/. Собственность как предмет научного познания

т. е. общественное отношение, недостаточно». Сущность этого отно­шения, по его мнению, остается непонятной до тех пор, пока не выяс­нены «причины и условия его существования». Далее он заявляет, что люди давно поняли, что «сущностью собственности, ее перво­основой, или субстанцией, является труд.

В качестве аргументов своего понимания существа собственности В. И. Лоскутов проводит сравнение между трудом и присвоением соб­ственности путем ее «захвата» и суждение раннего К. Маркса о том, что всякое производство «есть присвоение индивидуумом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посред­ством нее»2. Эти аргументы, на наш взгляд, весьма «шатки».

Во-первых, вспомним градацию социальной базы предпринимателей В. Зомбарта (1863-1941), в которой «достойное место» занимали пираты, завоеватели новых земель и др. В их число М. Вебер (1864-1920) вклю­чал вообще всех «разбойников». Доказывать, ссылаясь на Плутарха, Цезаря и др., что разбой - это экономическая деятельность, как это делают В. И. Лоскутов, В. Волков, Ю. Латов3 в наше время вряд ли тактично. Экономисты сами же на протяжении нескольких столетий доказывали, что труд - это процесс, совершающийся между человеком и природой, в котором человек своей деятельностью опосредует, регу­лирует и контролирует обмен между собой и природой, один из трех основных факторов производства, что это осознанная, общепризнан­ная деятельность человека. Что же касается «разбойных способов» «создания» первоначального капитала или использования «накоплен­ного» ранее «опыта» в своей новой предпринимательской деятельно­сти, то пока инициирование предпринимательства в качестве чет­вертого основного фактора производства еще не увенчалось фактом общего признания среди экономистов.

'Лоскутов В. И. Экономические отношения собственности и политическое будущее России. Мурманск, 2001. С. 7.

2Маркс К., Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46, ч. 1. С. 23. 3 Лоскутов В. И. Указ. соч. С. 10; Волков В. Политэкономия насилия, эконо­мический рост и консолидация государства // Вопросы экономики. 1999. № 10. С. 44-59; Латов Ю. Экономическая теория преступлений и наказа­ний // Вопросы экономики. 1999. № 10. С. 60-75.

1. Собственность в современной экономической науке 21

Во-вторых, вряд ли стоит так прямолинейно подтягивать для обосно­вания своей позиции и употребление понятия «присвоения» К. Марк­сом. Здесь весьма уместно замечание другого маститого исследова­теля проблем собственности М. В. Колганова, которое, на наш взгляд, гораздо «ближе» к словам К. Маркса. «Но правильно ли сводить при­своение к какому бы то ни было отношению - к отношению между людьми в процессе производства? - задавался он вопросом и пояс­нял свою точку зрения: Присвоение, если его рассматривать в рам­ках и границах общества, представляет собой прежде всего практи­ческую деятельность людей, имеющую своим результатом приобре­тение необходимых для жизни материальных благ»'.

Свой подход к «присвоению» демонстрирует и еще один экономист, изучающий собственность свыше 40 лет, Г. И. Черкасов. По его мнению, «собственность не тождественна присвоению как в силу своего чисто общественного характера, так и в силу своего менее фундаменталь­ного, производного положения, своей большей сложности». И если же он и использует сам термин «присвоение» (а также «владение», «дос­тояние», «принадлежность»), «то это делается только в целях стили­стического разнообразия»2.

Однако практически везде термин «присвоение» используется им «по назначению». Правда, в «соавторстве» с понятием «отчужде­ние». Данное новшество требует более детального рассмотрения.

Только непонятно, зачем здесь надо было использовать «присвое­ние и отчуждение»? Особенно последнее. Ведь отчуждение в граж­данском праве означает передачу имущества в собственность дру­гого лица, один из способов осуществления собственником право­мочия распоряжения принадлежащим ему имуществом. Так что оно

1 Колганов М. В. Собственность. М., 1962. С. 4.

2Черкасов Г. И. Общая теория собственности. М., 2003. С. 19.

3Тамже. С. 100-101.

/. Собственность как предмет научного познания

(отчуждение) в данном контексте как-то не вписывается в экономиче­ский анализ «рождения» собственности в процессе труда. Здесь соб­ственность существует уже реально в конкурентных формах суще­ствования.

