Историографический взгляд на фонд Уваровых

Очевидно, что временной ряд, который мы предложили, ставит отдельные вешки на пути оценки исследовательского опыта использования материалов

архивного фонда Уваровых. Такая хронология интересна, но она не исчерпывает глубины проблемы.

Мы составили серию таблиц, распределив информацию о запрашиваемой проблематике и инфраструктуре исторической науки по намеченным хронологическим этапам. Анализируя первичную учётную информацию нетрудно заметит, что исследователи пренебрегают таким обстоятельством, как точное название учреждения, которое направило его в архив. В ряде случаев можно понять о каком учреждении идёт речь скорректировать информацию первичного учёта. Так, например, ясно, что «Архив древних актов» - это на момент обращения к фонду «Центральный государственный архив древних актов» ЦГАДА. Уточнения требуют многие названия. Для сохранения особенностей источника мы оставили авторские названия, за некоторыми исключениями. Таблица 2.1.

Обращение к фонду Уваровых 1927-1941 гг.

Инфраструктура исторической науки менялась на протяжении исследуемого периода. Подробнее об этом: Наумова Г.Р., Шикло А.Е. «Историография истории России» [59, гл. 5,6]. Особенно значительные структурные изменения

приходились на 1920-е 1930-е годы. Утрачивали и вновь обретали своё значение университеты. Интенсивно развивалась система историко-партийных научных центров, возникла система научных центров, связанных с распространением и утверждением марксистского исторического метода. Но преемственность многих научных исторических центров сохранилась.

Интерес к фонду Уваровых проявляли в предвоенный период археологи, направлявшиеся из ИИМК АН СССР. Интересно, что в запросах 1935 г. это учреждение фиксируется как ИИМК. Это учреждение было преемником Императорской археологической комиссии (ИАК), образованной в Петербурге в 1859 г., переименованной в 1918 г. в Российскую Государственную Археологическую комиссию, преобразованную в 1919 г. в Российскую Академию истории материальной культуры (РАИМК), а затем, в 1926 г., после образования СССР, - в Государственную Академию истории материальной культуры (ГАИМК). В научных кругах это учреждение шутливо называли «Маткульт». Значит при запросах в 1935 г. его следовало называть именно ГАИМК. А в 1937 г. ГАИМК преобразуется в Институт истории материальной культуры (ИИМК) АН СССР. С чем связано несоответствие названий, сказать сегодня сложно. Ясно одно: речь идёт всё о той же ИАК и интересе ее сотрудников к архивному наследию Уваровых.

Вообще академические учреждения проявляют в предвоенный период устойчивый интерес к архивному фонду Уваровых, они абсолютно доминируют среди других респондентов. Это, кроме ГАИМК, Историко-археографическая комиссия АН СССР, Институт истории АН СССР, Институт литературы АН СССР. Поступали заявки и из Института мировой литературы имени А.М. Горького АН СССР; так в 1938 г. стал именоваться учреждённый в 1932 г. Литературный институт им. А.М. Горького. Приходили запросы и из республиканских Академий наук: Украинской и Грузинской.

Академический интерес к материалам фонда Уваровых связан с коллекцией актовых материалов, археологическими материалами, полученными в ходе раскопок на Кавказе (эти сведения сохранились в дневниках Уваровой).

Интересно, что подавались и заявки на материалы по истории собственно Академии наук. Ясно, что такого рода интерес определялся биографией одного из фондообразователей.

Заявки на использование материалов фонда поступали и от сотрудников высших учебных заведений. Это в том числе Историко- архивный институт, МГУ (без указания факультета), МВТУ им. Н.Э. Баумана, Московский городской педагогический институт, Воронежский педагогический институт. Какое научно- исследовательское направление характерно для высшей школы в предвоенный период? В первую очередь это подготовка учебных пособий. Сами исследователи определяют своё направление как научно-педагогическое. Исследователь, представляющий МВТУ, обнаружил интерес к тому научному направлению, которое сегодня получило название «промышленная археология». В заявке он указал тему: «история литейного производства XV- XVIII вв.». Учёные из Воронежа сделали запрос на материалы об А.С. Грибоедове.

