5.7. Критерии стабильности правовой системы

В течение всей своей истории человечество вначале инстинктивно, а затем сознательно искало механизмы сохранения стабильности своих систем. Стабильная система есть своеобразный идеал общественного устройства, который постоянно привлекает внимание и теоретиков, и практиков.

Борьба традиции и реформы, статики и динамики всегда определяла пути развития права. По мере усложнения общественной жизни поиск факторов устойчивости становится проблематичным. Приходится с сожалением признать, что стабильность не является признаком права, иначе пришлось бы каждый нормативно-правовой акт считать заведомо стабильным. В связи с этим трудно согласиться с теми авторами, которые полагают, что стабильность является одним из важнейших компонентов любого государства, сущностной характеристикой его политико-правового режима. Переходные условия функционирования государства и права опрокидывают этот стереотип.

Н. Винер писал: «Мы погружены в жизнь, где мир в целом подчиняется второму закону термодинамики: беспорядок увеличивается, а порядок уменьшается». И тем не менее даже в переходный период, когда энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность доказывать наличие некоторой стабильности.

Понятия «стабильность» и «устойчивость» активно используются в нормативно-правовых актах[3]. При этом научные разработки указанных понятий находятся на недопустимо низком уровне. Определения стабильности и устойчивости права отсутствуют в учебных изданиях по теории государства и права, в энциклопедических словарях, а также в большинстве научных работ, посвященных изучению правовой действительности. Авторы коллективной монографии «Концепция стабильности закона» ограничили свое внимание разработкой стандарта стабильности именно этого нормативно-правового акта. На различных этапах переходного периода у представителей официальной власти и отдельных ученых появляется соблазн поспешного признания, что стабильная правовая система уже сложилась. В частности, в одной из работ 2000 г. Э.С. Юсубов заключил: «Сегодня в Российской Федерации нет объективных факторов, способных породить социальный конфликт в обществе, столкнуть интересы различных политических сил»[1].

Углубление знаний о закономерностях функционирования правовой системы требует определения круга тех необходимых и достаточных критериев, при которых правовая система может быть признана завершенной, целостной, стабильной. Это знание важно для определения моментов начала и окончания переходных процессов в праве, обоснования вопроса логической завершенности той или иной правовой системы, улучшения структуры и механизма функционирования данной системы.

Стабильность правовой системы складывается на основе совокупного действия нескольких условий. Потенциальные возможности правовой системы могут дать высокий эффект не порознь, а в совокупности. Исходя из этого, при оценке показателей стабильности правовой системы должен использоваться комплексный подход. Необходимо разработать комплексную, интегральную модель, включающую наиболее ценные показатели, характеризующие стабильность правовой системы и ее компонентов в отдельности.

Стабильность правовой системы — величина многоплановая, учитывающая как правовые, так и неправовые основы.

Другой концептуальной идеей, позволяющей адекватно объяснить феномен стабильности правовой системы, является идея ее целостности. Когда посредством системообразующих связей единичное объединяется в целое, то возникает устойчивость системы, существование которой становится условием нераздельного внутреннего единства и стабильности правовой действительности. Системность в праве как фактор устойчивости способствует складыванию правового строя целостного во всем многообразии своих проявлений. Естественно, что вести речь о стабильности можно только в отношении целостных правовых систем, т.е. систем, достигших качественной определенности, зрелости своих типологических черт, упрочения связей между компонентами, их полного самопроявления в рамках данной формы развития.

Наконец, важно предварить анализ критериев стабильности правовой системы акцентом на ее уровневое состояние. Каждый компонент правовой системы имеет то или иное значение для нормального функционирования права и в этом своем качестве может быть истолкован как определенное условие стабильности правовой системы в целом. Стабильно функционировать может  та правовая система, все компоненты, связи и отношения которой отвечают необходимым, предопределяемым данной системой требованиям. Компоненты такой системы должны находиться в отношениях согласованного соответствия. Разнообразие уровней, составляющих правовую систему, делает необходимым изучение стабильности не только правовой системы в целом, но и отдельных ее компонентов.