На данном уровне анализа, когда формы экономической реали­зации прав собственности выражаются в производственных отно­шениях - через обмен, распоряжение, потребление, когда собст­венность выступает в чистом виде, присвоение снова занимает цен­тральное место в характеристике собственности. Здесь она пред­стает как «исторически определенная форма экономических отно­шений между обществом, членами общества, социальными груп­пами по поводу» присвоения средств производства, природных ре­сурсов, продуктов труда, осуществляющая через производство, об­мен, распределение, потребление, то есть через общественное вос­производство.

В этом качестве отношения собственности (присвоения), по мысли авторов, есть не юридическая «надстройка», а экономический «базис», более того - «основа производственных отношений как системы»'.

1 Собственность в экономической системе России. С. 26.

Собственность в системе социально-экономических отношений. М., 2005.

С. 37.

1. Собственность в современной экономической науке 23

с одной стороны, общественного блага (заметим, что экономические блага, привносимые экономикой, - это лишь часть общественных благ), с другой - присвоения ценности, «поскольку все-таки не сама ценность имеет общественную форму, а отношения, возникающие между экономическими агентами в процессе ее присвоения. Сле­довательно, - делает он вывод, - сущность собственности можно определить как общественную форму присвоения ценности или как общественную форму процесса присвоения ценности» '.

Казалось бы, на этом можно было бы подвести черту в анализе главной категории экономистов, которая, как мы убедились, состав­ляет сердцевину собственности. Однако Н. Н. Ежова - соавтор Б. В. Салихова, в той же работе утверждает, что до сих пор ни в оте­чественной, ни в зарубежной экономической науке «нет цельной теории присвоения», как, собственно, и «нет общепринятого опре­деления сущности присвоения, не разработана классификация его типов, способов и форм, не показаны роль и место труда в общей системе присвоения и значение самого присвоения для воспроиз­водства собственника и конечного продукта как в индустриальной системе социально-экономических отношений, так и в набираю­щем „обороты" информационном обществе».

'Там же. С. 34.

jj Лоскутов В. И. Указ. соч. С. 12. Собственность в системе социально-экономических отношений. М., 2005.

С. 64. .„•

24 /. Собственность как предмет научного познания

Разграничивает Ежова трудовую деятельность и присваивающую деятельность, которые у Лоскутова представляют единое целое.

На этом, пожалуй, можно «замкнуть» тот круговорот поисков представителей отечественной экономической науки, главные уси­лия которых сосредоточились не на поисках действительно важного момента - определении самого существа собственности, ее роли в жизнедеятельности и развитии человеческого общества, а на том, как более умело, наукообразно и социально значимо преподнести истины, давно уже ставшие рудиментами истории экономики.

На этом фоне весьма сомнительными выступают те итоги научно-исследовательской работы представителей отечественной эконо­мической науки, представленные учеными - экономистами РГСУ и МГУ1.

Традиционный теоретико-методологический базис исследования социально-экономической онтологии собственности, по их мнению, представлен следующим образом:

1. Создана трудовая онтология, или природа собственности, при­оритет производственно-трудового способа присвоения ценностей относительно других производственных способов.

2. Высвечены социально-экономические и другие отношения хозяй­ственных агентов по поводу привлечения и последующей принадлеж­ности каких-либо ценностей.

3. Выявлен факт первичности экономической формы собственно­сти относительно ее юридической формы.

4. Получил признание тот факт, что современная программа исследования собственности исходит из признания собственности на рабочую силу и в целом на человеческий капитал личности. Это стало краеугольным камнем экономической теории начала XXI века, ядром всей системы отношений, возникающих в связи и по поводу присвоения благ.

5. Воспроизведена концепция собственности, смысл которой заклю­чен, во-первых, в корреспондирующем единстве материального про­дукта и непосредственно собственности, а во-вторых, в непрерывной

1 Собственность в системе социально-экономических отношений. С. 36-39; Собственность в XX столетии. М., 2001. С. 399-646; Собственность в эко­номической системе России. М., 1998, С. 11-142, 282-460; Бузгалин А. В., Колганов А. И. Теория социально-экономических трансформаций. М., 2003, С. 183-265.

