета­ция изначальной авторской аргументации и эта интер­претация может оказаться не единственной.

Традиционно предварительная работа, которую ре­комендуется провести для оценки аргументации, включает следующие моменты. Во-первых, нужно удостовериться, что ясен смысл понятий, употребляе­мых в процессе аргументации. Во-вторых, необходимо выяснить «количество» тезиса, т.е. установить, идет речь об одном предмете, или о всех без исключения предметах данного класса, или не о всех а о некоторых (большинстве, многих, почти всех, нескольких и т.п.). В-третьих, следует определить модальность тезиса, то есть установить, утверждает ли он действительное на­личие некоторого положения дел или только возмож­ность. Эти требования естественным образом могут быть распространены и на посылки аргументации.

Прежде чем оценить тезис, необходимо удостове­риться в истинности посылок. Какие рекомендации имеются на этот счет? B традиционных руководствах внимание сосредоточено на научных компонентах аргу­ментации, вследствие чего способы оценки доводов пов­седневной, философской, политической или деловой ар­гументации просто выпадают из поля зрения. Стандарт­ная схема различает лишь следующие виды посылок ар­гументации, совпадающие с видами оснований доказа­тельства. K ним относятся, во-первых, удостоверенные единичные факты (в качестве примеров указываются статистические данные о населении, территории госу­дарства, количестве вооружения, свидетельские пока­зания, подписи лица на документе, научные данные, научные факты); во-вторых, определения понятий, со­держащихся в аргументации; в-третьих, аксиомы и постулаты; в-четвертых, ранее установленные законы науки и доказанные теоремы (см., напр., 38). Подобная трактовка оснований аргументации, восходящая к ха­рактеристике оснований доказательства А.Ф.Асмусом (в работе «Учение логики о доказательстве и опровер­жении»), в тех или иных вариантах воспроизводилась и развивалась в публикациях 80-х годов.

Такая типологизация оснований, вполне уместная в анализе аргументации и доказательства в точном естест­вознании, не лучшим образом подходит для того, чтобы иметь дело с аргументацией в гуманитарных науках, в аргументации повседневной, политической, деловой и т.д. Один из недостатков такого подхода - его «внелич- ностный» характер, обусловленность строением науч­ных текстов и структурой объективированного знания при игнорировании деятельности человека (аргумента­тора и реципиента) как субъекта познающего, наблюда­ющего, исследующего, принимающего решения.

Впоследствии логики стали объяснять специфику гуманитарных наук широким использованием наряду с доказательством так называемой недоказательной ар­гументации и не полностью опровергающей критики, отмечая, в частности, использование в философии аргу­ментации с неполностью обоснованными посылками (см.: 53, с. 199-201).

Для подходов «неформальной логики» характерно то, что в центр внимания здесь помещается человек, осуществляющий эту оценку. Так, решение вопроса об истинности посылок рекомендуется принимать после того, как собраны все, какие только возможно собрать, существенные факты, относящиеся к данным посыл­кам, и информация, свидетельствующая в пользу посы­лок, сопоставлена с той, которая дает повод сомневать­ся в них. B качестве основных источников знания, необ­ходимого для гносеологической оценки посылок, вы­ступают такие, как собственный опыт человека, личное наблюдение и свидетельство авторитета. Именно такой подход представляет В.Греннэн (162, р. 9). Опора на личный опыт, подчеркивает он, особенно часто^споль- зуется в случаях, когда требуется оценить аргумента­цию, касающуюся наших личных интересов. Допус­тим, некто говорит вам: «Некоторые курсы, предлагае­мые в вузе, полезны, так что прохождение их не будет пустой тратой времени». Вы можете принять эту по­сылку как истинную, потому что сами прошли полез­ный курс в вузе или имеете информацию о полезных курсах из вторых рук. Роль личного наблюдения пояс­няется так. Иногда мы не знаем, является ли утвержде­ние истинным, сомнительным ИЛИ ЛОЖНЫМ, HO в состо­янии лично выяснить этот вопрос. Например, кто-то го­ворит вам: «Профессор Далл очень скучный преподава­тель, поэтому вам не следует записываться на какой- либо из его курсов». Чтобы оценить эту аргументацион­ную конструкцию, можно провести собственное иссле­дование, спросив студентов, учившихся у профессора Далла, не находят ли они его занятия скучными. A луч­ше всего посетить несколько занятий профессора само­му и решить этот вопрос (cM.:162, с. 9). Подобные мето­ды оценки аргументации рекомендуются, как правило, в ситуациях принятия решений.

