Пределы усмотрения в процессе осуществления индивидами (и их объединениями) своих прав, свобод и исполнения обязанностей

Свобода выбора при осуществлении субъективных прав, свобод и исполне­нии обязанностей нередко производит обманчивое впечатление простоты и пря­молинейности данного процесса. Более того, может создаться впечатление, что усмотрение - это есть сфера безграничной самостоятельности, самодеятельности физического или юридического лица.

Однако характерный для непосредственной реализации права общедозволи­тельный тип правового регулирования еще не означает, что усмотрение в процес­се осуществления прав и свобод может быть произвольным, а правомерность дан­ного процесса есть пожелание, а не требование права. Неограниченное усмотре­ние «способно отразиться весьма вредно на интересах прочих членов того же об­щества, на интересах самого общества»^[198].

Вопрос о пределах свободы выбора в процессе осуществления прав и сво­бод является одним из самых сложных в юридической науке. Трудность его со­стоит в том, что пределы, так или иначе, ограничивают свободу человека, поэтому очень важно избегать «перекосов» и «перегибов» при его решении.

«Пределы» в юридической деятельности представляют собой довольно распространенную категорию. Так, имеются пределы осуществления гражданских прав, пределы рассмотрения кассационной жалобы, пределы необходимой оборо­ны, пределы правосубъектности и другие. Их основное предназначение выражается в том, что они «выступают легальными рамками, которые определяют границы возмож­ного поведения субъекта правоотношений»^[199]. В итоге пределы выполняют важную роль по ограничению неоправданной свободы лица, ориентации субъектов права на социально полезное поведение.

Усмотрение при непосредственной реализации права предполагает, что субъект может свободно выбрать то субъективное право или вариант (способ) ис­полнения обязанности, в котором содержится наиболее подходящая для него мо­дель поведения.

В действующем российском законодательстве можно выделить следующие пределы свободы выбора при непосредственной реализации права: осуществле­ние усмотрения не должно нарушать требования добросовестности и разумности; осуществление усмотрения не должно нарушать права и свободы других лиц; осуществление усмотрения невозможно за пределами праводееспособности субъ­екта непосредственной реализации права; осуществление усмотрения должно со­ответствовать назначению субъективного права и юридической обязанности.

1. Осуществление усмотрения не должно нарушать требования добросо­вестности и разумности. Анализ действующего законодательства показывает, что критерии добросовестности и разумности - это те пределы, за которые субъ­ект непосредственной реализации права не должен выходить, осуществляя усмот­рение. Более того, зачастую законодатель ставит защиту прав и свобод в прямую зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно.

Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова определяет слово «добро­совестный» как «честный, выполняющий свои обязательства»^[200]. В. И. Даль прида­ет слову «добросовестность» значение «добрая совесть, праводушие, честность, правдивость, строгая богобоязненность в поступках»^[201]. Краткий лексический ана­лиз категории «добросовестность» позволяет прийти к выводу, что поведение можно назвать добросовестным в том случае, если человек осознает свою ответ­ственность перед другими членами общества, ориентируется на честное выполне­ние своих обязательств, руководствуется в поступках общественно полезным на­

мерением, стремится избежать причинения вреда третьим лицам. В таком виде добросовестность не перестает нести нравственную, этическую нагрузку.

«Недобросовестными могут быть признаны лишь граждане и организации, которые, совершая противоправные действия или бездействия, знали или должны были знать о характере этих действий и их последствиях.

Добросовестность как предел усмотрения при непосредственной реализа­ции права предполагает, что субъект, выбирая удобный для себя вариант поведе­ния, должен (и может) знать обо всех обстоятельствах существующего (или бу­дущего) правоотношения, о возможных последствиях своего выбора, недопускать небрежности, самонадеянности и халатности при реализации избранной модели поведения. Сознательность, старательность и аккуратность при использовании усмотрения будут соответствовать принципу добросовестности.

