§ 5. Зарубежный опыт нормативного регулирования информационных технологий в уголовном процессе и возможные варианты его использования в Российской Федерации
Научно-технический прогресс, в отличие от национального законодательства, ограниченного суверенной политической волей законодателя и территорией государства, имеет транснациональный характер.
Так, изучение зарубежного опыта нормативного регулирования информационных технологий в уголовном процессе на сегодняшний день значимо не только с точки зрения оценки возможной рецепции каких-либо институтов и совершенствования традиционных, но и с точки зрения актуализации нормативного регулирования существующим реалиям научнотехнического прогресса Например, обсуждение возможностей нормативноправового регулирования появляющихся научно-технических разработок, одними из самых дискуссионных на сегодняшний являются «электронный судья», видео-протокол судебного заседания, тензометрическая платформа для оценки стрессового психофизического состояния человека. Отмеченные достижения научно-технического прогресса являются предметом обсуждения в теоретическом и скептическом аспектах, нормативно-правовое регулирование в законодательстве РФ на сегодняшний день отсутствует.Считаем интересным опыт Республики Казахстан. Так, в УПК[76] реализуется так называемая идея детального нормативного закрепления информационных технологий: в главе 15 «Доказательства» содержит ст. 129 «Научно-технические средства в процессе доказывания», часть 3 которой формулирует критерии допустимости применения научно-технических средств, к ним относятся следующие:
1) прямо предусмотренные законом или не противоречащие его нормам и принципам;
2) научно состоятельные;
3) обеспечивающие эффективность производства по уголовному делу;
по
4) безопасные».
Таким образом, можно сделать вывод, что дополнение гл. 11 УПК РФ подобной специальной статьей было бы эффективным, но необходимо пояснить, что внесение подобной статьи в УПК РФ потребует детальной адаптации уголовно-процессуального законодательства РФ, например, УПК РФ исключительно фрагментарно «прямо предусматривает» применение научно-технических средств.
В этой связи на сегодняшний день идея такой статьи может быть реализована в УПК РФ таким образом:«Статья 89.1. Применение технических средств в доказывании.
В процессе доказывания могут применяться технические средства, обеспечивающие получение достоверных результатов, позволяющие верифицировать их достоверность, не нарушающие права и законные интересы граждан, безопасные для жизни и здоровья человека, а также для окружающей среды».
В отечественной уголовно-процессуальной науке сторонником необходимости специального правового регулирования отдельных видов информационных технологий в УПК РФ является Ю.Н. Соколов, при этом автором особенно обозначается, что осуществление такого специального регулирования возможно при установлении критериев допустимости использования информационных технологий в уголовном процессе. К таким критериям Ю.Н. Соколов относит следующие: законности, соблюдения прав и законных интересов личности, актуальности их использования, обеспечения режима открытости (гласности, прозрачности) использования [77] информационных технологий, кроме того Ю.Н. Соколов помимо нормы о целях и допустимости использования информационных технологий, видит необходимым включение в УПК РФ общей статьи «информационные технологии в уголовном судопроизводстве», устанавливающей возможность использования таковых в соответствии с нормами уголовно-процессуального
79
закона .
Диаметрально иная концепция нормативно-правового регулирования, определяющая процессуально-правовую природу материалов уголовного дела, полученных в результате применения технических средств, содержится
ОЛ
в новом УПК Украины 2012 г . Часть 2 ст. 84 УПК Украины указывает 4 источника доказательственной информации: показания, вещественные доказательства, документы и заключения экспертов. Необходимо обратить внимание на то, что протоколы следственных действий и судебных заседаний не являются источниками доказательственной информации. Обозначенные процессуальные документы в соответствии со ст.