1. Собственность в современной экономической науке 25

возобновляемости собственности как системы с множеством взаимос­вязанных элементов, ключом к которой является тезис о собствен­ности как порождении включенности человека в систему социально-экономических взаимодействий.

6. Появились содержательные наработки отечественных ученых для формирования цельной воспроизводственной теории собствен­ности.

Уже судя по данному перечню «заслуг» упомянутых авторов можно отметить главное: несмотря на то что многие исследователи - эконо­мисты признают междисциплинарный подход к изучению собствен­ности, результаты их работы свидетельствуют, что чаще всего они не выходят за рамки экономической науки.

Их исследования - это кругооборот мнений вокруг центрального, с их точки зрения, понятия - «присвоение», которое, согласно трак­товке большинства специалистов - экономистов, составляет саму сущность собственности. При этом, как видно из содержания череды вышеприведенных определений собственности экономистами, они всячески маскируют сущность самого присвоения как общественного явления. Но из их попыток превратить это явление в некий «научный» фантом вряд ли может появиться какая-то перспектива по совершен­ствованию нашей сегодняшней экономической действительности. Совсем, мягко говоря, неуспешной.

Нельзя не отметить при этом и некоторые подвижки в попытках отдельных экономистов внести перелом в современную экономиче­скую жизнь. Хотя и эти попытки (о них мы будем подробнее говорить дальше) далеко не всегда последовательны. Виной всему этому некая раздвоенность, которая, на наш взгляд, является прежде всего след­ствием наличия в научном багаже ученых старого наследия.

Наши экономисты в первую очередь как-то «по-советски» реа­гирует на тот вполне реальный результат труда - его продукт, часть которого в соответствующей разновидности (деньги, товары, например, при господстве в нашей экономике бартера и т. п.) «при­сваивают» участники производства в зависимости от размера своего вклада в его осуществление. Этот «размер», ясно, будет не одинаков по многим причинам. «На глазок» определить его не так-то просто. Здесь-то и возможны различные инсинуации при определении этого «размера». Блестящий пример этих инсинуаций - вывод из процесса определения весомости различных факторов производства такого

26 /. Собственность как предмет научного познания

феномена, как «цена». Какими бы благими намерениями не руковод­ствовались политики (именно политики, ибо экономисты по опреде­лению не могут допускать такой волюнтаризм), управляющие про­изводством, именно «на глазок» только и могли бы определить «раз­мер» «присвоения» результатов хозяйственной деятельности каждым из его участников. Думается, что во многом именно из этого исходят те экономисты (и социологи), которые в своих рассуждениях о соб­ственности употребляют понятие «присвоение». При этом они не стре­мятся даже воспользоваться калькуляторами для каких-то расчетов. Нет. Они просто исходят из того «родства» английских слов explo-tation и appropriation, которые означают эксплуатацию и присвое­ние. Кстати, последнее слово чаще переводится как «приобретение». И почему бы нашим экономистам не рассуждать так же, как цитиру­емый выше М.В. Колганов, предлагавший рассматривать «присвое­ние» как «результат приобретения необходимых людям для жизни материальных благ»?

Нет. Нашим экономистам, как в свое время и К. Марксу, ближе всего понятие «присвоение». Тот же В. И. Лоскутов, считающийся класси­ком по разработке теории присвоения, виртуозно объединил и собст­венность, и труд в один фенотип, весьма просто и доходчиво «рожда­ющийся» из «ключа» Джона Локка'. Воспроизводит В. И. Лоскутов, как и другие экономисты-теоретики, широко известные мысли родо­начальников классической экономки, на основе которых К. Маркс обосновывал свое видение и собственности, и мирового развития в целом. Именно поэтому, например, об одном из них - о Рикардо -писали в начале XX века известные историки экономической мысли Ш. Жид и Ш. Рист, что «весь марксизм и, следовательно, современ­ный социализм исходит прямо из его теории ценности, и хотя эта связь была бы, конечно, ему не по вкусу, он не мог бы отречься от нее»2. Ибо это была его истинно научная позиция, не имеющая ничего общего с позицией политического характера.

1 «Хотя вода, бьющая из ключа, принадлежит каждому, - утверждал этот английский философ и политический теоретик XVII в. - но кто же станет сомневаться, что вода, находящаяся в кувшине, принадлежит тому, кто ее набрал? Его труд взял ее из рук природы, где она была общей собственно­стью и принадлежала одинаково всем ее детям, и тем самым он присвоил ее себе» (Локк Дж. Избранные философские произведения: в 2 т. М., 1960. Т. 2. С. 20). 2ЖидШ., РистШ. История экономических учений. М., 1995. С. 118.

