Глава 9. Magnum ignotum1 частной собственности в проекции общего вектора прогресса российского общества

Начало третьего десятилетия существования постсоветской России характеризуется тем, что и в обществе, и в руководстве страной стали открыто проявляться новые начала. Конечно, они связаны в первую очередь с выражением открытого недовольства весьма значительной части населения сложившейся практикой «неосоз­нанного» существования страны, всецело зависящего от мировых цен на энергоносители.

Неуклюжие попытки властного руководства страны устранить эти недостатки с помощью введения новых структурных изменений в организации производства, по его же признанию, не улучшали поло­жение общества, порождая неверие в саму возможность реализации выбранного обществом нового курса развития России. Все это нашло отражение в предвыборных статьях В. В. Путина в начале 2012 года, в которых он признал, что именно размытый характер собственно­сти в новой России, порожденный «специфической» приватизацией, не позволил создать прежде всего эффективного собственника, а соз­дал платформу «механического конструирования» субъектов некоей корпоративной собственности. Собственно, на этой «платформе» все эти двадцать лет и происходят все «события» по рыночному рефор­мированию страны. И совершенно очевидно, что наше дальнейшее продвижение вперед, как, в общем-то, и сама «благоприятная» спо­собность жизнедеятельности общества вообще в ближайшие годы, зависит не от разработки каких-либо «стратегий» развития и «второй волны» приватизации, а именно исходя из создания этой новой плат­формы эффективного собственника.

Ясно, что речь в данном случае должна идти не о создании какой-то новой «платформы», казалось бы, уже адаптировавшейся в мышлении

1 Неизвестное будущее (лат.).

9. Magnum ignotum частной собственности 315

нашего руководства и даже большей части населения. О содержании этого процесса мы уже говорили, рассказывая о процессах, в том числе и в собственности, происходивших в постсоветских десяти­летиях существования России. Здесь нам необходимо задуматься о том, что собой представляет сама «корпорация» с именем которой, как отмечалось в предыдущей главе, так быстро и просто в постсо­ветском обществе адаптировалась та «общественная собственность», которая и олицетворяла сам фундамент старого СССР.

Конечно, можно было бы просто сослаться на содержание очень простого толкования понятия «корпорация» в известных западных словарях по экономике и процитировать, что «корпорация», в прин­ципе, - это не что иное, как «частная фирма, зарегистрированная как акционерная компания»'. Тем более что акционерные общества были именно теми субъектами организации производства, которые и при­внесли новизну в постсоветскую Россию то новое качество, которое характеризует и отличает новое производство от старого. Но вот стало ли это «новое» качество организации производства действи­тельно новой экономической и социальной ячейкой общества? Ясного ответа на этот вопрос, на наш взгляд, пока нет, несмотря на значи­мость роли акционерных обществ в жизни страны, в целом россий­ское общество весьма настороженно относится к корпоративному сектору, как, в общем-то, и к самой частной собственности на любые средства производства.

На наш взгляд, само объяснение того, что корпорация так «легко вошла» в обыденную жизнь постсоветской России, в определенной степени связано с ее трактовкой одним из основателей социологии -Э. Дюркгеймом2. По его мнению, корпорация - это объединение по профессиональному признаку, которое должно лечь в основу уст­ройства грядущего общества XX-XXI вв., в основу корпоративного

1 См.: Словарь по экономике Колинза. 2-е изд. С. 231.

2 Дюргейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996.

316

//. Собственность как социальная технология

государства. Корпорация, по его мнению, социальный институт, который должен быть искусственно, сознательно реконструирован, возобновлен, снабжен самосознанием, технологией действия, очер­чен законодательно, вписан в существующие структуры государства. Несомненное влияние на понимание корпорации нашими экономи­стами-реформаторами оказала и трактовка ее как «индустриальной системы» Дж. Гэлбрейтом, благодаря которому это понятие и полу­чило распространение еще в СССР. Многое было взято из подходов к пониманию и трактовки понятия «корпорация» другими авторами. У Р. Дарендорфа, Д. Белла, Э. Тоффлера, М. Хаммера, Д. Чампи и др. - всех этих авторов непременно шел разговор о некоей дина­мике развития корпорации, ее модернизации чаще всего в терминах менеджмента рынков и технологий.1 И, естественно, они все чаще «уходили» от проблем ее первоначала и терминов рационализации классового господства К. Маркса, свойственных риторике исследо­вателей советского периода жизни России. Исключение последнего и составило фундамент научной разработки проблем корпорации в постсоветской России2. При этом практически исключался главный момент: Россия делала первые шаги в совершенно новую для нее эпоху - капитализм, - которого не было ни в ее дореволюционном (несмотря на утверждение классика - В. И. Ленина - и советских историков), ни, естественно, в ее советском прошлом. В последнем, конечно, были не только крупные производственные предприятия и даже такие гиганты, как, например, Уралмаш, производивший 60 % средств производства в стране. Но все они никогда не были корпорациями, объединявшими свободных собственников. Отсут­ствовало здесь и то характерное для капиталистического предпри­ятия обстоятельство, которое, по словам В. Зомбарта, «непрерывно должно устанавливать связь между людьми», в котором и «лежит корень его специфической силы - созидать общество»3. И порождало

'Подробнее об этом см.: Гуревич М., Рохмистров С. Корпоративное управ­ление: истоки становления в России. М., 2004.

2См.: Голубков Д. Ю. Особенности корпоративного управления в России. М. 1999; Шеин В. И., Шуплев А. В., Володин А. А. Корпоративный менед­жмент. Опыт России и США. М., 2000; Родыгин А. Д. Регулирование норм корпоративного управления в России и ЕС: ограничения, возможности и пер­спективы унификации. М., 2003 и др.

33омбарт В. Современный капитализм. М., 1906. Т. 1. Генезис капитализма. С. 194.

9. Magnum ignotum частной собственности 317

это «обстоятельство» не осознание «своего места» в процессе социа­листического (коммунистического) преобразования страны, а суровая необходимость понимания того, что личный успех живет, по Зом-барту, «именно отношениями с другими людьми»'. Но этот «успех» складывается не из простого суммирования сил ремесленников, как представителей докапиталистической эпохи, отличавшихся, по выра­жению того ж е Зомбарта, «тяготением всего творческого к одино­честву», а из рождения нового капиталистического предприятия -новой формы, увеличивающей результаты труда бывших ремеслен­ников в значительных размерах. Да, как замечал А. Смит, страдает многостороннее проявление личности бывших ремесленников, рож­даются новые отношения и т. п., но и результаты труда увеличивают собственность участников нового производства. Эти результаты труда уже зависят не только от умений отдельных работников, но и от уме­лой организации совместных усилий в рамках новой формы организа­ции производства - корпорации, управление которой осуществляют собственники средств производства. Конечно, правы многие иссле­дователи корпоративного управления, упоминавшиеся выше, в том, что сама корпорация постоянно изменялась в ходе развития капита­лизма. Но корпоративное управление всегда оставалось неизменным в одном это управление осуществлялось собственниками. И измене­ния характера и содержания этого корпоративного управления свя­заны не с различными периодами развития промышленности (изо­бретениями паровой машины, появлением двигателя внутреннего сгорания и т. п.), не с «бунтами инженеров» Т. Веблена или «гибелью капитализма» Э. Тоффлера, увидевшего это в увеличении, например, количества акционеров компаний, созданных такими личностями, как, например, Генри Форд, а с изменениями характера самой соб­ственности, и конкретно частной собственности.

Роль поледеней в развитии общества всегда подвергалась крити­ческой оценке. Особенно часто всячески умолялась ее роль как фак­тора именно развития общества.

Во-первых, что касается многолетней трактовки собственности в терминах рационализации классового господства, что до сих пор витает в различных вариациях исследований проблем собственно­сти с «опорой» на Марксову теорию прибавочной стоимости. Здесь

Там же.