И все же в большинстве случаев человек решает воп­рос об истинности того или иного утверждения, основы­ваясь на свидетельствах, предположениях и суждениях других людей, которые являются в данном отношении авторитетными. Большая часть знаний, которые мы имеем, получена из книг и разнообразных средств ин­формации. Ho из этих же источников человек получает дезинформацию. Проблема состоит в том, чтобы отли­чить источники информации, дающйе подлинное зна­ние, от тех, которые вводят в заблуждение. При этом ре­комендуется иметь в виду следующее. Во-первых, авто­ритет - это эксперт, а не субъект власти. Если вы не вполне знакомы с предметом, о котором идет речь, вы не можете определить, кто является авторитетом, а кто нет. Иногда авторитет определяет сообщество — напри­мер, присуждая ученую степень. Во-вторых, в каждой области имеются противоречия, поэтому даже величай­шие эксперты не могут считаться заведомо говорящими истину. Постарайтесь определить причины этих разно­гласий, «взвесьте» их, и таким образом вы сделаете ваш собственный вывод более основательным или воздержи­тесь от него. В-третьих, авторитет в одной области не яв­ляется признанным авторитетом в другой. Игроки в бейсбол, которые хотят, чтобы мужчины пользовались определенным лосьоном после бритья, не должны всерь­ез приниматься как авторитеты. Высокое мастерство иг­рока и знание бейсбола не обеспечивают его информаци­ей о лосьонах и не развивают способностей идентифика­ции лучших лосьонов после бритья. В-четвертых, люди считаются авторитетами, если они были очевидцами ка- ких-либо событий. Чтобы решить, может ли данный че­ловек быть авторитетом в этом смысле, необходимо сле­дующее: 1) установить, мог ли он действительно наблю­дать это событие; 2) найти, если это возможно, других свидетелей и сравнить информацию, полученную от них; 3) удостовериться, говорят ли они правду. B общем случае оценка суждений о подобных событиях достаточ­но сложна. Историки, имеющие дело с событиями дале­кого прошлого, сталкиваются с особыми трудностями, каких не имеют детективы, расследующие недавно со­вершенное преступление (cM.:162, с. 10-11).

Рекомендации, подобные вышеизложенным, имеют широкую сферу применения. Дальнейшее расширение

этой сферы, предполагающее охват большего числа об­ластей и ситуаций оценки аргументации, требует неко­торой корректировки и дополнения этих рекомендаций.

Прежде всего обратим внимание на следующее. Сталкиваясь с задачей оценки некоторого утвержде­ния, человек далеко не всегда ограничивается обраще­нием к собственному опыту, проведенному лично наб­людению или авторитету. Значительную роль играет мобилизация накопленных знаний, где составляющие, полученные из собственного опыта и из авторитетных источников, переплетены столь тесно, что порой невоз­можно отличить их друг от друга. Опыт, наблюдения, переживания, эксперименты оказываются концепту­ально нагруженными; источником концептуальных компонентов явились авторитеты, в непогрешимости которых человек не сомневался, когда получал от них знания; кроме того, концептуальный аппарат мог быть разработан, а результаты наблюдений могли быть полу­чены в процессе собственной теоретической деятельнос­ти субъекта оценки, а эта деятельность не может быть сведена к опыту, наблюдению или получению знаний от авторитета; следует учитывать также и то, что ис­тинность многих положений науки устанавливается или подтверждается в ходе эксперимента.

Логико-гносеологическая оценка аргументационной конструкции предполагает также оценку тезиса. При этом реципиент может принимать во внимание связь тезиса с посылками, но может и не делать этого, оцени­вая тезис сам по себе, независимо от посылок. Возмож­на ситуация, когда тезис оценивается как истинный, но при этом обосновывающая роль посылок отрицается.

