Особенности Китайско-конфуцианской цивилизации в период правления Маньчжурской династии Цин.

Китайско-конфуцианская цивилизация (Китай, Корея, Вьетнам).В 16 в. – наиболее населенная и богатая часть мира, примерно 23% всего населения земного шара. Внешней социальной ценностью конфуцианства было государство.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КИТАЙСКОГО ОБЩЕСТВА в XVII—XVIII вв.

После маньчжурского завоевания характер социально-экономиче­ского строя Китая ни в области аграрных отношений, ни в сфере город­ской экономики не претерпел кардинальных изменений. Как и в мин­ском Китае, пахотные земли делились на две категории: гуань (чинов­ничьи) и минь (народные). К категории минь принадлежало более трех четвертей всего пахотного фонда Китая.

Основой социальной и экономической жизни в деревне являлась китайская форма общины, представлявшая собой разновидность азиат­ской общины. Она покоилась на совместной собственности на землю, а ее членов объединяли родственные связи. Земли, находившиеся в об­щей собственности, в основном не обрабатывались совместно, а сдава­лись в аренду членам общины или жителям соседних деревень. Доход от сдачи земли в аренду принадлежал всему коллективу общинников.

На характер использования доходов от общинной земли нередко указывало само название той или иной формы коллективного земле­владения. В китайской деревне, например, были распространены «учи­лищные» земли, доход от которых шел на содержание деревенской школы. «Храмовые» земли использовались для оплаты религиозных церемоний в деревенском храме предков, «благотворительные» — предназначались для помощи наименее обеспеченным членам общины и т.д. Перечисленные земли в соответствии с нормами обычного права запре­щалось продавать и сдавать в аренду без согласия всех общинников.

Наличие коллективной земельной собственности, получившей осо­бенно широкое распространение в районах к югу от Янцзы, сплачивало общину, сдерживало рост социальной дифференциации. Помимо кол-лёктивногоПвЖаденйя пахотной землей общины контролировали невоз­деланные угодья, лесные или неудобные для обработки земли. Если коллективный труд по обработке земли, находившейся в общем владе­нии, не был распространен, то коллективная деятельность по поддер­жанию в порядке систем искусственного орошения была характерна для большинства районов Китая.

Помимо коллективного владения землей в общине существовало индивидуальное землевладение. Эти земли разрешалось продавать и сдавать в аренду, однако обычное право обязывало землевладельца предварительно заручиться согласием других членов общины и предло­жить землю для покупки, сначала кому-нибудь из их числа. В деятель­ности этого института проявлялись владельческие притязания общины на индивидуальное землевладение и стремление сохранить в неприкос­новенности земельный фонд общины в целом.

Другой важной чертой китайской общины являлись родственные отношения, объединявшие обычно всех жителей деревни. Основной формой родственных связей продолжала оставаться патронимия (клан), представлявшая из себя группу родственных семей, происходившйЗГ'бт одного предка и придерживавшихся экзогамии. Деревня могла быть населена одной патронимией, как в районах к югу от Янцзы, или не­сколькими, что было свойственно Северному Китаю. Общинно-клано­вые отношения являлись ядром всей социально-экономической и политической жизни в китайской деревне и оказывали весьма сильное влия­ние на формирование в ней социальных конфликтов.

Основной формой эксплуатации в деревне была аренда-издольщна. В том случае, когда арендные отношения возникали внутри общин­ного коллектива, они часто маскировались принадлежностью и эксплуа­татора и эксплуатируемого к одной патронимии. Нередко (особенно в южных районах) роль арендодателя играл могущественный клан, эксплуатировавший более слабую общину.

Родственные связи, которым сопутствовал культ общих предков, получали воплощение в религиозных церемониях и верованиях. Цент­ром этой религиозной деятельности были деревенские храмы, в кото­рых и проводились церемонии, посвященные духам предков. В храме нередко содержались записи по истории патронимии, документы, отра­жавшие экономическую жизнь общины. Здесь собирались наиболее влиятельные члены общины, храмы также являлись своеобразными руководящими органами отрядов деревенской самообороны. Эти отря­ды предназначались для защиты деревни от посягательств других об­щин или нападений разбойников.

Класс эксплуататоров в китайской деревне распадался на две ос­новные группы. Первую составляли нетитулованные землевладельцы, происходившие по преимуществу из разбогатевших общинников, пере­шедших от самостоятельной обработки земли к сдаче ее в аренду. В ряде случаев, эксплуатируя труд арендаторов, эти землевладельцы продолжали сами с помощью членов семьи обрабатывать часть принад­лежащей им земли. По образу жизни они мало отличались от основной массы крестьян-собственников.

Вторая группа деревенского господствующего класса — это земле­владельцы, принадлежавшие к образованной части китайского общест­ва и обладавшие учеными званиями, а в некоторых случаях чинов­ничьими рангами. Это были также выходцы из общин (чаще, конечно, из могущественных патронимии), которым удалось получить образова­ние и сдать экзамен на получение ученого звания, открывавшего в ста­ром Китае путь к чиновничьей карьере. Их называли «шэньщи» и их образ жизни, поведение и одежду характеризовали серьезные отличия от основной массы сельского населения. Подобно нетитулованным зем­левладельцам, образованные помещики сдавали принадлежавшую им землю (также относившуюся к категории минь) в аренду.