318

//. Собственность как социальная технология

каждый пытается найти некое свое видение решения данной проблемы. Однако весьма странно, что ни в одном из известных нам исследо­ваний данного характера не нашло весьма простое решение данной проблемы у Вернера Зомбарта, впервые введшего в научную прак­тику само понятие «капитализм». А между тем как «совершенно пре­вратное представление» считал В. Зомбарт то основание, на котором базировалось марксистское утверждение, «будто прибыль капитали­стического предпринимателя может слагаться всегда только из долей результатов труда рабочих, состоящих на службе у него или у других капиталистических предпринимателей. Ошибочный исходный пункт, взятый Карлом Марксом из своего учения о прибавочной стоимости, -из сферы циркуляции! - замечал Зомбарт, - привел гениального человека именно к такому ложному в своей основе воззрению»'.

Сам факт образования прибыли у Зомбарта базируется на совер­шенно других основаниях. Решающее значение для самой возмож­ности образования прибыли, по его мнению, «получает», во-первых, «характер покупателей товаров или услуг». Среди хозяйствующих субъектов капиталистического предприятия Зомбарт выделяет тех, которые рекрутируются из лиц, способных «платить только собст­венным трудом». Во-вторых, это те, которые «могут платить «чужим трудом», среди которых он и выделяет самих «капиталистических предпринимателей»2.

По Зомбарту, получается, что в сфере производства изначально все собственники, объединенные одной общей идеей получения при­были, что и составляет фундамент корпорации как нового способа организации общественного, а не частного производства. Создает это, в принципе, и фундамент для участия всех членов нового обра­зования и в корпоративном управлении. Остается только найти кон­кретную форму этого участия. И она со временем появилась - это создание акционерного общества, в котором «управленческий вес» каждого участника корпорации зависит от конкретного материаль­ного вклада. Данный процесс не является чисто автоматическим, а рождается и развивается постепенно как один из важнейших эле­ментов развития в целом капиталистической системы. Сознательное вмешательство в этот процесс никогда не приносило положитель­ного результата, примером чего и послужила провальная практика

1 Зомбарт В. Указ. соч. С. 207. 2Там же. С. 208.

9. Magnum ignotum частной собственности 319

не только в ходе акционирования в период российской приватиза­ции, но и в ходе искусственного способа «оснащения» акциями всех работников предприятия с помощью благотворительного капитала отдельных банкиров-меценатов в середине 50-х гг. в США. Хотя само стремление и российских реформаторов, и американских банкиров понятно. Ибо участие в корпоративном управлении - это не только проявление особого чувства хозяина производства, но и возмож­ность появления особой черты личности - осмысленной корпора­тивной ответственности.

Помимо сказанного, следует отметить и еще один момент, свя­занный с обнародованным высказыванием В. Зомбарта. Речь идет о том, что при данной постановке проблемы совершенно ясен вопрос о накоплении первоначального капитала, который, по замечанию И. Шумпетера, К. Маркс в «Капитале» изложил весьма неудачно. Хотя, как известно, «первоначальный капитал» по самой своей сути и есть «начало» капитализма. Человек ведь не рождается с таковым или без такового. Поэтому «Капитал» Маркса и получился без неко­его смыслового начала. Отсюда и его «скомканный» конец. Возможно связано все это и с той критикой К. Маркса самым известным пост­классическим экономистом и государственным деятелем Ойгеном Бам-Баверком, который заявил, что Маркс за прошедшие после публи­кации первого тома «Капитала» почти 20 лет не мог найти какого-то логичного продолжения своей самой значительной работы. Возможно, замечал он, Маркса как бы охватило смятение, оттого что он обнаро­довал свою схему переустройства мира'.

Вместе с тем, нельзя не отметить и то, что в работах К. Маркса всегда прослеживается некая перспектива развития человеческого общества. На наш взгляд, прослеживается таковая и по отношению к нашему предмету исследования - частной собственности.

Несмотря на то что К. Маркс как ученый, не смог выйти из той науч­ной колеи, в которую «занесли» его занятия политикой, в его твор­ческом наследии можно увидеть действительную диалектику соб­ственности. Да, на ее основе и сторонники Маркса, и его противники видели то, что в итоге «ведет» к социализму. Однако, если вдуматься в само содержание используемой в этих целях цитаты: «капиталисти­ческая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной

1 Бам-Баверк О. Критика теории Маркса.

320

//. Собственность как социальная технология

частной собственности», которое, должно породить «установление общественной собственности на средства производства»', - то оста­ется только восхищаться тем, как он смог в такой краткой форме пред­ставить сложнейшую концепцию развития человеческого общества, которая базируется на изменениях в собственности.

Да, «превращение» частной собственности в общественную форму это, казалось бы, прямой путь к социализму, о чем до сих пор утвер­ждают многие «специалисты» по собственности. Но они почему-то упускают тот контекст, в рамках которого Маркс преподносит цити­руемую выше мысль, доподлинно понять употребляемые слова в которой довольно непросто. Что касается исследователей про­блем собственности из числа наших соотечественников, то можно представить, что они вряд ли понимают эту мысль как законченную в смысловом отношении часть текста. Ибо Маркс говорит не про­сто о «частной собственности», а о «капиталистической частной собственности». Понять это различие даже современному россия­нину довольно непросто, как и до конца воспринять именно капи­талистическую частную собственность, не «владея» соответствую­щим инструментарием. Что касается представителей науки капи­талистических стран, они это различие понимают. Так, например, тот же Людвиг фон Мизес утверждает, что смысл «частной собствен­ности в рыночном обществе (т. е. - при капитализме. — М. Р.) ради­кально отличается от того, что она означает в системе замкнутых домашних хозяйств. Там, где каждое домохозяйство экономически самодостаточно, средства производства, находящиеся в частном вла­дении, служат исключительно собственнику. Он один получает все выгоды от их использования. В рыночной экономике собственники капитала и земли могут получать пользу от своей собственности, только применяя ее для удовлетворения потребности других людей. Чтобы получить какую-либо выгоду от того, чем они владеют, они должны служить потребителям»2.

Именно в этом и сама суть развития капитализма и корпоратив­ный характер частной собственности, внутренний инструмента­рий которой может служить важнейшим способом формирования не столько внешней, сколько внутренней ответственности личности. Отсюда верно утверждение Мизеса о том, что «Собственность - это

'Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 773. 2Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 641.

9. Magnum ignotum частной собственности 321

социальная функция»'. И эта функция, изменив свою сущность, как известно, и «породила» капитализм. Но не просто превратившись из общественной в частную или наоборот, как привыкли трактовать наши «специалисты» по собственности, а в более сложную конфигура­цию своих изменений, поняв которую, только и можно не только иначе воспринимать саму значимость Марксовой диалектики, но и увидеть ее роль в развитии будущего человеческого общества.

Говоря о том, что собственность выступает определяющим фак­тором в характеристике некоей эпохи развития человеческого обще­ства, сама суть ее как социальной технологии воспринимается пред­ставителями различных концепций общественного развития далеко неоднозначно. Отсюда и то, что при рассмотрении собственности как общественного явления важно увидеть в ее содержании в первую очередь перспективные начала, которые и являются ее основой как новой социальной технологии, на базе которой и возникает новая фаза в перспективном развитии человечества.

Именно с этих позиций мы и рассматриваем определения нашего предмета исследования - частной собственности. На чем строят свое негативное отношение к частной собственности наши исследователи, и что, собственно, по заявлению Ф. Энгельса, составляло саму суть марксистской теории? На выводе К. Маркса о ее «эксплуататорском» характере, подчеркивая ее отстраненность от самой личности. Да, счи­тает он, появление в системе мирового развития капитализма - это объективный факт. Но он, как и все другое, преходящий. Уже в самом его осуществлении существует движение к новому витку развития человечества, который развивается именно на базе старого - капита­лизма. А в том «инструментарии», который выступает «механизмом» этих перемен, главное место занимает не конфликт «пары»: собствен­ник средств производства и пролетарий, а непосредственно - собст­венность. Капиталистическая частная собственность, следовательно, и должна породить общественную собственность на средства произ­водства. В принципе, эта Марксова диалектика вполне вписывается в сам ход мирового развития - смену одной эпохи другой - более, если коротко выразиться, «производительный». Но обратим внимание на слова Маркса о том, что «капиталистическая частная собствен­ность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности».

'Там же.