Не может не вызывать интереса тот факт, что заявки на материалы поступали в связи с издательскими проектами от Союза писателей, из комиссии по изданию сочинений Л.Н. Толстова из «Литературного наследия». В числе заказчиков находим Гослитиздат. Издательство было основано в 1930 г. в Москве на основе литературно-художественного сектора Госиздата и издательства «Земля и фабрика». Издательство было ориентировано на издание трудов классиков советской литературы. Поступали заявки и из другого аналогичного издательства,

«Изогиз», которое было основано в 1930 г. в Москве для выпуска художественной изобразительной продукции. Нам оно более известно под брэндом «Советский художник». Каково было направление запросов издателей? Это автографы Л.Н. Толстова, переписка Уваровых с иностранными корреспондентами, письма А.И.Герцена.

Запрашивали материалы фонда и сотрудники ГИМ, а также сотрудники Литературного музея.

исторической экспозиции. Потому и указывали часто запрос на описи, или материалы по социально-экономической истории и т.д. Могли разыскиваться и отдельные артефакты, такие, например, как мраморы Херсонеса.

Конечно, есть запросы, в связи с которыми интересно не столько учреждение, которое направляло исследователя, сколько сам исследователь. Среди довоенных пользователей фонда Уваровых находим Л.В. Черепнина, впервые обратившегося к документам фонда в 1927 г. в связи с изучением

«Грамот и указов из собрания Уваровых». Скорее всего, историк был в то время аспирантом Института истории, входившего в состав РАНИОН (Российская ассоциация научно-исследовательских институтов). Известно, что в 1928 г. он был в числе выпускников аспирантуры этого научного центра. В связи с темой

«Акты X – XV вв.» посетил ГИМ В.Е. Сыроечковский. Он работал с актовым материалом почти 10 лет спустя после Черепнина. Известный историк П.П. Смирнов, на то время сотрудник Института истории АН СССР, искал материалы по истории городов XVII в. А.Л.Монгайт, известный археолог, а тогда, в 1939 г,. молодой исследователь, интересуется историей военного дела в Московском государстве.

Оценивая проблематику исторических исследований, по которым поступали заявки в предвоенное десятилетие, пониманием, что сама проблематика возникала на пересечении общенаучных интересов и возможностей конкретного архива. Суммируя, видим, что первый и самый важный интерес инициировался актовыми материалами, хранившимися в составе фонда Уваровых. Затем можно указать на проблематику, связанную с археологией вообще и промышленной археологией в частности. Настойчиво представители разных научных направлений искали автографы, источники личного происхождения. Был проявлен интерес и к хозяйственным документам фондообразователей.

Таблица 2.2.

Обращение к фонду Уваровых 1945-1955 гг.

Послевоенное десятилетие лежит в русле предвоенного историографического этапа развития советской исторической науки, хотя появились и некоторые новые тенденции. К этому времени, в общем, стабилизировалась инфраструктура науки. Наибольшее число запросов поступает из различных подразделений Академии Наук: из Института истории, Института литературы, Института истории грузинской литературы, Института истории искусствознания, Института истории естествознания и техники, Института археологии, Астрономического совета.

Прежнюю активность демонстрирует и высшая школа. Вузовская наука не отстаёт от Академии. Это, конечно Исторический факультет МГУ, ЛГУ им. Жданова, Академия им. Фрунзе, Историко-архивный институт, Московский городской педагогический институт им. Потёмкина, Московский областной педагогический институт, Московский нефтяной институт (Комиссия по истории техники), Воронежский педагогический институт, Казанский государственный ветеринарный институт. Как видим, в изучение исторической проблематики продолжают включаться технические и военные Вузы.