Уяснение содержания добросовестности как средства ограничения усмот­рения особенно важно при осуществлении прав и свобод, поскольку подобное осуществление прав презюмируется законодателем. В тех ситуациях, когда кто- либо расценивает поведение управомоченного лица как недобросовестное, вслед­ствие чего возможно причинение вреда, ему следует доказать это обстоятельство в суде. В ином случае этот предел считается ненарушенным, несмотря на любые фактические отношения и их бытовое понимание.

Обратимся к примеру. В ч. 4 ст. 29 Конституции РФ закреплено, что каж­дый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распро­странять информацию любым законным способом.

Одним из видов недобросовестного осуществления свободы выбора при пе­редаче информации является рассылка так называемого «спама», т. е. массовой незапрошенной корреспонденции, обычно носящей коммерческий характер

(предложения товаров, работ, услуг). Огромные объемы такого рода писем при­чиняют не только моральные неудобства (раздражают их адресатов своим коли­чеством, содержанием, назойливостью), но и влекут дополнительные расходы, поскольку такие письма - это тоже информация, поэтому получателям приходит­ся оплачивать передачу этой информации от операторов связи, а операторам связи - тратить дополнительные средства на оборудование, необходимое для пересылки бесполезной информации.

В европейском праве рассылке НЭС зачастую пытаются противопоставить другое фундаментальное право личности - право на неприкосновенность частной жизни, однако также признают уязвимость этого подхода: «Направление неза­прашиваемых электронных писем в литературе рассматривается как нарушение права получателя на неприкосновенность частной жизни, буквально - как право быть оставленным в покое (to be let alone). Уважение к частной жизни является фундаментальным правом. Другие исследователи подчеркивают необходимость информирования потребителей о доступных предложениях товаров и услуг. Пра­во собирать информацию также является фундаментальным правом. Бизнесмены и маркетинговые организации сильно заинтересованы в максимально широком круге потенциальных потребителей. Эти противоречащие интересы вряд ли могут быть легко разрешены. Некоторые получатели хотели бы не получать НЭС, тогда как другие жалели бы, что они не получают такую информацию»^[203]. Аналогичные выводы делаются и российскими исследователями^[204].

Во многих европейских странах несанкционированная рассылка электрон­ных писем может считаться правонарушением. Это предусматривает и ст. 7 Ди­рективы 2000/31/ЕС Европейского парламента и Совета от 8 июня 2000 г. о неко­

торых правовых аспектах услуг информационного общества, в особенности элек­тронной коммерции, на внутреннем рынке, которая хоть и не признает рассылку НЭС во всех случаях противоправной, но допускает наличие таких положений в законодательстве стран-участниц. В любом случае НЭС должны быть легко иден­тифицируемы именно как НЭС.

Под разумностью, с точки зрения философии, понимается присущая каждо­му человеку познавательная способность не просто упорядочивать, систематизи­ровать уже имеющиеся знания о вещах и явлениях, но также обнаруживать связь последних и действовать целесообразно этой связи^[205].

Такое понимание разумности ориентирует индивида на необходимость по­давлять в себе грубые эгоистичные устремления при осуществлении усмотрения, предотвращать возможные конфликты с другими участниками правоотношения, а при их наличии - отказаться от использования свободы выбора.

Обратимся к примеру. ОАО «Ростовская региональная ипотечная корпора­ция» и индивидуальный предприниматель Н. К. Подгорная 10 июня 2011 г. за­ключили договоры аренды недвижимости, предметом которых являлись помеще­ния, расположенные в г. Ростов-на-Дону.

Положениями договоров было предусмотрено, что арендатор имеет право досрочно расторгнуть договор в одностороннем порядке при соблюдении условия об оплате арендодателю неустойки в пятикратном размере месячной арендной платы, действующей на дату указанного события. Арендатор обязан уплатить указанную неустойку в течение 10 календарных дней с даты направления в адрес арендодателя предупреждения о досрочном расторжении договора.