1. Собственность в современной экономической науке 27

Как и Смит, Рикардо считал, что главным источником обществен­ного богатства является труд. Однако, будучи более последователь­ным, чем Смит, в разработке трудовой теории стоимости, Рикардо утверждает, что стоимость определяется исключительно трудом, «определение стоимости рабочим временем есть абсолютный, все­общий закон». В отличие от Смита, который в конечном итоге пред­ставил стоимость как результат сложения заработной платы, при­были и ренты, Рикардо доказывал, что стоимость не складывается из этих компонентов, а разлагается на них. Тем самым признава­лась первичность стоимости по отношению к данным формам рас­пределения '.

Признавая труд как единственную субстанцию стоимости, Рикардо сделал логичный вывод о том, что изменение заработной платы без вся­кого изменения производительности труда не влияет на цену, а изме­няет лишь распределение стоимости созданного продукта между пред­принимателем и рабочим, т. е. меняет соотношение заработной платы и прибыли в стоимости продукта. Согласно представлениям Рикардо, заработная плата и прибыль могут меняться только в обратном соот­ношении, поэтому теорию Рикардо часто называли «системой раздора и вражды между классами»2.

Но к чести Рикардо надо отнести то, что, несмотря на его пессими­стический вывод об антагонизме экономических интересов в обще­стве различных классов, государство, по его мнению, должно осу­ществлять свою политику на экономических принципах. Основ­ным же способом взаимодействия государства с населением должно быть налогообложение. Хотя и в этом вопросе он придерживается точки зрения: «Лучший налог - меньший налог».

И все-таки мысль, высказанная выше, о том, что марксизм и современный социализм вытекает из теории ценности Рикардо, базируется на том, о чем Рикардо прямо не говорил: владеющий класс живет за счет наемного класса. Но, заметим, об этом «гово­рили» другие, более «близкие» по своему мировоззрению к социа­лизму, чем Рикардо. Среди них в первую очередь надо назвать Сис-монди, Сен-Симона, Прудона и Родбертуса. Сисмонди (1773-1842),

' На наш взгляд, споры отечественных политиков и ученых вокруг рентного Дохода во многом порождены уже одной мыслью Д. Рикардо: «Рента - соз­дание ценностей, а не создание богатств». 2История и философия экономики. М., 2006. С. 440.

28 /. Собственность как предмет научного познания

современник Рикардо, в своих «Очерках политической экономии» прямо говорил, что современное общество живет за счет пролета­рия, «за счет доли, которую оно отрывает у него из вознаграждения за труд». «Мы, - утверждал он, — находимся в совершенно новых условиях общественной организации, которых мы до настоящего вре­мени еще не знали. Мы стремимся всякую собственность отделить от всякого труда...» Последствием отделения собственности от труда, по словам Сисмонди, является то, что увеличиваются только доходы владеющих, а «доходы рабочих всегда остаются на уровне ограни­ченного минимума»'.

Все эти факты остались незамеченными у Рикардо. Но обвинения против набиравшего силу капитализма у Сисмонди в научном смысле ни в какое сравнение не шли с доводами Рикардо. Поэтому, несмотря на, казалось бы, уже созданную платформу будущей теории приба­вочной стоимости, Маркс обратился к научному наследию Рикардо. Сисмонди же чаще всего подвергался критике не только за свою пози­цию вмешательства в развитие промышленности и свои утопические идеи разделения городской и сельской промышленности между «мно­жеством отдельных независимых мастерских», но и за идеи в области государственного вмешательства. Социальной критике Сисмонди (а равно и Сен-Симона, Прудона и Родбертуса) К. Маркс противопо­ставил оружие экономической науки. С помощью этого «оружия» он попытался показать, что то, что называется эксплуатацией, ничем иным не могло и быть. Это неизбежный результат обмена, эконо­мическая необходимость, которой не могут избежать ни хозяева, ни рабочие. И это никаким процессом создания каких-либо ассоци­аций собственников и рабочих не заменить.