Мы наблюдаем известную активизацию деятельности музейных, библиотечных и архивных работников. Заявки на исследование поступают от ЦГАДА, Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, из Останкинского музея, из Суздальского исторического музея, из Артиллерийского музея. Естественно, что с фондами продолжают работать и сотрудники ГИМ.

По-прежнему к материалам фонда обращаются издательства. Это

«Литературное наследие», Издательство художественной литературы. Темы, которые они объявляют к изучению, в ряде случаев выпадают из общего исследовательского контекста. Это, к примеру, такая тема: «Балет пушкинской эпохи», или «Современники о Белинском».

По-прежнему появляются названия учреждений, которые свидетельствуют об отсутствии стремления строго следовать нормативам, регулирующим номенклатуру и названия учреждений. Например, «Академия артиллерийских

наук», «Институт военной истории», «Научно-исследовательский институт палеографии» и др.

Обращаясь к исследовательской проблематике, видим явное усиление интереса к военной истории. Это не удивительно и вполне соответствует контексту эпохи. Многое, как и всегда, определялось личным интересом историка. В фондах работает известный специалист по военной истории Л.Г. Бескровный, занятый в то время историей русской армии XVIII в. Историки проявили интерес к Русско-шведской войне 1788-90 гг., истории отечественной артиллерии. Проступает устойчивый интерес и к революционной проблематике. С фондом работал знаток революционного движения в России И.А. Федосов.

Традиционное внимание демонстрируют исследователи к актовым источникам, хранящимся в фонде Уваровых. Устойчивость сохраняет и проблематика, связанная с промышленной археологией. Она смещается в историю научной и производственной традиции, материальной культуры. Например: история физиологии в Московском университете, отечественная астрономия, история переработки жиров в России, история оружия, артиллерийское и оружейное производство, история цейхгауза, история нефтяного дела в России, пушечный двор и т.д.

Нельзя не отметить и развития проблематики, определяемой теорией социально-экономической формации. Это заявки на исследование мануфактуры, промышленности городов, крепостного хозяйства, феодального землевладения, помещичьего и крестьянского хозяйства, история феодального иммунитета, служилая кабала и кабальное хозяйство.

Среди тем, заявленных историками, есть темы историографические, методические и источниковедческие. Это палеография русской книжности, Повесть о Новгородском белом клобуке, история отечественного востоковедения, источниковедение Сибирских летописей, жалованные грамоты и др.

В целом наблюдаем развитие исторической проблематики. Довольно мало конкретных тем. Но это и понятно: исследователи стремились как можно шире определить границы своей темы, чтобы не попасть, что называется, мимо фонда.

Но это и интересно. Перед нами вырисовывается картина развития проблематики исторической науки в целом, применительно к тем периодам отечественной истории, которые в большей или меньшей степени синхронны судьбе семейного архива Уваровых. Ещё раз убеждаемся, что створ фонда очень значителен.

Двигаясь по хронологии и обозревая проблематику и инфраструктуру следующего десятилетия, то есть с середины 1950-х до середины 1960-х отчётливо видим возможности, открываемые нашим источником в изучении именно историографической проблематики. Предложенный нами микроуровень анализа обнаруживает свои сильные стороны. И в первую очередь, это возможность увидеть проблемный уровень историографии на этапе постановки, инициирования исследовательской темы. Мы понимаем при этом, что, связывая свои надежды с семейным архивом Уваровых, исследователи зачастую скорее предполагали возможность наличия материалов, чем, утверждали, что материалы есть. Мы наблюдаем, как выстраивается научный проект, но не знаем, как он реализовался. Для решения последней из обозначенных задач, придётся обратиться к трудам исследователей, использовавших в своём творчестве материалы фонда Уваровых.

Таблица 2.3.

Обращение к фонду Уваровых 1956-1965 гг.

