328. Каково практическое значение нормы п.2 ст.307 ГК, перечисляющей круг возможных оснований возникновения обязательств?
1. «Основание возникновения обязательства имеет существенное значение для правильного рассмотрения дела, так как без его установления не представляется возможным определить права и обязанности сторон спора, в том числе касающиеся возможности истребования суммы долга в судебном порядке, а также наличие задолженности, момент ее возникновения и размер», – указал ФАС ЦО (см.
постановление от 08.10.2004 А09-13027/03-23). С этим утверждением трудно не согласиться. Правильное определение основания возникновения обязательства имеет принципиальное значение для решения не только вопроса о самой динамике обязательства (возникло или не возникло), но и для выяснения цели его возникновения, а стало быть, и содержания.Подобно другим нормам гл.21 ГК, п.2 ст.307 судами в основном лишь цитируется; чаще всего – дословно, иногда – избирательно; в последнем случае мы получаем утверждения типа «основанием возникновения обязательства является договор»[189], т.е. высказывания, верные в контексте соответствующего дела, но не притязающие на абсолютную истину. Настоящими вершинами юридической мысли выглядят дела, в которых признаются случаи возникновения обязательств из фактических (юридически не оформленных) действий сторон[190], а также из сложных юридических составов[191].
Арбитражные суды при разрешении конкретных дел основания возникновения обязательств определяют в основном правильно. Их не вводит в заблуждение широко распространенное, но весьма неточное разделение обязательств на договорные и внедоговорные. Суды отдают себе отчет в том, что далеко не всегда только наличие (заключение) договора само по себе становится основанием возникновения обязательств – зачастую для этого требуется сложный юридический состав. Так, например, обязательство покупателя по оплате товара возникнет явно не ранее, чем продавец исполнит собственное обязательство по его передаче; обязанность по возврату кредита, естественно, не может возникнуть прежде, чем таковой будет получен, и т.д.
Ощущая это на интуитивном уровне, арбитражные суды почти не предпринимают попыток формализации таких «ощущений». Единственное (и весьма симптоматичное) в этом плане исключение составляет следующее рассуждение ФАС ПО: «На основании п.1 ст.307 ГК в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенные действия как то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и тому подобное, либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности... Следовательно, сам факт возникновения обязательства, вытекающего из договора, не определяет заключивших его сторон в качестве кредитора и должника, поскольку в качестве таковых участники сделки могут рассматриваться в гражданском обороте по результатам фактического исполнения его условий... Таким образом, предоставление в качестве единственного доказательства копии договора на снабжение тепловой энергией... не может свидетельствовать о наличии... задолженности за полученную энергию» (см. постановление от 13.12.2005 NА12-4877/05-С40). Не завершайся этот пассаж выводом по конкретной спорной ситуации, боимся, что смысл его – для возникновения обязательства необходимо не только основание в смысле юридического факта, но и основание в смысле предоставления (эквивалента) – остался бы мало кому понятен.2. К сожалению, в арбитражной практике и по сей день встречаются случаи путаницы понятий об обязательстве и основаниях его возникновения, в первую очередь – договоре. Так, ФАС ДО, цитируя нижестоящий суд, указал: «...что согласно ст.307 ГК основанием возникновения обязательств служат обстоятельства, когда одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнение обязательств. Обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и иных оснований, указанных в ГК» (см.
постановление от 24.01.2005 Ф03-А51/04-1/3254). Пресловутые «обстоятельства, когда одно лицо обязано, а другое – имеет право требовать совершения определенного действия», – это и есть собственно обязательство, а вовсе не основания его возникновения.Синонимичное употребление прилагательных «обязательственный» и «договорный» – явление, едва ли не повсеместное в нашей арбитражной практике. В одном из постановлений ФАС СЗО (от 03.10.2003 NА56-4248/03)[192] утверждается буквально следующее: «Проанализировав правоотношения сторон с учетом ст.307, 689 ГК, суд пришел к правильному выводу о том, что ответчик владеет спорным зданием на основе не вещного права – хозяйственного ведения, а обязательственного права – договора безвозмездного пользования, что не противоречит требованиям действующего законодательства»[193]. Совершенно очевидно, что владение «на основе» договора автоматически вовсе не означает, что правомочие такого владения входит в содержание непременно права обязательственного; больше того, сама подобная возможность вызывает, мягко говоря, определенные сомнения, ибо если обязательство – это требование чужого действия, в то время как владение – собственное активное действие управомоченного лица, то возможность (правомочие) владения просто никак не может составлять элемент обязательственного правоотношения.