109. Что означает употребленный п.2 ст.144 ГК термин «ничтожность ценной бумаги»?
Арбитражная практика довольно часто оперирует нормой п.2 ст.144 ГК, особенно (как уже указывалось выше) в непосредственной связи с п.1 ст.142 ГК, трактующим ценную бумагу как документ, т.е.
официальную информационную запись – акт, составленный с соблюдением установленной законом формы (содержащий предусмотренные законом реквизиты). Очевидно, что норма п.2 ст.144 призвана определить гражданско-правовые последствия выдачи документов, не соответствующих формальным требованиям, предъявляемым к ценным бумагам. Однако в определении этих последствий ГК не пошел далее употребления специфического словосочетания «ничтожность ценной бумаги», впоследствии никак не расшифрованного.К сожалению, арбитражные суды, несмотря на чрезвычайно большое число дел, разрешение которых основано ими на п.2 ст.144 ГК, также употребляют это выражение без какого бы то ни было уяснения его смысла. Так, например, ФАС ВВО (см. постановление от 01.03.2006 NА28-8918/2005-225/9), анализируя решения нижестоящих инстанций, нашел, что таковые «...установив, что в представленных в материалы дела двойных складских свидетельствах отсутствуют сведения о размере вознаграждения за хранение либо тарифы, на основании которых он исчисляется, и порядок хранения, правомерно пришли к выводу о их ничтожности». Действительно, ведь п.2 ст.144 ГК прямо предписывает, что «отсутствие обязательных реквизитов ценной бумаги или несоответствие ценной бумаги установленной для нее форме влечет ее ничтожность». Никакого разъяснения относительно сути понятия о ничтожности ценных бумаг (складских свидетельств) суд не поместил, но, несмотря на это, не испытал никаких затруднений в определении последствий (или, во всяком случае, одного из возможных последствий) такой ничтожности – суд отказал в иске во взыскании долга по ничтожным складским свидетельствам.
Изучение материалов практики позволяет установить, что ничтожность (недействительность) ценной бумаги приводит, по мнению арбитражных судов, к последствиям троякого рода, прежде всего: 1) в области прав, удостоверенных самой ценной бумагой; 2) в сфере прав на ценную бумагу как на вещь (объект гражданского оборота) (ничтожные ценные бумаги, по выражению ФАС ВСО (см.
постановление от 23.06.2005 NА78-4887/04-С1-6/135-Ф02-2797/05-С2) «...не удостоверяют определенных имущественных прав и не являются объектами гражданских прав»). Кроме того, из актов некоторых арбитражных судов, разрешающих споры хозяйствующих субъектов-налогоплательщиков с налоговыми органами, ясно вытекает, что 3) ничтожные ценные бумаги не имеют правовых последствий, связанных с ними публичным законодательством, в том числе не служат доказательствами совершения хозяйственных операций и основаниями для применения того или другого режима налогообложения этих операций.Таким образом, можно заключить, что:
1) права, удостоверенные ничтожной ценной бумагой, не подлежат ни осуществлению, ни судебной защите, во всяком случае – по правилам, установленным законодательством о ценных бумагах (см. постановления ФАС ВВО от 01.03.2006 NА28-8918/2005-225/9; ФАС ВСО от 23.06.2005 NА78-4887/04-С1-6/135-Ф02-2797/05-С2; ФАС ДО от 14.05.2003 NФ03-А51/03-1/981; ФАС ЗСО от 05.05.2003 NФ04/2061-672/А45-2003; ФАС МО от 01.07.2003 NКГ-А40/4131-03, от 17.12.2004 NКГ-А41/11738-04, от 25.01.2005 NКГ-А40/12956-04, от 13.06.2006 NКГ-А40/5194-06-А; ФАС СЗО от 02.05.2006 NА56-869/2003 и NА56-871/2003, от 30.08.2006 NА05-830/2005-21; ФАС УО от 28.02.2006 NФ09-1037/06-С6, NФ09-1044/06-С6 и NФ09-1057/06-С6[66]; ФАС ЦО от 16.04.2004 NА68-64/ГП-16-03[67]);
2) ничтожные ценные бумаги являются ненадлежащим предметом гражданско-правовых сделок; их передача по договору не считается исполнением обязательства, направленного на их отчуждение (см. постановление ФАС ВСО от 23.06.2005 NА78-4887/04-С1-6/135-Ф02-2797/05-С2);
3) ничтожные ценные бумаги не служат делу выполнения связанных с ними публично-правовых функций – например, не доказывают факта экспорта товара (см. постановление ФАС ДО от 04.12.2002 NФ03-А51/02-2/2354).
110. Как арбитражная практика трактует нормы п.1 ст.145 ГК? В частности, согласны ли арбитражные суды с тем, что для приобретения прав из ценных бумаг на предъявителя таковыми достаточно просто завладеть, дабы получить возможность их предъявления?
Арбитражные суды, как правило, не делают различия между понятиями о принадлежности субъективного права и возможности его осуществления, т.е.
игнорируют, по сути, основной характеристический признак института ценных бумаг. По этой причине они не только делают неправильный акцент в определении ценных бумаг (п.1 ст.142 ГК), но и не подвергают никакой критической оценке откровенно неточные нормы п.1 ст.145 ГК.Так, например, ФАС ВСО (см. постановления от 02.03.2004 NА33-1027/03-С2-Ф02-579/04-С2, от 19.01.2005 NА33-1027/03-С2-Ф02-5704/04-С2) ограничивается простым воспроизведением той части п.1 ст.145 ГК, в которой говорится о принадлежности прав по бумаге на предъявителя предъявителю бумаги, что, впрочем, не мешает сделать ему правильный вывод о действительной роли предъявления в судьбе юридических отношений по ценной бумаге – оно необходимо для осуществления прав (исполнения обязанностей) по бумаге, а вовсе не для определения субъекта, которому эти права принадлежат.
Точно так же поступает ФАС ДО (см. постановление от 03.05.2005 NФ03-А51/05-1/872) в отношении именных ценных бумаг: по его мнению (совпадающему, естественно, с мнением законодателя), права, удостоверяемые именной ценной бумагой, «...могут принадлежать названному в ценной бумаге лицу». Из контекста ясно, что слова «могут принадлежать» суд использовал в смысле «принадлежат». Помимо уже отмеченной неточности – формальные признаки ценных бумаг легитимируют лицо в качестве управомоченного к осуществлению (реализации) права из бумаги, а не в качестве его обладателя – данная формулировка страдает и другим дефектом: она не позволяет разграничить именные ценные бумаги с ордерными[68].
ФАС МО (см. постановления от 22.10.2002 NКГ-А40/7237-02, от 09.12.2002 NКГ-А40/7946-02) использовал п.3 ст.146 ГК для обоснования утверждения, согласно которому «переход вещных прав по ценной бумаге (очевидно, «на ценную бумагу». – В.Б.) является одновременно и переходом содержащихся в ней имущественных и иных прав». Утверждение это, как уже отмечалось выше, само по себе верное, никак, однако, не вытекает из нормы, на которую сослался суд. Вероятно, суд посчитал необходимым «поправить» законодателя, вложив в его уста мысль, которую тот должен был бы выразить в п.3 ст.146 ГК, но не выразил – о том, что права, удостоверенные ордерной ценной бумагой, принадлежат тому же лицу, которому принадлежит и вещное право (право собственности) на ордерную бумагу, а осуществляются лицом, которое легитимировано непрерывным рядом передаточных надписей (индоссаментов).