Третий исследовательский рубеж, который мы будем рассматривать, - это середина 1950-х - середина 1960-х годов. Важный этап развития исторической науки. Полоса дискуссий, поиск новых ответов на старые вопросы, надежда на новые методы исторического исследования. Вместе с тем с точки зрения инфраструктуры исторической науки мало что изменилось.

Пожалуй, новым можно считать обращение к материалам фонда иностранных учёных. Это расширяет и круг учреждений, обозначивших свой интерес к фонду Уваровых. Так, учёный из Румынии Х. Кирка представлял Институт истории Румынской Академии наук. Заявленная им тема носит самый общий характер: «Русско-румынские отношения». Е.А. Стенеску представлял Бухарестский университет. В ГИМ он пришёл в поисках Молдавских грамот. Работали иностранные учёные и по запросам отечественных научных центров. Интересно, что тема Р. Бейкера, командированного от Ленинградского государственного университета, звучит в традициях старой дореволюционной историко-филологической науки: «Глагольная система древнерусского языка». Но некоторые выводы о появлении международных научных связей и сотрудничества можно уже сделать.

Вообще следует отметить и дальнейшее развитие междисциплинарных подходов к анализу исторического опыта. Уже не только академические учёные, работники высшей школы, издатели, музейщики, искусствоведы, военные, но и архитекторы, реставраторы, инженеры начинают заниматься историческими исследованиями. Так, инженер «Гипроэнергопрома» исследует историю военной техники. Пенсионер интересуется «Литовским статутом».

Бросается в глаза расширение географии исследовательских заявок. Это не только Москва и Ленинград, но и Горький, Владимир, Армения (Ереван), Молдавия, Таджикистан (Душанбе), Грузия. Союзные республики имеют свой специальный интерес. Это молдавские грамоты, связи грузинских общественных деятелей, средневековая символика, Грибоедов в Армении и т.д. Темы как общие, так и локальные.

Проблематика в целом продолжает уже знакомые направления. Это разработка проблем, определяемых теорией социально-экономических формаций: генезис капитализма в России, славяне накануне образования древнерусского государства, монастырское землевладение, монастырское крестьянство, социально-экономические отношения на Дону, служилое холопство. Кроме общих, возникают и более конкретные темы. Это в том числе темы, связанные с историей Спасо-Евфимьевского монастыря, развитием чугуноплавильных и чугунолитейных заводов в XVII-XVIII вв., историей Нижнего Новгорода. Очевидно нарастание интереса к теме социальных конфликтов. Это восстание Пугачёва, классовая борьба и раскол, крестьянские войны, крестьянские движения в связи с реформой 1861 г.

Интерес к музейным комплексам, объектам промышленной археологии, материальной культуре определяется, разумеется, реализацией проекта «Золотого кольца» России. Начинают серьёзно изучать музейные комплексы старых русских городов. Проявился интерес и к промысловой традиции. В постановке проблем заметна реализация принципа конкретности.

Появилось много заявок, адресованных конкретным документам фонда. Это материалы об А.С. Грибоедове, о А.Н. Радищеве и масонстве, «Колоколе» А.И. Герцена, об истории усадьбы «Поречье», принадлежавшей Уваровым. Сохраняется традиционный интерес к актовым материалам, хранящимся в фонде. Запросы на материалы по промышленной археологии постепенно вытесняются темами, связанными с историей живописи, её отдельных жанров, реставрацией архитектурных памятников, историей иконописи, что приближает пользователей к уникальным материалам, хранящимся в фонде, выявляет его уникальность.

Следует отметить, что временные границы, в которых исследователи воспринимают фонд Уваровых, очень широки. В запросах указывается хронология от X до начала XX вв. Практически мы имеем информацию об актуальных направлениях развития отечественной историографии по всей досоветской истории России. Темы общие научно-постановочные соседствуют в запросах с очень точными и конкретными заявками, свидетельствующими о том,

что сам фонд уже активно вводится в научный оборот и уже отчасти известен исследователям.