Ссылаясь на то, что прежний руководитель общества, находясь в условиях конфликта с иными органами управления общества и предвидя отстранение от должности, совершил сделки на кабальных для общества условиях, общество об­ратилось с иском в Арбитражный суд Ростовской области о признании этих сде­лок недействительными в части.

Решением от 21 марта 2012 г., оставленным без изменения постановлением Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20 июня 2012 г., указанные выше положения договоров признаны недействительными.

Рассматривая кассационную жалобу индивидуального предпринимателя, ФАС Северо-Кавказского округа указал, что приведенные условия договоров аренды нарушают баланс интересов сторон. Действия общества, заключившего сделку с данным условием, не соответствуют критерию разумности, поскольку порождают для него обязательство по уплате арендной платы в течение неразум­но длительного времени (пять месяцев) за помещение при прекращении его ис­пользования.

Таким образом, оспариваемое условие включено в договор со стороны от­ветчика с явным злоупотреблением правом. Причиной действий руководителя общества (истца), заключившего эти сделки, явился организационный (корпора­тивный) конфликт, приведший к смене руководителя общества вскоре после со­вершения сделки^[207].

Следовательно, в данной ситуации осуществление усмотрения при реализа­ции принципа свободы договора привело к нарушению требования разумности.

2. Осуществление усмотрения не должно нарушать права и свободы других лиц. В соответствии с ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».

Данное положение развивается в отраслевом законодательстве. Так, соглас­но ст. 10 ГК РФ, «не допускаются осуществление гражданских прав исключи­тельно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом)»; согласно ч. 1 ст. 7 СК РФ, «осуще­ствление членами семьи своих прав и исполнение ими своих обязанностей не должны нарушать права, свободы и законные интересы других членов семьи и иных граждан». Указанный принцип присущ трудовому праву. Несмотря на от­сутствие положения запрещающего злоупотреблять правами работника непосред­ственно в тексте Трудового кодекса РФ, Пленум Верховного Суда РФ справедли­во указал, что работником должен соблюдаться общеправовой принцип недопус­тимости злоупотребления правом^[208].

Свое подтверждение данный принцип находит и в юридической науке. Так, по мнению М. И. Брагинского, требование надлежащего осуществления граждан­ских прав означает, что интересы того, кто обладает правом, не должны вступать в противоречие с интересами всего гражданского оборота и его отдельных участ­ников.

По мнению А. Я. Курбатова, использование субъективного права исключи­тельно с целью причинения вреда другим лицам невозможно в силу наличия ин­тереса в основе любого субъективного права. Однако под воздействием интереса право может реализовываться с выходом за его пределы, что приводит к наруше­нию законных интересов других лиц, большей частью не участвующих в кон­кретном правоотношении, интересы которых выражаются либо в виде частного (группового), либо в виде публичного (общественного) интереса. Именно выход за пределы права под воздействием субъективных интересов и соответствующее нарушение законных интересов других лиц составляют суть злоупотребления правом.

Свобода выбора варианта поведения при реализации субъективных прав должна основываться прежде всего на представлении о том, что управомочиваю­щий характер нормативно-регулятивных средств, который предоставляет такую возможность, не предполагает абсолютности и бесконтрольной свободы при их осуществлении. Всякий раз, действуя в соответствии со сделанным выбором, не­обходимо соотносить последствия своего действия с правами, свободами и инте­ресами других лиц, следить будет ли исполнена обязанность по их соблюдению. В литературе отмечается, что если у субъекта имеется признанная объективным правом свобода выбора при непосредственной реализации права, то появляется и возможность злоупотреблять ею, нарушая права и свободы окружающих. По мне­нию ряда авторов, очевидной представляется следующая закономерность: чем шире предоставленное субъекту усмотрение, тем многообразнее могут быть и различные злоупотребления правом; лишившись возможности поступать по сво­ему усмотрению, управомоченный субъект утратил бы саму свободу и, как след­ствие, не смог бы злоупотреблять ею^[209]. В этой связи права, свободы и законные интересы третьих лиц являются одним из средств ограничения усмотрения при осуществлении прав и свобод - оно не должно причинять вред другим лицам, умалять или ущемлять их права и свободы окружающих^[210].