Несмотря на родственные связи, нередко объединявшие представи­телей господствующего класса и крестьян-арендаторов, эксплуатация в деревне была весьма суровой. Арендная плата в зависимости от типа аренда колебалась от 30 до 70% урожая. Наиболее распространена была аренда-испольщина, при которой крестьянин отдавал 50% уро­жая. Кроме того, практиковались чрезвычайно обременительные залоги за взятую в аренду землю и подношения землевладельцам при заклю­чении арендного договора.

Господство среднего и мелкого землевладения, существование до­вольно широкоого слоя крестья-собственников – наиболее важная черта широкого строя Китая в цинский период. Большинство сельских эксплуататоров владели 50—100 му земли (3—6 га), а крестьяне имели в среднем 10—20 му (0,6—1,2 га). Крупные землевладения, на­считывавшие сотни или тысячи му, были исключением и не определяли характер аграрных отношений. Сельские эксплуататоры нередко вы­ступали в роли ростовщиков. Ростовщическая эксплуатация наряду с арендой являлась вторым важнейшим источником обогащения дере­венских верхов.

Самостоятельным крестьянам принадлежало более половины па­хотной земли, их хозяйства наиболее широко были распространены в Северном Китае. В целом аграрный строй Китая в XVII—XVIII вв. был отмечен натуральным характером и соединением домашней про­мышленности с земледелием.

Тяжелым бременем на крестьянское хозяйство ложились различ­ные налоги и повинности. Основным являлся введенный в первой поло­вине XVIII в. единый подушно-поземельный налог, величина которого исчислялась в зависимости от количества и качества земли, находившейся во вла­дении. Вносить налог за принадлежавшую им землю были обязаны все категории землевладельцев, включая сельских эксплуататоров. Шэньши освобождались лишь от трудовых повинно­стей в пользу казны.

Часть земель принадле­жала императорской фами­лии, маньчжурской аристо­кратии, офицерам и солда­там маньчжурских войск.

В цинском Китае была распространена еще одна форма казенного (чиновничьего) землевладения — земли военных поселений, которые обрабатывались воинами пограничных гарнизонов. Доход от этих зе­мель шел на их содержание.

Итак, основой аграрных отношений в Китае в период нового вре­мени продолжали оставаться общины «азиатского» типа, основанные на родственных связях и коллективном землевладении. Им принадле­жала подавляющая часть пахотного земельного фонда страны. Про­цесс социальной дифференциации, свойственный внутренней жизни этих общин, приводил к образованию на одном полюсе землевладения тех членов общины, которые самостоятельно не работали, а сдавали землю в аренду, а на другом — крестьян, полностью или частично лишенных земли. Эти явления на протяжении правления цинской ди­настии так и не привели к разложению общинной организации и формированию господствующего над ней крупного частного землевла­дения. Сравнительно незначительная часть пахотных земель находи­лась непосредственно в ведении государства и была предназначена для содержания клана верховного правителя, офицеров и солдат, входив­ших в «восьмнзнаменные» войска и принимавших участие в завоева­нии Китая.

В организации городского ремесла на протяжении XVII—XVIII вв. не произошло значительных сдвигов. Мелкие торговцы и ремесленники составляли основную долю городского населения. Они объединялись в корпоративные организации (хан). Раздельные корпоративные объеди­нения для торговцев и ремесленников не стали господствующим типом социальной организации в стране, ремесленник, как правило, являлся и продавцом собственной продукции, что свидетельствовало о незавершившемся процессе отделения торговли от ремесла.

Корпорации китайских ремесленников и торговцев, обладавшие правами внутреннего самоуправления, являлись по существу организа-ция1^и, предназначенными для сбора налогов в пользу казны. Частное ремесло, именовавшееся, как и частное землевладение, «минь», было придавлено многочисленными налогами и повинностями. Подобно кре­стьянину частный ремесленник был обязан нести трудовые повинности в пользу государства. Он был беззащитен перед властями, наделанны­ми правом привлечь мастера из самой отдаленной провинции к работе на казенных предприятиях, расположенных в столице. Нередко лишь на дорогу уходило несколько месяцев. Цинские власти осуществляли мелочный и придирчивый контроль над частным ремеслом, стремились перераспределить его доходы в свою пользу. Практиковались принуди­тельные закупки продукции по ценам значительно ниже рыночных.

Правительство продолжало руководствоваться традиционной кон­цепцией, согласно которой земледелие являлось основным, а торговля и промышленность вспомогательным занятием населения. При этом процветающий предприниматель и купец рассматривались властями не в качестве опоры трона, а скорее как нежелательные и опасные для государственной власти элементы. Такое пренебрежительное (и вместе с тем настороженное) отношение к промышленникам и торговцам было возможно потому, что в Китае, в отличие от Европы, не сложился осо­бый правовой статус города, превращавший его в автономный центр политической власти. Управление городом возлагалось на чиновников, назначавшихся центральным правительством и являвшихся столь же всесильными в городе, как и в деревне. Пренебрежительное отношение к частной торговле и ремеслу было связано также с тем, что правители Китая опирались на развитый казенный ремесленный сектор, что по­зволяло им не зависеть от частного ремесленного производства. Казен­ные предприятия существовали в самых различных отраслях производства и обеспечивали маньчжурский двор, высшее чиновничество, армию.

В условиях социально-экономического строя, господствовавшего в цинском Китае, ни имущество, ни сама жизнь ремесленника и торговца не были обеспечены законом. Это обстоятельство самым серьезным об­разом препятствовало становлению капиталистических отношений в китайском обществе.