322 //. Собственность как социальная технология

Еще раз заметим: «первое отрицание». Не будем искать других - вто­рых, третьих и т. д. «отрицаний». Достаточно того, что капиталисти­ческая собственность - это уже не индивидуальная собственность. Но значит ли это, что К. Маркс прав, говоря о будущем капитали­стической собственности, которая породит установление общест­венной собственности»? И в какой конкретной форме это «установле­ние» состоится? Какого-то четкого ответа на этот вопрос у К. Маркса, как видим, нет. И в первую очередь, по нашему мнению, потому, что четкие тенденции развития капитализма он наблюдать просто еще не мог. Они появились позднее. И, основываясь на них, как мы выше отметили, другой не менее знаменитый на Западе ученый - Людвиг фон Мизес - и сформулировал этот «четкий» ответ.

Именно в связи с последним К. Маркс не мог предвидеть и многие другие положительные стороны возникшего капитализма и трак­товал их в весьма негативном виде. Так, например, описанное им «угнетение», «рабское отношение» и др. к наемному рабочему, осо­бенно в на самом первом этапе становления капитализма, объясня­ется естественным сохранением пережитков феодализма в период перехода общества от одной общественно-экономической формации к другой. Проявляется все это и сегодня в постсоветской России, в которой в переходный период сохраняется многое из старого СССР (например, командное начало в управлении, когда один человек определяет все обстоятельства жизнедеятельности общества, как в старое время) и совершенно не в духе западной цивилизации про­являются отношения между наемными работниками и собственни­ками средств производства, которых тоже таковыми в полной мере назвать трудно. Что же касается самих оценок временных рамок переходного периода, которые у нас, как мы уже отмечали выше, весьма субъективны. И эта субъективность порождается все тем же командным началом в управлении - каждый руководитель государ­ства стремиться «закончить» этот переходный период именно в «свое время» нахождения у власти.

А ведь даже на примере исторически устойчивых и инновационно развитых капиталистических производственных структур описанные выше тенденции можно проследить, как и то, что сами границы пере­ходного периода довольно длительны. Так, например, уже упоминавша­яся компания Г. Форда, созданная в конце XIX в., лишь в начале 50-х гг. XX в. стала акционерным обществом. И лишь сегодня владельцами

9. Magnum ignotum частной собственности 323

акций предприятия являются уже не два брата - потомки основателя компании, а около одного миллиона работников корпорации. Так что процесс создания той корпорации, акциями которой владеет боль­шинство работников предприятия, - это довольно длительный про­цесс. Отсюда и само качество корпоративного управления, которое представляет собой отнюдь не только функции наемных менеджеров, а характеризуется довольно многочисленным практическим участием работников в управлении производством. И особенно важно для нас на современном этапе развития постсоветской России: все рассуж­дения об изменении самого содержания и объема управления про­изводством останутся досужим разговором, если не принять во вни­мание то, что «исходным материалом», фундаментом всех этих изме­нений выступает собственность. Вернее, процесс ее развития, в ходе которого и происходит непосредственная практика ее «расщепления», о которой говорили неоинституалисты. Так, например, централь­ным в концепции Ф. Найта выступает то, что люди, берущие на себя бремя просчитываемого риска и непросчитываемой неопределенно­сти, а также гарантирующие большинству работников их заработную плату, получают право управлять деятельностью этого большинства и присваивать соответствующую часть дохода'.

Все вышесказанное является еще одним позитивным моментом, свидетельствующим о том, что тенденции развития собственности выступают главными факторами перспективного развития обще­ства - становления в нем корпоративного начала, о сугубо конкрет­ном содержании которого пока говорить трудно. Но уже сегодня ясно одно: сама сущность его связана не с той «общественной собственно­стью», которая является основой социализма, а с частной собственно­стью, которая постоянно развивается, определяя этим своим разви­тием тот уровень корпоративной ответственности личности, который «отливается» в некие конкретные формы человеческого объединения, будь это капитализм или нечто другое. Важно главное - именно эти формы государственности и деятельности населения являются субъ­ектами перспективного развития человечества.

Что же касается самой динамики мирового развития корпоратив­ного движения, то в его развитии можно, на наш взгляд, выделить

'Найт Ф. Понятие риска и неопределенности // THESIS. 1994. Вып. 5. С. 26-27; Найт Ф. X. Риск, неопределенность и прибыль. М., 2003; Радаев В. В. Экономическая социология. М., 2008. С. 203.

324 //. Собственность как социальная технология

четыре этапа, в целом соответствующие фазам становления творче­ской активности объединяемых ею людей.

На первом этапе, охватывающем период до окончания Второй мировой войны, в полной мере господствовали принципы индустри­альной организации, основанной на массовом производстве воспро­изводимых благ; полном доминировании экономических мотивов и целей как у работников корпорации, так и у ее руководителей. Есте­ственным воплощением подобной системы были фордизм и сходные с ним принципы, ориентированные на достижение максимальной производительности и максимальных экономических результатов.

На втором этапе элементы творчества проявлялись прежде всего за пределами процесса производства, не оказывая на мотивацию хозяй­ственной активности работника ощутимого влияния. В большей мере возрастающие потребности людей в самореализации проявлялись в потреблении, что создало первые прецеденты преодоления массо­вого производства как идеального типа организации хозяйственной структуры. В свою очередь это потребовало диверсификации произ­водственных функций работников, результатом чего стало расширение и совершенствование форм мотивации продуктивной деятельности. Повышение производительности труда стало достигаться не столько четким соотношением заработной платы и результатов труда, сколько созданием в рамках коллектива элементов «человеческих отношений», позволяющих работнику ощутить свою значимость для организации. Терминологически этот переход принято обозначать как дихотомию фордизма и постфордизма.

Следующий этап связан с усилением децентрализации, демасси-фикации и фрагментации производства. Эти тенденции становились все более заметными по мере обретения работниками автономности и распространения индивидуализма. Данные перемены ознамено­вали переход к системе гибкой специализации, призванной быстро отвечать на новые запросы рынка и включающей в себя такие эле­менты, как оперативное изменение объемов производства, подвижная кадровая политика, быстро меняющийся парк машин, гибкие техно­логические процессы и организационные формы. Вызывая к жизни «децентрализованные и деиерархизированные системы управления», эти изменения подготавливали переход полномочий на более низкий уровень и отвечали возрастающему творческому потенциалу и орга­низаторским способностям работников.

9. Magnum ignotum частной собственности 325

Оценивая подобные явления в их совокупности, Д. Белл говорил

0 них как о «революции участия»', разворачивающейся первоначально на уровне трудового коллектива, профессиональных союзов и обще­ственных организаций, но способной в скором времени распростра­ниться и на прочие формы совместной деятельности. Результатом же этой «революции», по Л. Туроу, становится то, что «служащие» теперь гораздо более свободны в принятии решений, чем это было в тради­ционных иерархических компаниях»2.

Эти три этапа подготовили возможность перехода к четвертому, наиболее отвечающему потребностям развития творческой личности. Четвертый этап пришелся на 80-е годы и характеризовался прежде всего экспансией производственного принципа, получившего название модульной специализации.

Со стороны самой трудовой деятельности таковая ознаменова­лась перенесением акцента с отдельных производственных операций на процесс создания продукта в целом. В новых условиях основную роль приобретают скоординированные усилия работников. Главной их задачей является уже не модификация готового продукта, а мак­симальное совершенствование приводящих к его созданию процес­сов - от непосредственного производства до инновационных реше­ний, имеющих к формированию конечного результата весьма отда­ленное отношение. Соответственно, креативной личности не зада­ется непосредственное направление поиска, а предлагается широкая гамма возможностей для проявления способностей. В то же время индивидуализированная природа творческой деятельности уравно­вешивается ее коллективным характером.

На сегодняшний день подобная форма труда представляет собой оптимальный тип организации творчества в рамках корпорации. К подобного рода процессам нельзя больше относиться как к пасын­кам бизнеса, безликим трудовым операциям, не заслуживающим уважительного отношения к себе. Теперь они должны занять цен­тральное место в наших организациях. Процессы должны быть ядром, а не периферией системы управления и руководства компанией. Они должны формировать образ мыслей и взгляды людей; смещение акцента на процесс инициирует цепную реакцию, которая оказывает

1 Белл Д. Американская модель: с будущим в конфликте. М„ 1984. 2ТуроуЛ.С. Будущее капитализма. Как нынешние экономические силы фор­мируют будущий мир. Новосибирск, 1999.