Характеристика стабильности права зачастую ограничивается в научной литературе указанием на некое идеальное состояние — «совершенство», «полную гармонию», «оптимальность».

В связи с высказанным пожеланием обратимся к требованию обеспечения согласованности и непротиворечивости права. Заметим сразу, что выполнение данной задачи в принципе невозможно. И тем не менее правовая система может признаваться стабильной, если присущие ей противоречия не умаляют органическое единство, целостность системы, качественную определенность ее типологического содержания.

Согласованность между компонентами правовой системы и ее соответствие среде прогрессивных общественных отношений — необходимые условия жизнеспособности права, достижения оптимальных форм управления усложняющимися процессами. В основу устойчивости определенной модели правопорядка необходимо заложить поддержание целостности каждой из правовых подсистем, образующих гипостазийный комплекс, их взаимную совместимость в данных пространственно-временных границах.

Правовая система федеративного государства включает в себя правовые подсистемы Федерации и ее субъектов. Их соподчинение, логическая взаимосвязь призваны обеспечивать стабильность правовой ситуации и, в конечном счете, — устойчивость самой Федерации. Чтобы не разрушать действующую систему источников права, каждый вновь принимаемый правовой акт должен соответствовать нормативно-правовым актам большей юридической силы. Он должен согласовываться и с действующими правовыми актами такого же уровня (приниматься одновременно с внесением всех необходимых изменений в действующие нормы права).

Процесс последовательного преодоления противоречий, диспропорций и иных несоответствий в праве в юридической литературе последних лет принято называть «гармонизацией права»[2]. Использование термина «гармонизация» вызывает возражение не столько потому, что понятие гармонии более свойственно сфере искусства, архитектуры, нежели юриспруденции. Главное возражение состоит в том, что гармония в праве как устранение всех и всяких противоречий невозможна. Можно говорить лишь о достижении пропорционального, равномерного, сбалансированного развития правовой системы, когда в ней становится ведущим и продолжительным состояние относительного единства, соответствия сторон противоречия. Кроме того, термин «гармонизация права» представляется излишним в сравнении с уже введенными в научный оборот понятиями «унификация» и «специализация» права.

Унификация права являет собой такое упрощение нормативно-правового материала, при котором создается система, отличающаяся не горизонтальными напластованиями различных норм, а иерархической системой источников, соподчиненных по вертикали, где верховенство принадлежит закону.

И.Н. Сенякин, посвятивший данной проблематике ряд своих исследований, называет унификацию права «одним из способов интегративности, комплексности законодательства как в целом, так и в рамках отдельных отраслей»[1]. Но что мешает расширить рамки понимания данного универсального способа? Будет уместным говорить об унификации правовой системы и как о способе упорядочения ее компонентов и связей. Посредством унификации могут решаться задачи накопления однотипных правовых установлений при одновременном преодолении их множественности и взаимного дублирования. Процесс унификации правовой системы призван координировать правообразование и правореализацию, устраняя разобщенность между ними, способствуя синхронному действию всех структурных компонентов правовой системы. В результате довольно низким становится вес декларативных норм в праве, преодолевается рассинхронизация между юридическими и моральными нормами, правовая система освобождается от неадаптируемых зарубежных правовых моделей.

Процессу стабилизации унификация и специализация права придают свойство гибкости, делают его динамичнее. На базе осуществленных унификации и специализации права в стабильных условиях возможна широкомасштабная кодификация права. Лишь устойчивые, дифференцированные правовые акты есть смысл объединять в новое правовое единство с помощью кодификации.

Среди основных показателей стабильности правовой системы можно назвать полноту и завершенность ее структуры, отвечающей принципам определенного конституционного строя. Только с созданием необходимого набора компонентов и их интеграцией утверждается новая правовая система. Чтобы данная правовая целостность достигла в своем развитии зрелости и завершенности, ей нужна полнота юридических средств воздействия на общественные отношения, требующие правовой регламентации. Достаточная для стабильного существования полнота правового регулирования совсем не означает отсутствие в нем пробелов[1]. Право в принципе не может быть беспробельным, поэтому для стабильности правовой системы достаточно обеспечить полноту исходных правовых принципов и норм, достаточных для регламентации наиболее важных общественных отношений. Это предполагает юридическое оформление ясной, развернутой стратегии развития общества в стабильных условиях, закрепление правовых статусов субъектов права, выравнивание их прав и обязанностей. Полнота правовой системы не означает избыточности. В стабильный период компонентный состав правовой системы должен оставаться обозримым и достаточным для правового воздействия на общественную жизнь.

Важнейшим средством и основой организации правовой системы, обеспечения ее устойчивости является нормативность, выработанная человеческим опытом в качестве правил поведения субъекта в различных сферах жизнедеятельности общества. Нормативность явилась ответом на нестабильность развития, которая поначалу инстинктивно ощущалась людьми, а затем была осознана обществом. Возникновение социальных норм выражало потребность общества в самоподдержании, самоорганизации, самовыживании, которые невозможны без определенной стабильности общественных взаимосвязей. Человеческое общество опробовало действие разных социальных регуляторов, прежде чем сформировался принципиально новый, несравненно более мощный и стабильный регулятор, который включал в себя комплекс юридических средств и обладал более значительным потенциалом регулятивной энергии. Возникновение права свидетельствовало о пополнении арсенала средств, необходимых для устойчивости развития. Правовая нормативность способствовала самосохранению человеческих сообществ, утвердила единообразную и твердую основу общественной жизни. Без нее человечество впало бы в катастрофический хаос, истребило бы себя. С помощью правовой нормативности неопределенно долгое время обеспечивалось воспроизводство отношений однородного типологического характера. Твердость и надежность правопорядка были призваны убедить субъектов права в том, что данные институты и отношения созданы навечно. Таким образом, нормативность выступает необходимым условием придания стабильности, как самой правовой системе, так и объектам ее воздействия.

Нормативно моделируя поступки людей в интересах сохранения данной системы отношений, право придает общественным связям необходимую устойчивость. Закрепление правовых статусов субъектов права, этих статичных, устойчивых, юридических основ социальных интересов, обеспечивает массовость и регулярность (многократную повторяемость) общественных отношений. Чем стабильнее регулярность в повторении действий, тем стабильнее социальный порядок, тем ниже энтропия. Снижение социальной энтропии, по меткому замечанию И. Пригожина, ведет к повышению уровня организации, а следовательно, к росту интеграции в обществе. Можно сказать, что нормативный порядок характеризует степень отклонения действий людей от случайного и противоправного состояния.

Нормативно-правовое воздействие, преследующее задачу стабилизации и упрочения сложившихся форм поведения, должно быть единым и непрерывным. Стабильной правовой системе необходимы юридические условия, обеспечивающие ее единство и взаимосогласованность. К таким условиям можно отнести: общие цели развития правовой системы; единообразные стандарты и принципы правового воздействия; согласованные процедуры принятия правовых актов; действенный механизм реализации права, в том числе его зашиты; преобладание процесса интеграции правового регулирования над процессом дифференциации.

В стабильных условиях любая подлинно правовая норма должна быть реализуема. Это требование предполагает наличие отлаженных процедур реализации установленных норм права, достаточную обеспеченность нормативно-правовых актов ресурсами. Устойчивый процесс правореализации сводит к минимуму декларативность права и видит его смысл в действии, механизме практической реализации правовых норм и установок. Разрыв между материальным правом и его организационно-процессуальной стороной должно рассматриваться как недопустимое явление.

Обобщая собственно юридические условия складывания стабильной правовой системы, можно заключить, что основными чертами последней являются правопорядок и законность. Они — наиболее общие показатели стабильности правовой системы. Правопорядок и законность характеризуют правовую ситуацию с точки зрения ее упроченности, уравновешенности, устойчивости. Общественные отношения в условиях правового порядка протекают в рамках закона, а не за пределами установленных правил и процедур. Действия людей, приводящие к разрушению имеющегося конституционного строя, являются вредными и своевременно пресекаются. Правовые нормы действуют в полном объеме в пределах всей территории страны. Подобные границы законности позволяют ограничивать произвол граждан и должностных лиц действенным социальным контролем.

Правовой порядок предполагает контроль не только за развитием общественных процессов, но и за применяемым государственным насилием. Ш. Эйзенштадт отмечал, что «воссоздание относительно стабильной социальной организации требует восстановления контроля над агрессией»[1]. Способность государственной власти принимать и проводить в жизнь свои решения, не прибегая к открытому и массовому насилию, обеспечивает устойчивость и легитимность существующих политической и правовой систем. Поэтому трудно согласиться с О.В. Мартышиным, который писал в 1996 г.: «В наших условиях пора создавать в стране эффективно действующую полицейскую систему. Она неизбежно будет далека от совершенства, но зато создаст реальную основу для укрепления элементарного правопорядка, восстановления утраченного контроля государства над обществом, борьбы с преступностью и коррупцией в особенности»[2]. Стабильное функционирование правовой системы только в том случае представляется оправданным, когда социальная ситуация вводится в контролируемые государством правовые рамки, исключающие массовые произвол и незаконное своеволие с чьей-либо стороны. Реальность законности содействует укоренению стереотипа отношения к правопорядку как выражению справедливости. Нравственность права означает, что оно должно соответствовать нормам общественной морали, отражать идею справедливости, свободы и равенства, гуманизма и ответственности, общественной и личной безопасности. В противном случае «порядок» оборачивается установлением диктатуры, а искусственная стабильность открыто противостоит общественному прогрессу. Стабильность в условиях авторитаризма означает консервацию общественной жизни, она поддерживается государственным насилием и доступными диктаторскому режиму пропагандистскими средствами. При таких условиях о переходе к демократии уже не вспоминают ни в широких слоях населения под страхом наказания, ни тем более на официальном уровне.

Существенной обобщающей характеристикой стабильной правовой системы является ее эффективность. Стабилизация общественной жизни невозможна без эффективности правового воздействия на нее со стороны эффективной же правовой системы. Но можно ли эффективность считать признаком одних только стабильных правовых систем? Если нет, то в чем заключается эффективность нестабильных, в частности переходных правовых систем? Ранее  внимание  исследователей  сосредотачивалось  на   изучении   отдельных, частных аспектов эффективности права, преимущественно эффективности правовых норм[1]. В наши дни проблема эффективности права, а тем более эффективности правовой системы замалчивается. Видимо потому, что действующая в переходный период система правового регулирования испытывает глубокий кризис. Вместе с тем системное видение правовой действительности предполагает изучение эффективности правовой системы в целом, иначе трудно будет объяснить, почему нормы, обладающие социальной ценностью и техническим совершенством, не применяются. Сосредотачивая прежде внимание на довольно узком понятии эффективности правовой нормы, авторы игнорировали комплексный подход, требующий рассматривать эффективность как свойство не отдельных норм, а их систем.

Проблема эффективности должна изучаться не только применительно к отдельным компонентам, но и к правовой системе в целом. И это оправдано тем, что эффективность правовых комплексов не может познаваться на основе анализа какого-нибудь одного показателя или параметра. Эффективность социального действия правовой системы обеспечивается целостным взаимодействием правовых подсистем, каждая из которых играет собственную роль в достижении конечного социального результата. Данным рассуждениям противоречит позиция В.И. Никитинского, который предлагал отличать эффективность самой нормы права от эффективности механизма ее действия[2]. Системные связи между компонентами правовой реальности при таком подходе не учитываются. Норма права рассматривается в качестве самодостаточного правового явления, в то время как она лишь одно из звеньев механизма правового регулирования. Точка зрения В.И. Никитинского ведет к отрыву нормы права от регулируемых ею общественных отношений. Правовая норма вне механизма ее действия может восприниматься как мертворожденный продукт и не будет представлять практического интереса. Только совокупный анализ состояния позитивного права, юридической практики и правосознания позволяет правильно судить об эффективности правового воздействия на общественные отношения.

Высказанные в литературе соображения относительно главного критерия эффективности права можно сгруппировать в три позиции: 1) эффективность есть достижение поставленной цели (данной позиции придерживается большинство авторов); 2) эффективность права — это результативность правового воздействия (В.А. Козлов, В.А. Федосова); 3) эффективность права предполагает полезность и экономичность правового воздействия (Л.С. Явич, А.С. Пашков, Ф.Н. Фаткуллин).

Возражений не вызывает лишь то, что проблему эффективности права невозможно охарактеризовать исключительно с юридической стороны. Право призвано воздействовать на общественные сферы, поэтому критерии эффективности права не охватываются непосредственно самим содержанием права. В.А. Федосова полагает иначе, относя эффективность правовых норм к их внутренним качественным свойствам[1]. В этом случае любые нормы права и иные средства юридического воздействия на общественную жизнь надо признавать изначально эффективными. К сожалению, это не соответствует правовой реальности. Эффективность не становится внутренним свойством (атрибутом) правовой системы даже в стабильный период ее существования.

Если исходить из превалирующей концепции эффективности права как соотношения между результатом его действия и целью правового предписания, то критерием эффективности (мерилом, эталоном оценки) может быть только цель. Заметим, что нормы права, имеющие строго юридические цели, отсутствуют. Это значит, что эффективность права ставится в зависимость от идеологических пристрастий конкретного этапа развития общества. Но социальные интересы, которые отражаются в целях, весьма изменчивы и могут неадекватно осознаваться идеологами. Определяющее значение с точки зрения качества правового порядка приобретает социальное содержание целей, ибо от него зависит характер согласования поведения людей и устойчивость такого согласования. Если цель будет определена в ущерб интересам основной массы населения, действие нормативно-правовых актов окажется эффективным применительно к достижению планируемой цели, но социально вредным. Цель, не адекватная объективным потребностям общества, может привести к неэффективности правовой системы.

Связывая эффективность права с достижением целей, которые ставятся перед правовой системой, авторы оказались перед довольно сложным вопросом наполнения понятия цели права конкретным содержанием. Это потребовало разработки специальных методик относительно дифференцированной группы идеологических целей (ближайших, промежуточных, конечных, прямых и косвенных) с бесчисленными оговорками об учете характера идеологической функции государства. Если к этому добавить, что обществу далеко небезразлично, какими средствами, за счет каких издержек достигаются соответствующие цели и что между целями нередко возникают правовые коллизии, то становится очевидным, что рассмотрение целей в качестве надежного критерия эффективности правовой системы в научном плане бесперспективно.

Рассмотрим второй из традиционно называемых критериев — результат правового воздействия. Авторы, ратующие за признание данного критерия, ссылаются на то, что термин «эффективность» употребляется в русском языке в значении результата, следствия чего-нибудь, как синоним слова «действенность». Поэтому эффективность в праве органически связана с результативностью, действенностью определенных юридических мер. Но и в этом случае возникает необходимость сопровождать теоретическую конструкцию массой оговорок оценочного характера (o том, например, какой по своему характеру должна быть результативность права). Нередко эффективность действия права по качественному состоянию объекта правового регулирования определить невозможно, поскольку некоторые виды правовых норм вообще не предполагают наступления какого-либо материального результата. Конституционное право изобилует нормами, результаты реализации которых не поддаются какому-либо эмпирическому учету (и не только потому, что они проявляют свою действенность через довольно продолжительный период времени после вступления в силу). Осуществление правовых норм-принципов не может быть исчерпано конкретным, отдельным действием, поскольку они не указывают конечного, очерченного определенными параметрами, результата. Поэтому в деятельности субъекта права не всегда наблюдается момент, когда можно определенно констатировать достижение результата правового воздействия. В уголовном и административном праве неприменение норм как раз и будет свидетельствовать об эффективности данных отраслей права, ибо правовое требование в данном случае реализуется без сбоев. Напротив, систематическая реализация нормы посредством правоприменения не обязательно свидетельствует о ее эффективности. Таким образом, сводить эффективность права ко всем реально наступившим изменениям и последствиям нельзя, потому что таковых вообще может не наступить.