B случае, когда тезис оценивается независимо от по­сылок, способы и проблемы его оценки те же, что и спо­собы и проблемы оценки посылок. Если же оценка те­зиса зависит от оценки посылок, существенной стано­вится квалификация логической связи между посыл­ками и тезисом и установление соответствия реально имеющейся логической связи той, которая заявлена ар- гументатором. B детальной логико-гносеологической оценке аргументации выявление характеристик реали­зованного в ней рассуждения, включающее вопрос о со­ответствии действительной и заявленной связи компо­нентов, необходимо даже в том случае, когда вопрос об истинности тезиса решается независимо от вопроса об истинности посылок. Выявление характера логической связи между суждениями, входящими в состав аргу­ментационной конструкции, предполагает использова­ние реципиентом имеющихся в ёго распоряжении логи­ческих знаний и восполнение недостатка таких знаний логической интуицией.

Общие принципы оценки аргументации не дают представления о специфике аргументационных форм, используемых в той или иной области. Задача выявить именно те черты философской аргументации, которые отличают ее от типичных процедур рассуждения в эм­пирических науках и математике, была поставлена в книге Дж.Пассмора «Философское рассуждение». От­мечая, что способы рассуждения в философии, как и в других науках, подразделяются на дедуктивные и ин­дуктивные (и в этом плане философская аргументация не представляет из себя чего-то особенного), этот иссле­дователь настаивает на существовании специфических способов организации дедуктивных рассуждений, ха­рактерных именно для философских текстов. «По сво­ей формальной структуре философское рассуждение де­дуктивно, — утверждает Дж.Пассмор. — Ho рассужде­ние может отличаться не только своей формальной структурой. Например, процесс проверки гипотезы весьма отличается от алгебраического доказательства, хотя в обоих случаях рассуждение носит дедуктивный характер. Весь вопрос в том, имеют ли или могут ли иметь философские рассуждения особенности, которые отличают их от типичных процедур рассуждения уче- ного-экспериментатора или от типичных процедур рас­суждения математика. C логической точки зрения они не представляют сколько-нибудь значительного инте- peca, однако, имея знание об их отличительных особен­ностях, мы уже не обязаны будем однозначно квалифи­цировать философское рассуждение как рассуждение, основанное на опыте, либо как рассуждение математи­ческое» (96, с. 10).

Типичные философские рассуждения, рассматрива­емые этим исследователем, являются «вторичными» в том смысле, что представляют собой критику ранее приведенных рассуждений, содержат возражения на них. B этом смысле можно утверждать, что речь идет о некоторых типичных для философии формах логико­гносеологической оценки аргументации.

Прежде всего Пассмор выделяет такую характерную для философии форму рассуждения, как «опровергаю­щее вразумление». Необходимость «вразумления» оп­ределяется тем, что философы традиционно делают очень широкие обобщения, относящиеся к огромному количеству фактов, и при этом рискуют упустить из ви­ду простые и привычные вещи. B этих случаях философ нуждается в своеобразном «напоминании-вразумле- нии». Например, заявляя, что слова - это имена, фило­соф не обращает внимания на то, что союзы и артикли представляют собой примеры слов, не являющихся именами. Указание на эти примеры будет для него вра­зумлением. A когда философ утверждает, что значение слова есть способ его употребления, он упускает из ви­ду, что бывают и неверные употребления слов, а потому также нуждается в соответствующем вразумлении. «С формальной точки зрения, - пишет Дж.Пассмор, - вра­зумление подобно фальсификации гипотезы: суждение отвергается на том основании, что приводит к явно ложным следствиям, - например, из него следует, что «the» является именем или, как в логическом атомизме Рассела, что «это» является именем собственным. Од­нако вразумление не является родом эмпирического (experimental) рассуждения, поскольку... для нахожде­ния фактов, используемых для опровержения, не тре­буется никаких специальных экспериментов или наб­людений» (96, с. 12). Дж.Пассмор признает, что «вра­зумляющие опровержения» используются в любых на­уках и в повседневной жизни, ибо люди могут забывать или не замечать каких-либо хорошо известных фактов. Однако философы, считает он, отличаются особой за­бывчивостью, - может быть, потому, что факты, забы­ваемые ими, так хорошо известны, что уже не воспри­нимаются в качестве фактов. Вместе с тем посылки «оп­ровергающих вразумлений» не относятся к числу суж­дений, с которыми человек привык иметь дело в повсед­невной жизни. Они напоминают не столько о том, что человек знал, а после забыл, сколько о том, чего он раньше не замечал, а теперь должен заметить.