326 //. Собственность как социальная технология

воздействие на всех, от рядовых сотрудников до кончая руководства высшего звена. Старые роли исчезают или изменяются до неузнава­емости, и возникают совершенно новые.

Вышеуказанные изменения имели большое значение для обще­ства, так как все больше людей были связаны теми или иными свя­зями с корпорациями. Будучи по своему происхождению экономиче­ским институтом, корпорация не могла не развиваться одновременно как институт социальный и политический. В этих своих качествах она представляет не только владельцев (акционеров) и менеджмент, но в различной степени - наемный персонал. Поэтому, когда она всту­пает в те или иные отношения с государством (а эти отношения как правило политические) или обществом (через социальные сферы дея­тельности корпорации), она также функционирует согласно логике «коллективного действия» пусть и специфической.

Если в индустриальной организации корпорация строилась на основе тех же принципов, на каких базировалось и общество, представляя собой его подобие, то сегодня производственные ассо­циации являются в большей мере общностями. В соответствии с этим активность индивидов в составе подобной ассоциации осу­ществляется не на основе решения большинства и даже не на основе консенсуса, а на базе внутренней согласованности ориенти­ров и стремлений. Впервые мотивы деятельности в значительной мере вытесняют стимулы, а основанная на единстве мировоззрения и ценностных установок ее членов организация становится само­достаточной и наиболее динамичной формой производственного сообщества.

Развиваясь внутри производственных ассоциаций, новые прин­ципы межличностного взаимодействия подготавливают становле­ние радикального, отличного от существующего ныне, типа соци­альной структуры.

В сегодняшних условиях развитие корпорации представляет собой определенную проекцию общего вектора прогресса человеческой дея­тельности, позволяющего наблюдать, как пробуждение творческого потенциала отдельных личностей ведет к становлению нового типа социума, пронизанного постэкономическими принципами.

Современная корпорация входит в круг организаций, «в совокуп­ности образующих общество», в том числе и потому, что включает социальные цели в систему базовых ценностей, тем самым достигая

9. Magnum ignotum частной собственности 327

высшей степени социологизации и оказываясь социальной структу­рой даже в большей мере, нежели экономической.

Однако не статус организации делает корпорацию важным элемен­том социального целого. В современных условиях корпорация может функционировать как представительное общественное учреждение только в том случае, если выполнение ею социальных функций укре­пляет ее позиции как высокоэффективной производственной струк­туры, и наоборот. Однако в качестве представительного обществен­ного учреждения корпорация является не только экономической единицей, но также и общественно-политическим учреждением -ее общественные функции как коллектива не уступают по значению ее экономическим функциям как производственной структуры. Эти неэкономические цели корпорации связаны прежде всего с целым рядом направлений ее деятельности.

Во-первых, корпорации, имея главным источником развития твор­ческий потенциал своих сотрудников, являются в то же время и важ­нейшим инструментом формирования работников интеллектуального труда, других высококвалифицированных и самостоятельных труже­ников. Инкорпорируя в себя новых работников, они осуществляют то непрерывное образование, необходимость которого для современного общества отмечают все ведущие социологи.

Во-вторых, корпорации, совершенствуя свою внутреннюю струк­туру, не только повышают тем самым результативность собственной деятельности, но и становятся источником образования и развития новых производственных форм. Нередко выходя за рамки компании, они придают общественному производству дополнительный динамизм и не только обеспечивают возрастающую продуктивность деятельно­сти, но и формируют дополнительные потребности в творческих работ­никах. Так, Дж. К. Гэлбрейт отмечал, что на этапе своего становления корпорации были орудиями в руках своих владельцев и отражали осо­бенности их личностей. Имена этих крупнейших бизнесменов - Кар-неги, Рокфеллер, Гарриман, Мелон, Гуггенхайм, Форд - были широко известны в США. Их все помнят, но лишь благодаря тем картинным галереям и благотворительным фондам, которые они создали'.

В-третьих, корпорации представляют сегодня наиболее мобиль­ную часть социальных структур. Чтобы убедиться в этом, достаточно

1 Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М., 2008. С. 28-29.

328

//. Собственность как социальная технология

9. Magnum ignotum частной собственности 329

проанализировать взлеты и падения современных компаний, оценить их способность к реструктурированию, их реакцию как на внешние, так и на внутренние вызовы. Отвечая на изменения конъюнктуры и мотивации, корпорации в известной мере дестабилизируют и само общество, приводя в движение другие социальные институты и при­давая им должный динамизм.

В-четвертых, корпорации выполняют важную роль, находясь на стыке сообщества организаций и самого общества как единого целого. Масштабы деятельности современных производственных компаний, особенно оперирующих на международном уровне, соиз­меримы с масштабами национальных экономик, в силу чего общество стремится контролировать подобные фирмы все более тщательно. Вмешательство общества и государства в деятельность корпораций в большей степени делает их активность соответствующей принци­пам социальной ответственности, нежели деятельность других орга­низаций и институтов.

В-пятых, значительная стабильность, прочность и долголетие кор­пораций формируются на основе самих принципов их как акционер­ных обществ, так как любой акционер имеет право выйти из состава общества, продав свои акции, что не приведет к распаду корпорации.

Однако и сегодня главным достоинством корпораций является то, что акционерное общество позволяет привлечь весьма широкий круг лиц, имущественные средства которых могут составить весьма солид­ный капитал корпорации. Этот капитал, в свою очередь, поможет решать как сложные технологические задачи, так и способствовать развитию благосостояния всего общества.

Вместе с тем именно то, что взносы акционеров могут значительно различаться и что современной системе управления трудно сбалан­сировать роль и влияние владельцев капиталов в соответствии с их величиной, все это весьма непросто сказывается на самой жизнедея­тельности корпораций. Значительные трудности в этой сфере связаны и с деятельностью наемного управленческого персонала. Это и многое другое далеко не положительным образом влияет на процесс развития корпоративного движения. Все это требует самого пристального вни­мания со стороны ученых, специализирующихся на проблемах раз­вития корпоративного управления. Тем более что уровень его развития достиг совершенно новых высот. На практике же многое еще остается в старом формате, внося тем самым некие тормозящие дальнейшее

развитие корпоративного управления моменты. Все это требует уже сегодня реально представлять корпоративное управление как плат­форму замены научной школы классической системы управ­ления на социологию управления. Ибо многие вызовы порожда­ются именно тем, что уровень развития современных корпора­ций не согласуется с отсталой системой корпоративного управ­ления, которая продолжает существовать в настоящее время.

Таким образом, корпорации, корпоративное управление выступают конкретной платформой практики замены научной школы той класси­ческой системы управления, сложившейся в рамках индустриальной парадигмы на первом - интенсивном и количественном - этапе раз­вития капитализма, на социологию управления. Последняя, естест­венно, не отвергает саму теорию управления. Она лишь в большей сте­пени способна помочь разрешить тот тяжелейший социетальный кри­зис российского общества вместе с обществом с «думой о нем» за счет более предметного изучения социальных механизмов и возрожде­ния общества в новых, «еще недостаточных формах идентичности»'. Именно в рамках социологии управления возможно реализовать «мыс­ленный эксперимент» В. А. Ядова, высказанный им на методологиче­ском семинаре ИС РАН в апреле 2006 года: «Не предвидеть, а помочь предвидению».

Обращение социологии управления к изучению корпоративного дви­жения в России - это ее конкретный вклад в решение проблемы век­тора направления трансформации в первую очередь. То есть осмысление самой направленности новых, рождающихся в современной практике институциональных изменений, способных высветить новые горизонты развития российского общества, осознать те конкретные социальные технологии, с помощью которых только и можно выстраивать объектив­ные контуры будущего. Однако над этим осознанием не должна довлеть та ситуация социологии управления, которая, по мнению цитируемого выше известного специалиста по социологии управления и социальным технологиям А. В. Тихонова, «в новых условиях должна сделать свой шаг в направлении создания исследовательской программы решения проблем институционализации управления в нашей стране с учетом ее истории, традиций и социокультурной обусловленности, механиз­мов управления»2. Как раз с последним согласиться никак нельзя.

1 Тихонов А. В. Социология управления. 2-е изд. М., 2007. С. 318. 2Там же. С. 257

330 //. Собственность как социальная технология

Автор, видимо, не учитывает одного очень серьезного фактора, что сам процесс возникновения нового общества обусловлен именно уничтожением старого. И речь прежде всего идет о механизмах управления. Возникновение той же корпоративной формы орга­низации и управления производством и, соответственно, акцио­нерных обществ открытого типа в нашей стране было обусловлено в первую очередь как раз сломом старых механизмов хозяйствова­ния - процессами разгосударствления, приватизации и акциони­рования предприятий, объединений, отраслевых и межотраслевых комплексов. А это не что иное, как глобальное изменение в сфере собственности. И в этом конкретном случае корпорация является не только новым институциональным феноменом, но и конкретной социальной технологией возникновения новой формы собственности, в корне отличной от старой. И дело не только в том, что реабилити­рована частная собственность на средства производства, но и в том, что «уравненные» с ней государственная и другие «старые» виды собственности должны быть другими в своей качественной опреде­ленности. Точно так же должен измениться и сам механизм управ­ления обществом.

Не случайно поэтому в социологической литературе возникла полемика вокруг проблем властнорегулирующих структур: власти, управления, социетальной политики. Из всех точек зрения, присталь­ного внимания, на наш взгляд, заслуживает точка зрения члена-кор­респондента РАН Н. И. Лапина. В ней, по крайней мере, можно найти некие истоки для реализации нашей гипотезы о формировании кор­поративной социальной ответственности личности.

Особенностью теории Н. И. Лапина является ее социетальное содер­жание. Он исходит в том числе из того, что для нас особенно важно, и из признания эволюционного характера социодинамики социо­культурных систем, рассматриваемых с позиции их самоорганиза­ции. Подлинный смысл совокупности таких сопряженных понятий, как власть, государство, партии, социальная политика и др. в кон­цепции Н. И. Лапина приобретают на основе социетальной функции такой структуры, как регулирование функционирования и измене­ния всех социетально-функциональных структур и социума как инте­грального целого1.

'Лапин Н.И. Общая социология. М„ 2006. С. 200-201.

9. Magnum ignotum частной собственности 331

Заслуживает внимания и специальная категория «социальный механизм процесса», выделяемая академиком Т.Н. Заславской в функциональном исследовании проблем социетальной трансфор­мации. Под социальным механизмом трансформационного процесса Т. И. Заславская понимает устойчивую систему взаимодействий соци­альных акторов разных типов и уровней, способствующую фундамен­тальному изменению общественного устройства. Взаимодействия, формирующие эту систему, регулируются, с одной стороны, базо­выми институтами общества (а это институты власти, собственно­сти, гражданского общества и прав человека), а с другой - социаль­ной структурой общества и культурными особенностями акторов, индивидов и групп'.

Конечно, эти концепции построены на уровне социально-фило­софской методологии в дисциплинарных рамках общей социологии с привлечением понятий и результатов исследований целого ряда отраслевых социологии, среди которых явно не выделяется социо­логия управления. Скорее, их практическая реализация сопряже­на с социологией организаций с использованием некоего организа­ционного решения человеческих проблем (которое А. И. Пригожий охарактеризовал как «третью природу») для разрешения «синергий-ного парадокса». Решает же этот «парадокс» А. И. Пригожий тем, что определяет организацию как конструкцию из элементов разной при­роды, в связи с чем она пронизана внутренними противоречиями: 1) личного и безличного; 2) индивидуального и общего; 3) планомер­ного и спонтанного; 4) департаментального и интегрального начал2.

Однако, даже несмотря на то что А. И. Пригожий не сводит сам механизм социального управления к целевому управляющему воз­действию, а включает в себя и процессы организации и саморазви­тия в своей системе, как и в системах Н.И. Лапина и Т.И. Заслав­ской присутствуют механизмы регуляции управленческого типа. Но, думается, что, основываясь на подходе А. И. Пригожина, ста­новится более понятным и сам феномен «корпорации» и ее инсти­туциональное место в развитии общества, и, что еще важнее, то, что в действительности скрывается в самих попытках представить свое видение и корпоративной собственности, и корпоративного

1 Заславская Т. И. Современное российское общество. Социальный механизм

трансформации. М., 2004. С. 200-201.

2Пригожин А. И. Методы теории организаций. М., 2003.

332 //. Собственность как социальная технология

управления. Что касается последних, то в их соотношении и кро­ется ответ на вопрос: «Собственность и управление: диалектика или тождественность развития этих социальных технологий ждет их в будущем?»

Конечно, такая постановка вопроса противоречит тем канонам, которые стали привычными в понимании и собственности, и управ­ления. Тождественность этих понятий, уже высказанная класси­ками экономической науки Л. фон Мизесом и Ф. фон Хайеком1, до сих пор не осознается большинством специалистов по собственности и управлению. Тем более эту тождественность трудно понять нашим отечественным специалистам по данным проблемам. И прежде всего потому, что у многих из них сохранилось видение развития человече­ского общества по рецептам марксистского учения. Именно поэтому сам фактор корпоративной собственности нашел свое применение в некоторых современных концепциях развития России2. Но ничего нового в содержании этих концепций не появилось. Уже сама трак­товка их авторами корпоративной собственности как аналога обще­ственной собственности на средства производства уводила постсо­ветскую Россию с пути строительства все того же коммунизма или его аналогов.

В понимании же корпоративной собственности как частной (а именно этому и «обязано» само появление корпораций и их собственности) собственности и кроется ключ, которым только и можно «открыть двери» в действительно новое будущее России.

Сразу же заметим, что найти этот ключ не так-то просто в том лаби­ринте многовековой борьбы против частной собственности. На про­тяжении более чем 2500 лет одной из самых главных тем западной политической теории был спор по поводу достоинств и недостатков

1 Как и все великие экономисты, Л. фон Мизес и Ф. фон Хайек были прежде всего людьми, пытающимися осмыслить человеческое общество не в ста­тике, а в развитии и увидеть те движущие пружины его продвижения вперед, которые были скрыты от взглядов не только людей, но и ученых, ведущих в этой области специальные изыскания.

2 Речь идет о так называемой программе «СЭПИН» (социальной и эконо­мической поддержки интересов населения), реализация которой предпо­лагает увеличение объема социальной поддержки населения «без роста бюджетных трат» и т. п. (см.:Мельников С. Б. Формирование корпоратив­ного управления муниципальными образованиями России в условиях кри­зиса. М., 1996).

9. Magnum ignotum частной собственности 333

частной собственности. Такого рода дискуссии продолжаются и сегодня в новой России1.

Продолжается это у нас прежде всего потому, что до сих пор не закончилось рыночное реформирование. И поэтому не случайно в самых различных попытках сформулировать какой-то оптималь­ный механизм современной трансформации России дело заканчи­вается предложением таких же концептов механизмов регуляции общества, основывающихся на различных типах управления, как и в рассмотренных выше концепциях Г. И. Заславской, Н. И. Лапина и А. Н. Пригожина. Во всех них в первую очередь фигурируют инсти­туты государственной власти.

Здесь напрашивается некая аналогия со старым советским «клише»: «вся власть принадлежит народу»2. В новых условиях предстоит только сформировать такую власть, чтобы ее интересы совпадали с инте­ресами всего народа. Но ведь мы это уже «проходили» и в советское время, и сегодня, когда государство «заботится» не о каждом своем гражданине, а о себе (или иными словами о властях предержащих).

В условиях же господства рыночной экономики (частной собствен­ности) действуют другие законы. «Если кто-то желает применить понятие власти к явлениям рынка, то ему следует сказать: в рыноч­ной экономике вся власть принадлежит потребителям... Владение факторами производства, так же как и предпринимательскими или технологическими навыками, не дарует в рыночной экономике власть в смысле принуждения»3. Понять все это вряд ли возможно по про­шествии менее чем двух десятилетий после отказа от старого вос­приятия рынка как системы эксплуатации «простого труженика», каковые в своем большинстве и населяли бывший СССР. А принять не менее трудно, так как новая практика хозяйствования, особенно на первом этапе переходного периода (90-е годы), воочию свидетель­ствовала о негативных чертах постсоветского капитализма именно в духе и конкретных образах того негативного облика западного образа жизни, который более 70 лет внедрялся в головы советских

' Собственность в системе социально-экономических отношений: теоретико-методологические и институциональные аспекты. М., 2005 и др. 2 Заметим, что роль государственной власти как управляющей системы пока трудно отрицать. Речь идет о самом содержании этой власти и ее целе­вой направленности (действительной, а не мнимой, как в советское время). 3Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 609.