В связи с рассмотрением результатов правового воздействия стоит обратить внимание на жесткую зависимость результативности одного компонента правовой системы от других ее компонентов. Американский правовед А. Уотсон полагает, что «если поступки участников отношения соответствуют эталону поведения, установленному в правовом акте, последний можно считать эффективным, если не соответствует — неэффективным»[1]. Его точка зрения не учитывает системных связей права, а именно того обстоятельства, что один и тот же нормативно-правовой акт в одних конкретно-исторических условиях может быть надлежащим образом обеспечен государством, а потому эффективен, а в других — нет. Эффективность правовой системы с чисто юридической и специально-правовой стороны характеризуется безотказной и слаженной «работой» всех ее компонентов, взаимодополняемостью всей цепи юридических средств.

Наконец, полезность и экономичность права также называются в литературе критериями эффективности права. Полезность при этом понимается как эквивалент оптимального, положительного, благотворного правового воздействия на общество, а экономичность как фактическая величина произведенных для реализации права затрат. При этом, в случае превышения величиной затрат ценности результата и наступлении вредных побочных последствий, норма объявляется неэффективной. Так, Ф.Н. Фаткуллин и Л.Д. Чулюкин понимают эффективность права как максимально положительную полезность действия правовых норм при наименьших социальных издержках[2]. В данном случае понятие эффективности права фактически подменяется понятием «социальная ценность права». Однако вполне допустима ситуация, когда, например, в силу обострившейся военно-политической обстановки в стране правовая система, обладающая социальной ценностью, оказывается неэффективной.

Представляется, что эффективность права выражается главным образом в показателях, характеризующих отсутствие или наличие правового порядка в обществе. Поэтому можно предложить следующее определение эффективности правовой системы: это способность правовой системы удовлетворять потребности общества в социально-справедливом правопорядке. Следовательно, критерием эффективности правовой системы можно считать факт наличия или отсутствия правового порядка, удовлетворяющего насущные социальные потребности общества. Эффективность правовой системы достигается в той мере, в какой достигается организованность, порядок в общественной жизни и гарантированность прав и законных интересов субъектов права.

Правовая система способна быть эффективной и в переходный период, поскольку эволюционные условия перехода позволяют ей поддерживать относительный правовой порядок и решать обособленные юридические проблемы. Даже при значительных социальных издержках и достижении результатов, заметно отличающихся от ожидаемых, правовая система, обеспечивающая относительный правопорядок в переходный период, может быть признана эффективной. В случае же преобладания неправовых форм отношений между людьми и неспособности правовой системы обеспечить правопорядок в переходном обществе эффективность правового воздействия как таковая отсутствует. Это суждение логическим образом порождает другой вывод: до тех пор, пока правовой действительности присуще качество системности и правовая система реально функционирует, правовому воздействию свойственна эффективность. Системность правовой реальности, таким образом, выступает фактором, обеспечивающим эффективность права.

Исходя из признаков переходной правовой системы, мы не можем требовать от нее такой же эффективности, как от стабильной, но и переходной правовой системе нужно заботиться о налаживании эффективной охраны формируемого общественно-политического строя. Если в теории права правовую систему переходного периода признать заведомо неэффективной, это вызовет отрицательные практические последствия. С одной стороны, такое решение не будет научным, ибо оно не учитывает разнообразия форм перехода (в частности, эволюционного развития), с другой — позволит оправдать бездействие официальной власти в исправлении кризисного положения. Обстановка системного кризиса не может служить основанием сложения с правовой системы ее традиционных функций в переходный период. Правовая система и в переходных условиях способна создавать условия для укрепления социальной справедливости, обеспечения гражданского мира, преобладания демократических правил и процедур. Решение указанных задач будет способствовать повышению общественного доверия к праву и государству, без чего немыслима реальная легитимация складывающегося строя.