К. Маркс начинает с того, что упрочивает мысль Рикардо о поня­тии ценности2, реставрируя его положение, что труд есть не только мерило или причина, но даже субстанция стоимости. Далее он раз­вивает идею о роли полезности, рассматривая ее как единственное условие потребительной ценности (стоимости). Но полезность, по его мнению, не может объяснить меновой ценности, потому что всякий обмен предполагает кое-что общее, идентичное между обмениваемыми товарами. И здесь К. Маркс, задавшись вопросом «Откуда же проис­ходит эта идентичность?», приходит к мысли, что общим, однородным

1 Цит. по: Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. С. 154, 155, 159.

2 В конце XIX в. и начале XX в. слово «стоимость» трактовалось как «ценность».

1. Собственность в современной экономической науке 29

для товаров, хотя все они разнородны, является большее или мень­шее количество содержащегося в них труда. Как стоимости все товары - это кристаллизированный человеческий труд. Стоимость товара всегда сообразна величине общественного труда, измеряе­мого средним числом потраченных на них часов.

«Тайна капиталистического производства», по Марксу, кроется в том, что произведенную трудом рабочего ценность получает капиталист. Затем реализует ее путем продажи товара. Потребленную трудом ценность рабочий получает в заработной плате. Вся разница между обоими ценностями остается в руках капиталиста. Получается, что капиталист продает продукт, стоящий, например, 10 часов (во вре­мена Маркса был девятичасовой рабочий день) труда, а рабочему он выдает только эквивалент пяти часов труда. Излишек же капиталист оставляет у себя. Этот-то излишек Маркс и назвал ставшим потом знаменитым именем — «прибавочная стоимость».

Таким образом, непосредственным измерителем трудовых затрат в теории трудовой стоимости является рабочее время. Конечно, сто­имость товара будет определяться не индивидуальным рабочим вре­менем, затраченным на производство на единицы товара, а так назы­ваемым «общественно необходимым рабочим временем». Эта кате­гория характеризует время, «которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличии общественно нормальных условий производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда»1. Сам труд, результатом которого является физически осязаемая вещь, Маркс подразделял на простой и сложный. По его мнению, сравнительно сложный труд выступает в стоимости как умноженный или возведенный в степень простой труд, поэтому меньшее количество сложного труда равня­ется большему количеству простого. Но дальше Маркс не «пошел». Какие-то точные параметры (коэффициенты), сводящие сложный труд к простому, трудовая теория не давала.

Вполне естественно, среди ученых того времени данный пробел вызвал массу вопросов. Во-первых, «на глазок» определить трудно даже какой это труд - простой или сложный.

По мере развития капитализма стали возникать и другие вопросы. Труд квалифицированный или неквалифицированный? Умственный

'Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 47.

30 /. Собственность как предмет научного познания

или физический? Труд, результатом которого является какая-то вещь, это труд или услуга?

Во-вторых, согласно теории трудовой стоимости только на рынке при обмене выявляется общественно необходимый уровень затрат труда. Получается весьма парадоксальная ситуация: стоимость товара создается в производстве, а проявляется на рынке. Конечно, например, в социалистической России данная ситуация не играла какой-то роли. Цена товара определялась в любом случае не на рынке. Но в условиях действительного рынка, где цена определяется покупателем, который имеет весьма смутное представление как о том, сколько «общественно необходимого времени» было затрачено на изготовление того или иного товара, так, и вообще о какой-либо сути трудовой теории сто­имости. Ибо товар на рынке приобретается не потому, что кто-то рас­ценил затраты труда на производство товара как «общественно необ­ходимые» (происхождение многих товаров, кстати, вообще может быть не связано с трудовыми затратами), а потому, что данный товар для покупателя обладает определенным полезным эффектом: поку­патель ценит этот товар.

Это-то и подметили еще во второй половине XIX века предста­вители австрийской экономической школы К. Менгер (1840-1921), Ф. Визер (1851-1926) и О. Бем-Баверк (1851-1919), создавшие тео­рию предельной полезности, более известную как теория маржина-лизма. Эта теория произвела настоящий переворот в экономической теории, где до этого многие годы господствовала трудовая теория стоимости. Западные экономисты даже называли ее «субъективной революцией», очевидно, считая, происхождение старой теории неким объективным фактором.