334 //. Собственность как социальная технология

людей могущественной идеологической системой бюрократической «верхушки» КПСС.

В условиях сохранения власти, в первую очередь экономической, новая бюрократическая «верхушка» политической системы совре­менной России использует все преимущества рынка исключительно в своих интересах. Естественно, что процесс реализации этих инте­ресов включает в себя не только теневые аспекты хозяйствования и административного управления, но и те аспекты деятельности госу­дарства, которые тормозят развитие новых отношений в современной России. При этом главный удар наносится по самой практике реализа­ции частной собственности на средства производства. По сути, главным моментом всей постсоветской жизни России стала все та же вековая ситуация борьбы против частной собственности. И никакими разо­выми мероприятиями (создание частичных условий защиты от чинов­ников малого бизнеса, создание антикоррупционной системы и т. д.) эту борьбу остановить нельзя, необходимы кардинальные меры.

Прежде всего необходимо задуматься над той ролью государства, деятельность которого до сих пор сохраняет черты старого - совет­ского - органа власти, и понять простую истину, что у государ­ства не больше возможностей создать нечто из ничего, чем у отдельного индивида, не восторгаться тем фактом, что госу­дарство на что-то тратит больше запланированного в его бюджете, а думать о том, чтобы кто-то конкретно не приобретал за счет государства больше остальной части населения'. Эти и другие подобные проблемы во многом порождаются и потому, что юридиче­ское понятие собственности не в полной мере учитывает обществен­ную функцию частной собственности.

Конечно, сам факт того, чтобы законы лучше соответствовали эконо­мическим и особенно социальным целям частной собственности в усло­виях переходного периода осознать трудно. И главная трудность, как и во многих других случаях осознания новой сущности России, в том, что менталитет и правоведов, и государственных служащих, и практи­чески всех других категорий людей, которые могли бы способствовать более успешному продвижению страны вряд ли отличается от общего менталитета всех россиян. Главное здесь - время. Как образно говорил народный артист О. П. Табаков, Россия воспрянет и станет новой тогда,

1 Естественно, речь не идет о той части населения, которой как раз и необ­ходима материальная помощь государства.

9. Magnum ignotum частной собственности 335

когда в ней появится «непоротое поколение». А оно появится тогда, когда изменятся сами условия жизнедеятельности общества. Но эти изменения, как свидетельствует отечественная практика рыночного реформирования появляются не сразу. Хотя, даже если и появляются, то, конечно же, далеко не в четко очерченных и понятных формах.

Речь идет все о той же роли корпораций и корпоративного управления.

Если к последнему относится так же, как его трактуют отече­ственные ученые (кстати, и иностранные тоже, но это другой вопрос), а именно как «экономико-юридические отношения по управлению, рас­поряжению и контролю акционерной собственности»', то все выше­приведенные точки зрения наших ученых о государственном участии в регулировании общественных процессов новой России абсолютно бесспорны. Даже несмотря на то что, как утверждает С. А. Масютин, корпоративное управление «есть современный, прогрессивный вид управленческой деятельности... характеризующийся наличием корпо­ративной стратегии, корпоративного стиля работы менеджеров всех уровней, корпоративной культуры, финансовой и информационной открытости, системы защиты прав акционеров и владельцев других ценных бумаг предприятия-эмитента»2.

Но уже в содержании последнего определения вместо привыч­ного взаимоотношения субъекта и объекта, характерного для управ­ления, можно выявить некий баланс интересов и взаимоотношений. Такое взаимоотношение, как отмечают Г. Н. Бутырин, А. В. Попова и Е. Л. Шапиро, располагает к новому пониманию корпоративного управления как взаимодействия групп интересов или стейкхолдеров (также поведенческий аспект). Они приводят определение корпора­тивного управления, сформулированного компанией Deloitte&Touche как «систему взаимодействия и взаимного контроля между руково­дством компании, советом директоров, акционерами и другими заин­тересованными лицами, обеспечивающую осуществление целей ком­пании при соблюдении интересов всех сторон»3.

1 Алексеев А., Лебедянцев И. В поисках эффективного управления // Управ­ление компанией. 2002. № 3. С. 61. Заметим, что данная формулировка вполне сходна и с положением статей 2 и 3 Федерального закона «Об акци­онерных обществах».

2Масютин С. А. Механизмы корпоративного управления. М., 2002. С. 38. 3Бутырин Г. Н., Попова А. В., Шапиро Е.Л. Корпоративное управление. М., 2007. С. 19.

336 //. Собственность как социальная технология

На основе нового понимания корпоративного управления дан­ные авторы выстроили свою классификацию сущности корпора­ции и корпоративного управления, отличающуюся от всех других. При этом авторы заявили, что их новое понимание корпорации и кор­поративного управления «составляет важную и методологическую проблему, не имеющую в настоящее время однозначного решения», сузив ее применение для достижения целей своего исследования -разработки общих принципов формирования кодексов корпоратив­ного управления. Для нашего исследования представляет интерес сам подход авторов к корпоративному поведению с позиций кон­цепции стейкхолдеров, являющихся, по мнению авторов, общеме­тодологическим принципом проектирования кодекса корпоратив­ного поведения1.

Проблемы взаимодействия корпорации с ее стейкхолдерами на Западе стали злободневными в конце XX века2. Хотя, конечно же, стояли и раньше. Ибо, как замечал Дж. К. Гэлбрейт в своей книге «Корпорация в современном мире»: все дело в том, что просто кор­порации не существует. Существует, скорее, несколько видов корпо­рации: все они представляют собой разновидности одного, но очень гибкого института»3.

Стейкхолдеры - это группы лиц или организаций, отдельные инди­виды и организации как коммерческого, так и некоммерческого про­филя деятельности, которые прямо или опосредованно, в большей или меньшей степени заинтересованы в достижении корпорацией своих целей. Да, в корпорации есть руководство и оно осуществляет управление, но стейкхолдеры предпринимают самые активные дей­ствия, чтобы повлиять на политику руководства компании с целью добиться больших выгод для себя, воздействуя на процесс принятия важных решений.

Классификация целей и интересов стейкхолдеров корпорации в зависимости от их типов дает прекрасное представление не только об идентификации стейкхолдеров в соответствии с объединяющими их целями и интересами, но и об их реальных возможностях влияния на процесс деятельности компаний (см. таблицу 3).

9. Magnum ignotum частной собственности 337

'Там же. С. 69.

2 Mitroff I. Stakeholders of the organization. New York, 1994.

3 Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. Избранное. М., 2008. С. 86.

Таблица 3'

Цели и интересы стейкхолдеров корпорации

1 Бутырин Г. Н., Попова А. В., Шапиро Е. Л. Указ. соч. С. 72-73.

338

//. Собственность как социальная технология

Продолжение таблицы 3

Данные представленной выше таблицы свидетельствуют не только о возможных взаимодействиях корпорации с ее стейкхолдерами (это сфера управления, связь его субъекта и объекта), но и об очень высо­ком уровне и возможностях взаимодействия представителей всех типов стейкхолдеров (а это уже самоорганизация, субъектно-субъ-ектное взаимодействие). Возможно ли появление конфликтных ситу­аций в последнем случае? Да, возможно.

Может ли полностью устранить эти конфликты консенсуально принятый кодекс корпоративного поведения в условиях сегодняш­ней управленческой ситуации в России? Нет, не может.