Таблица 2.4.

Обращение к фонду Уваровых 1966-1975 гг.

Следующий исследовательский этап, следующее десятилетие с середины 1960-х до середины 1970-х годов приближает нас ко времени расцвета и высшего взлёта советской историографии. Обращает на себя внимание тот факт, что среди

учреждений, инициировавших обращение исследователей к фонду Уваровых, к этому времени уже оформилось ядро из сети академических институтов, высших учебных заведений, музеев. Работа в фонде по ряду направлений становится традицией. Но география пользователей продолжает расширяться. Это Римский университет, Гарвард, Херсонес, Новосибирск, Нью-Йорк, Урал, Эстония (Тарту). Это в целом общая тенденция, связанная, в том числе, и с расширением международных связей исторической науки, усилившихся в связи с состоявшимся в Москве, в 1970 г. на площадке МГУ имени М.В. Ломоносова XIII международным исторически конгрессом.

Социально-экономическая проблематика, связанная с общими проблемами теории формаций, постепенно отступает на второй план. Явно сократились и заявки, формулировавшиеся в парадигме классовой борьбы. Впервые был проявлен конкретный интерес к биографии С.С. Уварова; запрос поступил от Нью-Йоркского университета. К теме теории «Официальной народности» в связи с фигурой Уварова обратились отечественные специалисты. Бросается в глаза значительное увеличение числа запросов, связанных с археологией, раскопками, отдельными архитектурными памятниками. Темы различны, в частности, история раскопок Херсонеса, Владимирские курганы, Греко-римская археология, финно- угорские элементы в древнерусских курганах, археологическая карта Енисея, сведения по раскопкам Енисейской губернии, и т.п. Впервые прозвучала и вполне конкретная и важная для фонда Уваровых тема Московского археологического общества. Впервые обратились историки и к теме, естественной для фонда Уваровых - истории народного образования.

Из заявок, поступившим на материалы фонда Уваровых можно сделать вывод, что свои плоды принесла уже и деятельность ВООПИК. По материалам фонда изучались многие объекты культурного наследия, прежде всего те из них, которые были расположены в пределах Золотого кольца. Особенно повезло Суздалю и его монастырям. Заметим, что Новгородская тема поднята на том этапе ещё не была.

Таблица 2.5.

Обращение к фонду Уваровых 1976-1985 гг.

Последнее перед началом перестройки десятилетие в развитии советской исторической науки может быть с помощью нашего источника рассмотрено на микроуровне. Сочетая принцип конкретного и общего, попробуем увидеть как продолжающиеся тенденции, так и то новое, что проявилось в изучении истории России.

Расширение географии исследовательского интереса к истории России налицо. Это интерес зарубежных исследователей из Гарвардского университета, из института литературоведения Болгарской АН, из Института истории города Белграда (биография Саввы Владиславича), из Франции (без указания учреждения)1, из Французской академии наук, из Берлинского Института истории и литературы ГДР).

Одновременно разнообразится география отечественного интереса к материалам фонда и истории России. Продолжается и даже нарастает активность сотрудников Херсонесского историко-археологического музея, Владимиро- Суздальского музея заповедника. Поступают запросы из Новосибирского государственного университета, Новосибирской государственной консерватории, из АН Грузинской ССР, Запорожского педагогического института, Горьковского университета им. Н.И. Лобачевского, Чечено-Ингушского государственного

1 А тема интересная: «Письменный акт в политической и юридической практике России (X-XV вв.)

университета,2 Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР, Барнаульского педагогического института, Иркутский университет.