99 УПК Украины являются разновидностью документов. Часть 3 приведенной статьи среди прочих к документам относит «составленные в порядке, предусмотренном УПК Украины, протоколы процессуальных действий и приложения к ним, а также носители информации, на которых с помощью технических средств зафиксированы процессуальные действия». В этой связи особый интерес представляют ст. 105 «Приложения к протоколу» и ст. 107 «Применение технических средств фиксации уголовного производства», из анализа содержания норм которых следует, что приложения к процессуальным [78] [79] документам, полученные в том числе и с использованием технических средств, признаются источниками доказательств.Считаем необходимым остановиться на новаторских и прогрессивных положениях УПК Украины об использовании технических средств в уголовном процессе:
а) в случае фиксации допроса с помощью технических средств, если ни одно из лиц, участвующих в производстве процессуального действия не настаивает на занесении текста допроса в протокол, таковой может в него не заноситься, а лишь содержать отметку об использовании технических средств (ч. 2 ст. 104 УПК Украины);
б) следственное действие и его результаты могут быть признаны недействительными в случае неприменения технических средств фиксации в случаях, когда оно является обязательным, за исключением случаев, если стороны не возражают против признания такого действия и результатов его осуществления действительными (ч. 6 ст. 107 УПК Украины);
в) УПК Украины позволяет проведение допроса, опознания в режиме видеоконференции в ходе досудебного расследования с соблюдением правила о том, что ход и результаты следственного (розыскного) действия, проведенного в режиме видеоконференции, фиксируются с помощью технических средств видеозаписи (ч. 9 ст. 232 УПК Украины);
Современное развитие технических средств, безусловно, нивелирует значение письменных документов, фиксирующих значимую для уголовного дела информацию, как главных, в связи с тем, что эта же информация может быть зафиксирована посредством аудио- и видеозаписи.
В свете вышесказанного будет справедливым согласиться с мнением А.Е. Федюнина о разрешении обозначенной проблемы, который утверждает, что «в ближайшее время перспективы развития информационных технологий потребуют модернизации уголовно-процессуального законодательства с учетом возможностей применения технических средств не только как вспомогательных инструментов для изготовления, но и как основных средств протоколирования с сущностной точки зрения .
Опыт фиксации судебного заседания в соответствии с УПК Украины также является интересным. Фиксация хода судебного процесса осуществляется в журнале судебного заседания, в отличие от имеющегося в РФ протокола судебного заседания. При этом в соответствии с ч. 4, 5 ст. 107 УПК РФ фиксация хода судебного заседания с использованием технических средств является обязательной, а участники судебного заседания могут получить копию записи судебного заседания, полученной с помощью технического средства.
Пожалуй, одной из самых востребованных информационных технологий является видеоконференц-связь. Но при повсеместном внедрении обозначенной технологии и в отечественном уголовнопроцессуальном законодательстве, и в международных договорах, ратифицированных Российской Федерацией, отсутствует конкретное определение термина «видеоконференц-связь». В научной и учебнометодической литературе в подавляющем большинстве рассматриваются правоприменительные проблемы использования видеоконференц-связи, категорийный аппарат в законодательстве не разработан. На наш взгляд, необходимо проанализировать понятие, данное профессором А.Г. Волеводзом, который под видеоконференц-связью понимает всякую передачу или прием изображений, звуков, обмен информацией между ЭВМ с использованием технологии видеоконференции, представляющей собой компьютерную технологию, позволяющую осуществление взаимодействия двух и более пользователей в режиме реального времени . Кроме того, А.Г. [80] [81] Волеводз в качестве технических критериев допустимости использования видеоконференцсвязи называет следующие: а) на компьютерах лиц, участвующих в сеансе видеоконференцсвязи, должны быть установлены платы с соответствующим программным обеспечением; б) лица, участвующие в сеансе видеоконференцсвязи, должны иметь 83 возможность соединиться друг с другом по сетям электросвязи. Но, с нашей точки зрения, приведенное описание видеоконференцсвязи не является вполне соответствующим современным техническим реалиям. С обывательской точки зрения нам хорошо известно, что для проведения сеанса видеоконференц-связи необходимы видеоаппаратура, микрофон, экран для проецирования изображения, акустическая установка и соответствующая телекоммуникационная сеть со встроенной мобильной системой видеоконференц-связи, осуществляемой посредством выделенных интернет-линий или спутниковой сети. Поэтому утверждение профессора о том, что видеоконференц-связь - это исключительно компьютерная технология, является, на наш взгляд, ошибочным. Кроме того, не вполне точно употребление А.