Следующая процедура, часто встречающаяся в фи­лософском рассуждении, - вербальный анализ, кото­рый может предполагать обнаружение скрытых двус­мысленностей. Эта процедура используется в разных областях, однако именно в философии она занимает вы­дающееся место. Типичная ситуация, рассматриваемая Пассмором, - когда в результате анализа смыслов неко­торого предложения мы приходим к двум возможным его интерпретациям, в одной из которых это предложе­ние выглядит тривиальным, а в другой - не является очевидно истинным. Пример - возможные интерпрета­ции предложения «все преследуют свои собственные интересы». Если под «преследованием интересов» по­нимается «делать то, что приносит выгоду в смысле приобретения разного рода собственности», то выше­приведенное суждение может быть опровергнуто указа­нием на случаи, когда люди действуют иначе. Если же под «преследованием интересов» имеется в виду «де­лать то, в чем вы заинтересованы» (в широком смысле слова «заинтересованность»), то даже о человеке, иду­щем на смерть за идею, можно сказать, что он преследу­ет свои интересы, поскольку заинтересован в этой идее. B этом случае суждение «все преследуют свои собствен­ные интересы» становится тривиальным. «Метод ана­лиза, состоящий в распутывании различных смыслов и особенно разводящий тривиальный и нетривиальный смыслы, является типичным философским методом», - утверждает Пассмор (96, с. 16). He удивительно, что стратегия выявления двусмысленностей часто оказыва­ется эффективной для реципиента, оценивающего фи­лософское рассуждение.

K формам «типично философского» рассуждения Пассмор относит и так называемый аргумент бесконеч­ного регресса. B данном случае реципиент обращает внимание на следующее обстоятельство: для объясне­ния того факта, что ряд вещей имеет общее свойство, используется указание на то, что эти же вещи имеют не­кое другое общее свойство, однако это «последующее» сходство, по существу, не объясняет «предшествующе­го», не превращает его из «непостижимого» в «постиг­нутое ».

Именно в таком духе интерпретируется известное возражение Парменида в одноименном платоновском диалоге, имеющее принципиальное значение для вос­приятия платоновского учения об идеях. Возражение Парменида против этого учения состоит в следующем. Учение об идеях предполагает, что сходные вещи обяза­ны своим сходством причастности к некой общей идее, общему для них образу. Так, великие вещи являются таковыми благодаря их причастности к идее великого. Однако, поскольку сама эта идея сходна с вещами, об­разом которых она является, следует допустить также существование новой идеи - общей для вещей и их пер­вой идеи: «окидывая духовным взором» как «само ве­ликое» , так и великие вещи, человек обнаруживает еще некое «единое великое», благодаря которому первая идея великого сходна со «своими» вещами. «Итак, от­кроется еще одна идея великости, возникающая рядом с самим великим и тем, что причастно ему; а надо всем этим опять другая, благодаря которой все это будет ве­ликим. И, таким образом, каждая идея уже не будет у тебя единою, но окажется бесконечным множеством» (102, 132b).

Пассмор признает, что указание на бесконечный рег­ресс или любая другая форма философского «вразумле­ния» (то есть, по сути, логико-гносеологическая оценка аргументации философа) не могут обеспечить построе­ния «целостного философского взгляда». Они лишь указывают, что то или иное конкретное объяснение или предложенный критерий не выполняют задачу, ради которой они были выдвинуты, и в лучшем случае помо­гают увидеть границы объяснений и критериев.

Воздавая должное серьезному исследованию Пас­смора, следует подчеркнуть, что и «бесконечный рег­ресс», и «самоопровержение» (понимаемое как обвине­ние в противоречии самому себе), и «отнесение к кате­гории» , и другие приемы аргументации, на которые об­ращает внимание данный автор, используются не толь­ко в философии, но и в других областях знания. Тем не менее изучение конкретных примеров употребления этих приемов в философии необходимо для понимания особенностей аргументационно-оценочной работы с фи­лософским текстом.

3.5.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Виды оценки. Синкретизм и критичность: