327. Используется ли определение обязательства, данное в п.1 ст.307 ГК, для того, чтобы выявить и обосновать, или, напротив, отвергнуть обязательственную природу тех или иных правоотношений?

Действительно, отечественная арбитражная практика уже столкнулась с некоторыми видами правоотношений, обязательственная природа которых вызвала и продолжает вызывать определенные сомнения.

1. Так, только что мы упоминали о постановлении ФАС МО от 02.12.2004 NКГ-А40/10964-04, категорически «разводящем» понятия об обязательстве и «...требовании собственника о понуждении вернуть ему земельный участок, занимаемый без законных оснований». Между тем причины для такого разграничения для нас, признаемся, остаются не вполне ясными. Можно сказать, что требование об освобождении земельного участка не признается обязательственным не «потому что...», а «несмотря ни на что», а именно – несмотря ни на то, что 1) это именно требование, ни на то, что 2) оно касается индивидуально-определенной вещи, т.е. отличается определенностью содержания, ни на то, что 3) таковое обращено к определенному лицу (незаконному владельцу участка), ни на то, что 4) оно обеспечивается обязанностью этого лица по совершению активного действия – возврату (освобождению) участка. С подобным «фоном» чрезвычайно контрастирует вывод ФАС ВСО (см. постановление от 14.11.2003 NА74-1334/03-К1-Ф02-3917/03-С2), относящий к категории обязательств обязанность муниципального образования по предоставлению земельного участка, вытекающая из ст.36 Земельного кодекса.

2. В практике ряда арбитражных судов возникал вопрос о юридической природе отношений, связанных с компенсацией публичными образованиями затрат, понесенных коммерческими организациями на оказание услуг льготным категориям потребителей (в первую очередь – гражданам), содержание находящегося на их балансе муниципального жилья и т.п. В подавляющем большинстве случаев таковые признавались (на наш взгляд, вполне обоснованно) именно обязательственными правоотношениями. Вот один пример (приводимый, в первую очередь, по причине наиболее развернутой и адекватной мотивировки позиции): «Согласно ч.1 ст.8 ГК гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законом и иными правовыми актами...

3. В практике того же самого ФАС ВСО нам встретилась серия дел, в которых отказывалось в признании обязательственного характера правоотношений, складывающихся в связи с уплатой налогов. «Понятие обязательства содержится в ст.307 ГК, согласно которой в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в... Кодексе... Судом первой инстанции установлено, что соглашение, обозначенное сторонами как договор N1863 от 21 мая 1999года, заключено для уплаты налогоплательщиком... налоговых платежей в бюджет краевого дорожного фонда путем «товарного возмещения»... Таким образом, первоначальная обязанность к гражданско-правовым обязательствам не относится... Последующая цепочка расчетов не может являться самостоятельным основанием возникновения гражданских прав и обязанностей, поскольку носит производный характер и ее существование зависит от исполнения обязанности по уплате налога...

Ясно, что «центром тяжести» этого многотрудного и многословного рассуждения является указание последнего из цитируемых предложений на гражданско-правовой характер обязательственных правоотношений. Действительно, гражданско-правовые обязательства в описанной ситуации отсутствуют, но нет ли здесь обязательств иного свойства, например налоговых обязательств? Да и так ли уж верен самый тезис об отсутствии у сложившихся меж сторонами отношений гражданско-правового характера по одной лишь только той причине, что основанием вступления в таковые послужили публично-правовые (налоговые) связи? В примере, рассмотренном в предыдущем пункте, пресловутая «первоначальная обязанность» (обеспечить реализацию прав и льгот, предоставленных ветеранам) также вряд ли может быть названа гражданско-правовой, что, однако, не помешало суду признать такой характер за обязанностью, возникшей «на ее основе» (производной обязанностью). На наш взгляд, всякая имущественная обязанность, установленная по соглашению сторон, не может иметь никакого иного характера, кроме гражданско-правового, ибо всякое соглашение (договор) предполагает частноправовое взаимодействие его участников. Имущественные отношения, урегулированные частноправовым методом, – что, спрашивается, еще нужно для возникновения частных (гражданских) правоотношений?

4. Напротив, вряд ли заслуживают объявления обязательственными правоотношения, складывающиеся между юридическим лицом и его участниками, – правоотношения (доли) участия или членства (в том числе акционерные правоотношения). Между тем вслед за ошибочной нормативной квалификацией подобных отношений (см.