А между тем суть марксистской теории весьма проста. Она пред­ставляет собой экономической анализ преимущественно с точки зрения психологии отдельного субъекта, вовлеченного в хозяйствен­ные отношения. Этот субъект руководствуется прежде всего собст­венными оценками предельных выгод и предельных потерь от участия и неучастия в экономическом процессе. Именно на базе таких оце­нок в теории объясняются понятия «издержки производства», «спрос и предложение», «цена». Вследствие этого стоимость (ценность) никоим образом не может быть свойством, объективно присущим вещи. Цен­ность имеет лишь то, что ценно в глазах покупателя, чьи субъектив­ные оценки и придают произведенному благу свойства стоимости.

1. Собственность в современной экономической науке 31

Людьми ценятся различные материальные и духовные блага и услуги не потому, что на их производство затрачен «общественно необходимый труд», а потому что эти блага имеют полезность. Кстати, и сами затраты труда на производство тех или иных товаров осущест­вляются лишь потому, что именно люди испытывают потребность в определенных полезностях для себя, а не для экономистов - сто­ронников каких-либо теорий.

У сторонников трудовой теории стоимости и сегодня «на щите»: без потребительной стоимости, без общественной полезности блага, о чем мы говорили выше, невозможно вообще существование кате­гории товара. Это верно. Но мы ведем речь о другом - о том, что сто­имость, по их мнению, непосредственно создается в производстве, что это объективное свойство товара. Но если без рыночных оценок покупателей невозможно выявить полезный эффект произведен­ной продукции, то очевидно, что стоимость (ценность) есть прежде всего категория обмена. Непонимание последнего связано с тем, что для многих отечественных экономистов рынок представляется неким субъективным феноменом, а не механизмом самостоятельно объ­ективного характера - той новой технологией, понимание которой только и может устранить многие пережитки старого в поступатель­ном движении России.

Что касается проблем собственности и присвоения, разработку которых современные экономисты связывают с «прогрессивной соци­альной направленностью экономического развития» (В. Коршунов), то связывать это исключительно только с «ролью трудового способа присвоения» - это повторять научные дискуссии послемарксового периода (вторая половина XIX - начало XX вв.). Ибо те споры вокруг поиска измерения полезности, вызвавшие оживленную полемику в среде сторонников теории предельной полезности, в общем-то напо­минали дискуссии сторонников маржиналистской теории с теорией трудовой стоимости К. Маркса. Все это закончилось начиная с работ А. Маршала (1842-1924) в экономической теории вообще отходом от поисков стоимости.

Ту же социальную привлекательность трудовой теории стоимо­сти, которой марксизм обязан распространением своих социально-экономических идей, вряд ли стоит поднимать на щит как некий механизм трансформации собственности, способствующий ста­новлению новой России. Не вдаваясь в суть дальнейших дискуссий

32 /. Собственность как предмет научного познания

вокруг марксистского учения о производстве, особенно не затраги­ваемого нами вопроса о роли капитала в производстве1 («героем» главного труда К. Маркса, как известно, является все-таки капи­тал), заметим, что задачи К. Маркса были несколько иные, чем те, которые стоят сегодня перед нами. Утверждая, что капитал есть накопленный неоплаченный труд наемных работников, К. Маркс в свое время сумел подвести идеологическую базу под стихийный протест пролетариата. Суть этого протеста в восстановлении спра­ведливости, которая заключалась бы в том, чтобы рабочий получал полный продукт своего труда, вытекающая из его теории трудового присвоения, - была утопической с самого начала ее провозглаше­ния. Несмотря на это, один из современников Маркса Ф. Лассаль (1825-1864) - идеолог немецких социал-демократов - положил идею о праве работника на неурезанный продукт труда в основу программы своей партии. Других попыток аналогичного характера больше не наблюдалось, так как ясно было, что практически данное предложение воплотить невозможно.

Другое дело, что, пытаясь реализовать суть трудовой теории сто­имости, наши экономисты иногда задаются вопросом: кто именно должен присваивать часть созданного рабочего продукта - государ­ство или частные лица, ополчаясь на последних.