Г. Волеводзом слов «пользователи» и «такие лица». Между тем необходимо отметить, что научная ценность трудов А.Г. Волеводза в вопросе исследования международного опыта по применению видеоконференц-связи в сфере уголовного судопроизводства является значительной и на момент «выхода в свет» считалась прогрессивной и даже опережающей правоприменительные реалии. Как было обозначено выше, видеоконференц-связь является распространённым в мировой практике техническим средством, использующимся в уголовном процессе. Самое широкое распространение использование видеоконференц-связи получило в США, Великобритании, [82] Германии, Швеции, Франции, что, в свою очередь, с одной стороны, обусловлено, а с другой стороны, вызывает необходимость детальной нормативно-правовой регламентации применения обсуждаемой технологии и критериев допустимости доказательств, полученных ее посредством. Кроме того, немаловажное значение использования видеоконференц-связи с целью обеспечения безопасности свидетелей, потерпевших и обвиняемых прямо указано в уголовно-процессуальном законодательстве Италии, Бельгии, Латвии, Франции и Украины . Так, например глава 9 УПК Латвийской Республики включает норму, допускающую допрос на судебном следствии из другого помещения, в том числе находящегося и вне здания суда, с использованием технических средств и возможностью другим участникам процесса слышать задаваемые вопросы и ответы на них. Принципиально отличающиеся новации правоприменительной практики видеоконференц-связи содержатся в законодательстве США, в соответствии с которыми в ходе судебных заседаний были организованы «презентации совершения преступлений». Так, в 2002 г. впервые в окружном суде штата Массачусетс в ходе судебного процесса была установлена видеоконференц-связь с тремя судами, находящимися на других континентах. При использовании видеоконференц-связи с использованием информационных технологий были смоделированы событие и реальное место преступления, с технической точки зрения для создания виртуального места совершения преступления использовались очки для трехмерного видения, экраны, аудиоаппаратура и технологии голографии . [83] [84] Там не менее необходимо отметить еще одну общемировую тенденцию нормативного регулирования видеоконференц-связи - недостаточность регулирования на досудебных стадиях уголовного процесса, хотя многие практические работники отмечают степень эффективности использования видеоконференц-связи в ходе проведения предварительного расследования, особенно ее использование при исполнении международных поручений о правовой помощи. Рассматривая трансграничный аспект использования видеоконференц-связи, следует сказать, что даже в рамках Европейского Союза использование видеоконференц-связи не приобрело широкого распространения. Хрестоматийным примером является исполнение прокуратурой Словакии в 2009г. запроса земельного суда Гамбурга (Г ермания) о допросе с использованием видеоконференц-связи подозреваемого, находящегося на территории Словацкой Республики. Подводя итог, можно сказать, что для широкого применения видеоконференц-связи в уголовном процессе Российской Федерации необходимо определение некоторых аспектов: во-первых, цели и значение ее использования в уголовном процессе, а во-вторых, механизмы применения данной информационной технологии. При этом необходимыми и существенными условиями использования обозначенной технологии выступают техническое оснащение помещений судебных заседаний, в которых проводятся видеоконференции, и наличие телекоммуникационных сетей, позволяющих в режиме реального времени передавать информацию и изображение, а также навыки работы должностных лиц.