Значительный интерес к материалам фонда Уваровых проявился у музейных работников, представителей мира архитекторов и реставраторов. Заметен интерес к усадебной культуре. Темы социально-экономические,

«формационные» уходят на второй план. Нельзя не отметить активного интереса сотрудников самого Исторического музея к материалам архива Уваровых. Интерес, как правило, прикладной: роль частного собирательства в образовании музейных фондов, географ-путешественник Д.И. Ермаков, экспозиция по истории России, исследование конструктивных особенностей здания Исторического музея, библиотека Иосифо-Волоколамского монастыря др. В первую очередь речь идёт о подготовке новой экспозиции музея.

Из нового следует отметить поиск материалов по отдельным персоналиям. Но если на предшествующих этапах это был интерес к Радищеву, Белинскому, Грибоедову, Герцену, самому С.С. Уварову, то теперь историки ведут поиск документов менее знаковых, но более важных для отдельных отраслей исторического научного и национального культурного опыта личностей. Таких, например, как С.И. Гуляев, привлекающий внимание, в том числе, и кругом своих контактов, фотограф и путешественник Д.И. Ермаков, М.Н. Муравьёв, В.М. Васнецов, композитор М.С. Березовский, Д.Н. Анучин, Н.К. Рерих, П.М. Третьяков, Ф.И. Тютчев др. Проступает интерес к корреспондентским связям фондообразователей фонда. Можно также сделать вывод и о нарастании интереса к личному фактору в истории. Историки расширяют круг тех лиц, которые вводятся в научное рассмотрение.

Интерес к промышленной археологии еле заметен, например, в таких темах как «История зарождения крепких напитков и участие их в отечественных и зарубежных выставках» или «История арфы в России конца XVIII – XIX вв.». Зато последовательно расширяется интерес к археологии, истории реставрации памятников. Это раскопки Херсонеса, курганы Волго-Клязьминского междуречья,

2 Запрос по очень интересной и важной для нас теме: «Семейные архивы как исторический источник».

Космодемьянская церковь в Муроме, скульптура средневековых кочевников, градостроительство Нижнего Новгорода, каменные бабы Юга России, резной декор XVII – XVIII вв., история археологического изучения Сибири.

Расширяется и общая историческая проблематика, заявленная читателями архива: крупный капитал Сибири, крестьянство России, дворянство России, интеллигенция в России, музыкальная культура России, промысловые сёла, становление отечественной археологии и т.д. От изучения закономерностей развития формаций историки переходят к общим темам, характерным для теории культурно-исторических типов.

Таблица 2.6.

Обращение к фонду Уваровых 1986-1995 гг.

С середины 1980-х годов наблюдаем, как выше отмечалось, всплеск интереса к фонду Уваровых, что совпадает с активизацией и научно-

исследовательской практики в области исторической науки в целом. Широк круг учреждений, проявляющих интерес к исторической проблематике. Это уже знакомые по прошлым периодам институты АН СССР, республиканские академические центры Молдавии, Белоруссии. Конечно, среди пользователей фонда представлена университетская наука. В первую очередь, это МГУ имени М.В. Ломоносова. Следует упомянуть также Уральский, Чечено-Ингушский, Ленинградский, Ярославский, Стенфордский, Нотр-Дамский (США) университеты, университет Западной Бретани (г. Брест, Франция), Кишенёвский государственный университет, Брянский государственный университет, РГГУ. Видим, что появляются новые университетские центры, обновляются и международные связи. Высшая школа вообще лидирует среди исследовательских заявок. Кроме университетов активность проявляют высшие учебные заведения педагогического профиля, реже - технические и естественно-научные учебные заведения.