Но даже и в этом плане реставрация трудовой теории стоимости, пусть даже в каких-то специфических формах, например, «трудо­вой теории собственности», да еще в качестве «методологического базиса исследования социально-экономических отношений при­своения» (В. Коршунов), - это реставрация идей давно забытого прошлого. Не последнюю роль здесь, конечно, играет обращение к К. Марксу, на идеях которого полностью существовала социали­стическая политэкономия. Но именно Маркс в данном случае и был последним из крупных экономистов, кто придерживался трудовой

1 Лишь одной ремаркой поясним, что и в данном вопросе К. Маркс руковод­ствовался далеко не научными методами «проталкивания» своих негатив­ных оценок капитализма. Приведем его «пояснение» на цитату Д. Рикардо: «Рикардо говорит: „на различных ступенях общественного развития нако­пление капитала, или средств для применения труда"» (т. е. для эксплуата­ции) - комментирует данное положение Маркс, абсолютно игнорируя, что речь Рикардо ведет о капитале, необходимом для приобретения «средств для применения труда». (Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. М., 1987. Т. 7. С. 560, примечание)

1. Собственность в современной экономической науке 33

теории собственности. И в этом же случае К. Маркса можно считать и последним представителем классической политической экономии', ключевой проблемой которой была в целом проблема распределе­ния созданного продукта. Но именно Маркс реализовал гипотезу А. Смита, заключавшуюся в том, что истинная ценность товара опре­деляется трудом, затраченной на его производство силой. Да, «отец политической экономии» не сумел найти прочное обоснование своей идее меновой ценности, но уже он, а не только Рикардо, дал Марксу самые «решительные аргументы против капитализма». У Смита же прослеживаются и контуры рыночной цены продукта. Ибо реальная цена вещи для того, кто хочет ее приобрести, по его мнению, опре­деляется не только трудом, но и «беспокойством, затраченным на ее приобретение».

Последнее замечание Смита могло ослабить углубленность иссле­дований К. Маркса проблемы присвоения ценности продукта - вещи, как выражался Смит. Весьма вероятно, что вряд ли его «прибавоч­ная стоимость» стала таким грозным аргументом против капита­лизма, которая и сегодня «на щите» наших отечественных экономи­стов, для которых существо рынка остается таким же «черным ящи­ком», каким он оставался для них и в период официального господ­ства марксистской теории в советской России.

Но, несмотря на это, в отдельных работах наших экономистов появ­ляется то, мимо чего сам Маркс, несмотря на свою идеологическую зашоренность, не смог пройти мимо. Речь идет об открытии им дей­ствительной сущности собственности как социального явления и той ее роли, которую она играла, играет и будет всегда играть в развитии человеческого общества. Стараются походить в этом вопросе на него и некоторые наши экономисты.

«Отождествление с вещью есть упрощенное представление» - этот наивный вывод А. И. Попова - автора много раз изданного учебника «Экономическая теория», думается, разделяют почти все экономи­сты - специалисты по проблемам собственности. Но в то же время

«Марксизм есть привитый к классическому дереву побег, и хотя оно изум­ляется и негодует на странные обременяющие его плоды, однако это оно питает его своими соками. Потому-то можно было написать, что „Капи­тал" - «не первая книга критического коммунизма, а последняя книга буржуазной экономики». (Эти слова А. Лабриолы приводят в своей книге Ш- Жид и Ш. Рист. См.: Ш. Жид, Ш. Рист. История экономических уче­ний. С. 363.)

34 /. Собственность как предмет научного познания

тот же Попов утверждает, что собственность - это «система отно­шений между людьми, складывающаяся по поводу пользования материальными благами и присвоения результатов хозяйственной деятельности», как будто эти «материальные блага», которые Смит называл вещами, сегодня представляют нечто качественное иное. Эти отношения собственности, утверждает далее Попов, «характе­ризуют способ соединения работников со средствами производства. Они же характеризуют и условия использования факторов производ­ства» (это, как известно, земля, капитал, труд), «тип общественного производства» (тип - typos - в переводе с греческого языка означает: образец, модель для группы предметов, форма чего-то) и «формы его организации»1.

Спрашивается, зачем же доктору экономических наук А. И. Попову, многие годы занимающемуся различными аспектами экономиче­ской теории, выстраивать в своих рассуждениях некую «двухэтаж­ную» концепцию собственности? А, думается, затем, чтобы не про­тивопоставлять себя другим экономистам, «упрощенное представ­ление» о собственности которых и составляет саму суть их науч­ного багажа по проблемам собственности. Багажа, созданного ими в другое время в абсолютно другой стране, специфика существования которой, в том числе и развитие научной мысли, абсолютно не впи­сывалась в содержание и направленность общеисторического раз­вития человеческого общества.