[85] Возвращаясь к теме использования видеоконференц-связи на досудебных стадиях уголовного процесса, необходимо отметить, что и в странах Европейского Союза, и в Российской Федерации этому вопросу законодателями не уделено достаточного внимания. Одной из немногочисленных упоминаний таковой на досудебной стадии в УПК РФ является ч. 6 ст. 164 УПК РФ, не исключающая возможность использования технических средств, в том числе аудиовизуальных, для фиксации следов преступления. Однако, негативно оценивая недостаточность правового регулирования использования видеоконференц-связи на досудебной стадии уголовного процесса, необходимо отметить, что ввиду технической специфики использование видеоконференц-связи возможно при производстве не всех следственных действий. С нашей точки зрения, использование видеоконференц-связи, безусловно, эффективно при проведении дистанционного допроса, освидетельствования, а применительно к производству следственных действий в разных местах (осмотр, выемка, обыск, следственный эксперимент) ее использование становится весьма затруднительным. В настоящее время научными и практическим работниками достаточно активно обсуждается вопрос о возможности внедрения в практику видеопротоколов и ведения аудиозаписи судебного заседания . При этом на сегодняшний день на основании анализа материалов судебной практики можно сделать вывод, что полученные с помощью средств цифровой фото-, аудио- и видеотехники фотоснимки, аудио- и видеоматериалы, в том числе фиксирующие ход и результаты следственных действий, нередко признаются недопустимыми доказательствами и исключаются из числа доказательств по уголовному делу из-за сомнений в достоверности отраженной в них информации . Необходимо отметить, что сложившаяся в практике ситуация вполне обоснована отсутствием практических рекомендаций о применении [86] [87] дознавателем или следователем аудио- и видеоаппаратуры, иными техническими средствами и соответственно неумением должностных лиц работать с носителями информации и самой информацией, полученной с помощью такой аппаратуры, а также неверным отражением в процессуальных документах результатов применения технических средств в ходе производства следственных действий или последующим неверным опломбированием носителей информации. При отсутствии практических рекомендаций об использовании информационных технологий подобная ситуация в практике может сложиться и в стадии судебного следствия. Кроме того, особую важность при решении обозначенных сложностей представляет использование видеоконференц-связи при исполнении запросов о правовой помощи по уголовным делам, поскольку ее применение возможно на всех стадиях уголовного судопроизводства и регулируется как российским уголовно-процессуальным законодательством, так и нормативными правовыми актами иностранных государств, а также международными актами. Важнейшими нормативными актами, регулирующими порядок оказания правовой помощи по уголовным делам, являются Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г. и Дополнительный протокол к ней 1978 г., Европейская конвенция о передаче судопроизводства по уголовным делам 1972 г., Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г., в рамках СНГ - Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и Протокол к ней 1997 г. Помимо упомянутых многосторонних конвенций, значительную роль в правовом регулировании играют двусторонние международные договоры и международные договоры в рамках членства в международных организациях, таких договоров с участием Российской Федерации по данным Генеральной прокуратуры РФ насчитывается более чем с 60 государствами . Однако многие из обозначенных международных актов были заключены еще во второй половине XX века, что во многом объясняет отсутствие прямого указания на возможность использования видеоконференц-связи при исполнении международных запросов. Такая возможность предусмотрена лишь в ст. 18, 24 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г., ст. 32, 46 Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., ст. 6, 105 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7 октября 2002 г. (не ратифицирована Российской Федерацией) и ст. 9 Второго дополнительного протокола к Конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам от 8 ноября 2001 г. (не ратифицирована Российской Федерацией). В отечественной практике исполнения поручений по запросам о международной помощи впервые информационные технологии были использованы Генеральной прокуратурой Российской Федерации в 2007 г. при исполнении запроса Председателя Земельного суда г. Гамбурга (Федеративная Республика Германия) об оказании правовой помощи по уголовному делу по обвинению ряда лиц в незаконной торговле наркотическими средствами в составе транснациональной организованной преступной группы[88] [89]. Председатель Земельного суда г. Гамбурга направил ходатайство о проведении допросов посредством видеоконференц-связи свидетелей, отбывающих наказание в виде лишения свободы на территории Республики Мордовия. Их допрос был организован за счет запрашивающей стороны и проводился в помещении узла связи поселка Явас Республики Мордовия. В практике Генеральной прокуратуры есть и другие примеры. Так, в 2008-2009 гг. по запросу Германии об оказании правовой помощи по уголовному делу, возбужденному в отношении граждан России и Германии, Следственным управлением по Омской области были проведены 7 сеансов видеоконференции, на которых дали показания 11 свидетелей, находившихся на территории Российской Федерации; в 2009 г. в рамках исполнения запроса Финляндии об оказании правовой помощи Генеральной прокуратурой Российской Федерации был проведен допрос с использованием видеоконференц-связи в здании суда Ленинградской области. Программы развития судебной системы Российской Федерации одна за другой поочередно в качестве одной из главных задач ставили обеспечение открытости и прозрачности правосудия как важнейшего условия легитимации судебной власти[90]. Одним из способов решения обозначенной задачи может являться в том числе и внедрение информационных технологий в уголовный процесс на стадии судебного следствия. В этой связи будет также полезно рассмотрение широкого зарубежного опыта, в частности, внедрение электронного (безбумажного) документооборота. Одним из первых государств, внедривших использование электронного документооборота в рамках уголовного дела, является Финляндия. Факторами, способствующими переходу на безбумажный документооборот, являлись: низкая плотность населения, территориальная отдаленность правоохранительных органов друг от друга. Кроме того, Финляндия является одним из мировых лидеров в области разработки информационных технологий, что также не могло не отразиться на оперативности решения вопросов о внедрении информационных технологий в уголовный процесс. Следует отметить, что работники судебной системы не стали перегружены технической работой (сканирование, внесение в систему) в большем объеме, чем она существовала, поскольку документы, поступающие в суд представляют собой уже отсканированные версии, а силами программного обеспечения они систематизируются в базы данных по категориям. Закон Финляндии «Об электронном документообороте в судах» (The act on E-service in the courts), действующий с 1 февраля 2002 г., регламентирует, что электронный документ в уголовном судопроизводстве является эквивалентным бумажному документу; кроме того, устанавливает единство системы электронного документооборота между органами и должностными лицами, осуществляющими деятельность на разных стадиях уголовного процесса: уголовной полицией, тюремными учреждениями, судебными приставами, прокуратурой и судами . Обсуждаемый закон выделяет несколько форм «электронного общения» в рамках уголовного процесса: факс, электронная почта (e-mail), электронный файл. Дискуссионные вопросы возможности обеспечения информационной безопасности решаются совокупностью способов: установление разного уровня доступа в зависимости от категории пользователя, система идентификации пользователей и использование электронной цифровой подписи . В отечественной научной литературе идея внедрения электронного документооборота также находит сторонников, так М. С. Сергеев предлагает 94 введение «единого электронного производства по уголовному делу» . Похожая практика организации документооборота, т.е. идея единого информационного пространства органов уголовной юстиции, была [91] [92] [93] организована в первой половине 1990-х годов в США. Еще в 1993г. в Концепцию развития судебной системы США было включено положение о необходимости, во-первых, перехода от бумажного документооборота в уголовном процессе к электронному, а во-вторых, организации управления следственными органами, судами с помощью информационных технологий. Для объяснения актуализации последнего направления, обозначенного в Концепции развития судебной системы США в 1993г., необходимо объяснить, что на тот момент, причины, вызвавшие к жизни обозначенное направление, могли быть устранены организационными, «бюрократическими» инструментами. Среди таких причин были названы следующие: ограниченность доступа к информации рамками одного государственного органа, приводившая к дублированию одних и тех же технических действий должностными лицами разных органов, ведомственная и территориальная дифференциация государственных органов, влекущая за собой сложности в предоставлении доступа и организации обмена информацией между ними. Таким образом, на тот момент система уголовной юстиции США была дифференцирована как административно, так и территориально. На наш взгляд, ситуацию, существующую на сегодняшний день в Российской Федерации во многом можно назвать схожей с упомянутой выше в США. В целях реализации Концепции развития судебной системы США 1993г. начиная с 1997 г. в США было принято несколько федеральных законов, одновременно ускорявших и предусматривавших переходный период для процесса перехода на электронный документооборот в уголовном судопроизводстве[94]. В этой связи необходимо отметить, что некоторыми из главных принципов внедряемых технологий являлись следующие: обеспечение мгновенного доступа к ранее не востребованным разнообразным массивам информации, структурированность обмена информацией между органами федерального уровня и уровня штатов с возможностью быстрого поиска и минимальных затрат времени на обработку запроса. Таким образом, организация электронного документооборота стала решением сразу нескольких проблем. Ввиду того, что многие из обозначенных проблем были вызваны федеративным устройством страны, с одной стороны, необходимо отметить, что решение о переходе на электронный документооборот принималось и на федеральном уровне, и на уровне штатов, а с другой стороны, обратить внимание на то, что опыт США в решении обозначенного вопроса может быть вполне релевантен для Российской Федерации. При этом будет интересным отметить, что в связи с тем, что уголовно-процессуальное законодательство находится в совместном ведении штатов и США, реальное приведение в соответствии с федеральными правилами законодательств штатов происходило неоднородно. Например, штат Невада осуществил переход к информационной интегрированной системе уголовной юстиции с единой базой данных, унифицированным форматом документов и программным обеспечением в 1994 г.[95], а штат Аризона и штат Аляска сделали это лишь в 1998 г.[96] [97]. Необходимо отметить, что отличительной особенностью доказательственного права стран англо-саксонской правовой системы является то, что, помимо относимости, допустимости, достоверности и достаточности, выделяют такое свойство доказательств, как «вес». Вес доказательства имеет взаимосвязи практического и теоретического характера 98 с допустимостью и относимостью уголовных доказательств . Так, Федеральное законодательство США не содержит исчерпывающий перечень видов доказательств, каждое доказательство подлежит оценке его относимости, допустимости, достоверности, достаточности и веса. В соответствии с установленными Федеральным 99 законом правилами о доказательствах можно условно выделить следующие электронные доказательства в системе доказательств США, основанной на прецедентной судебной практике: 1. аудиозапись[98] [99], 2. фотография[100] [101] [102], 102 3. видеозапись , 4. электронный документ , 5. мобильное устройство связи[103], 6. текстовые сообщения[104], 7. электронный носитель информации[105], 8. электронная корреспонденция , 9. данные Интернет-трафика . В качестве примера представляется необходимым проанализировать судебные акты, конкретизирующие Федеральные правила США о доказательствах, так, аудиозапись, как и любое другое доказательство, должна пройти проверку подлинности - аутентификацию. Во-первых, пункт 901 (а) Федеральных правил о доказательствах устанавливает лишь общие требования к доказательствам - требования удостоверения либо идентификации как предварительное условие допустимости удовлетворяется путем представления доказательств, достаточных для обоснования того, что вопрос, о котором идет речь, является именно тем, который доказывает заявитель. Кроме того, аудиозапись должна отвечать следующим требованиям: 1. «слышимость» (audibility) - свойство записи, позволяющее любому слушателю услышать информацию, зафиксированную на аудиозаписи; 2. «разборчивость» (intelligibility) - свойство записи, позволяющее слушателю понять записанную информацию на аудиозаписи. Как правило, разборчивость записи оценивается судом[106] [107] [108]. Во-вторых, требования, предъявляемые к аудиозаписи как доказательству, конкретизируются как судебной практикой, так и апелляционным судом штата Джорджия в решении по делу Steve M. Solomon, Jr., Inc. v. Edgar [109]: «техническое устройство записи должно обладать свойством записи доказательств, пользователь устройства должен иметь необходимые навыки для использования устройства, запись должна быть проведена корректно и правильно, должны быть исключены правки записи, ее изменения, дополнения, удаления, должен быть представлен способ хранения записи, записанный голос должен быть идентифицирован, должно быть доказано, что записанные показания были даны добровольно, без принуждения. Интересным институтом в