Среди обращений к фонду многие инициированы сотрудниками собственно Исторического музея. Обращаются в отдел и специалисты из других музеев. Бросается в глаза повышенный интерес к краеведению, региональной истории, реставрации памятников архитектуры. Это запросы ВООПИК, Государственного музея Грузии, музея-заповедника «Бородино», Государственного музея А.С. Пушкина, Национального музея Татарстана, Краеведческого музея города Хвалынска, Владимиро-Суздальского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, Центрального музея В.И. Ленина, Муромского историко-художественного музея, Дмитровского историко- художественного музея, Государственной Третьяковской галереи, музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублёва, музея «Новый Иерусалим», музея-усадьбы Остафьево «Русский Парнас». Исследовательская направленность музейных работников как правило определялась профилем музея, его практическими планами и задачами. Темы музейщиков интересны и во многом новаторски для исторической науки. Это интерес к персоналиям, например «Остафьево в жизни и деятельности Е.П. Шереметьевой», интерес к

усадебной культуре, например «История усадеб и монастырей Подмосковья»,

«Русские усадьбы», «Лесное хозяйство К.Ф. Тютмер», «Усадебные портретные галереи», интерес к истории города, например «История города Мурома и уезда», и т.д.

За анализируемый временной интервал было много обращений к фонду Уваровых в связи с историей самой семьи, отдельных её членов, а также в связи с кругом интересов фондообразователей в целом. Это такие темы, как «Сбор материалов по усадьбе Поречье Уваровых», «Деятельность Министерства народного просвещения в 30-е-40-е годы XIX в.», «Теория официальной народности в прессе в XIX в.», «Реставрация пейзажного парка в Поречье»,

«Уваров и Погодин», «Полевые дневники раскопок А.С. Уварова», «П.С. Уварова и её деятельность по охране памятников древности 1864-1917 гг.»,

«Фотодокументы архива Уваровых», «Усадьба Уваровых Карачарово»,

«Деревянные вещи из собрания Уваровых», «Частный музей графов Уваровых в имении в Поречье», «Коллекция мелкого литья графа А.С. Уварова», «А.С. Уваров и Владимирский край». Из Парижа от Е.В. Оболенской поступила заявка на тему «Фонд Уваровых».

Значительный объём заявок приходится на историографические темы, в том числе историографию археологии, на темы, связанные с историей археологии, отдельных археологических памятников и экспедиций, историей Московского археологического общества. По направлению Ленинградского университета историк работал над темой, важной и для нашего исследования: «Изучение новгородских древностей в XIX- нач. XX вв.». Появились и совершенно новые темы, связанные с религиозным возрождением. Это такие темы, как «Марфо- Мариинская обитель милосердия», «Православные храмы Москвы и Владимирской губернии» др. Запросы поступают в первую очередь от архивных отделов Епархий.

Среди читателей и исследователей много молодых специалистов. Маститые имена встречаются редко. Очевидно, что идёт смена поколений в науке. Отсюда и новые темы, и интерес к новым именам, к генеалогии, к краеведению. И,

возобновление старых, казалось забытых сюжетов. Особенно симптоматичен интерес к самим Уваровым и к их архиву. Создаются предпосылки для реализации исследовательских подходов с позиции «исторического источниковедения».

Таблица 2.7.

Обращение к фонду Уваровых 1996-2014 гг.

Наконец, современный историографический этап. Мы обозначаем его как период с середины 1990-х и до наших дней. Сознательно отказываемся от рассмотрения этого периода по десятилетиям. Нам важно оценить его как целое.

Сам перечень учреждений и тем даёт нам уже многое. Это исследовательские замыслы, можно даже говорить о мечтаниях и личных исследовательских планах.

Бросается в глаза тот факт, что традиционные научные центры, университеты, в первую очередь МГУ имени М.В. Ломоносова, академические центры отступили на второй план. Они как бы потеряли былой интерес к Уваровым и их наследию. Скорее всего, следует предполагать смену парадигмы в развитии самой университетской науки. Идёт активная смена поколений преподавателей, корректируются традиции. Скорее всего, наука ищет документальные комплексы с плотным и однородным составом документов. Сроки подготовки и завершения научных сочинений сжимаются до предела. Вести в этих условиях прогностический поиск, не гарантирующий «новизны»,

«актуальности» и пр., с прагматической точки зрения нецелесообразно.