Что же касается самого содержания «трудовой теории стоимо­сти», «присвоения», «трудовой онтологии собственности» и других понятий, с использованием которых наши политэкономы связы­вают новизну своих подходов, то в них всегда внутренне присут­ствует и предпринимательский доход. Но именно его с позиции ха­рактеристики форм собственности можно называть скорее реаль­ным проявлением частной собственности, нежели общественной. А именно последнюю «держат в уме» те политэкономы, которые какие бы идеи о сущности собственности не выдвигали, всегда осно­вываются на старой трудовой теории стоимости (ценности), кото­рая давно уже является анахронизмом экономической науки. И уж никак не может выступать какой-либо методологической основой становления новой России.

1 Попов А. И. Экономическая теория. СПб., 2006. С. 37.

1. Собственность в современной экономической науке 35

И последнее. К. Маркса далеко не случайно вместе с Контом и Спен­сером «традиционно считают „основателем" социологии»'. Это для нас, как подчеркивал еще в начале 40-х годов XX столетия «великий эконо­мист» Йозеф Шумпетер2, Марксова «теория общественных классов» и «экономическая интерпретация истории» представляются двумя независимыми друг от друга доктринами. У Маркса же первая свя­зана со второй совершенно особым образом и поэтому «ограничи­вает - делает более определенным - modus operand! условий или форм производства. Эти последние определяют социальную струк­туру, а через социальную структуру - все формы цивилизации и все развитие культурной и политической истории»3.

Именно этот modus operand! и позволил Марксу определить капи­тализм, с одной стороны, социологически, с другой - показать, что все классовые отношения проявляются через посредство экономиче­ских категорий - стоимости, прибыли, заработной платы, инвестиций и т. п., которые «порождают такой экономический процесс, который в конце концов разрушает собственную структуру и в то же время создает условия для возникновения нового социального порядка»4. Сказанное и превращает, казалось бы, один из многочисленных уто­пических проектов, которые появились в условиях разочарования возможностями появившегося капитализма, в действительно «науч­ную» теорию. Центральным же моментом марксова «научного комму­низма», из которой выходят все другие социокультурные проблемы, и явилась социально-экономическая проблема частной собственно­сти. И именно упразднение частной собственности рассматривается в научном коммунизме как средство, позволяющее избежать капи­талистического пути развития.

И как бы не камуфлировали свои «научные выводы» наши отече­ственные экономисты - в их «сложноподчиненных» выводах отчет­ливо проявляется неприятие рыночного пути развития современ­ной России. Хотя, конечно же очень непросто разглядеть это в тех «экономических» пассажах, которыми насыщены научные труды

1 Смит Р. История гуманитарных наук. М., 2008. С. 337. В 30-е годы в Европе на выборах «великого экономиста» в числе призеров были К. Маркс и И. Шумпетер. Победил последний. 3Шумпетер И. Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса. М., 2011 С. 43. "Там же. С. 45-46.

36 /. Собственность как предмет научного познания

представителей отечественной экономической школы - специали­стов по проблемам собственности. Именно об этом, например, сви­детельствует вывод автора одной из последних докторских диссерта­ций по собственности. «Тождество частной собственности и труда, -~ утверждает В. А. Катунин, - существует только в связи с присвоением продукта чужого труда. Поэтому невозможно присвоить в рыноч­ном хозяйстве в условиях разделения труда и частной собственно­сти (в руках производителей все ресурсы) чужой продукт непосред­ственно посредством собственного труда. Это означает, что присво­ение чужого продукта собственного труда осуществляется товаро­обменом на рынке.

При этом невозможно создать другой экономический способ присвоения продукта чужого труда в условиях простого товарного производства»'.

Не навевает ли данный вывод что-то из области очередных поисков первопричин скрытой сущности Марксовой теории общественного развития за счет «ущемления» частной собственности?

' Катунин В. А. Природа частной собственности в рыночном хозяйстве (систем­ный и эволюционный подходы): дис.... д-ра экон. наук. М., 2010. С. 185.