Приведем пример. Положения ч. 4 ст. 37 Конституции РФ, ст. 352 ТК РФ предоставляют работнику свободу в выборе способа защиты своих трудовых прав. Одним из таких способов является забастовка - временный добровольный отказ работников от исполнения трудовых обязанностей (полностью или частич­но) в целях разрешения коллективного трудового спора.

Федерация профсоюзов авиационных диспетчеров РФ (ФПАД России) и Тюменской территориальной организации ФПАД России обратились в Конститу­ционный суд РФ с жалобой об оспаривании конституционности положения п. 1 ст. 52 Воздушного кодекса РФ (в редакции Федерального закона от 8 июля 1999 г.), в соответствии с которым в целях защиты прав и законных интересов граждан, обеспечения обороны страны и безопасности государства, не допускаются забас­товки или иное прекращение работы (как средство разрешения коллективных и индивидуальных трудовых споров и иных конфликтных ситуаций) авиационным персоналом гражданской авиации, осуществляющим обслуживание (управление) воздушного движения. «Как следует из представленных материалов, на основа­нии, в частности, названного положения решением суда Ханты-Мансийского ав­тономного округа, оставленным без изменения Судебной коллегией по граждан­ским делам Верховного Суда Российской Федерации, признана незаконной забас­товка, объявленная Тюменской территориальной организации ФПАД России в июле 1999 г. и отложенная на неопределенный срок.

В жалобах утверждается, что положение п. 1 ст. 52 Воздушного кодекса РФ не соответствует ст.ст. 17 (ч. 2), 37 (ч. 4) и 55 (ч.ч. 2 и 3) Конституции РФ»^[211].

Как указал Конституционный суд РФ, «ч. 4 ст. 4 Конституции РФ признает право на индивидуальные и коллективные трудовые споры с использованием ус­тановленных Федеральным законом способов их разрешения, включая право на забастовку. Забастовка, таким образом, рассматривается как способ разрешения спора, и законодатель вправе определять, когда и при каких условиях такой спо­соб разрешения спора возможен, а когда он недопустим. При этом законодатель

обязан осуществлять необходимое согласование между защитой профессиональ­ных интересов работников и соблюдением общественных интересов, которым за­бастовка способна причинить ущерб.

Возможность ограничения права на забастовку отдельных категорий работ­ников, в том числе занятых в гражданской авиации, с учетом характера их дея­тельности и возможных последствий прекращения ими работы, прямо вытекает из ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, предусматривающей, что осуществление прав и сво­бод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, а также из ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены Федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства»^[212].

Требование не нарушать права и свободы других лиц характерно и для ис­полнения юридических обязанностей. Несмотря на то, что в отдельных случаях законодатель (или управомоченный субъект) предоставляет возможность обязан­ному лицу выбрать наиболее оптимальный для него способ исполнения обязанно­сти, это не должно ущемлять или ограничивать права и свободы других лиц, при­чинять им вред.

3. Осуществление усмотрения невозможно за пределами праводееспособ- ности субъекта непосредственной реализации права. Под праводееспособностью понимается не только возможность субъекта права обладать правами и обязанно­стями, но и способность своими личными действиями их реализовывать, отвечать за последствия. Она характеризует внутреннее состояние человека, его способ­ность отдавать отчет своим действиям, осознавать, понимать те возможности, ко­торые предоставлены нормативно-регулятивными средствами для удовлетворения возникшего интереса, а также предвидеть последствия выбора того или иного ва­рианта поведения.