системе уголовной юстиции США является использование электронной корреспонденции[110], к которой также предъявляются собственные критерии признания их в качестве доказательств[111] [112]. К критериям допустимости относятся: установление авторства отправителя и сущности содержания, подтверждением которых могут выступать свидетельские показания, письменное заявление получателя о том, что сообщение изъято из его компьютера и представленная распечатка является его верной копией, косвенные доказательства, например, заключение литературоведческой, филологической экспертизы, устанавливающей авторство по стилистике написания, употреблению определенной лексики и формальному оформлению сообщения . Анализ опыта создания и функционирования интегрированных информационных систем органов уголовной юстиции зарубежных стран позволяет выделить следующие общие тенденции. Прежде всего, следует отметить проблемы организационной и технологической культуры, неприятие пользователями нововведений. Здесь на арену выступает противоречие между необходимостью преобразований уголовного процесса и консервативностью как обязательное условие обеспечения устойчивости системы. Нововведения, с одной стороны, могут сказаться на судьбах людей и в связи с этим должны быть тщательно апробированы, а с другой стороны, могут настолько сказаться, что будут попросту игнорировать все то, что может предложить наука и техника. Еще одним барьером является необходимость значительных финансовых затрат на техническое обеспечение, обучение должностных лиц, а также возможное расширение штата сотрудников за счет необходимости привлечения дополнительных технических специалистов. Кроме того, с юридической стороны вопроса необходимо предусмотреть «предварительное» нормативное регулирование, считающее обязательным переходный период, обусловленный, с одной стороны, требующим времени техническим оснащением, с другой - подготовкой нормативно-правовой базы. В этой связи представляется полезным опыт нормативно-правового регулирования зарубежных стран; например, описанный выше пример США, где период с момента принятия первых нормативных актов до момента реализации составил около пяти лет - с 1994 по 1999 г. Помимо этого, одной из сложностей функционирования информационных систем является, во-первых, сложность разработки программного обеспечения, которое должно предусматривать большой массив вариативных следственных и судебных ситуаций, которые могут возникнуть; а во-вторых, необходимость актуализации этого программного обеспечения в связи с изменяющимся законодательством. В качестве довода о необходимости изучения возможностей модернизации уголовного процесса с учетом информационных технологий необходимо отметить, что в связи с вступлением Российской Федерации в Совет Европы, она взяла на себя обязательства по обеспечению достижения международных стандартов по обмену правовой информацией (включая судебную) в электронном виде по сети Интернет. Международные стандарты по обмену правовой информацией в электронном виде имеют своей основной целью создание посредством разработки и внедрения компьютерных технологий единой информационной системы, включающей информацию о суде, его предметной и территориальной подсудности, адресе, графике работы, правилах обращения в суд и порядке судопроизводства, о ходе конкретного судебного процесса, архивную информацию о рассмотренных делах. В свою очередь, поставленная задача подразумевает возможность подачи процессуальных документов в электронной форме и электронными способами, фиксацию следственных действий и хода судебного процесса посредством аудио- и видеозаписи, создание электронного архива суда, создание электронных календарей судебных заседаний и возможность отслеживать процессуальные решения суда. Еще одним примером использования информационных технологий в уголовном процессе зарубежных стран являются негласные следственные (розыскные) действия, которые представляют собой следственные действия, производимые с соблюдением следующих особенностей: неразглашение факта и способов проведения следственных действий лицам, в отношении которых они производятся, за исключением случаев, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством. Одним из государств, где широко производятся такие следственные действия, является Украина. Так, УПК Украины в ст. 246, 253, 261 указывает на необходимое условие для проведения негласных следственных действий: отсутствие возможности получить сведения о преступлении и лице, его совершившем, или обстоятельствах, имеющих значение для предварительного расследования иным способом[113]. Помимо этого, проведение негласных следственных действий возможно только по преступлениям с тяжкой и особо тяжкой степенью. УПК Украины выделяет несколько видов негласных следственных действий, в том числе и с применением информационных технологий: 1. аудио-, видеоконтроль лица, закреплённый в ст. 260 УПК Украины, регламентирует фиксации переговоров лица или других лиц, звуков, движений без ведома этого лица и с последующей обработкой с использованием технических средств. 