<<
>>

  ЛЕЙБНИЦ  

Лейбниц усматривал сущность, бытие, или субстанцию (все эти три слова — синонимы), в монадах, т. е. в простых, неизменных, неделимых, твердых и индивидуальных телах, имеющих всегда одинаковую форму и массу.
Все знают об этих монадах со времени блестящего приобретения у маркизы дю Шатле, сделанного последователями Лейбница 6. Согласно Лейбницу, в материи не существует двух одинаковых частиц: они все отличаются одна от другой. Это постоянное различие каждого элемента образует и объясняет различие всех тел. Ни одно мыслящее существо — а тем более бог — не делает ничего без выбора, без мотивов, определяющих его поступки. В самом деле, если бы все атомы материи были одинаковы, то нельзя было бы понять, почему бог предпочел создать и поместить тот или иной атом в этом месте, а не в другом; однородная материя никаким образом не могла бы образовать столько различных тел. Бог, не имея никаких мотивов к предпочтению, мог бы создать два существа, совершенно подобные. Поэтому необходимо, чтобы они были совершенно разнородны. Вот каким образом оспаривается однородность элементов посредством знаменитого принципа достаточного основания. Я согласен с тем, что не доказано, что элементы должны быть подобны один другому, как думает Бургаве; но неужели же на основании того, что мне говорят, будто бог не делает ничего без основания, определяющего его поступки, я должен думать, что не существует ничего одинакового, что ничто не однородно в природе и что все монады, или сущности, различны? Очевидно, что эта система может опираться только на предположение о том, что происходит в существе, не дающем нам никаких понятий о своих атрибутах. Кларк и некоторые другие философы допускают случаи совершенного равенства 7, исключающие лейбницевское основание; оно стало бы тогда не достаточным, но бесполезным, как говорится в «Трактате о душе».

Подобно тому как говорят «человек и мир Декарта», так говорят и «монады Лейбница», когда хотят характеризовать какую-нибудь фантазию.

Возможно, я это допускаю, что они соответствуют действительности. Но у нас нет никаких средств удостовериться в этом соответствии. Для этого надо было бы знать первичное определение бытия, как знают определение всякой фигуры или геометрическую сущность, например, круга, треугольника и т. п. Но подобное знание можно приобрести лишь в первый момент сотворения существ, при котором никто не присутствовал; самое это сотворение является до сих пор гипотезой, страдающей от непреодолимых затруднений, которые породили столько атеистов и наполовину составляют основу спинозизма.

Раз мы не знаем о субстанции, мы не можем знать, сходны ли элементы материи или нет и действительно ли принцип достаточного основания является таковым. В сущности это — только принцип системы, совершенно бесполезный при поисках истины. Люди, никогда ничего о нем не слышавшие, знают благодаря приобретенным ими идеям, что целое, например, больше своей части; и разве, узнав об этом принципе, они подвинутся на шаг вперед, если скажут, что это правда потому, что в целом есть что-тоу что заставляет понять, что оно болыиех чем его часть?

Философия Лейбница, хотя и в меньшей степени, основывается еще на одном, еще более бесплодном, принципе, а именно принципе противоречия. Все эти мнимые первичные принципы ровно ничего не объясняют и не освещают; они в почете и удобны только постольку, поскольку являются результатом множества отдельных знаний, которые полководец, министр, купец и т. п. могут формулировать в виде полезных и важных аксиом.

Эти существа, которые по отдельности представляют из себя монады, или субстанцию, в своей совокупности образуют тела, или протяженность — протяженность, как уже сказано выше (глава 4), метафизическую, поскольку она образуется первичными существами, среди которых имеются чувствующая и разумная душа. Лейбниц признавал в материи: во-первых, не только силу инерции, но и движущую силу, деятельное начало, называемое также природой; во-вторых, восприятия и ощущения, в миниатюре подобные восприятиям и ощущениям одушевленных тел.

Действительно, в них нельзя отказать по крайней мере всему тому, что не является неодушевленным.

Лейбниц указывает, в-третьих, что во все времена признавалась движущая сила материи и, в-четвертых, что философская традиция в отношении этого ее существенного свойства была нарушена лишь при Декарте. В-пятых, он приписывает подобное же мнение философам своей эпохи. В-шестых, он делает вывод, что всякое существо, независимо от другого и посредством присущей ему силы, производит все свои изменения. В-седьмых, однако, он хотел бы разделить эту работу между первичной и вторичной причинами, между богом и природой. Но он приходит к своей цели лишь посредством бесполезных различений или бессодержательных абстракций.

Перейдем теперь к теории предустановленной гармонии: она есть следствие вышеустановленных принципов. Эта теория сводится к тому, что всё изменения в телах настолько полно соответствуют изменениям монады, называемой духом, или душой, что не может быть никакого изменения в первых, которым не соответствовало бы какой- нибудь идеи во второй, и vice versa. Бог предустановил такую гармонию, сделав выбор между субстанциями, которые собственными силами приводят в согласие свои последовательные изменения, так что все совершается в душе таким образом, как будто вовсе не существует тела, и все происходит в теле так, как если бы не было души. Лейбниц соглашается с тем, что эта зависимость является не реальной, но метафизической, или идеальной. Но разве можно посредством фикции открыть и объяснить восприятия? По-видимому, модификации наших органов являются их действительной причиной, но каким образом эта причина порождает идеи и, наоборот, каким образом тело повинуется воле души? Как может духовная, непротя- женная, монада приводить по своему произволу в движение все монады, составляющие тело, и управлять всеми его органами? Душа предписывает движения, способы которых ей неизвестны, и, раз только она пожелает, чтобы они были, они появляются с быстротой света. Что за прекрасный удел, что за образ божества! — как сказал бы Платон.

Пусть мне скажут, что такое материя и каков механизм организации моего тела, и я отвечу на эти вопросы. А пока что да будет мне позволено думать, что наши идеи, или восприятия, не что иное, как телесные модификации, хотя я и не понимаю, как модификации могут думать, замечать и т. п.

<< | >>
Источник: В. М. БОГУСЛАВСКИЙ. Жюльен Офре ЛАМЕТРИ. СОЧИНЕНИЯ. ВТОРОЕ ИЗДАНИЕ. ИЗДАТЕЛЬСТВО «мысль» МОСКВА - I983. I983

Еще по теме   ЛЕЙБНИЦ  :