В связи с этим следующим показателем стабильности правовой системы можно назвать легитимность. Ведь эффективность правового воздействия на общественные отношения существенно зависит от того, в какой степени правовой фактор одобряется в общественном сознании. В условиях стабильно развивающейся правовой системы в обществе наблюдается такой социально-психологический и нравственный климат, при котором уважение к праву основано прежде всего на признании его надежной защитительной роли. Устойчивость и постоянство нормативно-правовой базы не в последнюю очередь определяются тем, как она воспринимается общественностью, насколько соответствует ее представлениям о справедливости. Авторитет правовой системы — важный фактор управления обществом. Высокий престиж правовой системы базируется на устойчивом общественном консенсусе (гражданском согласии) по поводу политико-правового устройства государства и направления дальнейшего развития общества. Консенсус, в свою очередь, предполагает наличие значительной массовой поддержки существующего конституционного строя при отсутствии его активного и массового неприятия. Отсюда и уровень социальной напряженности в стабильном обществе становится достаточно низким. В условиях стабильного порядка критерием легитимности законодательных актов может быть уже не мнение формально допустимого большинства (как в переходный период), а мнение общества в целом. Тогда правовые предписания превращаются в личные убеждения и личные нормы поведения субъектов права, которые укрепляют уверенность граждан в надежности своего правового статуса.

Группа сотрудников Института государства и права РАН под руководством Е.А. Лукашевой предлагает рассматривать права человека в качестве основных слагаемых устойчивого развития. Основная идея здесь состоит в том, что обеспечение естественных, прирожденных, фундаментальных прав человека есть важнейшее условие достижения стабильности и устойчивости современного мира. Состояние обеспечения прав человека, по их мнению, служит показателем степени устойчивости того или иного общества. И, наоборот, игнорирование основных прав человека неизбежно ведет к дестабилизации общественной жизни, возрастанию социальной напряженности, непредсказуемым последствиям. Е.А. Лукашева и другие сторонники этой идеи полагают, что в правах человека кристаллизуются основные факторы устойчивого развития общества[1].

Однако есть глубокое сомнение в целесообразности рассмотрения прав человека в качестве основы стабильности и главного звена (ядра) устойчивой правовой системы. Опыт либеральных экономических реформ свидетельствует, что права человека (права первого поколения) сами по себе без социально-экономических прав (прав второго поколения) могут оказаться декоративным прикрытием неправомерного передела собственности. Модное в последнее десятилетие преувеличение роли прав человека вне системного познания правовой реальности приводит к тому, что из всех прав на свободу, жизнь, неприкосновенность личности, здоровую окружающую среду, достоинство, собственность «работает» лишь право на собственность и только в отношении тех, кто ею обладает. Игнорирование системного подхода в оценке теории прав человека, таким образом, обернулось для многих переходных обществ выхолащиванием прогрессивных правовых идей, декларативностью права и, как следствие, дополнительным социальным напряжением в обществе.

Поскольку стабильность правовой системы не может определяться лишь по внутренним показателям, необходимо выявить основные неправовые критерии стабильности. В совокупности факторов, характеризующих стабильность общества, правовые условия занимают лишь одно из направлений, требующих особой концентрации усилий. При этом без соответствующих экономических, политических, социальных, культурных и иных условий правовая система не сумеет обрести стабильность. Стабильность права в сфере осуществляемых им функций нераздельно связана с состоянием социально-экономических и социально-культурных отношений, облекаемых в правовую форму. Поэтому возникает научная необходимость в изучении критериев стабильности правовой системы, находящимися за ее рамками в границах внешней среды. Стабилизация правовой действительности немыслима без определенного совершенствования социального механизма. Если право призвано создать условия для демократического развития общества, исследователю нельзя ограничиваться изучением текста законов, а необходимо проникнуть в социальную действительность и оценить степень разрешения при помощи права назревших социальных проблем. К сожалению, многие сторонники скорейшего стабильного развития игнорируют важность объективного анализа социально-экономических и политических причин, порождающих социальные антагонизмы. Отсюда возникают новые юридические мифы, призванные закамуфлировать реальные общественные процессы и действия их участников.