2. копирование информации с телекоммуникационных сетей связи представляет собой наблюдение и фиксацию информации (знаков, сигналов, письменного текста, изображений, звуков, сообщений какого-либо вида), а также наблюдение, получение, фиксацию и преобразование различных сигналов связи в информацию, проводимые без ведома лиц и с применением специальных технических средств. В свою очередь, снятие информации с телекоммуникационных сетей связи включает в себя следующие виды следственных действий: • контроль за телефонными разговорами, который представляет собой наблюдение, сбор, фиксацию содержания телефонных переговоров и иных сигналов (сообщения), получаемых и исходящих с контролируемого телефонного устройства при помощи использования специальных технических средств, в том числе и перемещающихся специальных технических средств (например, установленных на специальных транспортных средствах); • контроль информации с каналов связи, который представляет собой наблюдение, сбор, фиксацию сигналов, передаваемых посредством использования сети Интернет, получаемых и исходящих с контролируемого устройства при помощи использования специальных технических средств, в том числе и перемещающихся специальных технических средств (например, установленных на специальных транспортных средствах); • еще одним видом негласных следственных действий, закреплённым в ст. 269 УПК Украины, является наблюдение за лицом в публично доступных местах, которое представляет собой визуальное наблюдение за контролируемым лицом для фиксации его передвижения, иных лиц, коммуникатирующих с контролируемым лицом, особенностей поведения, встреч и действий контролируемого лица уполномоченными должностными лицами при помощи использования специальных технических средств, в том числе и перемещающихся специальных технических средств (например, установленных на специальных транспортных средствах); - еще одним следственным действием, закрепленным той же статьей УПК Украины, является наблюдение за вещью или местом в публично доступных местах, что заключается в визуальном наблюдении за определенной вещью или определенным местом для фиксации ее перемещения, контактов с ней определенных лиц, событий в определенном месте, для проверки сведений уполномоченными должностными лицами при помощи использования специальных технических средств, в том числе и перемещающихся специальных технических средств. Схожим предыдущему следственному действию является закрепленный ст. 270 УПК Украины аудио - и видеоконтроль места, который представляет собой фиксацию сведений, а именно разговоров, поведения лиц, других событий, находящихся в определенном ограниченной месте без ведома присутствующих в нем лиц, осуществляемый при помощи использования специальных технических средств, в том числе и перемещающихся специальных технических средств. Подводя итог рассмотрению зарубежного опыта нормативного регулирования информационных технологий в уголовном процессе, считаем необходимым проанализировать перспективы их применения в России. Возможность введения в России негласных следственных действий представляется дискуссионной и с высокой долей вероятности не будет воспринята положительно обществом ввиду того, что по своей сущности такие негласные следственные действия противоречат принципу разделения властей (система сдержек и противовесов), презумпции невиновности, а также будут ограничивать закрепленные в ст. 22 Конституции РФ права на свободу личности и передвижения. На наш взгляд, эффективным могло бы стать детальное нормативное закрепление информационных технологий с выделением в отдельный раздел УПК РФ, что позволило бы на законодательном уровне предусмотреть все нюансы использования информационных технологий при соблюдении интересов сторон. Помимо этого, актуальность изучения возможности внедрения новых методов получения доказательств с использованием информационных технологий, повышение эффективности уголовного процесса, сокращение процессуальных сроков, в частности видеоконференцсвязи, на всех стадиях уголовного процесса сегодня уже не вызывает сомнений. 13 49 69 84 85 87 95 107