Среди тех учреждений, которые направляли запросы на материалы фонда Уваровых, доминируют музейные центры, архивы, ВООПИК, издательские центры, богословские центры, епархии, средние школы и т.д. Налицо демократизация круга «потребителей». Одновременно меняется проблематика запросов. Значительное число требований связано с изучением исторических памятников, монастырей, религиозных центров. Популярной стала культурологическая проблематика. Проявился гендерный взгляд. Налицо методологические подвижки из области заимствования методологических подходов. Во многих темах доминирует принцип конкретности. То есть микроистория обнаруживает свой пафос.

А что же проблематика? Мы уже отмечали, что число обращений к фонду идёт на современном этапе на убыль. Но проблематика остаётся разнообразной и свидетельствующей о поиске научного исторического сообщества в таких направлениях, как история образования, история храмов и монастырей, русская литература, становление и развитие науки, историография, источниковедение, усадебная культура, музейная культура и архитектурная традиция, село и его контекст, границы поселений и взаимодействие хозяйствующих субъектов, масоны и религиозные искания.

Появилось много тем, связанных с коллекциями фонда. Это выглядит как своеобразный ремейк. Нельзя не отметить и тем, адресованных личному и интеллектуальному миру выдающихся деятелей России. Это сами Уваровы, А.К. Толстой, Ф.Шеллинг, археолог И.П. Машков, Археологическое общество и А.В. Прахов, археолог В.А. Городцов, Рерихи, В. Гумбольд, архитектор С.У. Соловьёв, архитектор Н.В. Султанов, семья Маковских и т.д.

Не будем искать сложного объяснения довольно простого историографического явления: историков интересуют новые имена в археологии, историографии, истории, архитектуре. Это лица как первого, так и второго эшелонов. Наука возвращается к личности в истории, но многолетняя дезорганизация биографических и генеалогических подходов рождает и пробный характер заявок и тем. Они то очень широкие: «Шереметевы», «Рерихи»,

«Перовские и их окружение», то очень узкие: «Село Иваньково».

Общий вывод по современному историографическому этапу напрашивается сам собой. Мы находимся на пути смены научной парадигмы. Мы в ожидании новой стратегии развития исторического познания. Но эти стратегии могут быть порождены только самим сообществом и его чувством научной ответственности. Эти наши наблюдения носят, в том числе, характер общих выводов характер и проистекают из предложенного в настоящей главе материала.

В заключение подчеркнём, что историографический взгляд на архивный фонд предъявляет определённые требования к самому объекту анализа. Это должен быть достаточно значительный по объёму фонд. Но дело не только в размере объекта исследования. Состав материалов фонда должен быть достаточно сложным по тематике. Как правило, это бывает тогда, когда архивный фонд имеет в своём составе коллекции, или значительные включённые комплексы материалов. Не меньшее значение имеет и хронологический масштаб фонда.

Очевидно, что историографического рассмотрения ожидают многие личные и семейные архивы. А, может быть, и группы архивов. Надо полагать, недалеко то время, когда исследователи обратят внимание на историографическое рассмотрение архивов царствовавших династий.

Известно, что любое исследование начинается с установления историографии проблемы. А проблемный историографический взгляд на опыт предшественников в первую очередь предполагает вычленение тех источниковых комплексов, которые уже введены в научный оборот. Так выявляется круг архивных фондов, синхронных любой научной проблеме. И такой подход традиционен и хорошо известен в источниковедении. Мы предлагаем подойти историографически к отдельно взятому архивному фонду, встроить его в историографическую научную практику. И здесь в первую очередь актуален вопрос об источниках, на которых может быть проведен такой анализ.

Причём, на материалах фонда Уваровых мы видим, что количество обращений к фонду возрастает, но приобретает все более и более поверхностный характер. Обращения к фонду все в меньшей степени связаны с оригинальной составляющей этого фонда. Фонд известен, фонд активен в пользовательском смысле и пассивен в смысле отдачи своих материалов.