Важность праводееспособности для возможности индивидов действовать по

своему усмотрению продиктована тем, что свобода выбора варианта поведения может быть предоставлена только тем лицам, которые способны понимать харак­тер совершаемых ими действий, анализировать нормативно-регулятивные средст­ва и содержащиеся в них варианты поведения, выражают готовность действовать в соответствии с избранным вариантом и отвечать за возможные последствия. В противном случае усмотрение физического лица может быть ограничено или же он вовсе может быть его лишен.

Наиболее ограничены возможности для совершения действий по усмотре­нию у несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет (малолетние). Со­вершать действия, направленные на возникновение, изменение или прекращение правоотношений, могут от их имени только законные представители - родители, усыновители или попечители.

Малолетние в возрасте от шести до четырнадцати лет вправе самостоятель­но, по своему усмотрению, совершать только мелкие бытовые сделки; сделки, на­правленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения либо государственной регистрации; сделки по распоряжению средствами, предоставленными законным представителем или с согласия послед­него третьим лицом для определенной цели либо для свободного распоряжения.

Существенно ограничена свобода выбора несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Они вправе по своему усмотрению, само­стоятельно, без согласия родителей, усыновителей и попечителя выбирать как распоряжаться своими заработком, стипендией и иными доходами; осуществлять права автора произведения науки, литературы или искусства, изобретения или иного охраняемого законом результата своей интеллектуальной деятельности; в соответствии с законом вносить вклады в кредитные учреждения и распоряжаться ими; совершать мелкие бытовые сделки. По достижении шестнадцати лет несо­вершеннолетние также вправе быть членами кооперативов в соответствии с зако­нами о кооперативах и вступать в трудовые отношения в качестве работников.

Во всех остальных случаях их усмотрение ограничено - они совершают сделки только с письменного согласия своих родителей, усыновителей или попе­

чителей.

При определенных обстоятельствах индивид может быть ограничен в дее­способности. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 30 ГК РФ, «гражданин, который вслед­ствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжелое материальное положение, может быть ограничен судом в дееспособности в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством». При ограничении дееспособности свобода выбора в совер­шении сделок также ограничивается - гражданин не может самостоятельно без согласия попечителя продавать, дарить, завещать, обменивать, покупать имуще­ство, совершать другие распорядительные сделки (кроме мелких бытовых), само­стоятельно получать зарплату, пенсию, другие виды доходов (авторский гонорар; суммы, причитающиеся за выполнение работ по договору подряда; другие возна­граждения; всякого рода пособия и т. п.) и распоряжаться своими доходами.

Гражданин, который вследствие психического расстройства не может по­нимать значение своих действий или руководить ими, может быть признан судом недееспособным. Свобода выбора в поведении таких граждан исключается, по­скольку все сделки от их имени совершает опекун.

Праводееспособностью обладают и юридические лица как участники пра­воотношений. Однако эти качества отличаются от аналогичных, признаваемых за физическими лицами (гражданами).

Прежде всего праводееспособность юридического лица возникает одновре­менно, в момент его государственной регистрации (ч. 3 ст. 49, ч. 2 ст. 51 ГК РФ). Прекращаются они также одновременно - в момент завершения ликвидации юри­дического лица путем внесения соответствующей записи об этом в государствен­ный реестр юридических лиц (ч. 8 ст. 63 ГК РФ).

Праводееспособность юридических лиц может быть как универсальной (общей), дающей им возможность участвовать в любых гражданских правоотно­шениях, так и специальной (ограниченной), предполагающей их участие лишь в ограниченном круге таких правоотношений, которые соответствуют определен­ным законом и (или) учредительными документами целям его деятельности, и,

соответственно, может нести лишь связанные с этой деятельностью обязанности (ч. 1 ст. 49 ГК РФ).