Чуть осторожнее высказался ФАС УО, процитировав абз. 2 п.2 ст.48 ГК, он заключил: «Таким образом, участник общества с ограниченной ответственностью не имеет вещного права на ранее переданное им в счет оплаты уставного капитала имущество, поскольку такая конструкция противоречит сути юридического лица, выступающего в гражданском обороте от своего имени и отвечающего по обязательствам своим собственным имуществом» (см. постановление от 12.02.2004 Ф09-211/2004-ГК), т.е. повторять за законодателем мысль об обязательственном характере прав участия в хозяйственных обществах суд поостерегся, предпочтя избежать их определенной квалификации. «Не имеет вещного права» – вот и вся квалификация. Ну хорошо, вещного права действительно не имеет. А какое имеет? – на этот вопрос суд предпочел не отвечать. И не без основания.

Мнение о том, что права участия в хозяйственных обществах (на примере прав акционера) не могут быть квалифицированы в качестве обязательств, впервые в русской литературе высказал, по-видимому, Л.И.Петражицкий, который, в частности, писал: «...мы не предрешаем вопроса, можно ли положение акционера квалифицировать юридически (конструировать), как правоотношение верителя, кредитора, как обязательственное правоотношение.

В настоящее время повод к сомнению в правильности нормативной и судебной квалификации прав участия в хозяйственных обществах (а также производственных кооперативах и хозяйственных товариществах) порождается п.1 ст.67 ГК. Анализируя имеющуюся в ней содержательную характеристику данных прав, легко установить, что далеко не все они «вписываются» в традиционное понятие обязательства. Так, если содержанием обязательства является (согласно п.1 ст.307 ГК) требование кредитора к должнику о совершении последним определенного действия, обеспеченного обязанностью должника такое действие совершить, то такие перечисленные в ст.67 ГК возможности, как участие в управлении делами, в распределении прибыли или ликвидационного остатка, никак не могут быть признаны требованиями, а их реализация если и зависит от чужих действий (действий хозяйственного общества или товарищества), то содержание этих действий никак не может считаться определенным. Права участия предоставляют собой возможности совершения их обладателем (участником) таких действий, которые направлены на участие в чужой деятельности и распределение чужого имущества; эти действия не сводятся к требованиям. Акционер, явившийся на собрание, ничего не требует от АО; он просто выражает свою волю по вопросам повестки дня (в том числе по вопросу о распределении прибыли – выплаты дивиденда), с которой общество не может позволить себе не считаться.

5. Арбитражные суды единогласно трактуют в качестве содержания обязательственных прав и обязанностей действия акционерного общества-эмитента акций (в более широком смысле – всякого эмитента именных ценных бумаг либо бездокументарных ценных бумаг[186]), направленные на ведение реестра акционеров (владельцев именных либо бездокументарных ценных бумаг). Это хорошо видно из практики привлечения эмитентов к ответственности за ненадлежащее ведение реестров регистраторами на основании ст.403 ГК, т.е. ответственности за нарушение собственного обязательства перед владельцами эмитированных ценных бумаг, исполнение которого эмитент возложил на третье лицо – регистратора[187].

Представляется сомнительным, чтобы действия эмитента по ведению реестра могли быть квалифицированы в качестве содержания гражданско-правового обязательства, поскольку наличие и ведение реестра владельцев именных и бездокументарных ценных бумаг представляет собой элемент гражданского правопорядка – естественное и неотъемлемое условие законности деятельности по выпуску именных ценных бумаг (предоставлению прав, составляющих бездокументарные ценные бумаги) и может быть уподоблено необходимости наличия у юридического лица учредительных документов, имущества, органов управления, государственной регистрации. В то же время вряд ли возможно говорить об обязательстве юридического лица (перед своими ли участниками, акционерами, кредиторами, работниками – неважно) иметь учредительные документы или обязательстве пройти государственную регистрацию. Это невозможно даже с чисто логической точки зрения, ибо сама постановка вопроса о том, наличествуют у какого-либо юридического лица учредительные документы или нет, подвергает сомнению сам факт наличия юридического лица; в таком случае остается непонятным, о ком (и, соответственно, чьем обязательстве) мы рассуждаем. Сказанное в полной мере относится и к ведению реестра владельцев именных (бездокументарных) ценных бумаг. Без этой деятельности самих именных (бездокументарных) ценных бумаг попросту нет и не может быть[188].