Среди тиражируемых в последнее время в литературе требований стабилизации обратим внимание на соответствие, адекватность права происходящим в обществе процессам. Предлагается сформировать такую управляющую правовую систему, которая была бы адекватна системе управляемой. Речь идет о соответствии правовой системы социальной структуре общества, системе общественных отношений, идеологии, организационным условиям и т.п. Некритическое использование этого пожелания приведет к отказу от творческой роли правовой системы в развитии общественного прогресса. Объективно общество не может мириться с наличием социально вредных (устаревших, противоправных) отношений. Посредством регулятивно-динамической функции права вызывается социальный эффект, ожидаемый членами общества. Зачем же праву, ориентированному на развитие прогресса, быть адекватным постоянно устаревающим социальным, связям и отношениям? Речь может идти о другом — о соответствии правовой системы социально и духовно оправданным потребностям развития общества, правомерным социальным интересам.

Стабильность общественной системы характеризует состояние общества в целом. Состояние отдельных его сфер можно измерить использованием таких категорий, как экономическая, политическая, социальная стабильность. Их тесная связь с правовой системой несомненна. И можно заключить, что стабильность правовой системы находится в непосредственной зависимости от устойчивости внешней среды, которую она обслуживает. В конечном счете не изменения в праве порождают переходный период, следовательно, для стабилизации правовой системы должны произойти перемены, находящиеся за рамками правовой сферы. Если переходный период вызывается обстановкой системного кризиса, то с преодолением системного кризиса в общественных отношениях и устанавливается стабильная правовая система.

Состояние общественных отношений в конечном итоге выступает в качестве наиболее общего социального критерия стабильности правовой системы. Зрелые, сбалансированные, относительно однородные по своему типологическому содержанию общественные отношения базируются в стабильный период на однородных социальных интересах и гражданском согласии по поводу определенной модели государственно-правового развития. Единство правовой системы обусловливается единством экономического и социального строя общества. Социальные противоречия не являются при этом антагонистическими, очаги социальной напряженности локализуются, вооруженные конфликты и иные массовые столкновения отсутствуют. Конституционный строй отвечает самым широким группам интересов, а формы социального соперничества утрачивают прежнюю остроту. Экономический рост позволяет удовлетворять материальные потребности людей, воспроизводить материальные и духовные ценности, гарантировать права населения. Вопрос о стабильности правовой системы представляет собой также вопрос о «качестве» социальной жизни. Стабильное развитие может быть достигнуто лишь при минимизации социально-экономических условий, порождающих нищету, резкое социальное неравенство, преступность. Уровень экономического благосостояния и социальной защиты населения должен поддерживаться целенаправленным осуществлением мер, позволяющих признать равенство фактического и юридического состояния общественных отношений. Поступательное развитие в условиях стабильности перестает нуждаться в интенсивном обновлении правовых актов, множественности правовых режимов, делегированном законотворчестве и других атрибутах переходности.

А. Холанд высказал предположение о том, что «переходный процесс в восточноевропейских странах завершится лишь после окончательного достижения цели построения правового, демократического государства. Только достигнутая цель явится отрицанием пройденного пути». Этим условием американский исследователь обусловливает обеспечение стабильности права. Но правовое государство как цельная конструкция не может служить четким критерием завершения переходного периода. А. Холанд тем самым оставляет границы переходного процесса размытыми, утверждая нескончаемость переходного периода. Правовая система может рассматриваться в качестве стабильной как при достижении целей реформирования общества, так и до полного складывания вводимых общественных отношений. С одной стороны, цели коренных реформ вообще могут оказаться недостижимыми в данных конкретно-исторических условиях, и тогда сложится стабильность непланируемого социального содержания. С другой стороны, опережающий характер правового воздействия способен придать праву стабильность до того, как новые, устойчиво развивающиеся отношения вошли в культуру, быт, привычки общества. Органичная укорененность нового строя есть проявление иной, более зрелой формы стабильности общественных отношений (стабильности второго порядка).

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1. Дайте классификацию критериев стабильности правовой системы.

2. Что можно понимать под эффективностью правовой системы?

3. В чем состоит условие легитимности правовой системы?

4. Чем различаются условия и критерии стабильности правовой системы?