Таким образом, возможность организаций совершать действия по усмотре­ниюзависит от вида праводееспособности. Если у организации только общая пра- водееспособность, то в соответствии с ч. 1 ст. 9 ГК РФ она может осуществлять по своему усмотрению любые права, за исключением тех, для реализации кото­рых требуется специальное разрешение. Обладание же специальным разрешением (лицензией) предоставляет юридическому лицу свободу усмотрения при реализа­ции прав, которые возникают из осуществления ими лицензированных видов дея­тельности,указанных в ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 04 мая 2011 г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности».

4. Осуществление усмотрения должно соответствовать назначению субъ­ективного права и юридической обязанности. Основная цель предоставления ус­мотрения при осуществлении субъективных прав и исполнении юридических обя­занностей состоит в том, чтобы субъект на законных основаниях, в рамках пре­доставленных ему объективным правом правомочий, смог выбрать тот вариант действия, который наиболее полно позволит удовлетворить имеющуюся потреб­ность. Следовательно, свобода выбора в действиях при непосредственной реали­зации права предопределяется назначением соответствующего субъективного права и юридической обязанности.

Как отмечает Ж. Л. Бержель, существование субъективных прав и юридиче­ских обязанностей приобретает крайне нежелательный характер, если они откло­няются от своей цели^[213]. В таком случае необходимо сопоставить цель, преследуе­мую обладателями прав и носителями обязанностей, и их конечную направлен­ность. Целью некоторых прав выступает интерес их обладателя; другие предна­значены для защиты иных лиц, например, детей; третьи обусловлены общим ин­тересом; четвертые имеют одновременно и индивидуальную и социальную функ­цию, как, например, право собственности.

«Осуществление права вопреки его назначению, - пишет Ю. С. Васильев, - является противоправным действием и должно рассматриваться в качестве само­стоятельного основания для признания его недействительным. В таком случае имеет место объективное противоречие между использованием конкретного субъективного права и его назначением, то есть той ролью, которую оно призвано играть в системе общественных отношений»^[214].

При этом нужно иметь в виду, что указание на назначение конкретного субъективного права в действующем законодательстве содержится не часто. Как отмечает А. В. Юдин, целевое назначение субъективного права не является обяза­тельным формальным атрибутом каждого субъективного права. При изложении правовой нормы, наделяющей лиц определенными правами, законодатель в ос­новном воздерживается от прямого указания на их целевое назначение, в против­ном случае нормативный акт оказался бы перегруженным. Целевое назначение права можно вывести из общих целей и задач правового акта, приводимых, как правило, в преамбуле текста или в его общих положениях^[215].

Точно выявить назначение тех или иных прав можно при установлении смысла законодательства путем анализа всей совокупности нормативно­регулятивных средств, используемых той или иной отраслью права. Например, системный анализ положений ст.ст. 1 и 2 ТК РФ приводят к выводу, что трудовые права граждан предназначены для: свободного распоряжения личностью своими способностями к труду, выбору профессии и роду деятельности; создания благо­приятных условий труда; достижения оптимального согласования интересов сто­рон трудовых отношений и интересов государства; обеспечения равенства воз­можностей работников на продвижение по работе; защиты интересов работника и т. д. С учетом сказанного, свобода выбора при реализации трудовых прав должна осуществляться в соответствии с назначением этих прав.

Назначение прав и обязанностей может устанавливаться самими участника­

ми правоотношений в договоре либо вытекать из существа данного права. На­пример, по договору жилищного найма жилое помещение предоставляется нани­мателю и членам его семьи для постоянного проживания, т. е. для удовлетворения потребностей в жилье. Если жилое помещение самовольно используется для дру­гих целей, например, для организации производства или ведения предпринима­тельской деятельности, это будет означать, что право, а вместе с ним и свобода выбора, осуществляются в противоречии с его конкретным назначением.

Итак, проанализированы понятие, формы и пределы усмотрения в процессе осуществления индивидами (и различными формами их объединений) принадле­жащих им прав, свобод, исполнения и соблюдения обязанностей. Не менее важ­ную роль свобода выбора играет и в правоприменении. Но об этом в следующей главе.