В данном случае обязательно произойдет столкновение старого механизма управления, осуществляемого на командно-административ­ной основе, с нарождающейся новой системой организации жизнедея­тельности новой России - самоорганизацией, основанной на частных корпоративных интересах стейкхолдеров. Дальнейшее развитие ситу­ации рациональности в понимании интересов стейкхолдеров и тех корпоративных начал, которые возникли в результате утраты могуще­ства и всеобъемности в экономических отношениях государственной собственности. И именно это развитие и является объективным усло­вием дальнейшего развития общества в целом. Игнорирование этого факта - это главная причина того, что, встав на путь реализации новой парадигмы своего развития, Россия вот уже более двух десятилетий постоянно преодолевает трудности своего движения. Именно преодо­левает, а не избавляется от них. Уже давно пора осознать, что труд­ности, с которыми столкнулись сегодня россияне, - это не случайное явление. Не являются они и следствием очередного мирового экономи­ческого кризиса. Эти трудности - прямой результат грубых пробелов

9. Magnum ignotum частной собственности 339

в управлении, которые привели к тому, что, несмотря на, казалось бы, последовательный рост ВВП, экономика и сельское хозяйство страны находятся в глубоком кризисе. Вклад сельского хозяйства, рыбо­ловства, строительства и обрабатывающих производств в 2007 году в структуре ВВП составлял всего 25,5 %. Добыча ископаемых и про­изводство газа, электричества и воды - 11,6 %. Остальные 63 % - это торговля и услуги. Степень изношенности основных фондов практиче­ски во всех отраслях составляют 50 %. Уровень рентабельности про­данных товаров, продукции, работ, услуг крупных и средних органи­заций в целом по стране составил в 2004 году менее 14 %. Уровень же процентной ставки по кредитам для предприятий в тот же год был 20 % и выше. Уровень рентабельности в сельском хозяйстве в том же году, как и в 2006, составил 10 %. (в 1990 г. - 37 %). Мало что изменилось во всех этих сферах и сегодня - в 2012 году.

В то же время динамика роста тарифов так называемых «естест­венных», а в действительности - государственных монополий скла­дывается далеко не в пользу потребителей.

В связи с такой ситуацией, на наш взгляд, не случайно, что на засе­дании Госсовета в феврале 2008 года Президент В. В. Путин дальней­шее развитие России связывал с необходимостью осуществления серьезных перемен в жизни российского общества. «Если оставить в управлении страной все как есть, отметил В. В. Путин, то вместо продвижения вперед, мы зайдем в тупик, и все развалится».

С чем должны связываться эти перемены? На наш взгляд, только с изменениями в содержании частной собственности как фундамента становления новых общественных отношений в России. Более того, новые стратегии частной собственности сегодня представля­ются как discovery procedure'.

Состоялось ли это «продвижение» в тот период, когда В. В. Путин уступил президентский пост своему «преемнику» - Д. А. Медведеву, заняв не менее важный пост - Председателя Правительства РФ?

Трудно прямо ответить на этот вопрос. Но, по крайней мере, хотя сразу же после выборов в Государственную Думу и нового Прези­дента РФ на первое место вышли поиски конкретных путей реали­зации перспективного развития России. Президент Д. А. Медведев, новое Правительство во главе с В. В. Путиным сразу же выдвинул ряд

1 Процедуры открытия.

340 //. Собственность как социальная технология

предложений об изменении управления в экономике, сельскохозяй­ственном секторе и социальной сфере. Все они связаны с внедрением в практику самоуправленческих начал. Что из этого получилось кон­кретно, можно разобрать на одном конкретном факте.

В конце мая 2008 года вышерассмотренные начала в выступлении Министра экономического развития Эльвиры Набиуллиной в Госдуме были представлены в некоей целостной концепции управления эконо­микой. Министр откровенно признала, что государство не поспевает за реалиями жизни, а многочисленные директивы и правила, которые оно формулирует сегодня, давно уже пора сдать в архив.

Реализацию же новых проектов Правительства, связанных прежде всего с «качественным ростом» и «модернизацией производства» министр пыталась связать с таким нововведением, как «саморегу­ляция бизнеса». «Если управление предоставить самому бизнесу, -отметила в своем выступлении в Госдуме Э. Набиулина, - все сразу пойдет на лад». По ее словам, в РФ необходимо более активно рушить административные барьеры. И действительно предложенный ею меха­низм саморегулирования, вобрал в себя все те предложения нового Президента Д. М. Медведева, которые частично были реализованы: это введение уведомительного порядка ведения бизнеса вместо раз­решительного, отмена лицензирования деятельности (в РФ на тот период 85 % продукции подлежало сертификации, тогда как в ЕС только 15 %-20 %), предоставление права участникам рынка самим формировать стандарты и правила игры и др. Пожалуй, именно последнее и стало каким-то явным достижением. Что касается про­цесса «самоорганизации бизнеса», озвученного министром, то идея его была Набиулиной и загублена заявлением, что государство, по ее мнению, все-таки не должно уходить совсем с поста «главного кон­тролера», чтобы не допустить вакханалии и самоуправства, а должно «пристально следить за всем происходящим». Как это будет осущест­вляться, министр в своем выступлении не сказала.

Хотя даже в таком контексте сказанное, несомненно, было шагом вперед в развитии России. Казалось бы, в Правительстве В. В. Путина намечались конкретные шаги, направленные на то, чтобы пере­стать связывать будущее новой России с тем мутантом конверген­ции, каким представлялся возникший частнособственнический тип экономики, управление которым осуществлялось командно-адми­нистративными методами, ведущими страну к тупиковой ситуации,

9. Magnum ignotum частной собственности 341

отмеченной В. В. Путиным в своем последнем на посту Президента Послании Федеральному собранию. Однако из всего вышесказанного в большей степени становилось ясно, что предлагаемый «контроль перехода на саморегуляцию» - это путь к воспроизводству новых бюрократических структур, которые в любом случае будут тормо­зить процесс развития самоорганизации в обществе.

Сегодня уже можно сказать, за весь четырехлетний срок своей дея­тельности Правительство В. В. Путина в сфере управления вряд ли реализовало задачу вырваться из старого плена экстенсивного пути развития и коррупционных пут новой бюрократии. Необходима кон­версия самого управленческого начала в совершенно новое качество, о чем ни тогда, ни сегодня, когда В. В. Путин и Д. А. Медведев «поме­нялись» своими «постами» вопрос даже не стоит.

На наш взгляд, коренное преобразование России связано с измене­нием характера управленческих структур и особенно содержания их деятельности. Речь идет о замене самого административно-команд­ного начала, на основе которого осуществлялась вся жизнедеятель­ность в советский период России и которое господствует в новой стране до сих пор, на качественно другое начало - самоорганиза­цию, самоуправление. Технология реализации этого начала - част­ная собственность, уничтожение которой, если вспомнить высказы­вание Ф. Энгельса на похоронах К. Маркса, и составляло суть марк­сизма, с методологией которого наше общество до сих пор еще окон­чательно не распрощалось.

Да, далеко не просто понять роль собственности в развитии новой России. Однако надо наконец-то признать (о чем, кстати, неоднократно упоминал и сам К. Маркс), что, например, именно феодальная собст­венность определяла всю систему жизнедеятельности феодального общества, общественная собственность, хотя и не в полной мере -жизнедеятельность социалистического общества. Точно также част­ная собственность определяет всю жизнедеятельность и капитали­стического общества.

«Определить буржуазную собственность, - писал по этому поводу К. Маркс, - это не что иное, как дать описание всех общественных отношений буржуазного производства»'. С этих позиций можно понять трактовку западными мыслителями (Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек)

1 Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 169.

342

//. Собственность как социальная технология

частной собственности как управления. Но это понимание вряд ли воз­можно в современной России, где нет безусловного права собственно­сти. Более реально трактовать частную собственность как социальную технологию реализации самоуправленческого начала капитализма. Последнее, как, собственно, и сама частная собственность, не может осуществляться без тесного взаимодействия с другими социальными технологиями реализации нового качества жизнедеятельности страны. Это свобода, предпринимательство, конкуренция и др. Сюда же входит и рынок. Но если последний не имитируется, как происходит в совре­менной России, то не владельцы собственности, ни чиновники, а потре­бители каждый день заново решают, кто, чем и в каком количестве должен владеть. Собственники же, еше раз повторим слова Л. фон Мизеса, являются уполномоченными потребителей, силами рынка, при­нуждаемыми наилучшим образом служить потребителям. «При капи­тализме, - утверждал он, - частная собственность есть „окончатель­ное оформление самоопределения потребителей"»'

Последнее имеет прямое отношение к выполнению такой функции управления и самоуправления, как реализация программ и целей деятельности общества, что сегодня для нашей страны чрезвычайно актуально, уже отнюдь не в форме предвыборных лозунгов.

Можно ли исходя из сказанного предположить, что частная соб­ственность как социальная технология самоорганизации общества формирует эти программы и цели общественного развития? Приме­нительно к той эпохе, которую эта частная собственность олицетво­ряет, да, можно. Если даже брать за исходные предпосылки тот диа­лог общества и власти, который ведется сегодня по проблеме излиш­ней опеки малого предпринимательства со стороны государства, то уже просматривается весьма конкретная цель развития новой России на ближайшую перспективу: становление в ней системы свободного предпринимательства. Более отдаленной целью будет то «оконча­тельное самоопределения потребителей», которое связано с разви­тием в ходе постепенного совершенствования частной собственно­сти корпоративного поведения и процессом формирования в новой России социальной корпоративной ответственности личности каж­дого члена общества. Последнее и составляет ту конкретную цель развития современной цивилизации России, поиск которой и вели всегда отечественные мыслители.

'Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 641.

9. Magnum ignotum частной собственности 343

Вот это-то «самоопределение потребителей» и упускают предста­вители различных наук, рассуждая о будущем собственности.

«В современном гражданском обществе, - утверждает экономист В. В. Коршунов, - «собственность личности как члена общества на свою рабочую силу должна быть столь же суверенной и конститу­ирующей, как и само гражданское общество». И связывает эту пози­цию с «социальной ориентацией экономического развития»'.

Свой путь в будущем развитии собственности пытаются «проло­жить» и правоведы. В теоретическом плане здесь сложилось тупико­вая ситуация. «Сложность нашего пути к настоящей собственности (а вместе с тем - к праву, свободе и т. д.), - замечает член-корреспондент РАН В. С. Нерсесянц, - состоит в том, что от обезличенной социали­стической собственности необходимо перейти к индивидуализиро­ванной собственности, но вместе с тем это не может быть возвра­том к частной собственности»2. «Не приемля ее и капитализм в целом, В. С. Нерсесянц предлагает преобразовать социалистическую в инди­видуализированную гражданскую собственность. Новый же, постсо­циалистический, строй с такой «гражданской» (цивильной, цивили-тарной) собственностью он, в отличие от капитализма и социализма называет «цивилизмом, цивилитарным строем»3.

Зацикленность B.C. Нерсесянца на «цивилизме» - это не обосно­вание объективно-исторической возможности нового (постсоциали­стического и вместе с тем небуржуазного) типа «индивидуальной соб­ственности, права, рынка, гражданского общества и правового госу­дарства», а, говоря его же словами, освобождение «общества с социа­листическим прошлым от комплекса исторической неполноценности». Социализм, по его утверждению, «это не впустую затраченное время, а самый тяжкий и жестокий этап всемирной истории... на пути к утвер­ждению более высокой ступени человеческой свободы, равенства,

'Коршунов В.В. Собственность в формировании социально ориентирован­ной экономики России: дис. ... д-ра наук. М., 2003. С. 285. 2Нерсесянц В. С. Философия права. Учебн. для вузов. М., 1997. С. 335. Об этом говорит и В. Л. Иноземцев (см.: Иноземцев В. Л. Современное индустриаль­ное общество: природа, противоречия, перспективы. С. 134-152). 'Подробнее см.: Нерсесянц B.C. Закономерности становления и развития социалистической собственности // Вестник АН СССР. 1989. № 9; Нерсе­сянц В. С. Прогресс равенства и будущность социализма // Вопросы фило­софии. 1990. № 3. Нерсесянц B.C. Продолжение истории: от социализма -к цивилизму // Вопросы философии. 1993. № 4 и др.

344 //. Собственность как социальная технология

справедливости и права»'. После столь высокопарных фраз о «дви­жении» мировой цивилизации к своему «цивилизму» как-то весьма ущербно выглядят практические предложения правоведа о трансфор­мации собственности в сконструированном им «переходном периоде».

С позиции «его права» все граждане — наследники социалистиче­ской собственности «в равной мере и с равным правом и за каждым гражданином должно быть признано право на равную для всех граж­дан долю во всей досоциалистической собственности. Социалисти­ческая собственность тем самым будет преобразована в индивиду­ализированную гражданскую собственность, и каждый гражданин станет обладателем реального субъективного права на равный для всех минимум собственности. Помимо и сверх этого нового права каждый будет иметь право (в смысле буржуазного права) на любую другую собственность без ограничительного минимума»2. Помимо того что автор этого проекта «скрестил» «цивильное» право с правом буржу­азным, которое он никогда не жаловал, он фактически воспроизвел филантропический план улучшения жизни рабочих Роберта Оуэна, который при попытке реализовать его в Нью-Ланарке.

В определенной степени можно считать, что «проект Нерсесянца» был реализован в период «большой приватизации» в России. Примерно 60% предприятий в результате ее находились под совместным кон­тролем менеджеров и трудового коллектива. Примерно в 40 % слу­чаев рабочие располагали даже более крупным пакетом акций, чем менеджеры. Несколько процентов предприятий прошли процесс при­ватизации еще до 1992 года, когда коллектив мог полностью выку­пить все предприятия по закону об аренде государственных предпри­ятий. Здесь все 100 % акций принадлежали трудовому коллективу3.

Чем закончилась данная «приватизация», общеизвестно.

Конечно, представленные точки зрения экономиста и правоведа не олицетворяют саму направленность экономики и права. Но они свидетельствуют лишь об одном - об опасности восприятия каких-либо точек зрения и проектов отдельных ученых или предсказателей от науки, стремящихся интроецировать социальные нормы и установ­ления в некие социальные порядки, воспроизводящие якобы черты или концепции будущего человеческого общества.

1 Нерсесянц В. С. Философия права. С. 349. 2НерсесянцВ.С. Философия права. С. 337. 3Теория переходной экономики. М., 1997. Т. 1. Микроэкономика. С. 70.

9. Magnum ignotum частной собственности 345

На наш взгляд, необходимо не выстраивать какие-то конкретные очертания будущего, в том числе и прогнозировать развитие собствен­ности в каких-то четко выраженных характеристиках, а, пользуясь рабочими гипотезами, «появляющимися в изобилии в ходе проведе­ния рутинного исследования»' жизненной практики, способствовать реализации неких отправных моментов жизнедеятельности человече­ского общества, порожденных практикой, - тех социальных технологий, с помощью которых и идет непрерывный процесс развития общества.

Такими отправными моментами выступают, в том числе, как мысли правоведов, так и мысли экономистов.

Во-первых, это суждение самого известного российского право­веда Б. Чичерина. «Там, где государственное начало поглощает в себе частное или значительно преобладает над последним, - утверждал он в конце XIX века, - это отношение может дойти до полного унич­тожения гражданского равенства, с чем связано непризнание лица самостоятельным и свободным деятелем во внешнем мире. Это и есть точка зрения крепостного права»2.

Во-вторых, это то, что порождает сама свобода: разделение труда — рыночная экономика - частная собственность - самоорганизация. Свободный труд свободной личности, конвергируясь с «устраиваю­щим» и личность, и социальный климат на производстве и в обществе предпринимательским доходом в условиях рынка формируют соответ­ствующий тип личности участника общественного производства. Глав­ной чертой этого типа личности и является способность воспринять корпоративную ответственность как единственный критерий прояв­ления своей личной ответственности в обществе, критерий, который постепенно превращается в привычное проявление жизнедеятельно­сти каждого человека, ибо основывается этот критерий на таком жиз-нетворящем и жизнеобеспечивающем условии развития человеческого общества, как взаимная заинтересованность в сотрудничестве. Этот главный критерий капиталистического общества, в котором не будет власти монополий и бюрократизма, и является главным результатом развития частной собственности. Именно эта новая частная собствен­ность, пути развития которой сегодня трудно предугадать, и будет оли­цетворять то новое общество, идеал которого и пытались воспроизве­сти в своих учениях и теориях мыслители самого различного толка.

'Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2008. С. 64. 2Чичерин Б. Философия права. М., 1990. С. 103.